Кино и немцы

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 24 Января, 2013 00:00

ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ ДАНТИСТ, НО УДАЛЯЕТ НЕ БОЛЬНЫЕ ЗУБЫ, А ПОДЛЕЦОВ И НЕГОДЯЕВ

Да, появляется у Квентина легендарный Франко Неро, сыгравший в картине Корбуччи, причем даже в своей старой звездной роли и в белых перчатках (потому что, если помните, бандиты искалечили его герою руки). Подходит к бару, спрашивает у чернокожего парня в ковбойской шляпе, как того зовут, в ответ слышит: «Джанго» - и просит произнести имя по буквам. Мол, не ожидал такого тезку встретить. А потом разворачивается и уходит - видимо, туда, откуда явился, в свою историю - и на этом связь между двумя фильмами обрывается, поскольку у Тарантино и Джанго другой, и тема абсолютно другая.

Главный герой - не белый ковбой, а чернокожий раб, пытавшийся бежать, но пойманный и проданный на распродаже живого товара. В начале фильма он, избитый, измученный, в кандалах, прикрытый какой-то грязной тряпкой, бредет в колонне таких же бедолаг без особой надежды на спасение. Но спасение не разбирается, ждут его или не ждут, оно либо приходит, либо нет. И к Джанго оно пришло внезапно, в образе немецкого охотника за головами Кинга Шульца, который по специальности дантист, но удаляет не больные зубы, а подлецов и негодяев, потому что за них гораздо больше платят.

Джанго играет Джейми Фокс, Шульца - Кристоф Вальц (хитроумный фашист Ханс Ланда из тарантиновских «Бесславных ублюдков»), и тут уж поди разберись, у кого главная партия, а у кого, так сказать, вспомогательная. Вальца номинировали на «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана, но это, мне кажется, чистой воды жульничество: в картине он явно первая скрипка. И все-таки не зря Тарантино говорил, что идеальным Джанго стал бы Уилл Смит: он настолько харизматичен, что, мне кажется, не дал бы себя забить даже такому блестящему актеру, коим является Вальц. А Фокс по всем статьям проигрывает австрийской звезде. Когда в перестрелке Кинга Шульца убивают, даже не верится, что Джанго выживет (как не верится и в то, что его товарищ и наставник действительно мертв). Сам по себе он ничем не примечателен и не интересен, как доктор Ватсон без Шерлока Холмса.

Зато негодяи в картине удались на славу - хорош и Леонардо ДиКаприо, сыгравший самодура-плантатора, купившего жену Джанго для плотских утех, и Сэмюэл Л. Джексон - дворецкий Стивен. Ну, с плантатором, истинным южанином, избалованным расистом, расистами выращенным, все понятно: богатый, тупой, необразованный, с амбициями эстета. Держит дома копию бюста Нефертити (найденного, кстати, гораздо позже 1858 года, когда происходят события в фильме), наряжает рабынь в кринолины, просит обращаться к нему «месье» (хотя не знает французского, не слыхал про Дюма и даже не в курсе, черным был писатель или белым)... Зал же, где проводит смертельные поединки между рабами, гордо именует «комнатой Цезаря», потому что именно там наслаждается «гладиаторским боем» и с удовольствием опускает большой палец вниз... Короче говоря, та еще сволочь, и сам Тарантино, придумавший этого плантатора Кэнди, плевался, когда ДиКаприо, как положено, на совесть играл свою роль: мол, омерзительнее человека не видел, сам бы убил, если бы встретил.

КАК ЖЕ ХОРОШО МЫ ЖИВЕМ!

Но, по мне, куда ужаснее и гаже дворецкий Стивен, он же Сэмюэл Л. Джексон - вот кому надо «Оскар» за роль второго плана давать! Смотришь на него - и вспоминаешь украинскую поговорку «Не дай Бог з Iвана пана», поскольку это как раз тот клинический случай: пробившись к господской кормушке, старик начал гнобить своих же, причем так, как не гнобил бы и чужой. Чего стоит сцена, где Хильду, жену Джанго, по приказу Стивена вытаскивают из «горячей ванны» - погреба с ледяной водой и, голую, замерзшую, дико орущую от стыда и боли, бросают в деревянную тачку, в которой возят мусор. Или эпизод, где дворецкий рассказывает подвешенному вниз головой Джанго, сколько минут «истекает кровью ниггер, которому отрезали яйца».

Джексон сыграл своего персонажа так убедительно, что его хочется задушить голыми руками и смерть от взрыва кажется слишком малым для него наказанием. В конце концов, Сти­вен ведь так и не осознал, что тво­рил, и на вопрос, скольких рабов при нем убили - семь или 10 тысяч, - не дал никакого ответа. Только хрипел, что плантация Кэндиленд стояла и будет стоять всегда. И кстати, доля правды в этом есть: в Америке новый фильм Тарантино быстро выбыл из тройки лидеров проката, поскольку многие белые граждане США просто не могут поверить, что их предки были такими плантаторами, и считают «Джанго освобожденного» смачным плевком в сторону Юга, воспетого Маргарет Митчелл. Как это раб стал ковбоем? Почему это месье Кэнди - идиот, сестра его - похотливая и безвкусная сутенерша, а какая-то рабыня Хильда - прекрасно воспитана и говорит по-немецки? Да и вообще, при чем здесь немцы? Хоть бы немцы уже молчали!

Ну, не знаю. Мне вот кажется, американцам на Тарантино обижаться все-таки не за что. Наоборот, посмотреть надо - и за себя порадоваться: «Господи, как же хорошо мы нынче живем, а ведь 150 лет назад у нас такая жесть творилась! Как много все-таки мы достигли за такой короткий срок, в отличие от тех далеких стран, где крепостное право вроде бы отменили тогда же, когда у нас рабство...».

Ведь, в самом деле, в сравнении с ужасами «Джанго освобожденного», где людей отдают на растерзание собакам, секут кнутами, чтобы проверить, «насколько ниггеры терпимы к боли», продают и подкладывают по первому требованию под дорогих гостей, меркнут, блекнут и теряются вдали и экономический кризис (особенно американский, так сказать, версия light), и эпидемия свиного гриппа, и все свиные и человечьи проблемы, вместе взятые. И это, пожалуй, главное достоинство картины, художественно не самой лучшей среди тарантиновских - довольно затянутой, с линейным (а не рваным и динамичным, как в «Убить Билла») повествованием, перегруженной скучными диалогами, неуместным «черным» рэпом и вообще какой-то предсказуемой, потому что у каждого героя чуть ли не на лбу написано, что он будет делать, сколько проживет, от какой руки умрет. У некоторых - даже как именно умрет, например, у бедолаги-раба д'Артаньяна, со всех сторон окруженного псарями и рвущимися с поводов голодными собаками...

«ОТДАЙ СЕРДЦЕ!»

Фильм получился типично тарантиновский, ни больше ни меньше. Как сказал кто-то из смотревших в интернете, дежурный шедевр. Очередная страшная-престрашная сказка, где добро побеждает зло, только если само в него превратится. О хороших и плохих убийцах, о человечных и бездушных подлецах, о мести, более и менее кровавой, потому что бескровной и безболезненной не бывает, об изуродованных красавицах, прекрасных холеных чудовищах, о рыцарях, которых есть в чем упрекнуть... Ну, и с юмором соответствующим - как в детских страшилках про «черную-пречерную комнату, посреди которой стоит черный-пречерный гроб, а в нем лежит черная-пречерная девочка, и вот она вскакивает: «Отдай сердце!».

Хотя пару раз рассмеяться таки можно - у меня получилось при виде мстителей в белых мешках, предвестников ку-клукс-клана, которого в 1858-м еще не было. Представьте себе отряд бесстрашных рубак, несущийся не «в погоню за немцем и ниггером», а куда попало, потому что сквозь узкие прорези для глаз и в спокойном-то состоянии мало что видно (особенно ночью), а во время скачки так и вообще ни черта. Естественно, почти по русским классикам, вполне закономерно возникли два вопроса: кто виноват и что делать? Естественно, невиновные снять мешки не додумались, а виновный искренне возмутился: «Ну не пошли бы вы на?! Я, понимаешь ли, весь день сидел и, как дурак, вырезал, а вы, скоты, даже «спасибо» не сказали...». И конечно, беглецы ушли от погони, как Колобок от бабушки с дедушкой. Сказка, она и в Америке сказка, даже если вестерном по приколу назвали...