Болельщик с 72-летним стажем академик Вячеслав САБАЛДЫРЬ: «Благодаря разведчикам-динамовцам был сорван фашистский штурм Сталинграда»

Об этой игре, названной известным писателем Львом Кассилем «матчем смерти», написано множество книг — от повести Александра Борщаговского «Тревожные облака» до «Чи був «матч смертi»? Документи свiдчать» бывшего заместителя главы СБУ Владимира Пристайко. Снят не один фильм — от мосфильмовского «Третий тайм» до голливудского Escape to Victory («Бегство к победе»), где сыграли Сильвестр Сталлоне и Пеле, а в Киеве установлены целых три памятника футболистам-героям. За последнее время нас почти успели убедить, что поединок киевских динамовцев, оказавшихся в оккупированном городе, и команды гитлеровцев, за победу в котором наши футболисты заплатили собственными жизнями, — не более чем вымысел советского агитпропа, канонизировавшего Зою Космодемьянскую, Александра Матросова, Николая Гастелло. Что речь идет даже не о динамовцах, а об игроках «Старта» (сборной разных клубов), чуть ли не предателях родины, отказавшихся брать в руки оружие. Да и играли они 9 августа 1942 года не с грозными профессионалами «Люфтваффе», любимцами Геринга, а с зенитчиками-неумехами из «Флакелфа». Что никто не расстреливал советских спортсменов за отказ показательно проиграть — после матча соперники сфотографировались в обнимку, а потом наши отправились пить самогон... Правду о матче наших футболистов с «Люфтваффе» скрывали сознательно. Об этом «Бульвару Гордона» в эксклюзивном интервью рассказал исследователь истории киевского «Динамо» Вячеслав Сабалдырь. Вместе с коллегами из Украинской академии наук он доказывает, что динамовцы оказались в оккупированном немцами Киеве не случайно: они не просто играли в команде НКВД, а действительно были высококвалифицированными разведчиками.

«Человек, работавший на НКВД, давал подписку молчать до конца жизни»

— Вячеслав Павлович, насколько можно доверять информации относительно «матча смерти», идущей вразрез с устоявшейся точкой зрения?

— Это позволяют утверждать многочисленные сборники рассекреченных документов службы безопасности и военных архивов, в том числе немецких. Нам повезло, например, достать протоколы допросов крупного разведчика, двойного агента Антона Майера и агента НКВД СССР Марии Груздовой (более 200 страниц — ее доклад в ЦК КПУ, потом в Москве, переписка со СМЕРШем). Вдова Макара Гончаренко, уцелевшего участника матчей 1942 года, прожившего дольше своих товарищей, передала нам не только рукопись неопубликованной книги покойного мужа, но и весь его большой архив. Макар Михайлович начал писать документальную повесть в начале 60-х, прячась даже от собственной супруги.

Настоящий «матч смерти», ставший гибельным не только для динамовцев, но в основном для фашистской Германии, состоялся 6 сентября. Вы нигде не увидите этой даты: она была под запретом. Произошла подмена двух совершенно разных встреч...

— Не поверю, что у Украинской академии наук нет более актуальных тем, чем футбольная...

— Нас с коллегами из УАН (значительный вклад в эту работу внес Михаил Потапенко) просто взбесило заявление немцев, что «матча смерти» не было. Это дело, возбужденное прокуратурой Гамбурга еще в 1974 году, в 2005-м окончательно закрыто: мол, нет доказательств, что нескольких киевских футболистов расстреляли из-за отказа проиграть фашистам.

1949 год. Футбольным болельщиком Вячеслав Сабалдырь стал еще в юности

— С вердиктом явно поспешили?

— И я готов это доказать. Мы проследили судьбу каждого члена двух разведгрупп — под руководством Ивана Кудри и Алексея Карташова, — работавших по линии генерал-майора Павла Судоплатова (НКВД СССР), а также группы НКВД УССР и киевского подполья. Они действовали на свой страх и риск. С одной стороны, это было хорошо — в случае провала разведчики не тянули за собой остальных. С другой — отсутствие координации очень осложняло их работу.

Архивные документы свидетельствуют, что создание Всесоюзного спортивного общества «Динамо» и его футбольных команд совпало с началом подготовки через спецшколы ГПУ-НКВД профессионалов высокого уровня — для борьбы с возможным врагом на оккупированной им советской территории. Конечно, все спецшколы и их слушатели были полностью засекречены и замаскированы под обычные спортивные клубы. Там же готовили футболистов-разведчиков. В двух спецшколах — в Иваново-Вознесенске и Болшево — прошли подготовку и будущие участники «матча смерти».

— Серьезное заявление...

— Неопровержимое доказательство пребывания в спецшколе НКВД — фотографии (например, фото Николая Коротких с его инструктором из спецслужб). Среди наставников Николая Трусевича и Макара Гончаренко был, например, и Сергей Броневой, сотрудник ГПУ, кстати, отец известного актера Леонида Броневого (шефа гестапо Мюллера из сериала «Семнадцать мгновений весны»).

Броневого-старшего арестовали в 1936-м по обвинению в троцкизме и осудили на 10 лет. Трагическими были судьбы и других наставников шпионского дела. В 37-38-м годах почти все сотрудники НКВД, участвовавшие в спецподготовке футболистов, оказались за решеткой или были уничтожены. Позднее, когда особисты обвиняли динамовцев в сотрудничестве с оккупантами, за их честное имя некому было замолвить слово.

Накануне войны руководство НКВД спешно начало создавать спецшколы по образу Ивановской в регионах. Киевская, например, действовала в Пуще-Водице. В ней за два месяца вместо двух лет успели подготовить небольшую группу агентов. Среди слушателей были и динамовцы: Чернега, Мельник, Гундарев.

Известно также, что с 1940 года при киевском «Динамо» действовала спецшкола, в которой преподавали или учились Коротких, Трусевич, Кузьменко, Клименко...

22 июня 1941 года разведчики-футболисты поняли: их время пришло...

— Как вы, кандидат технических наук, в прошлом управляющий трестом «Киевгорстрой», стали научным руководителем этого проекта, соавтором книг «Динамо», нi кроку назад!», «Будинок на Кузнечнiй» и «Прихований матч»?

— Я же киевлянин, который ходит на стадион «Динамо» страшно сказать, сколько лет — более 70-ти! В 1942 году, во время событий, о которых идет речь в нашем исследовании, мне было 12 — вполне сознательный возраст. Уже играл в футбол и присутствовал на всех матчах «Старта», проходивших на стадионе «Зенит» на улице Керосинной (нынешней Шолуденко). Жил на Чкалова, а на велотреке по соседству часто тренировались немцы, в том числе «Флакелф» (мы, мальчишки, подавали им мячи).

Динамовцы Макар Гончаренко (слева) и Николай Коротких. «Повесть о настоящем «матче смерти» Макар Михайлович начал писать в начале 60-х, прячась даже от собственной супруги»

— В интервью «Бульвару Гордона» в августе 2002 года сын Михаила Путистина Владлен, который стоял за воротами вратаря «Старта» Николая Трусевича, рассказывал, что после игры 9 августа наши футболисты победу отметили — выпили в закусочной.

— Владлену тогда было всего восемь лет. Конечно, он помнит события, но многого знать не мог...

— А вы «матч смерти» видели? Стадион, оцепленный солдатами с собаками, и пулеметы по периметру поля — вымысел?

— Давайте сначала определимся, о какой игре речь — 9 августа состоялась вполне рядовая встреча — между нашей командой «Старт», состоявшей в основном из динамовцев, и зенитчиками из «Флакелф», которая, как я помню (и как подтверждает наше пятилетнее исследование), не имеет никакого отношения к реальному «матчу смерти».

Официально считается, что динамовцы, не успевшие эвакуироваться из Киева в июне-августе 1942-го, сыграли девять матчей — их организовали оккупанты, чтобы показать: «Город живет мирной жизнью». Игра с «Флакелф» была восьмой.

16 августа «Старт» провел еще один поединок (последний, как думали ранее) — с командой Киевской городской управы «Рух». И опять с победным счетом... Дата реального «матча смерти», который оказался 10-м, никогда прежде не упоминалась...

— Макар Гончаренко был единственным из выживших футболистов, которому разрешалось выступать на всевозможных мероприятиях и озвучивать официальную пропагандистскую версию...

— Обнародовать правду Макару Михайловичу запретили бдительные органы.

Итак, 18 августа «Старт» собрали, объявили, что предстоит играть с «Люфтваффе», и поселили в подвале. В городе пошли слухи, что ребята арестованы, поэтому немцам пришлось разрешить близким навещать футболистов.

Игроков кормили нормально, а готовиться к игре возили на закрытый стадион напротив Сырецкого лагеря, где они во время тренировок контактировали с командой фашистских ВВС (кстати, часть люфтваффе стояла на бывшей базе НКВД, где готовили советских разведчиков, в том числе футболистов).

— Долгие годы эти парни, оказавшиеся в оккупации, числились чуть ли не изменниками Родины, сотрудничавшими с немцами. Два десятилетия после войны им нужно было регулярно отмечаться в органах...

— Человек, работавший на НКВД, давал подписку молчать до конца жизни, чекисты же в свою очередь гарантировали ему полную секретность на протяжении 100 лет со дня его рождения.

— Николай Трусевич, например, родился в ноябре 1909-го, значит, формально для него, погибшего в 1943-м, столетие еще не истекло. А ведь о нем говорили: мол, Трусевич открыл при немцах частную столовую, потом играл в бильярд с начальником концлагеря...

— Эти слухи — чушь. Хотя инструкции НКВД рекомендовали нашим агентам внедряться в полицию и гестапо, попадать в плен. Легализовавшись в Киеве после его взятия, динамовцы вели чисто разведывательную работу — то, что им предложили сыграть с «Люфтваффе», было для них фантастическим успехом. К сожалению, им пришлось засветиться, когда в городе появились афиши матчей с их фамилиями...

«Немцы вышли на поле обозленными — знали, что утром улетают на фронт»

— Поединок 6 сентября вы видели?

— Нет, он же проходил на закрытом стадионе. Присутствовали только летчики, которые пришли поболеть за своих, персонал Сырецкого концлагеря и небольшая группа заключенных. Динамовцы выиграли со счетом 5:3.

— Гончаренко вспоминал о реальном «матче смерти»: «Немцы играли очень грубо, использовали много недозволенных приемов, на все это судья не обращал внимания».

— Мне тоже было странно, почему немцы грубили. Я же видел своими глазами, что на поле они обычно вели себя корректно. Кто же знал, что речь шла об игре 6 сентября?

— Говорят, Трусевича отливали водой после того, как его ударили ногой в лицо. Потом нашего голкипера, в беспамятстве сжимающего пойманный мяч, летчики буквально занесли в ворота, и этот «гол» им засчитали...

Николай Коротких (слева) и его инструктор из спецслужб. «22 июня 1941 года разведчики-футболисты поняли: их время пришло...»

— Формально матч был приурочен к вводу в эксплуатацию Сырецкого лагеря. На самом деле Гитлер запланировал на эту дату «День победы» — на обязательном банкете после игры немцы собирались сообщить о взятии Сталинграда. По этому поводу в Киеве и ждали Гитлера с Герингом. Но благодаря сведениям, полученным через футболистов-разведчиков, советское наступление началось 5-го. Конечно, ни фюрер, ни главнокомандующий люфтваффе не приехали — авиаторам пришлось играть на обломе. Немцы вышли на поле уже обозленными. Они знали, что утром улетают на фронт, — даже на банкет не остались.

Уже к вечеру фашисты стали искать каналы утечки информации. Наутро 7 сентября всех наших футболистов арестовали, продержали в застенках 23 дня, после чего привезли в Сырецкий лагерь, расположенный возле самого Бабьего Яра.

— Погибли, если не ошибаюсь, пятеро участников «матча смерти»?

— Александра Ткаченко застрелили при попытке побега из гестапо, Николая Коротких (как считается) замучили в застенках — их подозревали в связях с подпольем. Еще троих футболистов — Николая Трусевича, Ивана Кузьменко и Алексея Клименко через полгода после матча расстреляли в Сырецком концлагере.

— В советское время выдвигали разные версии причин расправы над динамовцами: то ли на хлебозаводе, где они работали, произошла крупная кража, то ли в тесто подмешивали стекло...

— Какая глупость! Единственный раз в технологическом цехе хлебозавода фашисты нашли стеклянную бутылку с машинным маслом (его полагалось хранить в небьющейся металлической емкости) — производство немедленно остановили, а начальника смены и мастера-механика расстреляли... Не дай Бог обнаружили бы стекло в буханках — уничтожили бы весь коллектив поголовно!

Кстати, в Берлине есть картотека, где на каждого, кто кого-то лишил жизни, заведена карточка — за что, когда, фамилия, имя-отчество, год рождения жертвы, место захоронения (эти архивы рассекретили только для немецких ученых-историков). Точно известно, например, что Кузьменко застрелил лично оберштурмбаннфюрер СС доктор Эрих Эрлингер. А Трусевича и Клименко убили начальник концлагеря штурмбаннфюрер СС фон Родомский и генерал-лейтенант Пауль Шеер. Между прочим, я видел, как в 1946-м Шеера казнили.

— Он молился перед смертью?

— Боже упаси! Военные — железные люди: никто не дергался, не кричал, не вырывался. Молча шли к виселице с непроницаемыми лицами.

— Вы ведь были совсем юнцом — взгляд отводили, чтобы не наблюдать агонию?

— Два года подряд я видел казни. Возле Житнего рынка стояла виселица. Как-то подъехал грузовик, задний борт отбросили, троим несчастным накинули на шеи петли, машина медленно удалилась, объехала квартал, приблизилась — веревки отрезали и увезли трупы...

— Остальные пятеро арестованных немцами футболистов уцелели?

— Да. Павел Комаров перед подходом советских войск к Киеву был вывезен на Запад с другими узниками. Играющему тренеру команды «Старт» Михаилу Свиридовскому, а также Макару Гончаренко, Михаилу Путистину и Федору Тючеву удалось остаться в живых. Тогда немцы уже не казнили приговоренных к высшей мере сразу — предварительно отправляли на год трудиться в лагерь (катастрофически не хватало рабочих рук). Наши ребята сбежали буквально накануне расстрела — это был дикий риск, но у них не оставалось выбора. («В части побега нам помогли полицаи. Среди них были спортсмены-футболисты. Они заметили, что мы начинаем сматывать удочки, отвернулись в сторону, как будто не видят», — вспоминал Гончаренко. — Авт.).

Заметьте, динамовцы были арестованы только после того, как в Москву (не позже 26 августа) ушли разведданные о запланированном немцами на 6 сентября штурме Сталинграда. Не советуясь ни с кем, Сталин отправил на Сталинградский фронт две свои резервные армии. Наступление на Волге было сорвано: фактически немцы тогда и проиграли войну.

Думаю, эта информация попала к нашим футболистам, хорошо говорившим по-немецки, во время тренировок с летчиками люфтваффе.

«Глубоко законспирированный разведчик Антон Майер сделал не меньше, чем Рихард Зорге»

— Кто переправил информацию в Москву, если все три разведгруппы, оставленные в Киеве советскими спецслужбами, к тому времени были уничтожены?

— Действительно, советские подпольщики: руководитель «группы Максима» НКВД СССР Иван Кудря, актриса оперного театра Раиса Окипная и ее подруга — этническая немка Евгения Бремер — уже сидели в гестапо, а сразу после 6 сентября их расстреляли. По нашей версии, сведения в Центр передал начальник немецкого разведывательного центра майор Майер, имевший свою радиостанцию.

— Он был двойным агентом?

— Советским разведчиком, причем особым (его настоящее имя — Антон Иванович Мильчевский). Наши исследования доказывают, что Антон Майер сделал не меньше, чем Рихард Зорге (в Зорге Сталин усомнился, а Майеру поверил).

Генерал-лейтенанта Пауля Шеера, расстрелявшего киевских динамовцев, повесили в 1946-м

— Но как информация попала к Майеру? Между тренировками с «Люфтваффе» наши футболисты сидели в подвале под замком...

— Напомню, к ним пропускали родных и близких...

Я не сказал главного: Майер жил в квартире № 48 в доме на улице Кузнечной, 4/6 (в одной из комнат находилась радиостанция). Вам не кажется странным, что в этом же подъезде располагались две конспиративные явки: резидента НКВД СССР Ивана Кудри и Валентины Афанасьевой (жены динамовца, эвакуировавшегося из Киева), куда приходили футболисты-разведчики? Это не все. Здесь же в квартире № 46 жил агент НКВД УССР Анатолий Русецкий, а управдомом работала... Мария Груздова, которая была вхожа и к Афанасьевой, и к Майеру...

— Вы утверждаете, что именно Майер-Мильчевский способствовал перелому ситуации на фронте в пользу наших войск?

— Безусловно! Но его нельзя было рассекречивать. Кто он на самом деле, знали только Берия и Сталин, — внедрили его в 1939 году, после подписания соглашения о сотрудничестве между гестапо и НКВД.

Едва началась война, немцы прислали Майера сюда — как киевлянина. После Великой Отечественной он работал в Польше, но поляки, узнав, что он был в Киеве при фашистах, отправили Майера в Союз. Когда его допрашивали в НКВД УССР, молчал как рыба. В 1953-м ревтрибунал Киевского военного округа приговорил Майера к расстрелу, однако в Москве высшую меру заменили 20 годами исправительно-трудовых лагерей.

Это был отвлекающий маневр. Уже через два года Антон Мильчевский был освобожден, беспрепятственно выехал за рубеж и до конца дней оставался разведчиком. Его жене Анне Мильчевской-Шнидель, тоже нашей разведчице, дали 25 лет лагерей с конфискацией имущества, а вскоре освободили. В 1956-м вся семья (кроме двух взрослых сыновей, у них была девятилетняя дочь) перебралась за границу.

— История не имеет сослагательного наклонения, но если предположить, что разведданные динамовцев не попали бы в Москву?

— Немцы захватили бы нефтяные скважины Баку, Северный Кавказ, где планировали разместить свою военно-морскую базу (подводные лодки и катера уже стояли в Мариуполе), и взяли бы Сталинград, перерезав Волгу. Это вынудило бы Сталина стать сговорчивее и заключить с Германией кабальное перемирие по типу Брестского мира 1918 года.

Катастрофа грозила прежде всего Украине: существует карта, на которой показано размещение на нашей земле новых фашистских концлагерей. Рейхсминистр восточных оккупированных территорий Альфред Розенберг в своих письмах, в том числе к Гитлеру, просил не говорить о поголовном уничтожении жителей Украины, чтобы местное население не уходило в партизаны и не помогало подпольщикам. Если бы Сталинград пал, вся эта адская машина начала бы работать немедленно...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter