Юрий ЯКОВЛЕВ: «Женских сердец разбил многовато, но ни ловеласом, ни сердцеедом я никогда не был. Мне просто нравились женщины, приятно было на них смотреть»

Часть II

(Продолжение. Начало в № 16)

«В АНОНИМКАХ ПИСАЛИ, ЧТО КАК АКТЕР Я НЕСОСТОЯТЕЛЕН, ЧТО МНОГОЖЕНЕЦ - У МЕНЯ ТРЕТЬЯ ЖЕНА, ЧТО УВЛЕКАЮСЬ АЛКОГОЛЕМ, КРУЧУ РОМАНЫ...»

- Как и тысячи других семей, от сталинских репрессий пострадала и ваша, а это правда, что ваш дядя был ближайшим помощником Кирова?

- Да, а его арестовали в 37-м, и, по моим сведениям, перед самой войной, в 41-м, он был расстрелян. Спустя много лет, в 60-х, я случайно увидел его в кинохронике - он сидел в президиуме какого-то заседания в первом ряду рядом с Кировым. Я его сразу узнал... Попросил отмотать пленку назад, потом стоп-кадр сделали, и никаких сомнений уже не осталось.

После дядиного ареста маму немедленно попросили с работы - директор кремлевской столовой, где она служила диетсестрой, по-дружески посоветовал: «Олечка, срочно пишите заявление, а то все плохо кончится», и сестра Климента Ворошилова устроила ее медсестрой в поликлинику Высшей партшколы при ЦК КПСС. Совершенно странным образом нас не тронули, а ведь почти все мои родственники тогда погибли: кто-то сосланным в Казахстан умер, кто-то в тюрьме...

- В ту пору доносили друг на друга при малейшей возможности, и особенно любили это занятие в среде творческой интеллигенции...

- Не столько любили, сколько время такое было...

- С другой стороны, с помощью подметного письма можно было безболезненно устранить наступающего на пятки...

- Конечно.

- Скажите, а в театре доносы, может быть, анонимки на вас строчили?

- Писали по всем адресам: и на «Мосфильм», и в Министерство культуры, и я даже знаю, кто.

- Это хорошие были актеры?

- Да нет, как правило, ниже среднего - поэтому и... Много играя на сцене и снимаясь в кино, я никогда не ощущал зависти или откровенной неприязни, но жизнь преподносила порой неприятные сюрпризы.

Помню, когда выдвинули на звание народного артиста СССР, мое «дело» надолго застряло в райкоме партии, через который проходили все наградные документы. Оказалось, его придержали из-за того, что из театра пришло анонимное письмо, подписанное: «Вахтанговцы», где объяснялось, почему я недостоин звания.

- И что вам вменяли в вину?

- Утверждали, что как актер я несостоятелен, что многоженец - третья жена у меня, причем от первой ушел перед самым рождением дочери, что увлекаюсь алкоголем, кручу романы... Много чего плохого там было, но, думаю, вряд ли на этом стоит внимание заострять. Больше всего меня тогда поразило, что эти люди долгие годы со мной здоровались, улыбались, выпивали, шутили. Конечно, с кем-то из авторов этого послания отношения я порвал, но с некоторыми приходилось контактировать по работе.

- Я знаю: вы очень скромны и жили много лет отнюдь не в хоромах...

- О да! (Смеется).

- Однажды жена буквально упросила вас пойти к министру культуры СССР Демичеву и похлопотать об улучшении жилищных условий...

- Нет, было совсем не так - сперва я пошел на прием к Мелентьеву, тогдашнему министру культуры РСФСР. «Юрий Серафимович, - сказал, - у меня к вам деликатная просьба. Можно мне хоть немножко помочь с квартирой - если еще одну комнатку не добавить, то хотя бы метраж увеличить?».

- Это вы уже народным артистом СССР были?

- Да. Отнесся он с пониманием: «О чем речь, Юрий Васильевич?». Мне предложили довольно большой метраж в хорошем доме и в известность поставили: «Теперь этим будет заниматься райисполком, потому что Министерство культуры все сделало». Вот я и начал ходить по райисполкомовским кабинетам: к председателю, к заму...

- Лицом торговать...

- Вот именно, и однажды, после неоднократных моих визитов, какой-то чиновник, который кого-то там замещал, поинтересовался: «Юрий Васильевич, а вы член партии?». - «Нет, - я ответил, - и никогда не был». - «Тогда чего же вы ходите, просите? У вас ничего не выйдет».

- Да что вы?

- Клянусь вам! Я жутко разозлился и, ничтоже сумняшеся, сразу - потому что обида вот так (берет себя за горло рукой) нахлынула - рванул к референту Демичева. На следующий день он позвонил: «Юрий Васильевич, вы можете приехать к шести вечера?». - «Конечно». Сел я на Тузика, как называл своего задрипанного «москвичонка», прискакал на улицу Куйбышева, где тогда Минкульт Союза располагался... Меня хорошо встретили: «Проходите. Петр Нилович вас ожидает». Мы просидели с ним часа полтора - просто беседовали.

- Министр удовольствие получал...

- Может, и так... «Боже мой! - он воскликнул, - о чем речь? Будь моя воля, я не то что квартиру - особняк бы вам подарил». Короче, дня через два мне позвонили: «Приходите за ордером» - я получил четырехкомнатную квартиру неподалеку от театра в славном доме на Старом Арбате.

Первая супруга Юрия Яковлева Кира Мачульская отношения к искусству не имела, училась в мединституте. «Моя беспросветная занятость, частые отъезды на гастроли и съемки не очень укрепляли семью»

«ВЗГЛЯНУВ НА МОЮ ИСКОРЕЖЕННУЮ МАШИНУ, САНИТАРЫ ИЗ «СКОРОЙ ПОМОЩИ» ПЕРВЫМ ДЕЛОМ СПРОСИЛИ: «А ГДЕ ТРУПЫ?»

- По поводу Тузика: это правда, что вы несколько раз попадали в аварии, которые могли закончиться крайне трагично?

- Дважды, а первый раз это случилось в мае 1961-го - за полгода до рождения сына Алеши. Мы с женой Катей отправились на гастроли в Ленинград, я сел за руль после бессонной ночи, а тут еще однообразная прямая дорога, тишина в салоне... Кажется, на секунду закрыл глаза, а когда их открыл, увидел, что мы на скорости несемся куда-то вбок. Я судорожно стал выворачивать руль, машина на левые колеса встала, потом свалилась в кювет...

При первом перевороте открылась задняя дверь и вылетела Катя, при втором - вылетел уже я. Очнувшись, понял, что лежу в воде, а вокруг какие диковинные растения плавают (при ближайшем рассмотрении они оказались моими собственными галстуками, выпавшими из чемодана), а рядом работал двигатель стоящего на крыше автомобиля и валил густой дым.

Подполз я к рулю, выключил зажигание... Жена спала крепким сном и, к счастью, почти не пострадала, а у меня было сотрясение мозга и трещина в ключице. В целом еще легко отделались, потому что, взглянув на искореженную машину, санитары из прибывшей «скорой помощи» первым делом спросили: «А где трупы?». В общем, это был мой второй день рождения - все могло печально закончиться, но обошлось. Меня будто хранил кто-то и одновременно предупреждал, как ничтожно мала граница между жизнью и смертью и как надо благодарить Бога за оставленные мне дни.

- Смотрю на вашу обворожительную улыбку и представляю, сколько женских сердец вы разбили...

- Ой, многовато (смеется). Шучу, конечно.

- Это правда, что в молодости вы были большим ловеласом?

- Ни в коем случае - ни ловеласом, ни ухажером, ни сердцеедом я никогда не был: мне просто нравились женщины, приятно было на них смотреть...

Со второй женой Екатериной Райкиной в спектакле «Дамы и гусары», 1960 год

- Вы как-то обреченно это сказали...

- Просто так, из спортивного интереса, боль причинить им не мог: по моему внутреннему убеждению, женщина - это какое-то очень близкое существо...

- Понятное или до сих пор неразгаданное?

- Я все делал, чтобы понять, что же она представляет, но мне это так и не удалось.

- Автор сценария фильма «Гусарская баллада» Александр Гладков подаренную вам свою пьесу подписал так: «Никогда не поздно, милый Юрий Васильевич, открыть в себе гусара» - вы его советом воспользовались?

- В какой-то степени...

- Свою первую жену, студентку мединститута Киру Мачульскую, у ее тогдашнего жениха вы буквально отбили, но брак по большой любви дал трещину. Почему, если не секрет, вы расстались?

- Больше, наверное, я виноват, хотя и Кира была не святой. Что интересно, мы развелись не тогда, когда делили одну комнату с Кириными родителями, перегородив ее шкафом, и вся наша жизнь проходила под неусыпным руководством Кириной матери, комментирующей все происходящее, как акын, который что видит, то и поет. Впрочем, я был впервые женат, влюблен и озабочен здоровьем супруги, у которой после свадьбы открылся туберкулез. Мой отец был против этого брака: жена тебе, дескать, нужна здоровая. Из-за этого мы с ним два года не разговаривали, а для Киры он так и остался ненавистным человеком.

Потом мы получили квартиру на проспекте Мира, я купил на заработанные в кино деньги первую машину «москвич»... Конечно, моя беспросветная занятость, частые отъезды на гастроли и съемки не очень укрепляли семью.

- Болезнь жены долгое время мешала вам завести детей, а когда она, наконец, забеременела, вы уже были влюблены в дочь великого Аркадия Райкина Екатерину, которая тоже от вас ждала ребенка...

- Вы все знаете... (Грустно). Ну что ж...

- По-мужски замечу: вы попали в такой переплет - не позавидуешь. Как из него вышли?

- Выход из любого положения есть - надо просто искать... Кира подала на развод, Алена родилась уже без меня.

После развода Юрий Васильевич и Екатерина Аркадьевна отношений практически не поддерживают, но при встрече общаются. На похоронах Михаила Ульянова, март 2007 года

- Вы при этом терзались?

- А как же! Конечно, переживал, метался между Кирой и Катей и по сей день сожалею, что столько им доставлял огорчений, - мне это всегда претило, было неприятно и больно. Ну не умею я, не научился тянуть резину: если разрывать, то сразу, потому что это очень мучительно.

- С первой женой вы в результате порвали?

- Нет - до сих пор общаюсь.

- Екатерина Райкина была до вас замужем за прекрасным актером Михаилом Державиным...

- Да, но, знаете, начиналось у нас как-то невинно. Мы были партнерами по спектаклю «Дамы и гусары», по сюжету мой Майор влюбляется в молоденькую Зосю, решает жениться, но вовремя понимает, что ему слишком поздно. Катя в роли пани Зоси была очаровательна - кокетливая, заманчивая, лукавая, и однажды на гастролях в Болгарии, которые полтора месяца длились, я сдался. Разумеется, об этом вскоре узнали в театре, сообщили жене...

Катю мне упрекнуть не в чем - она любила меня по-настоящему, а вот с моей стороны, каюсь, было ощущение какой-то искусственности нашего союза из-за того, что грызло чувство вины: Кира не могла долго родить, теряла детей и именно теперь, когда появилась долгожданная дочь, осталась одна. Наверное, женское чутье что-то и Кате подсказывало, во всяком случае, спокойной, уверенной в нашей будущей жизни она не была...

«С АРКАДИЕМ РАЙКИНЫМ МЫ ОСТАЛИСЬ В ОЧЕНЬ ХОРОШИХ ОТНОШЕНИЯХ ДАЖЕ ПОСЛЕ РАЗРЫВА С ЕГО ДОЧЕРЬЮ КАТЕЙ»

- Когда вы впервые пришли в дом Райкиных, как встретил вас тесть?

- О, замечательно! Вся семья: и Аркадий Исаакович, и Рома, его жена, и их сын Костя, тогда еще 10-летний мальчишечка, - как-то очень легко, по-простому, меня приняли.

- Райкин понимал, что вы тоже большой артист? Как профессионал, выказывал вам свое расположение?

Третья жена Яковлева Ирина по образованию театровед. «Едва начался наш роман, Ира ушла от мужа, и я в какой-то момент понял, что не смогу с ней расстаться»

- Да, разумеется, - мы и после разрыва с Катей остались в очень хороших с ним отношениях, потому что как актеру он знал мне цену. Для меня общение с мастером такого масштаба было чем-то невероятным, но и Аркадий Исаакович понимал, с кем дело имеет. Мы всегда находили общий язык, потому что одно дело - Катя, другое - Райкин.

Помню, как он помог мне, например, когда я «Принцессу Турандот» репетировал. Это была идея Рубена Николаевича Симонова - возобновить легендарный спектакль, который по праву считался визитной карточкой нашего театра и был лебединой песней Евгения Багратионовича Вахтангова.

Рубен Николаевич собрал новый состав из молодежи, старики уже не играли, и в качестве четырех масок: Бригеллы, Труффальдино, Панталоне и Тартальи - позвал Ульянова, Гриценко, меня и Максима Грекова - моего большого приятеля.

Репетировали мы в основном сами, отдельно, в меру сил фантазировали, и, наконец, Рубен Николаевич постановил: «Ну, хватит - покажите, что вы там напридумывали». Мы показали. Он произнес (голосом Симонова): «Та-а-ак, спасибо. Все это прекрасно, но не смешно. Надо приглашать кого-то - давайте попробуем Райкина».

Аркадий Исаакович согласился, с удовольствием пришел в театр на репетицию, мы тоже ему продемонстрировали, что наработали самостоятельно. «Все это прекрасно, дорогие друзья...» - тихим голосом начал Райкин... Он всегда говорил тихо-тихо, совершенно не тратя себя.

- Энергию, видно, копил...

- Ну да - вы же помните, что на сцене это был фейерверк, а тут чуть слышно повторил фразу, которую мы уже слышали от Симонова: «Это очень хорошо, но не смешно». - «Юра, - обратился ко мне, поскольку нас уже семейные связывали отношения, - скажите, а сколько вашему Панталоне лет?». - «Лет 400, может, и 500, - я ответил. - Это же сказочный персонаж Карло Гоцци». Аркадий Исаакович кивнул: «Вот вы стариковскую характерность придумали - покажите. У вас есть какой-нибудь текст?». - «Только газета в кармане». Разворачиваю ее, а там передовица «За идейную чистоту литературы и искусства» - очень смешно называлась. Он попросил: «Прочтите, пожалуйста, что-нибудь, шепелявя, глотая буквы, - так, чтобы я почти ничего не понял, кроме каких-то отдельных слов», и я произнес (усиленно картавя):«Са сисейшую титату итеатуты и есуйся». - «Вот, хорошо. Теперь весь свой текст таким образом попробуйте произнести».

С Людмилой Максаковой и супругой Ириной. «Все долгие годы, что мы живем вместе, Ира — моя опора, мой жизненный стержень»

- Класс!

- Я так и сделал, и почему-то все засмеялись - даже партнеры, что и требовалось доказать, и сразу мне стало легко. Одна совершенно ерундовая, маленькая подсказочка великого мэтра сразу что-то во мне повернула, и все встало на место, дело пошло.

- Екатерина Райкина в одном из своих недавних интервью призналась: «Мы с Юрием Васильевичем много лет не общаемся», тем не менее я видел фотографию с похорон Михаила Александровича Ульянова, где вы с ней присели на какой-то кладбищенский камень или скамеечку и разговариваете...

- Да, где-то на скамеечке примостились.

- О чем спустя столько лет говорили?

- Да, в общем, о всяких житейских вещах: как дела, как здоровье? У нас же сын общий, Алеша, а я со всеми моими детьми (их у меня целых трое и трое внуков) близок. Мы все дружим, общаемся - они у меня бывают, я у них.

- Говорят, к вашей третьей супруге Ирине, с которой вы вместе около 50 лет, клинья подбивал лично Рубен Симонов...

- Даже не пытался, это, скорее, она (смеется)... По профессии Ирина театровед, окончила ГИТИС и работала директором музея Театра Вахтангова, и в то время каждая репетиция начиналась с крика помрежа: «Ирина Леонидовна, спуститесь в зал - Рубен Николаевич без вас не начинает!».

Разумеется, она отвечала всем требованиям Симонова и по внешности, и по длине ног, но настаивал он на ее присутствии под другим предлогом. Ирина была этаким талисманом и помощником - она должна была записывать все его указания и ремарки, поскольку секретаря у главного режиссера не было. Он сажал ее рядом, и Ирине работа с ним доставляла радость, но справедливости ради скажу: и на Рубена Николаевича ее соседство действовало благотворно, и он получал удовольствие...

Юрий Яковлев с дочерью Аленой, сыновьями Антоном и Алексеем. «Мы все дружим, общаемся — они у меня бывают, я у них»

- ...эстетическое...

- Наверное. Многие актеры с интересом наблюдали за ней, сравнивая силы свои и главного режиссера, хотя знали: она замужем, у нее сын. Я дальше пошел: зачастил в музей, но покидать семью из-за очередного увлечения не собирался... Едва начался наш роман, Ирина ушла от мужа - обманывать не смогла, и я в какой-то момент, после разговора с Катей, понял, что не смогу с Ирой расстаться. Нас обсудили, некоторые осудили, а жена Миши Ульянова Алла Парфаньяк презрительно бросила мне: «Я бы в разведку с тобой не пошла».

«ЖЕНА ЗНАЕТ КАЖДЫЙ МОЙ ШАГ, НО НА МНОГОЕ МОЖЕТ ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА»

- Симонов, когда вы Ирину увели, расстроился?

- Не расстроился, но...

- ...обозлился?

- Ну, черная кошка между нами все-таки пробежала. Вернее, маленький котенок (смеется) - он к тому же демонстративно перестал звать Иру на репетиции. Ну, это еще женская половина театра посудачила о «рыжей стерве», мужская мне позавидовала...

Все долгие годы, что мы живем вместе, Ира - моя опора, мой жизненный стержень. Борцовскими качествами, умением пробиваться, защищаться от несправедливого, а часто и подлого, я по природе не отличаюсь, а она обладает силой характера и способна в нужный момент защитить, оградить от проблем, что часто мне необходимо. Я сравниваю ее с агентом ФСБ - она знает каждый мой шаг, но на многое может закрыть глаза.

- Вы пользовались бешеным успехом у дам, а женщины признавались вам, почему вас так любят, что их в вас так привлекает?

- (Улыбается). Я затрудняюсь ответить.

- Я-то думал, вы скажете: «Я и без них это знаю»...

С президентом России Борисом Ельциным на вручении Государственных премий в области литературы и искусства, 1995 год

- Нет, это должны говорить женщины, с которыми у меня отношения были. Очевидно, какой-то особый магнетизм от личности исходит - вот и все.

- В спектакле Романа Виктюка «Анна Каренина» вы сыграли Каренина - человека сложного, противоречивого, излишне ревнивого. В жизни вы тоже такой?

- Ну я же Телец, а люди, под этим знаком рожденные, очень влюбчивы и ревнивы.

- Совершали ли вы на почве ревности какие-то сумасшедшие, необдуманные поступки?

- Нет, никогда - сдерживать эмоции умею...

- Ревность, однако, раздирала вам душу?

- Не раздирала, но порою мешала.

- За кинокарьерой своей дочери - ведущей актрисы Театра сатиры Алены - вы следите?

- Конечно. Творческий рост у нее бурный, стремительный, и я перед ней преклоняюсь.

- Талантливая она, правда?

- И кроме того, трудоголик страшный. Алена столько работает - я даже не знаю, как у нее сил хватает на бесконечные перелеты и переезды. Постоянно куда-то мотается: сегодня у нее съемки здесь, завтра - в Твери, послезавтра - в Питере, но ей это интересно, поэтому за все и берется. Когда она все успевает? «Алена, - прошу, - может, не надо больше работать на износ, хватит?». Она в ответ: «То, в чем снимаюсь сейчас, не очень мне интересно - все жду какого-то достойного предложения». Как только поманят ее чем-то мало-мальски неизбитым, соглашается тут же.

С Татьяной Самойловой в картине Зархи «Анна Каренина», 1967 год. «Я все время играл не тех, кого мне хотелось, а вот Стива Оболонский — стопроцентное попадание»

- Второй дедушка вашей внучки Маши Михаил Козаков - по-родственному вы с ним общаетесь?

- Крайне редко.

- Вот повезло девочке - два деда таких именитых...

- (Улыбается). Она сейчас, между прочим, в Твери снимается - у нее там натурные съемки. В позапрошлом году в Щукинское поступила.

- Вы всю жизнь храните верность Театру Вахтангова - сколько лет на его сцене играете?

- Ну, если считать вместе с училищем - я поступил туда в 48-м! - 63 года уже.

- Вы тем не менее целых четыре года на сцену вахтанговскую не выходили - почему?

- Немножко не так - просто в течение трех с лишним лет мне не давали новых ролей, поэтому старые спектакли доигрывал и одновременно решал: бросить актерство совсем или нет. Тогда, в 1980-м, случился какой-то внутренний кризис - я своего будущего не видел. У меня уже были звания, известность, зрительская любовь, а что дальше? Самое интересное, что произошло это на гребне успеха, и даже коллеги начали говорить: «Яковлев свой пик прошел и больше ничего сделать не сможет». Меня звали в другие театры: мой друг Олег Ефремов во МХАТ приглашал, Михаил Царев предлагал перейти в Малый, но я не мог бросить Театр Вахтангова, не мог переступить через себя.

- Юрий Васильевич, многих великих русских актеров сгубила водка - от безвременья, тоски и осознания собственного бессилия они уходили в алкогольное забытье...

- (Грустно). Было такое.

- Вы тоже искали в стакане спасение?

- Чего уж греха таить - этот период и у меня был.

- Срывы на этой почве случались?

- Серьезных не было, но какие-то неприятности я на себя накликал.

С Дмитрием Гордоном. «Если честно, у меня какая-то переоценка ценностей произошла, я не стремлюсь уже к большому количеству ролей, но до сих пор всякий раз перед спектаклем волнуюсь» Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

- Сегодня вы с юмором их вспоминаете?

- Скорее, с кривой улыбкой.

«НЕ АКТЕРСКОЕ ЭТО ДЕЛО - ИЗОБРАЖАТЬ ХРИСТА»

- По-моему, вы в прекрасной творческой форме, и думаю, что и сегодня роль в кино для вас бы нашлась. Сами-то вы хотите сейчас сниматься?

- Вы знаете, нет.

- Почему?

- Если честно, у меня какая-то переоценка ценностей произошла, я не стремлюсь уже к большому количеству ролей в кино и даже в театре. Играю только Сорина в вахтанговской «Чайке».

- Любимого Чехова...

- Да, и то, чтобы не забывать профессию, ощущать дыхание публики.

- Внутри обрывается что-то, когда на сцену выходите?

- Вы почти правы, хотя «обрывается» - не совсем точное слово. Казалось бы, делаю это в течение, ну, не 63-х, а 59 лет (минус четыре года учебы), тем не менее, вот не поверите, а я до сих пор всякий раз перед спектаклем волнуюсь.

- Поверю...

- Просто больным становлюсь, меня буквально трясет, но делаю два шага на сцену, произношу первую реплику - и все моментально уходит.

- Значит, вы живы и продолжаете оставаться большим актером...

- Что-то вот происходит... Очевидно, эта атмосфера, сам театральный воздух, присутствие публики, партнеров - и есть моя жизнь. В первой нашей сцене с Костей Треплевым он произносит свой текст, и Сорин вроде совершенно невпопад говорит: «Без театра нельзя».

Обычно я никогда не задумываюсь, как ту или иную реплику интонировать, выдаю текст куском - как скажется, так и скажется, но тут вдруг споткнулся на ней, на мысли себя поймал: постой, а как же эту фразу произнести? Задумчиво: «Без театра нельзя...», вопросительно: «Без театра нельзя?» или утвердительно: «Без театра нельзя!»? Короче, засела она у меня в мозгу гвоздем, а недавно на гастролях в Сургуте, по-моему... Наш же спонсор «Сургутнефтегаз»...

- ...поздравляю!..

- Да (смеется), так вот, эту фразу так правильно сынтонировал, что все зааплодировали. Это был первый и единственный раз - ни до, ни после аплодисменты не повторились, и меня это ужасно обрадовало. Я даже растерялся: что дальше-то говорить, и теперь эта фраза для меня девиз, эпиграф ко всей моей жизни: «Без театра нельзя!».

- Не сомневаюсь: когда только на сцену выходите, вас неизменно встречают аплодисментами...

- Да, сразу. Не скрою: тщеславие это тешит...

- Вы, знаю, любите очень Москву и даже коллекционируете книги о ней. Скажите, Москва вашей юности ушла совсем или какие-то нетронутые уголки сохранились?

- Кое-где уцелели, конечно, хотя Лужков постарался, чтобы и их не стало. Не поймите меня превратно, потому что он все-таки очень много для Москвы сделал... Ему нужно поклониться в ножки, но с большой оговоркой, потому что наш бывший мэр столько старины уничтожил, столько ее пошло на слом, пропало, исчезло, и ради чего? Чтобы построить громадные страшилища, уроды. Жалко Пречистенку, Пироговку, сад «Эрмитаж», Петровские ворота - это мое все родное, я еще мальчишкой там бегал.

- Помню прекрасный фильм Зархи «Анна Каренина», где вы сыграли Стиву Облонского...

- Любимый мой персонаж, я его обожаю.

- Ваш характер?

- Вы в точку попали - мой. Каждый из нас понимает: в свое время живет или в чужое, так вот, я точно знаю, что попал не в свое - должен бы жить во второй половине ХIХ века. Я все время играл не тех, кого мне хотелось, а вот Стива Облонский - стопроцентное попадание (смеется)...

- Вы так прекрасно смеетесь!.. Неужели ролей, где могли бы себя полностью выразить, больше не было?

- Пожалуй, и нет. В какой-то степени  князь Мышкин в «Идиоте», Чехов в «Насмешливом моем счастье» и Трилецкий в чеховской «Пьесе без названия» - вот и все.

- Мне из детства запомнился фильм (его и сейчас иногда повторяют) «Мы, нижеподписавшиеся» по пьесе Гельмана, где вы играли Девятова - очень по-хорошему правильного, принципиального человека. Вы и в жизни такой правильный и принципиальный?

- Нет, просто пришлось это играть. Для меня важно было характер показать, и этого я добился.

- Я вам задам последний вопрос. Может, это легенда, но я слышал, что еще давно вам предложили в Голливуде сыграть Иисуса Христа...

- Не легенда - чистая правда. Это в 60-м году было, когда мы втроем: Пырьев, Юлечка Борисова и я, ваш покорный слуга, с картиной «Идиот» полетели в Америку - глава компании 20th Сentury Fox Спирос Скурас, грек по национальности, купил эту картину и пригласил на премьеру. Мы показали ее в трех городах: в Нью-Йорке, Вашингтоне и Лос-Анджелесе, а что вы, простите, спросили?

- Про роль Иисуса Христа...

- Ах, да... После очередного просмотра Скурас пригласил нас к себе. Мы сидели втроем с переводчиком (хотя я немножко знаю английский), и он мне сказал: «Предлагаю вам в Голливуде сыграть Иисуса Христа - у меня для вас есть сценарий». Сам! - можете себе представить?

- Пырьев, наверное, тут же отрезал: «Советский актер играть Иисуса Христа не может»...

- Нет, напротив, он ткнул меня локтем в бок (переходит на шепот): «Соглашайся! Ты представляешь, что это такое - сняться в Голливуде?!», но после, уже когда в самолете летели, пошел на попятную: «Юрка, ты что, с ума сошел, что ли? Ты понимаешь, что это такое - советский актер играет Христа в Голливуде?!» - и крепкое выражение употребил...

- Сожаления, что не согласились, у вас не было?

- Я понимал: это нереально. Тогда было другое время, к тому же, хоть человек я и неверующий (в церковь, правда, хожу), считаю, что не актерское это дело - изображать Христа. В том фильме, кстати, неплохой снялся актер, но картину положили на полку, а ему больше ролей не давали...

- Юрий Васильевич, спасибо большое за эту беседу, за то, что вы есть. Я вот, глядя на вас, подумал, что 63 года в искусстве - целая эпоха, и вы были не просто ее свидетелем, но и активным участником. У вас так блестят глаза и такая улыбка прекрасная - вы ведь не чувствуете себя старым, правда?

- Абсолютно. Я долгожитель - как мой отец, как моя мама.

- До каких лет дожить собираетесь?

- Ну, этого точно сказать не могу, но, думаю, пока мотор (показывает за сердце) не откажет.

- Пусть работает, как часы, и подольше...

- Спасибо, и читателям вашим поклон!

Киев - Москва - Киев

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter