Знаменитый художник Никас САФРОНОВ: "Ко мне в комнату очереди выстраивались. Газеты писали: "Гений при смерти"

Пока искусствоведы спорят, гения или злодейства больше в таланте Никаса Сафронова, народ голосует в его пользу рублем, долларом, евро. Картины с росчерком "S. NIKAS" улетают с аукционов и выставок за баснословные суммы... Успешный человек, измотанный повышенным вниманием к своей персоне, он посмотрел устало-безразлично и, клянусь, подумал: "Так, еще одна блондинка с диктофоном... теряю время...". Сегодня Москва просто кишит разного рода авантюристами: агентами, пиарщиками, адвокатами, девушками легкого поведения, мнимыми и настоящими родственниками. Ситуация требует понимания. Проявишь его, задашь несколько вопросов по существу, и он оттает. Когда Никас говорит, слова складываются не в предложения, а, скорее, в наброски будущих работ. Слушаешь и легко переносишься из его модерновой мастерской с видом на подтаявшую Красную площадь в атмосферу знойного июльского полудня...

"МОЕ ДЕТСТВО ПРОШЛО В БАРАКЕ, НА ЗАДВОРКАХ ВОЕННОГО АЭРОДРОМА"

- Моя жизнь, как у неандертальца, - образная, я все помню детально. Когда жена моя была беременна и уже донашивала сына, мы занимались с ней любовью. Целуя ее грудь, я ощутил запах молока. И вдруг вспомнил свою маму. Мне шесть месяцев, лежу на руках, хватаю губами сосок, крупный, наполненный для меня живительной влагой - молоком. Мама, не отрываясь, чистит яблоко и протягивает ломтик моему брату. Я смотрю, как он ест, и тоже хочу яблоко...

Еще образ. Мне три года, я пытаюсь остановить трофейную черную машину, летящую по пыльной дороге. Ужасно жарко, мама где-то поблизости, в огороде,

у дороги - колонка с водой, какая-то женщина наполняет ведра. Меня одолевает страшное желание остановить машину, рассмотреть ее. Водитель сворачивает вправо - я туда, он влево - и я влево. Жара, видимо, окончательно уморила его. Плохо понимая, что делает, он перестал сворачивать, и я оказался под колесами. Выписался из больницы только следующей весной.

- Водителя судили?

- Мама его пожалела. Вспоминала потом, как он пришел меня проведывать, принес бутылку кефира. Мама не была злым человеком, искренне верила в Бога, работала медсестрой. А папа - из рода священников. По летописи, у нас 12 поколений священнослужителей по отцовской линии. Вы, наверное, знаете, что если в роду у человека был хоть один священник, он искупает грехи своих родственников до седьмого колена. Оберегает меня и сама фамилия Сафронов: Сафрон означает "у Христа за пазухой".

- А имя ваше необычное помогало или мешало в жизни?

- Во-первых, его довольно трудно запомнить. Кем только мне ни доводилось быть! Называли и Николасом, и даже Николсоном. До сих пор путают греческое Никос с моим литовским именем. Впрочем, специалисты утверждают: чем сложнее запоминается брэнд, тем лучше он потом отрабатывается.

- Слушайте, любопытная история получается: Никас в буквальном переводе - "победитель", Сафронов - "у Христа за пазухой". Похоже на предсказание звездного пути...

"Жанна Д'Арк наших дней". Холст, масло, 1997 г., частная коллекция, Москва

- Думаю, любой человек независимо от имени должен искать свое предназначение на земле. С самого детства я не мог допустить мысли о том, что буду жить, как все. Хотя родился в бараке, в городе Ульяновске. Родители переехали туда с Сахалина после ухода отца с воинской службы. Маму вместе с родственниками выслали из Литвы на Сахалин - раскулачили за владение мельницей.

У нас была многодетная семья. Кроме меня, еще четыре брата и сестра. И раннее детство тоже прошло в бараке, на задворках военного аэродрома. Мне нравилось слушать гул самолетов, представлять себя летчиком. Но после армии я поступил в Вильнюсский художественный институт.

С четвертого курса я вдруг почувствовал себя художником. Однажды увидел во сне еще не написанные картины, а проснувшись, понял, что состоялся как творческий человек. Написал эти картины, продал и на вырученные деньги обзавелся своим первым жильем. Как-то мне сказали: "Для того чтобы достичь признания, надо жить в Москве". Я переехал в столицу, очень много работал, светился на разных выставках, но это было бледно и малозаметно.

Я твердил себе: "Все должно прийти, ты хороший художник". Мне исполнилось 25, потом 30, 33... Я уже стал успокаиваться, думать: "Наверное, так судьба распорядилась. Мои надежды на то, что я уникальный, особенный, остались лишь мечтами". А потом все как-то пошло, и к 35-ти я стал заметным в искусстве...

- Сегодня на ваших холстах весь цвет мировой элиты: президенты стран, могущественные бизнесмены, мегазвезды эстрады и кино. Как складываются отношения с героями ваших картин?

- Начнем с того, что я создаю не все картины для себя, но для истории. И ничего не навязываю. Если пишу портрет на заказ и сталкиваюсь с тем, что человека что-то не устраивает, могу пойти на определенные уступки, поправить. Часто убеждаю: та или иная деталь просто необходима. Если же убедить не удается, просто оставляю картину в своей галерее. Все мои герои интересны мне по разным причинам. Я с удовольствием написал, допустим, Наполеона. Однажды меня спросили: "А взялись бы за Гитлера?". Да, взялся бы. Не писал бы его красавцем, героем, оставил бы тем, кем он был, - негодяем. Но художнику, пишущему историю человечества, никак не пройти мимо подобной фигуры.

- Легко вам работалось с Путиным?

"Портрет Президента России Путина Владимира Владимировича", Холст, масло, 2000 г., Москва, Кремль

- Довольно легко. Портрет был им принят очень хорошо, его тут же приобрели.

Я обычно ведь не пишу недостатки людей, предпочитаю их достоинства. Вот берусь за какого-то человека, а он, скажем, не очень хороший. Тогда стараюсь добавить к его образу элементы доброты, благородства. Я даю своему герою некое понимание: этот образ хорошего человека - твой ангел-хранитель.

- То есть подтягиваете?

- Да, я его подтягиваю, приближаю к тому, каким он мог бы быть. На одной из моих работ Путин изображен в образе Франциска I. Он был миротворцем, объединил религии и считался последним рыцарем в Европе. Это некий аванс. Я уверен, что оправданный.

"НА ДЕНЬГИ СПОНСОРОВ АБРАМОВИЧ РАЗРЕШИЛ ПОСТАВИТЬ НА ЧУКОТКЕ 18-МЕТРОВЫЙ ПАМЯТНИК СВЯТОМУ НИКОЛАЮ"

- Вы искренне верите в то, что все люди могут быть хорошими?

- Верю. Хотя большую роль играют воспитание и обстоятельства. Возьмем, к примеру, Абрамовича. Представим, что он не стал миллиардером. Жил бы где-нибудь на лесоповале, милый благородный человек, делился бы последним хлебом. А так он губернатор Чукотки, добывает алмазы, нефть и черную икру. Мы недавно ездили туда закладывать храм Николая Чудотворца. И он разрешил (!) на деньги спонсоров поставить памятник святому Николаю, самый высокий 18-метровый памятник в самой крайней точке России. Спасибо, что не возражал.

- У вас очень много "костюмированных" портретов, чего стоит только Владимир Высоцкий в сутане...

- Он был многоплановым актером и любил Эль Греко. (Подходит к своим картинам). А вот Олег Ефремов представился мне эдаким кардиналом Ришелье. А Нани Брегвадзе облачена в платье испанской леди...

- Такое пристрастие к испанским и итальянским образам чем-то объясняется?

- У меня жена была итальянка, и сын мой законный - наполовину итальянец. Я изучал эту страну.

- Вы уточняете "законный", словно у вас еще незаконных парочка...

- Да, двое или трое (смеется). Однажды смотрел сюжет по телевизору о девочке из Лондона, какой-то лесбиянке. Она утверждала, что я ее отец. Там говорилось: "Никас - очень известный художник из России, любит женщин". Зовут ее Валерия Сафронова, родилась в Вильнюсе в 1983 году. Но она физически не может быть моей дочерью, я покинул Литву 24 года назад! Может быть, мама рассказывала ей о каких-то отношениях со мной.

- Несколько лет назад вы пережили страшную аварию. Было у вас предчувствие беды?

- На тот момент я ощущал колоссальную усталость. Поэтому авария наверняка была неизбежной. Накануне я прилетел из Эквадора и сразу поспешил в Ульяновск. Там возводилась часовня на могиле моей мамы. Строительство подходило к завершению, но не хватало плит, чтобы устроить площадку вокруг часовни. В мэрии мне посоветовали: "Неподалеку от Ульяновска дача одного хорошего человека. Он хозяин завода стройматериалов. Съезди, уважь его".

На следующий день я обязательно должен был быть в Москве. Мой друг Виктор Мережко праздновал день рождения. Помню, чувствовал себя усталым, разбитым, но подумал: "Достать плиты для часовни - божье дело". Отправился туда, рассчитывая быстро вернуться и хорошенько поспать. Оказалось, "недалеко" - это 200 километров. Я приехал, мы познакомились с хозяином. Он пригласил порыбачить, было достаточно весело. Там два пруда, в одном - форель, в другом - карпы какие-то зеркальные. Ловили мы их всю ночь.

"Арлекино истории". Холст, масло, 1998 г., частная коллекция, Москва

Утром я еле успел обратно в Ульяновск, к самолету. Думал, ладно, посплю в Москве. В это время позвонил Мережко: "Сейчас идет мой любимый фильм, хочу, чтобы ты его посмотрел". Я включил телевизор, шла картина "Здравствуй и прощай" по Витиному сценарию. После этого я понял, что уже не засну, пошли люди, встречи... Вечером приехал поздравить Виктора. Вручил ему статуэтку ангела-хранителя, привезенную из Эквадора. Она была выполнена в виде музы с крыльями, играющей на скрипке. Увидев подарок, мой друг страшно обиделся: "Эти поделки дурацкие продают на каждом полустанке у нас под Москвой. Видишь, мне принесли золотые часы, кольцо". Но, на самом деле, статуэтка была выполнена очень даже ювелирно. Я думал, он оценит, обрадуется. Украинец все-таки по корням, как говорится: "Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать!". Я сказал: "Без проблем". Забрал подарок назад и пообещал подобрать для него что-нибудь в ювелирном магазине.

После долгого празднования отвез Витю домой. Была глубокая ночь, к тому времени я уже почти двое суток не спал... Иду на огромной скорости - 180-190 км/час, надо сворачивать вправо. В это время на дорогу выходит человек. Даю сигнал, он успевает отбежать, а я лечу в столб. Вижу перед собой цепи, колонны, памятник какой-то, машина вдребезги, подушки не открылись. Последняя мысль: "Ангел рядом со мной, значит, выживу".

Машина загорелась, я стал выбираться кое-как. Приехала "скорая помощь", говорят: "Вставайте, идемте с нами". Я не смог. Доктор бегло осмотрела меня и спрашивает: "Вы известный, что ли?". Я ей: "А вы не местная, что ли?". Она мне: "А вы что, лимитчиков не любите?!".

- Все - как в черном анекдоте...

- Автограф хотела взять. Где-то к четырем часам утра меня доставили в 20-ю больницу. Положили в коридоре на металлической кушетке, задрали майку, так я пролежал несколько часов...

- Нельзя ли было как-то повлиять на выбор больницы?

- Нет, "скорая" сама решает, куда везти пострадавшего. Как потом оказалось, у меня был двойной перелом позвоночника, ребер, ноги. Я страшно замерз, лежа на голом металле. Попросил медсестру: "Можно одеяло?". - "Нет, - говорит, - врачи придут и дадут". Практиканты какие-то проходят, прошу: "Можно ли подложить что-то под поясницу?". - "Нет-нет, мы этим не занимаемся". Один, слышу, шепчет: "По-моему, это знаменитый художник". Второй отвечает: "Вот пусть нарисует нас, а мы ему - одеяло". Передо мной была дверь в комнату отдыха. Заходят они туда и видят, человек какой-то лежит, накрылся чем-то. Они его отругали: "Ты опять занавеску содрал?! Завтра же тебя выпишем!". Подошла уборщица: "На, милок, подложи тряпочки. Я ими полы мою, но они чистые, стираные".

Меня спасло только то, что из машины я успел позвонить Мережко. Они с Борей Хмельницким примчались, подняли врачей, перевезли меня в нейрохирургическое отделение Боткинской. За то время, пока я лежал в больнице, туда пришло больше двух тысяч человек. Попасть ко мне в палату было сложно, выстраивалась очередь. Газеты писали тогда: "Лучший художник России в реанимации, гений при смерти!".

- Хотелось вам, как это сделал в свое время Марк Твен, дать опровержение: "Слухи о моей смерти несколько преувеличены"?

- Я действительно был при смерти, перелом позвоночника - штука серьезная. По счастью, нерв не был задет. Это благодаря ангелу-хранителю...

- Вы восприняли аварию как испытание?

- Да, это было испытание. После случившегося я написал книгу "Анатомия скандала и успеха" - как анализ прожитой жизни.

"Русский режиссёр Никита Сергеевич Михалков". Холст, масло, 1999 г., частная коллекция Н. С. Михалкова, Москва

- В России стало модно снимать мистические блокбастеры. Может, стоило бы создать сценарий на основе вашей книги? Уж чего-чего, а "войны добра со злом" в ней предостаточно. Да и первая глава имеет многообещающее название: "Все свои бомбы я взорву сам".

- Надо подумать. Тем более опыта мне не занимать. Недавно прошел сериал "Рублевка лайф", где я исполняю самого себя. Могу сказать, что хлеб актера не настолько тяжел. Как-то мы с Владом Галкиным поспорили на эту тему. Он меня подначивал: мол, попробуй что-то сыграть! После первого своего фильма я ему предложил: "Я сыграл, а теперь ты порисуй". Он сдался.

"КТО УГОДНО ИЗ ЗНАКОВЫХ ФИГУР МОЖЕТ ПОПАСТЬ В ЧЕРНЫЙ СПИСОК"

- А "киношную" любовь в жизни переживали? Так, чтобы хотелось умереть в один день...

- Достаточно того, что я пережил самый настоящий "киношный", просто голливудский развод. Я человек страстей, импульсивный и переменчивый. Могу какое-то время безумствовать от страсти, но в один момент остыть. Со второй женой Франческой мы числились в браке 12 лет. Я жил в Москве, она в Лондоне, я содержал ее и сына. Потом Франческа узнала, что у меня есть деньги, и захотела отнять их через суд. Грустно, ведь в нашем роду никогда не было судебных дел. Адвокаты обещали развести нас за пару месяцев, но растянули эту тяжбу на несколько лет. Им было выгодно выкачивать деньги. Однажды я разозлился настолько, что разбил об одного такого жулика стеклянную столешницу.

- Мне показалось, журналисты не меньше вам досаждают...

- Да, мне достается от них. Сегодня на выставке подошел человек и признался: "Никас, в 90-м году я прочитал одну статью и страшно вас невзлюбил". Потом этот человек увидел картины и стал моим поклонником. Но это же крайности.

Как-то главный редактор журнала "Семь дней" была у меня в гостях. Я показал ей мастерскую и пригласил на следующий день в ресторан. Но, к сожалению, забыл, замотался, что-то стерлось из памяти. Она обиделась. Решила: "Никаса в нашем издании больше не будет".

Я пожаловался Кате Рождественской, ее муж курирует несколько журналов, в том числе и "Семь дней". Она пообещала: "Никас, не хочу вторгаться, но я спрошу". Причина оказалась потрясающая: "Он не в нашем формате". Выходит, до приглашения в ресторан я был в их формате!

Еще один главный редактор перестал меня печатать за то, что я прошел мимо на какой-то вечеринке и не поздоровался. Но я же есть, уже состоявшийся! Я вошел в сотню лучших художников мира, мое имя можно найти в энциклопедиях. Из всех телекомпаний прилично себя ведет "НТВ". Если им интересен герой, они его снимают без всякой вкусовщины. На других каналах все зависит от настроения руководства, каких-то черных списков. В них может попасть не только Сафронов, но и, скажем, Ростропович, Башмет, кто угодно из знаковых фигур. Как ни включу, "Первый канал" все время транслирует Женю Петросяна. И на канале "Россия" он тоже. Это грустно...

- Чем сейчас живете?

- Творчеством живу, стройкой живу. Видите, у меня строительство идет. Над этой мастерской будет еще один этаж. Вот только сроки затянулись. Строители должны были еще в августе уйти отсюда.

- По окончании строительства здесь будет достаточно места для нескольких выставочных залов. Никогда не хотели создать что-то вроде дома Шилова?

- На это власти должны дать добро. Поступит предложение, с удовольствием построю галерею и оставлю городу. Если нет - буду жить дальше.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter