Народный артист России и заслуженный артист Украины Вадим МУЛЕРМАН: «Я называю свою жизнь счастливой и трагической одновременно — то, что творили со мной, не делали ни с одним артистом СССР!»

С кумиром советской эстрады Вадимом Мулерманом судьба свела меня в евпаторийском санатории. Оказалось, один друг Мулермана, ныне, увы, покойный журналист из Евпатории Евгений Остапенко — первый муж моей лучшей приятельницы Светочки. Второй — врач Александр Гофельд, ныне живущий в Израиле, — частый желанный гость в семье моей крестной. А из первого отцовского кассетного магнитофона не раз раздавалось задорное «Хмуриться не надо, Лада!». Если бы не эти смягчающие обстоятельства, разговора бы не получилось: сказать, что давать интервью Вадим Иосифович не любит, — ничего не сказать. Протеже и давние фотографии — пустынное морское побережье, палатки, молодость — немного смягчили настороженность, с которой песенная легенда не без оснований относится к журналистам... В конце 60-х годов минувшего столетия мой собеседник входил в пятерку самых популярных эстрадных исполнителей СССР и без неувядающего хита Пахмутовой «Трус не играет в хоккей» в исполнении Мулермана советская сборная по хоккею на лед не выходила. Многие, живущие в веке нынешнем, уже и не помнят, кто такой Вадим Мулерман. Многие не знают. Да и молва не единожды певца хоронила...

«МНЕ ГЛАВНОЕ - ТИШИНА И ПОКОЙ, А КУДА, СКАЖИТЕ, ДЕТЬ РЕБЕНКА?»

- Выглядите вы, Вадим Иосифович, должна сказать, блестяще!

- (Польщенно). Спасибо. Между прочим, в прошлом году я отметил свое 70-летие...

- Как отметили?

- Вообще не хотел праздновать, потому что это невеселая дата, но я ведь руковожу детским музыкальным театром в Харькове - пришлось что-то организовывать. Кстати, существует театр не на государственные деньги, а на средства спонсоров. Когда 12 лет я работал в Америке (во Флориде, в Холендейле), тоже организовал свой детский театр, однако там на это понадобилось всего полтора-два месяца, а здесь 10 лет ушло.

На юбилейном концерте я был с детьми весь вечер на сцене, а во втором отделении появились Коля Гнатюк, Игорь Демарин (он сейчас полуукраинец-полуроссиянин, но с гордостью объявляет, что заслуженный артист и Украины, и России).

Хотели приехать многие! Но у Левы Лещенко уже были взяты путевки на Кипр, Тамара Миансарова прислала телеграмму: «Ваденька, извини - плохо себя чувствую». Я уговаривал: «Всего-то одну ночь в поезде...», но у Томы со здоровьем, честно говоря, неважно дела обстоят. Ринат Ибрагимов не только пел, но и танцевал. Звонили Саша Серов - мой ученик, Валера Леонтьев. Из Киева прислал телеграмму Кинах - от политических деятелей...

Концерт шел пять с половиной часов, но из зала не ушел ни один человек, хотя меня все-таки около 40 лет нет на нашем телевидении. А на следующий день после юбилея вновь взбунтовалась моя поджелудочная - я оказался под капельницей.

Сказал жене: «По-моему, я отдал этому событию последние силы» - и решил поехать в санаторий подлечиться... Мне главное - тишина и покой, а куда, скажите, деть ребенка? У меня же маленький ребенок...

- Хорошо, что вы из Штатов вернулись, - и сколько друзей сохранилось! А как вы считаете, недруги у вас остались или растворились в прошлом?

- Как вам сказать... Я ко всем недругам отношусь с большой нежностью - мне кажется, в них говорит только зависть. 

В юности Мулерману пришлось делать серьезный выбор между искусством и спортом. Может, если бы не страсть к курению, знаменитый певец стал бы знаменитым спортсменом

Я, например, никогда в жизни никому не завидовал. Кто-то получал звание - я был очень рад за него. Кто-то очень удачно выступил в интересном концерте - мне приятно. Неудобно себя хвалить, но у меня есть одна черта: мне нравится выступать с сильными исполнителями. Я всегда хотел расти в мастерстве. В свое время, когда меня включали в сборные концерты с Утесовым, Шульженко, Райкиным, они казались недосягаемыми, тем не менее мы, молодые, тянулись к их уровню.

Сегодня не знаю, кто из исполнителей мне интересен больше, кто - меньше. Не могу сказать, например, что Андрей Данилко - плохой артист, но мне не нравится, что Украина посылала Верку Сердючку на «Евровидение». Андрей нашел свою нишу, однако то, что он делает, нельзя представлять как песенную Украину. Слава Богу, в прошлом году на конкурсе была Ани Лорак, еще раньше неплохо показала себя Руслана. Но группа «Грин...» - как их там?

- «Гринджолы»...

- Ну зачем такое выставлять? Наше поколение исполнителей друг к другу уважительнее относилось, чем сегодняшние артисты. Сейчас они постоянно играют в то, как друг друга любят, - целуются-обнимаются (кстати, не совсем приятно смотреть, когда мужики все время тискаются), а на деле...

Думаю, врагов у меня нет, а в январе 71-го телевидение для меня закрыли не недруги-коллеги, а председатель тогдашнего Госкомитета СССР по теле- и радиовещанию товарищ Лапин.

- Почему?

- Сегодня причина неактуальна, а в прошлые годы оказалась ого-го какой убедительной! Я всегда был непоседой на эстраде, вел себя, как юла. Однажды Утесов заявил: «Мулерман - это хулиган на сцене», потому что я, видите ли, удалился от рояля и пошел с микрофоном по сцене... Потом я ему говорил: «Леонид Осипович, ну а то, что вы вытворяли в фильме «Веселые ребята», - не хулиганство?». На что он отвечал: «Но это же кино, Вадик!» (забавно копирует голос и интонации Утесова).

Меня иногда спрашивают: «Вадим Иосифович, кого вы считаете своими учителями?», и я всегда отвечаю: «На эстраде у меня учителей не было!». Просто старался брать пример с Аркадия Райкина, Клавдии Шульженко, того же Леонида Утесова...

Сейчас у меня есть возможность учить молодежь, но это не значит, что я ей навязываю какие-то свои догмы. Стараюсь из учеников вытащить на свет белый то, что им Богом дано, а шелуху отбросить.

Научить петь невозможно. Если Господь дал эту способность, ты только должен ее в правильное русло направить. Больше - ничего! Даже наличие голоса не означает врожденного умения петь. В данном плане Учителем в моем понимании стал для меня Марк Наумович Бернес. Он не пел, но так напевал песни, что они переворачивали душу.

Мы очень дружили с Бернесом - сделав какую-то новую вещь, он непременно звонил: «Вадик, приди послушай!». Я давал ему энергию, которой он подпитывался, и сам впитывал все, что можно.

«ВСЕ МОИ БОЛЯЧКИ ОТ НИКОТИНА, НО МНЕ НРАВИТСЯ КУРИТЬ»

- СМИ настойчиво муссируют тему, что с Муслимом Магомаевым, Иосифом Кобзоном, Эдуардом Хилем вы были на советской эстраде соперниками...

- У каждого из нас была своя публика...

- Вы ведь были женаты на бывшей супруге Иосифа Давыдовича...

- С Вероникой Кругловой я прожил 18 лет... О ней я не хочу ничего плохого говорить, она - мать моего ребенка (от того брака у меня дочка Ксюша). Хотя Вероника продала мою московскую квартиру, пока я был в Америке.

«На эстраде у меня учителей не было — научить петь невозможно!»

- Когда вы запели?

- Лет в 10... Мой отец был строителем и очень хотел, чтобы я имел нормальную специальность, поэтому я сначала пошел в институт, получил техническое образование... Мама когда-то славилась как хорошая швея, но папа оградил ее от работы, сказав: «Занимайся воспитанием детей! О достатке в доме должен заботиться мужчина!». Папины родители - одесситы, поэтому каждое лето мальчишкой я уезжал к ним на море. В Одессе отца частенько приглашали на свадьбы, там я впервые услышал, как он поет (у него был прекрасный лирико-драматический тенор - действительно от Бога). Слушал-слушал, а однажды попробовал запеть сам, но серьезно этим не занимался.

Кстати, когда я стал уже очень известным артистом, моя мама первый раз приехала ко мне в Москву и пришла на концерт. Композитор Экимян рассказывал, как она себя вела в зале. Зрители вставали и аплодировали - она сидела, не понимая, что происходит. Наклонилась тихонько к Экимяну, спросила: «А почему все встали?». Тот, еще не зная, что это моя мама, объяснил: «Приветствуют артиста!». Она робко спросила: «Мне тоже надо встать?». - «Как считаете нужным. Если вам нравится». Мама поднялась и скромно прошептала Экимяну: «Вы знаете, это - мой сын...».

Увлекался спортом, был баскетболистом, футболистом, боксером. Потом мне набили морду, и я пошел в борьбу (смеется).

- Ну и как успехи?

- Ходил с удовольствием - к известному тогда в Харькове и Украине тренеру, чемпиону Европы по классической борьбе Сиротину. В обществе «Динамо» я в своем весе стал чемпионом Украины по борьбе. Когда завоевал этот титул, Сиротин вызвал меня и говорит: «Вадик, теперь или курить будешь, или заниматься борьбой!».

- Но дымите вы до сих пор почти безостановочно...

- Всю жизнь себя кляну за это, но мне нравится курить. Все мои болячки от никотина... Сейчас врачи честно говорят: «Лучше бы бросить, хотя лет вам эта жертва особо не прибавит!». Вот так из-за дыма я и ушел из спорта в артисты.

После школы посещал драматическую студию - меня тянула сцена. Работал я тогда заместителем ректора Харьковского политехнического института по хозяйственно-строительной части, мы жили почти на территории института. Как-то в обеденный перерыв ректор зашел ко мне (я забыл закрыть в доме дверь) и услышал, что пою, делая что-то по хозяйству. Он схватил меня за руку и отвел в музыкальную школу - вечернюю, для взрослых. Это решило мою судьбу.

Хотя до сих пор очень люблю театр. Все мои самые большие друзья - выдающиеся драматические актеры. Коля Караченцов, покойные Олежка Янковский, Женя Евстигнеев и Женя Леонов... С этими людьми я был связан долгие годы.

«ПРИЕХАВ В МОСКВУ, Я НОЧЕВАЛ НА КУРСКОМ ВОКЗАЛЕ, А ЧЕРЕЗ ПОЛГОДА СТАЛ ЗНАМЕНИТЫМ»

- Как вам, харьковскому юноше, удалось прорваться на «большую эстраду»?

- Отслужив армию (в Киеве, солистом ансамбля Киевского военного округа), я услышал об эстрадном конкурсе и просто поехал в Москву.

- Покорять столицу?

- Не то чтобы покорять... Взыграл дух спортсмена - интересно было посоревноваться. Мне показалось, что я пою не хуже, чем другие.

Сел в поезд - и вперед. Но в Москве остановиться не у кого, ночевать негде. Спал на Курском вокзале. Укрывался армейской шинелью, просил милиционеров меня не трогать, даже рубль платил постовому, чтобы он никому «мою» лавку на ночь не отдавал. Взятка не взятка, но так договорились...

С этого эпизода, кстати, началась программа концерта, посвященного моему 70-летию: открывается занавес, на сцене я лежу, как на том вокзале... 

Второй женой Вадима Иосифовича стала певица Вероника Круглова (вторая слева) — бывшая жена Иосифа Кобзона. Первая супруга Мулермана — диктор харьковского телевидения Иветта Чернова — умерла от рака, вместе они прожили 18 лет и вырастили дочь Ксению

На третьем туре конкурса я уснул за кулисами, в гримерке... Вымотался, была плохая ночь на вокзале. Мне уже выходить, а я не могу проснуться, падаю с ног. Все кричат: «Мулерман! Мулерман, на сцену!», забегает тогдашний директор Театра эстрады: «Где он?!», ему отвечают: «Спит...». - «Почему?». Одна девочка тихонько объяснила: «Он на вокзале ночует, ему больше негде...». Растормошил меня директор: «Быстренько иди умойся. И - петь! Потом зайдешь ко мне».

Исполнил я «Короля-победителя». Директор снял мне одноместный номер в гостинице «Бухарест», сам его оплатил: «Когда станешь знаменитым, отдашь». Я прославился через полгода и сразу отдал долг Николаю Михайловичу - замечательному человеку, которого называю своим «крестным отцом» на эстраде. Благодаря его красивому поступку остаток конкурсных дней я жил по-человечески - в номере (без туалета, правда, но с умывальником).

- Тогда вы не вошли, а стремительно ворвались в пятерку самых популярных исполнителей Союза... Ощутили, небось, «бремя славы»?

- На мне оно никак не отразилось - вместе с музыкантами я таскал ящики с аппаратурой, пока публика ждала меня у главного входа. Кто из сегодняшних гастролеров позволит себе такое - Киркоров, например? Слава была где-то там, а я - здесь.

- Вы так убедительно пели «Как хорошо быть генералом!». Неужели не стремились к «генеральству»-администраторству в искусстве?

- Никогда не скажу другому: «Я - маршал, а ты - генерал и ниже меня по рангу!». Хотя мечтал, наверное, быть первым. Я хотел быть хорошим артистом и сейчас говорю всем своим ученикам: «Не буду делать из вас звезд! - постараюсь, чтобы вы стали достойными профессионалами»...

«ПОЗДРАВЛЯЯ КОЛЛЕКТИВ ГОСТЕЛЕРАДИО С НОВЫМ, 1971 ГОДОМ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЛАПИН СКАЗАЛ: «ОБОЙДЕМСЯ БЕЗ МУЛЕРМАНОВ, МОНДРУСОВ И АЛЕКСАНДРОВИЧЕЙ»

- 60-70-е годы отличались расцветом антисемитизма. Поэтому вас и отлучили от эстрады на четверть века?

- Был такой крупный чиновник - председатель Гостелерадио СССР Лапин, которому сообщили, что я «разнообразил» репертуар - ввел в программу своих концертов не только русские и украинские песни, но и две композиции знаменитого американского дуэта - «Сестры Берри». Мои «доброжелатели» донесли по инстанциям, что я пою «антисоветчину». К тому же с Израилем тогда были плохие отношения, а я пел «Хава нагилу» и «Тум-балалайку»...

В день, когда началась Шестидневная война в Израиле, у меня был концерт. Радио я с утра не слушал, телевизор не смотрел, ни о боевых действиях, ни о том, что наши сразу же заговорили: «Израиль - агрессор, арабы - страдальцы!», понятия не имел. Программу открыл «Хава нагилой» - редактор за кулисами аж побелела: «Ваденька, что ты делаешь?!», стоит и беззвучно молится. Когда допел, весь зал встал, аплодировал. Выхожу за кулисы - редактор чуть не плачет: «Меня же завтра уволят! Евреи утром напали на арабов! А вы - на иврите!..». - «Какое отношение песня имеет к политике? - отвечаю. - Но если будут неприятности, скажи, что ты меня предупреждала, да я не послушал».

В Гостелерадио меня вызвали почти сразу: «Почему исполняете израильский гимн?». - «Не понял! - говорю. - Разве «Хава нагила» - израильский гимн? Это «Гимн солнцу». И слова там такие: «Давайте все на свете любить друг друга и дружить. Давайте танцевать!»...

Отстали от меня сразу, и вроде бы все уладилось. Но на имя господина Лапина пошли анонимные письма: «Мулерман поет запрещенные песни». Поздравляя коллектив Гостелерадио с Новым, 1971 годом, он заявил: «Обойдемся в Новом году без мулерманов, мондрусов и александровичей», то есть без евреев. Были такие исполнители - Лариса Мондрус и Михаил Александрович.

Все - я попал в черный список! С тех пор по сегодняшний день на советском и российском телевидении меня нет. Почти 40 лет.

От третьей жены Светланы у Вадима Мулермана две дочки: Эмилия и Марина. «Светочку мне послали небеса — она работала стюардессой»

- Эти годы надо было как-то жить, содержать семью...

- Я перенес инфаркт, понятное дело... Но выжил. Уйдя с эстрады, создал Театр еврейской песни, в котором работали Бродская, Горовец - с ними мы объездили чуть ли не весь Советский Союз. После того как страна развалилась и ушел из жизни Лапин, никто не подумал передо мной извиниться! Всякое случалось... Сейчас, например, мало кто знает, что песни к сериалу «Семнадцать мгновений весны» первым записал Вадим Мулерман.

Я называю свою жизнь счастливой и трагической одновременно. Я прожил счастливую трагическую жизнь! Мне часто предлагают: напишите книгу. Не буду ничего писать: что-то объяснить людям сложно. Растет уже третье поколение, которое меня не знает. То, что творили со мной, не делали ни с одним артистом СССР! Например, вырезали на пленках - бывало, показывают, кто-то поет, а ухожу со сцены я...

- Даже удивительно, что, уйдя с большой сцены, вы смогли получить звание заслуженного артиста России...

- Документы на присвоение звания лежали шесть лет. Когда, казалось, вот-вот им должны были дать ход, скоропостижно скончалась тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева. Решилось все, можно сказать, случайно.

Однажды, когда я был в отпуске, члены Политбюро задумали устроить концерт для себя и своих семей. За мной прислали черную «волгу» с зашторенными окнами, отвезли в какой-то закрытый Дом культуры.

Когда мы с музыкантами отработали программу, в гримерку зашли несколько женщин, среди которых была и жена бывшего Председателя Совета Министров Алексея Косыгина: восторги, комплименты, недоумение по поводу того, что меня не видно на телеэкране. Через какое-то время поблагодарить за выступление зашел и сам Косыгин. «А почему Мулерман до сих пор не заслуженный?» - обернулся он к своей «свите». Буквально на следующий день был издан соответствующий указ.

- Неужели вы не воспользовались ситуацией, чтобы решить свои проблемы?

- Я никогда ни о чем не просил власть, хотя на моих концертах постоянно бывали влиятельные люди. Моей поклонницей была Галя Брежнева, Горбачев, будучи секретарем Ставропольского крайкома, заходил за кулисы с фруктами и коньяком...

- А кто не побоялся общаться с опальным артистом?

- Моим лучшим другом в те времена был двоюродный брат Володи Высоцкого Паша Леонидов, известный администратор. Он устроил нам несколько общих концертов. У меня висит пальто Высоцкого, купленное им когда-то в Америке, куда Паша эмигрировал. Володя как-то прилетел туда к нему в одном костюме, а было холодно. Они с Павлом зашли в магазин, и тот купил брату пальто. Его мне передала жена покойного друга - так он завещал. Это память и о Паше, и о Володе. Я уже попросил супругу, чтобы после моей смерти это пальто передали в Музей Высоцкого.

«НОЧАМИ Я ПОДРАБАТЫВАЛ ТАКСИСТОМ - СОВЕРШЕННО НЕ ЗНАЯ НЬЮ-ЙОРКА, БЕЗ ВОДИТЕЛЬСКИХ ПРАВ...»

- Но вы же уехали в Штаты (не сразу, 20 лет спустя, лишь в 91-м году, когда и СССР практически перестал уже существовать!) совсем не по причине прессинга?!

- Однозначно! Я, Гелена Великанова и Владимир Трошин поехали тогда в Америку чествовать нашего бывшего соотечественника по случаю его 60-летия. Мы получили приглашения, а поскольку горбачевские времена дали свои плоды, всех уже начали за кордон выпускать...

Спели с Трошиным и Великановой концерт, и тут я получаю телеграмму из Харькова о том, что у меня смертельно болен брат. Окружающие посоветовали: «Переделывай свою гостевую визу на рабочую - попытаемся спасти твоего брата!». Так я остался в Америке.

Устроился музыкальным редактором на русскоязычное радио и телевидение, вел передачи. Вызвал брата. Но, пока оформляли документы (только полгода ему делали паспорт!), болезнь прогрессировала...

С самолета я снял брата фактически полуживым, обессиленным. Все деньги, которые отложил, ушли на лечение... Я ведь пахал как одержимый: давал концерты для наших эмигрантов и для американцев! Ночами работал таксистом - совершенно не зная Нью-Йорка, дикого огромного города. Да еще без местных водительских прав... Но одна таблетка стоила 300 долларов, не было медицинской страховки, и денег на лечение катастрофически не хватало. Я влез в долги, однако пребывание брата в госпитале оплачивал. Продлил ему жизнь на полтора года всего - к сожалению, рак был слишком запущен... Потом привез брата обратно в Харьков, похоронил и вернулся в Штаты - отрабатывать долги...

Приехал в Москву - моя квартира опечатана (бывшая супруга ее продала). Начались мытарства по судам. Дошел до того, что обратился к Владимиру Путину (он тогда был президентом России): «Если нельзя вернуть квартиру, помогите хоть как-то решить жилищный вопрос».

- Владимир Владимирович посодействовал?

- Его администрация внимательно отнеслась к моей просьбе - дали распоряжение в Моссовет, но там я наткнулся на обман. Мне предложили посмотреть одну квартиру, вторую, третью. Выбрал, что подешевле, - чтобы только было где остановиться. Снова занял деньги - даже небольших по тем временам их у меня не было. Приезжаю, а мне говорят: «Мы ту квартиру продали!». Втридорога! Я кинулся в Думу - приняла меня заместитель председателя Госдумы Любовь Слиска очень хорошо, но виновато развела руками: «Вадим, пойми: они там, в Моссовете, творят что хотят, и мы ничего не можем поделать! Никакой управы на них нет!». Беспредел, в общем, полный... Я махнул рукой: «Если вы бессильны, то что я смогу, даже имея на руках распоряжение Путина?».

10 лет длится моя жилищная история - я остался с русским паспортом, с московской пропиской... Квартира перепродана уже трижды, люди, живущие в ней, ни в чем не виноваты.

«Я ПООБЕЩАЛ ТЕСТЮ С ТЕЩЕЙ, ЧТО ВНУКИ У НИХ ЕЩЕ БУДУТ. И ОБЕЩАНИЕ ВЫПОЛНИЛ!»

- Вадим Иосифович, почему, если не секрет, вы не приняли штатовского гражданства?

- А оно мне не нужно было - и так имею возможность приезжать в Штаты, когда мне необходимо: у жены есть Грин-карта.

- Вы уезжали со Светланой?

- Ой, нет! Встретились мы с моей нынешней женой значительно позже - в 95-м году, когда я уже получил вид на жительство в Америке.

- А как познакомились, если не секрет? 

На светских раутах Вадима Иосифовича можно увидеть нечасто. С Ларисой Долиной

- Светочку мне в прямом смысле слова «небеса послали» - она работала стюардессой! Самолетные дела в моей жизни повторились - предложение Веронике Кругловой я тоже делал в самолете (улыбается). Мы как раз летели в Барнаул, а она только развелась с Кобзоном. У меня тогда от рака совсем молодой умерла первая жена - диктор харьковского телевидения.

Со Светланой прямо Божий промысел случился! Я всегда летаю домой через Киев. В Борисполе меня встречали друзья, мы немножко выпили, я пересел на совсем дряхлый - казалось, вот-вот развалится! - Ан-24, который летел в Харьков...

Я летел уставший из Нью-Йорка. Было это 1 или 2 мая, уже стояла жара, пот катился градом, я мечтал хоть час поспать. А стюардесса оказалась внимательной, приставучей: «Выпейте водички!». - «Девушка, - говорю, - отстаньте, дайте поспать!». Все время от нее этак отмахивался. В конце концов она меня уговорила выпить маленькую бутылочку воды... На следующее утро я позвонил и сказал: «У меня сегодня свободный день - могу показать вам Харьков. Не ваш, а мой!». Пригласил в кафе под крышей Оперного театра. Шел проливной дождь. Прямо там я сделал ей предложение. Конечно, смущала разница в возрасте, да и родители Светы потенциальному зятю сначала не обрадовались, одно время даже пытались отговорить дочь от замужества. Но я пообещал тестю с тещей, что внуки у них еще будут. И обещание выполнил! (Улыбается).

- Вы верите в любовь с первого взгляда?

- Даже не знаю - любовь ли это... Я вообще к этому слову сложно отношусь. Люди его придумали, но никто не знает, что такое любовь. Увидев Свету, я просто почувствовал, что это родной человек, с которым мне будет хорошо...

- Как вы думаете, ваши дочки будут петь?

- У нас в доме звучит в основном классическая музыка (я сам воспитан на классике, а не на эстраде) - Бетховен, Чайковский. Дочки танцуют. Они любят танцевать. Сейчас потихонечку начинают привыкать и к песням, но уже знают, кто хорошо их исполняет, а кто плохо.

- Чего еще ждете от жизни, Вадим Иосифович?

- Мечтаю об одном - дожить до свадьбы старшей дочери. Еще лет 10 протяну - и хорошо (в более далекое будущее боюсь заглядывать). Хочу, чтобы все были счастливы и здоровы. Никому не хочу мстить. Да, я - сложный человек, бескомпромиссный. Всегда защищал слабых, никогда не останавливался перед трудностями, все, что задумывал, доделывал до конца. Сейчас уже ни сил, ни здоровья не хватает. Впрочем, хочется побыть и на свадьбе младшей - Эмили, которую мы назвали в честь моей мамы. У самого-то свадеб никогда не было, Света даже подвенечное платье не покупала...

P. S. За содействие в организации интервью «Бульвар Гордона» выражает искреннюю признательность врачу Александру Матвеевичу Гофельду.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter