Борис ГРЕБЕНЩИКОВ: "Когда я слышу слово "культура", моя рука тянется к кобуре"

БГ настиг меня сравнительно поздно - то ли в конце 80-х, то ли в начале 90-х - одной из странных своих песен, влетевших в голову, словно трассирующая пуля. "Боже, помилуй полярников с их бесконечным днем, с их портретами партии, которые греют их дом; с их оранжевой краской и планом на год вперед, с их билетами в рай на корабль, идущий под лед"... Следующий шок я испытала, когда услышала, как Гребенщиков разговаривает. Первое, о чем тогда подумала: "Как с такой дикцией можно петь?". Потом я подумала, как можно столько петь, если столько пить?! И вообще, как можно столько пить, курить и всякое такое?!! Как можно столько пить, курить, всякое такое и одновременно ездить в Тибет к далай-ламе просветляться?!!! Когда БГ стал ездить просветляться в Кремль, я уже ни о чем не думала, потому что невозможно всю жизнь думать об одном и том же. К тому же сегодня о БГ есть кому думать. Он достиг такого убедительного расцвета, что о нем даже Родина задумалась и с перепугу дала орден. За то, за что еще совсем недавно давала 20 лет без права переписки. Поразительно, но его аудитория молодеет год от года, что, безусловно, не может Бориса Борисовича не радовать. Другое дело, что эта аудитория никогда не сможет оценить его истинную роль и значение. Того БГ, который был когда-то у нас, у нынешних мальчиков и девочек не будет никогда. Для этого они слишком свободны. Томные юноши, всерьез полагающие, будто "Город золотой" (стихи Хвостенко и Волохонского, музыка Франческо да Милано) далеко не лучшая песня Гребенщикова, понятия не имеют, что БГ - вовсе не музыкант, не поэт и любим мы его не за это. А экзальтированные барышни, сигающие к рок-динозавру с букетом ромашек, видят перед собой лишь прикольного мужика с дурацкой бородой и словом "Fuk" на колене, у которого много нецензурной лексики в альбомах и, наверное, много женщин. "Спасибо, милые! Спасибо, что кричите!" - неизменно повторяет он на концертах. Я пропустила его судьбоносный сольник в Кремле и вручение ему ордена "За заслуги перед Отечеством" IV степени. Наверное, это было очень смешно. Ему-то, изгнанному в свое время из комсомола и с работы, больше десятилетия проходившему в запрещенных списках, откосившему от рядов Советской Армии и с неменьшим удовольствием откосившему вагон травы, орден "За заслуги"? Ну ты даешь, Родина! Правда, над Родиной подшучивать себе дороже. Так что спасибо, милые! Спасибо, что кричите...

"ЕСЛИ БЫ Я СТАЛ ОБЩАТЬСЯ СО ВСЕМИ, КТО СЧИТАЕТ СЕБЯ РОКЕРОМ, ТО, БОЮСЬ, СИЛЬНО БЫ ПОГЛУПЕЛ"

- Борис Борисович, вы однажды сказали, что когда немолодые, толстые мужики с измененными алкоголем лицами выходят на сцену и поют свои старые песни, в этом есть что-то нездоровое.

- Безусловно, это порнография!

- Зачем же вы этим занимаетесь?

- Понимаете, людям уже не так важно, что мы играем, сколько то, что это мы играем, и то, как мы это делаем. Песни-то старые, но каждый раз они играются по-новому. В этом отношении у нас почти джазовый коллектив. (Смеется).

- У вас как у человека плодотворного не возникает ощущения, что вы уже все сказали?

- Нет. Дело в том, что я ничего сказать не хочу, а то, что говорю, говорится помимо меня. Просто вещаю, как репродуктор.

- Вы интересны себе в качестве репродуктора?

- Конечно. Мне нравится писать песни. Идеально, когда в день пишется по десятку новых песен, когда альбом выходит за альбомом... Один лучше другого...

- Видимо, ваш следующий альбом после "Zoom Zoom Zoom" будет еще лучше?

- Это потрясет основы Вселенной!

"Какое-то время мы все находились на маленькой шлюпке в беспокойном море, поэтому возникало обманчивое впечатление, что мы вместе. А вместо вообще никто никогда не бывает". "Аквариум", 90-е годы

- Вам не страшно за основы Вселенной?

- Не-а... Она прочная!

- Сегодня рокерская среда разобщена, как никакая другая. Едва рок-музыканты перестали быть культурной оппозицией, выяснилось, что им особенно незачем общаться друг с другом.

- Рок - тяжелое наследие прошлого, и я не уверен, что сегодня кто-то станет называть себя устаревшим термином "рокер". Это уже что-то вроде члена Коммунистической партии. В 70-е годы под давлением советской власти, ментов и КГБ музыканты сплотились вокруг единственного в Союзе рок-клуба (Ленинградский рок-клуб действительно был инициирован КГБ. - Авт.) просто потому, что им негде было играть. Прошло 20 лет, все постарели, и особенно общаться незачем.

Конечно, большая часть моих друзей и знакомых - это музыканты, но если бы я стал общаться со всеми, кто считает себя рокером, то, боюсь, сильно бы поглупел.

А братьями и сестрами в рок-панк среде никто никогда не был. Какое-то время мы все находились на маленькой шлюпке в беспокойном море, поэтому возникало обманчивое впечатление, что мы вместе. Потом на слове "вместе" некоторые стали делать карьеру и кричать, что "мы все всегда вместе", что было уже нечестно.

Никто никогда вместе вообще не бывает. Ты можешь любить каких-то людей и стараться сделать для них что-нибудь хорошее, но при этом каждый человек всегда один и сам по себе.

- Вас не напрягают постоянные смены в коллективе? Наверное, это болезненный процесс...

- В нашей коммуне кто играет, тот играет. Это не болезненно, а, наоборот, приятно. Приятно играть с людьми, которые с тобой не потому, что обязаны, а потому, что им это нравится. По спортивной аналогии - у нас не тренерские замены состава, а, как во дворе, - вышел, побегал, надоело, пошел домой...

- По-моему, у вас уже давно не дворовая команда.

- Сомневаюсь...

- Вы хорошо помните момент прозрения, когда решили, что станете музыкантом, а не, к примеру, инженером?

- Январь 75-го. Тогда сложилась такая ситуация, что нужно было срочно решать, что для меня важно. Я заглянул в себя и понял, что музыка меня интересует, а все остальное - нет. Прошло 30 лет, и, как видите, я оказался прав. Кстати, суфии (древнее духовное братство неизвестного происхождения сродни масонам и тамплиерам. - Авт.) считают музыку самой главной вещью на свете...

- В таком случае что вас привело на факультет прикладной математики?

- А это был самый халявный факультет в университете, имеющий к тому же военную кафедру. Поэтому нужно было поступать, иначе не избежать призыва в армию. Говорят, у меня имелись математические способности, но я об этом уже не помню.

"У БУЛАНОВОЙ ЛУЧШИЙ ГОЛОС В РОССИИ! ПРОСТО ЕЙ ОБ ЭТОМ НИКТО НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ"

- Вы интересуетесь деятельностью своих коллег? Новый альбом Земфиры слышали?

- Еще нет. Она мне его подарила, но я до сих пор так и не послушал, чем очень перед ней виноват. На мой взгляд, пока она самая талантливая девочка на постсоветской эстраде.

- Что вы думаете по поводу западной современной музыки?

- Как-то мы с Робертом Плантом сошлись на том, что вся современная музыка - полное говно! (Смеется).

- А что вам, собственно, не нравится в современной музыке?

- Нам не нравится "Cold play".

- Спасибо. Вы мне все объяснили...

- На самом деле, нам многое нравится...

- А сам Плант?

- (Робко). Его последний альбом мне не очень понравился. Картонный он какой-то немножко, мелковатый... Вот голос у Роберта просто в прекрасной форме.

- Доводилось слышать, что среди ваших музыкальных предпочтений самая плачущая российская певица Татьяна Буланова...

- У Булановой, безусловно, лучший голос в России! Ее можно сравнить только с Мэгг Райан. В них обеих есть какая-то щемящая магия. Но, похоже, Татьяне об этом никто никогда не говорил, поэтому она занимается не совсем тем.

- Легендарная "Асса" Сергея Соловьева в свое время стала столь популярной во многом благодаря песням "Аквариума". Не хочется опять что-нибудь написать для кино?

- Ну если ко мне Тарантино обратится, напишу...

- Соловьев по старой памяти не предлагает?

- Сереже я, по счастью, не нужен, потому что он снимает Льва Толстого. Песни Гребенщикова в "Анне Карениной" - это уже абсурд. Вот Михалкову я действительно обещал написать, если он хорошего Акунина снимет.

- А тот, которого он снял, по-вашему, не хороший, что ли? (Имеется в виду "Статский советник" Филиппа Янковского, снятый на михалковской киностудии "ТРИТЭ").

- (Почти шепотом). Это не фильм, а трагедия. Причем в первую очередь для самого Михалкова. Только этого никто не знает, а я знаю. И сейчас Никита всеми методами пытается свою чудовищную катастрофу выдать за вполне нормальное кино. А то, что это катастрофа, очевидно. Я очень Акунина люблю, и жаль, что с хорошей книжкой так поступили.

- Литература влияет как-то на ваше творчество?

- На мое творчество влияет только свободное время и солнце. Если у меня будет много свободного времени и солнца, я буду писать, как заводной. Литература органично вплетается в ткань моей жизни, и возможно, потом из этого что-то вырастает. Но так, чтобы какое-то конкретное произведение повлияло, еще ни разу не было...

- Интересно, как вы пишете песни? Я имею в виду момент фиксации мысли...

- На клочках бумаги.

- На компьютере не удобнее?

- На компьютере не могу писать! Все, что я на нем пишу, потом приходится из песен выбрасывать.

- Борис Борисович, вы перманентно заняты божественным поиском. Причем ваши боги постоянно меняются. То "Джа даст нам все", то Кармапа, то Будда, то Саи-Баба... Все-таки какая из религиозных традиций вам ближе?

- Мне близки все традиции.

- Как-то это не по-христиански.

- А Бог один! Просто каждый из нас находит к нему свои пути. Иногда эти пути формируются в организованную религию, но Бога все равно не организовать, потому что он значительно больше всего этого. Бог начинается там, где заканчиваются наши представления о нем.

- На мой взгляд, ваше творчество не столько воспитывает вкус и формирует музыкальные интересы, сколько влияет на мировоззрение. Чего вы хотите, когда пишете песни?

- Единственное, чего я хочу, - это поделиться с вами радостью. Меня одолевает радость! Я и пишу-то именно потому, что иногда она перехлестывает через край. С переводами так же. Когда я знаю, что есть какая-то замечательная книга и русские читатели лишены возможности ее прочитать, я начинаю ее переводить.

- Но, к примеру, "Упанишады" (памятник древнеиндийской литературы религиозно-философского содержания. - Авт.), которые вы перевели, уже до вас имели русский перевод, и не один.

- Да, но именно я попытался сделать первый перевод на человеческий язык! Мне было обидно, что величайшее произведение человечества, которому не менее трех тысяч лет, не имело нормального перевода.

"КАК ТОЛЬКО КОГО-ТО НАЗЫВАЮТ "ГРАЖДАНИНОМ", ЕГО ПЫТАЮТСЯ ВТЯНУТЬ В НЕБЛАГОВИДНУЮ СДЕЛКУ"

- В последние годы вы превратились в активного члена общества: дружите с властью, принимаете участие в "Международной амнистии"... Насколько вас как гражданина устраивает нынешняя общественно-политическая ситуация в России?

- Я не считаю себя гражданином чего бы то ни было! Я простой человек, и возвышенное понятие "гражданин" мне чуждо. Мне всегда кажется, что как только кого-то называют гражданином, его пытаются втянуть в неблаговидную сделку. Если мы сейчас друг к другу начнем обращаться "гражданин", у нас тут с вами трибунал получится.

- А как же быть с метриками, паспортами, подданством, видами на жительство и прочими формальными вещами?

- Никак, к огромному сожалению. Но, повторяю, я прежде всего человек, и все мы люди.

- Тем не менее вы живете в цивилизованном обществе, и у вас, между прочим, даже орден "За заслуги перед Отечеством" имеется...

- (Резко). Да, я принимаю ордена!

- Вы считаете подобную награду адекватной своим заслугам перед Отечеством?

- Нет. Я не заслужил орден.

- И все-таки, если можно, о ситуации в стране. Как вам вообще жизнь?

- Я много езжу по России и всегда, где бываю, обязательно спрашиваю у людей: "Как вы живете? Становится лучше или хуже?". В большинстве случаев мне отвечают, что лучше.

- По-моему, этот период - "Жить стало лучше, жить стало веселей!" - Россия в своей истории уже проходила...

- И это меня очень радует.

- Да Бог с вами, Борис Борисович!

- (Вздыхает). Меня радует, что люди действительно стали лучше жить. Очень хочется, чтобы Россия наконец поела, попила и немножко залечила свои раны.

- После ваших встреч с Сурковым и Грызловым пошли однообразные комментарии, дескать, "БГ прогнулся под Кремль". Яснее прочих высказался Артемий Троицкий, заявивший, что "Рокеры присягнули на верность Администрации Президента". Не задевает?

- Ну, во-первых, Артем на нашей встрече не был и знает о ней только понаслышке. А во-вторых... Артем хороший парень, я его люблю, но все, что он пишет, меня совершенно не колышет. (Улыбается).

- А что на встрече-то происходило?

- Администрация Президента в лице лично господина Суркова предложила рокерам сделать что-то самим. Потому что тот ужасающий поток дерьма, который идет из телевизора и радио, достает даже Администрацию Президента.

Рокеры базарили в течение двух часов и кричали, что "мы не сдадимся", "мы не продадимся", "мы не поддадимся". Потом до них дошло, что им предлагают не продаваться, а сделать что-нибудь самим. Причем что угодно!

Шнур говорит: "Вот у меня есть матерная песня, которую поют мои друзья. Ее можно показать?". Сурков: "Ну можно, можно...". Шнур: "А-а-а...". Вот на этом "А-а-а" встреча и закончилась.

- В итоге никаких сдвигов вроде новых музканалов, студий звукозаписи не появилось?

- Ни-че-го! Некому это делать! Поймите, Слава Сурков такой же человек, как все мы. Ему тоже неприятно состояние культуры в России, потому что за державу обидно.

- Ну да, а Шнур именно тот человек, который способен культуру поднять...

- Я сейчас пытаюсь раскрутить на это дело Диму Диброва. Если Дима возьмется, может, у него что-то и получится. По телевизору ведь совсем уж неприличные вещи показывают.

"В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ СОБИРАЕМСЯ КУПИТЬ НЕСКОЛЬКО МЕСТОРОЖДЕНИЙ"

- Многие музыканты постоянно жалуются, что у них нет денег на запись новых альбомов. А вы где деньги берете?

- На самом деле, мы много работаем над этим вопросом. Экспроприация, тайные заводы... В ближайшее время собираемся купить несколько месторождений. Так что бизнес-планы большие. Банков много есть интересных...

- Вы следили за событиями в Украине?

- Конечно!

- Ну и как вам все видится со стороны?

- Ну как это может видеться? Если людям стало хорошо жить, значит, хорошо. Вот вам стало лучше жить?

- Да пока еще сложно понять...

- Вот и мне сложно понять! Поживем - увидим. Что будет дальше, одному Богу известно. Да я и не уверен, известно ли это ему...

А Киев всегда у меня вызывал замечательные чувства. Это особый город, с удивительной энергетикой, в котором тихо и спокойно, что я очень люблю. К тому же у вас есть Киево-Печерская лавра, а это еще один из поводов вас любить.

Нас здесь лучше принимают, люди красивее... Может, приедем как-нибудь на Украину, да и останемся...

- Как вы считаете, Россия с Украиной по-прежнему являют собой некое общее культурное пространство или уже нет?

- Когда я слышу слово "культура", моя рука тянется к кобуре. Единым культурным пространством можно считать большое количество людей, говорящих на одном языке и делящих одну культуру. Если вся Украина заговорит на своем языке и русская культура станет ей чужой, то это будут разные страны. А пока что у нас одна культура, только акценты немножко отличаются.

- Вы как-то сказали, что Москву не любите, но при этом часто там бываете...

- Нет, я люблю Москву, люблю! Я соврал! Просто не могу долго там находиться, потому что приходится много пить с разными людьми...

- Про то, что Питер не любите, тоже соврали?

- Тоже соврал! Люблю Питер! Он хороший... Несчастный, но хороший.

- Почему это он несчастный? Город вычурных фасадов, фонтанов и дворцов...

- Это город, построенный по политическим соображениям. Городу там не место. Там деревне место. Лучше бы столица была где-нибудь в Петрозаводске.

- Однако вы живете в Петербурге всю жизнь. Не хотелось поселиться в каком-нибудь другом месте, более подходящем вам по энергетике?

- Хорошая идея! Но такого в этой жизни у меня уже не выйдет.

- Кто это вам сказал?

- Один тибетский лама. А я и доволен. Меньше хлопот. И потом, я не так много времени провожу дома - приезжаю-уезжаю, приезжаю-уезжаю...

- Вы привязываетесь к вещам, к местам?

- Какие-то места мне нравятся больше, какие-то меньше, в силу того, что везде разные вибрации. А к вещам я не привязан. Есть гитара - хорошо, нет гитары - ну и ладно.

- Свою первую гитару вы..?

-...нашел на помойке... Она была в довольно хорошем состоянии, и я принес ее папе. Папа ее починил, отшкурил, чем окончательно убил звук, но зато на ней стало можно играть. И я играл на ней лет пять. Нет, больше!

- Вам знакомы проблемы "отцов и детей" в свою бытность ребенком и отцом?

- С моим отцом у меня таких проблем не было. К тому же мы не так много с ним общались. Я любил его, и все. А с детьми у меня тоже никаких проблем не возникает - у них своя жизнь, у меня своя... Если им что-нибудь нужно, я всегда постараюсь как-то помочь. А быть ими довольным или недовольным я просто права не имею.

- Как часто вы собираете вместе всех своих детей? (У БГ четверо детей от трех жен и один усыновленный).

- Всех вместе в одном помещении не видел уже очень давно. Прихожу домой вечером со студии, и кто в этот момент есть дома, того я и вижу. С детьми общается в основном жена.

- У вас с женой, судя по всему, союз соратников и единомышленников. Кто на кого больше влияет?

- Ирина влияет определенно. Я стал вдвое лучше.

- Как человек эзотерический, вы соблюдаете в повседневной жизни церемонии, ритуалы?

- (Растерянно). Ну когда есть возможность, медитирую. А церемоний и ритуалов не соблюдаю, поскольку в них нет никакой жизненной необходимости.

- К вещам и местам вы не привязываетесь. К людям, как мне кажется, тоже. Но существует что-то такое, от чего вы серьезно зависите?

- Без еды могу дней пять протянуть. Без питья, наверное, меньше. Без воздуха - секунды две.

- Ну, Борис Борисович, я же не это имела в виду!

- А суфии, они, знаете ли, такие... Говорят одно... Думают другое...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter