Типа герой...

Юлия ПЯТЕЦКАЯ. «Бульвар Гордона» 18 Июля, 2007 00:00

Уиллис заметно постарел, но на пенсию не уходит. «Я бы ушел, — говорит, — но, понимаешь, не на кого оставить это все. Кто-то же должен этим всем заниматься...». Да, кто-то должен, и кто-то все время этим занимается.

В смысле, мир спасает. Борцов со злом, если смотреть на широкий экран системы Dolby Digital, нынче развелось столько, что злу приходится не сладко. Опять-таки если смотреть на экран. В жизни по-прежнему все гораздо банальнее. Добро не побеждает зло. Можно сказать, что и не проигрывает. Можно сказать, что сегодня вообще непонятно, что такое добро и зло.

Если верить Брюсу Уиллису, то воин света — это бесстрашный дуболом с пистолетом, а лучше с двумя и скромной зарплатой полицейского. Если Гарри Поттеру — то мальчик со шрамом. Если Киану Ривзу — красавец в черном плаще, если Шварценеггеру — спортсмен-отличник. Если Вину Дизелю — просто неприятный человек. Слепить из всех этих кандидатов внятный образ героя при всем желании не получится, поэтому никто никому и не верит. Собственно, я сомневаюсь, что кинодельцы, набивающие руку на штамповке суперменов, хотят, чтобы им поверили. Они хотят, чтобы их посмотрели. За деньги. Правда, есть тут, на мой взгляд, и другие причины, вызванные жизнью, а не, так сказать, искусством.

«Думаешь, легко быть героем? — жалуется Уиллис перепуганному насмерть компьютерному сморчку. — Жена ушла, дети не общаются, завтракаешь в одиночестве...».

Нью-йоркскому полицейскому Джону Макклейну по прозвищу Крепкий Орешек не легко, но он настоящий молодец. Из тех, которых и сопли красят. Вот только соплей у него не наблюдается, как, видимо, и других естественных отправлений организма. Он вообще мало похож на человека. В воде не тонет, в огне не горит, ни пуля-дура его не берет, ни ядерный взрыв.

Способен тачкой сбить вертолет и мгновенно взлететь на нем, не имея ни малейшего представления, как им управлять, после чего лихо приземлиться в нужном месте в самый нужный момент, уложить с десяток вооруженных бугаев, отделавшись легким ушибом и парой разноцветных пятен на физиономии. К тому же налицо нарушение пропорции — на одного Брюса Уиллиса приходится свора отъявленных негодяев, стопроцентных мерзавцев и негуманных гуманоидов. Но он все равно побеждает. И не потому, что лучше, а потому, что круче.

Джон Макклейн не ведает страха и сомнений, у него не случается депрессий, поноса, психологических кризисов, он не подвержен рефлексии и в любой миг готов дать мощный отпор, решительный бой и кому-нибудь по морде. Так, на всякий случай.

Еще он все время шутит. Укокошит кого-нибудь и тут же пошутит. Замочил — пошутил, пошутил — замочил. При этом удивляется, что жена ушла, а дети не общаются... Скучно, наверное, жить с таким человеком. Не очень понятно, как с ним общаться, о чем разговаривать. В музеях он, судя по всему, не бывает, в театры не ходит, в библиотеки не записан... Работа у него препротивная. В редкие часы досуга Джон Макклейн пьет кофе из пластикового стаканчика и разговаривает по рации.

Это кино, я понимаю. Это плохое кино, и я понимаю, что в плохом кино нельзя убивать героя. Кому он тогда на фиг нужен, жалкий лузер? Какие тогда сборы, какой прокат, какая киноиндустрия? Но ведь даже в плохом кино, в рамках плохого жанра должно присутствовать некое правдоподобие, если речь, конечно, идет о привычных для нас формах жизни. А Макклейн, в принципе, форма жизни привычная... Он же нью-йоркский полицейский, если я не ошибаюсь? Не монстр Квентина Тарантино, не пришелец с Альфа-Центавры, не зомби, не сверхчеловек будущего. Почему же у него все зубы целые, после того как он шмякнулся с трехметровой высоты на бетон? Как прикажете такого героя любить или хотя бы чисто конкретно ему симпатизировать, если все человеческое ему чуждо?

Мы живем в страшно негероическое время. Кто-то скажет: «И слава Богу!», я не знаю... Я до сих пор не определилась, кому слава: Богу или Сергею Тюленину. Я воспитывалась на героических слоганах: «В жизни всегда есть место подвигу», на негероических фильмах с дурацким Чарли Чаплином и мультиках про Крокодила Гену. Поэтому Брюс Уиллис меня раздражает. Он тупой, злой, бесчеловечный, и чувства юмора у него никакого. Если заснуть прямо посреди сеанса, а потом зачем-то проснуться, то Макклейна с трудом отличишь от тех, с кем он сражается.

Героя нет, но он нужен. Он нужен позарез, и проще, а заодно и прибыльнее всего его состряпать из спецэффектов. Чем жиже повседневность, тем концентрированнее вымысел. Чем тусклее, трусливее и безответственнее современный мужчина, тем больше Микки Рурков и Клодов Ван Даммов на экране. Сегодня эти ребята все взяли на себя. По сравнению с прыщавым подростком XIX века, не понаслышке знающим, что такое честь, среднестатистический представитель сильного пола деградировал просто фантастически, и положение нужно как-то спасать. «А где наш дух? — интересовался персонаж братьев Стругацких. — Наш дух захлебнулся в брюшном сале».

Пока жиреющее человечество закидывается поп-корном перед плазменным экраном, поджарый пенсионер Джон Макклейн разбирается с плохими пацанами. Один за всех. Один как перст. Как сукин сын. Известный нью-йоркский полицейский. Без друзей, без соратников, без жены. Он победит. Потом еще раз победит. А потом догонит и пошутит. Не забудьте выключить телевизор.