Младший сын Владимира ВЫСОЦКОГО 44-летний Никита ВЫСОЦКИЙ: «Отец беспросветным гулякой не был, так что и побочных детей у него быть не могло»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 29 Января, 2009 00:00

Младший сын Владимира Семеновича Никита фантастически похож на отца, и даже тембр голоса у него такой же.

Говорят, Владимира Высоцкого нет уже 28 лет. Так ли это? Представьте: вот встаете вы рано утром и, если, конечно, о здоровье своем хоть немного заботитесь, то: «Вдох глубокий, руки шире! Не спешите, три, четыре! Выполняйте правильно дви-же-ни-я!». Вот вы включили телевизор, а там — очередные дебаты и политразборки. Сразу почему-то вспоминается: «Ой, Вань! Гляди, какие клоуны!». Вот вы в маршрутке едете. Переполненной и душной. Прождав битые полчаса. Какие мысли вас посещают? Меня порой такие: «Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу, и ославлю по всему по белу свету!». Но лучше вот что представьте. Счастливая и улыбающаяся пара. Он и она — «Я поля влюбленным постелю — пусть поют во сне и наяву! Я дышу, а значит — я люблю. Я люблю, а значит — я живу». Говорят, Владимира Высоцкого нет уже 28 лет... Тем не менее его охрипший баритон по-прежнему кружит, и не только над Москвой. Актер, поэт и музыкант милостью Божьей, он остался с нами в записях, книгах, на кинопленке. Растворился в своих детях и внуках. Младший сын Владимира Семеновича Никита фантастически похож на отца, и даже тембр голоса у него такой же. Правда, Никита Владимирович не поет. Зато на его счету около 20 ролей в кино, а все свободное время он занят фондом и Музеем Высоцкого, директором которого является.

«ДАЖЕ ЕСЛИ КОГДА-НИБУДЬ РЕШУСЬ ИСПОЛНИТЬ ПЕСНЮ ОТЦА, СОЗНАТЕЛЬНО НЕ СПОЮ ТАК, КАК ОН»

— Никита, сходство с отцом и столь знаменитая фамилия вам больше помогают или, наоборот, мешают?

— Честно говоря, я не вижу какого-то особого сходства. Другие вот замечают, говорят об этом при знакомстве, в газетах пишут, удивляются... Хотя что удивительного в том, что сын похож на отца? А насчет фамилии... Знаете, мне просто не с чем сравнивать: я уже 44 года Высоцкий. Поэтому не могу сказать, была бы жизнь хуже или лучше, носи я другую фамилию. Но при поступлении в Школу-студию МХАТа (курс Олега Ефремова. — Авт.) она, наверное, свою роль сыграла: я осуществил мечту — стал актером.

— Насколько мне известно, на концертах вы читаете стихи отца. Какое произведение ваше любимое?

— Отдельного такого нет. Особые переживания у меня вызывают три-четыре стихотворения. Они поздние, написаны одно за другим на пронзительно-трагической ноте... Но читаю я не так, как это делал отец: у него была песенная манера, а у меня — актерская, таганковская. Пожалуй, есть все-таки одна вещь, которую мне когда-то хотелось бы прочесть, — «Мой Гамлет». Думаю, я ее осилю. Надо, надо этим заняться...

— Признаюсь: когда вы заговорили, я была поражена! Казалось, сейчас зазвучит: «Девушка, здравствуйте! Семьдесят вторая?». Но знаю, что вы не поете...

— Да, у меня есть голос, но я не поющий человек и даже не концертный артист. Выступаю, если мероприятие связано с отцом или друзья зовут...

— Почему?

— А для меня это не самоцель. Но даже если когда-нибудь решусь исполнить песню отца, сознательно не спою ее так, как он. Я считаю, такое копирование никуда не годится. Так что сенсации не будет.

— Но на творческих вечерах, посвященных Владимиру Семеновичу, вы слышите, как его песни перепевают современные артисты. Кто из исполнителей вам по душе?

— Вообще-то, я люблю какие-то неожиданные обработки, например, рокерские — Гарика Сукачева, Сережи Шнурова... У вас, кстати, в Украине есть замечательная рок-группа «Вопли Видоплясова», с которой мы однажды выступали. Эти ребята тоже интересовались творчеством Высоцкого, попробовали кое-что спеть — и мне, и им понравилось. Они обещали включить эти песни в свои концерты. Не знаю, включили или нет, но мне было приятно.

Никите было четыре года, Аркадию — шесть, когда Высоцкий ушел от их матери — своей второй жены Людмилы Абрамовой — к Марине Влади.
Владимир и Марина в Париже

— Если не ошибаюсь, вы возглавили Музей Высоцкого довольно рано — в 30 лет...

— Точнее, в 32.

— Не было обидно, что пришлось заниматься творческим наследием отца вместо того, чтобы создавать свое?

— Немного было. Но ведь музей не должен был оставаться бесхозным, правильно? Мы с родными собрались и на семейном совете решили, что заниматься музеем должен я, потому что больше, в принципе, некому.

«ОТЦОВСКИЙ «МЕРСЕДЕС» МЫ ПРОДАЛИ НЕ ЗА ДОЛГИ, А ПОТОМУ, ЧТО ВОДИТЬ ЕГО БЫЛО НЕКОМУ»

— Это правда, что в то время музей был в ужасном состоянии, многие ценные экспонаты были уворованы либо пропиты?

— Да. Люди, которые должны были за экспонатами следить, мягко говоря, своих обязанностей не выполняли. Поначалу в музее работала моя мама (Людмила Абрамова — вторая жена Владимира Высоцкого. — Авт.), но она ушла, видя, что сама не сможет этому противостоять.

Наведя порядок, мы передали музею оставшиеся у нас личные вещи отца, детские письма, которые он бабушке писал, его записи, отыскали театральный реквизит, костюмы...

— И знаменитый костюм Жеглова?

— И его, и щегольскую куртку из лаковой кожи: отец любил носить модные молодежные вещи.

— Какой из экспонатов привлекает больше всего внимания?

— Как только посетители заходят, они тут же спрашивают: «А где гитара Высоцкого? Мы хотим сфотографироваться». Да пожалуйста! Здесь не одна, а целых две гитары! У людей давно сложился образ, картинка, неотъемлемой частью которой является гитара.

— Правда, что шикарный отцовский «мерседес» вы были вынуждены продать за долги?

— Не совсем. Во-первых, «мерседесов» было два. Один из них, спортивный, Марина Влади увезла во Францию. Второй мы продали, но лишь потому, что водить его было некому: когда умер отец, мне было 16 лет, брату — 18. К тому же содержать такую машину было трудно и дорого. А во-вторых, хоть отец, будучи человеком щедрым, денег не скопил, по миру мы не пошли.

— Страсти к автомобилям вы не унаследовали?

— Нет. У меня хороший автомобиль, но отношусь к нему без фанатизма. А отец действительно свои машины очень любил и страшно переживал, если с ними что-то случалось. Поклонники — от большой любви — их время от времени царапали и даже антенну в узел завязывали. Ему это, естественно, не нравилось: и обидно, и ремонт стоил дорого.

«Отец пытался нас с братом воспитывать, но никогда не говорил: «Смотри и учись! Живи по правде...». Просто всей своей жизнью давал понять: надо стремиться быть собой»

— Владимир Семенович любил быструю езду. Вы из-за этого в одном из интервью сказали, что образ отца ассоциируется у вас с бешеной скоростью?

— Из-за того, что он с такой скоростью жил. Я имел в виду, что отец успевал гораздо больше, чем другие люди. И у него благодаря внутренней энергии все получалось лучше, чем у других. Он был очень азартным, увлеченным человеком. Есть люди, которые любят посидеть с друзьями, побалдеть на диване. Он к таким не относился. Почти не спал — для отдыха ему хватало трех часов!

«СОГЛАСИТЬСЯ С МАРИНОЙ ВЛАДИ Я НЕ МОГ, ДА И СЕЙЧАС НЕ МОГУ, А ВОТ ДНЕВНИКАМ ЗОЛОТУХИНА ВЕРЮ»

— Я читала, что в Театре на Таганке Владимира Семеновича окружала зависть...

— Скажем так: и зависть тоже. Но и уважение, и признательность. Он ведь там 16 лет проработал. Были не только завистники, но и друзья, их все знают: Любимов, Демидова, Дыховичный... Однако даже неприятие по отношению к отцу порой было оправдано. Особенно остро реагировали коллеги на его частые поездки во Францию. Ну представьте: в афише заявлен Высоцкий, однако вместо него на сцене появляется другой артист. Зрители просто разворачивались и уходили. А артисту, который был вынужден заменить отца, чтобы не сорвался спектакль, каково? Так что я стараюсь не рубить сплеча.

— Несколько лет назад чуть не рубанули: когда вышла книга Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет», вы грозились подать на автора в суд...

— Но не подал же! Это дело прошлое.

— Потом вы как-то сказали: «98 процентов того, что написано о Высоцком, — неправда». Сколько же процентов правды в книге Влади?

— Ну, насчет 98 процентов — это я, конечно, лихо завернул! Но я имел в виду совсем не то, что все вокруг лгуны, а то, что сказать правду не каждому удается. Люди иногда и не хотят ничего придумывать, но так получается. Вот вы, например, можете в мельчайших подробностях вспомнить свой день 30-летней давности?

— У меня еще нет дней 30-летней давности...

— Но в любом случае непросто припомнить события, связанные не с тобой, а с другим человеком, его слова, поступки. Это не злонамеренная неправда. Я всегда говорил и говорю, что правду о Высоцком можно прочесть в произведениях, написанных им самим. Ну, и дневникам Валерия Золотухина верю, потому что они писались еще при жизни отца и не коммерции ради. Просто человек с юности ведет дневник.

А в книге Марины Влади об отце много субъективного. Есть неприятные вещи о дорогих мне людях — бабушке и дедушке. Поэтому согласиться с Мариной я не мог, да и сейчас не могу, хоть уважаю ее как талантливого человека и вдову отца. Книга «Владимир, или Прерванный полет» вышла огромным тиражом — 13 миллионов! Ее читают до сих пор, и теперь я часто слышу: «А что там такого? Ничего плохого в этой книге нет».

«Думаю, сейчас отец выглядел бы, как все 70-летние люди. Возраст и на нем бы сказался, но по сути своей Высоцкий остался бы тем же. Разобрался бы в нынешнем времени и нашел бы, о чем спеть...»

Но тогда это было слишком резко. Марина как бы показала, что можно писать абсолютно все. Даже если написанное нанесет кому-то обиду, принесет разочарование, причинит боль... Но потом и сама пострадала: о ней тоже стали писать все подряд, без оглядки. Появилось много скверных и неправдивых вещей, и она тяжело это переживала...

«ЛЮБИТЬ ДЕДА ВНУКИ ВЫСОЦКОГО НЕ МОГУТ, НО УВАЖАТЬ УВАЖАЮТ»

— Как вы считаете, что привлекло вашего отца в Марине?

— Это не ко мне вопрос. Я думаю, он ее просто полюбил. А почему не полюбить такую женщину? Красивая, талантливая, умная, популярная...

— Ваша мама трудно переживала развод?

— Переживала, конечно. Только мы с братом об этом не знали. Мы же маленькие были (мне — четыре, брату — шесть), нас от всего оберегали, ограждали. И потом, мы ведь с отцом продолжали общаться...

— Слышала, что благодаря бабушке Нине Максимовне.

— Да, она присылала мне открытки, поздравляла с днем рождения от имени отца, если у него не было времени это сделать, но я не могу сказать, что он не хотел с нами видеться и бабушка его заставляла. Отец приезжал к нам, привозил подарки. Однажды, помню, привез мне из-за границы джинсы — тогдашний писк моды. Я был так рад! Но когда надел, оказалось, что они мне коротки... Дети быстро растут.

Из интервью «АиФ Суперзвезды» за 26.07.2005 г.:

«Сейчас это может показаться странным, но жили мы достаточно скромно. У нас на двоих с Аркадием был один велосипед — очень подержанный «Орленок». Отец ехал по нашей улице и увидел брата, который сидел уныло на этом велосипеде. «А че это, — говорит, — за велосипед такой страшный?». — «Наш с Никифором велосипед», — отвечает ему Аркаша. Отец тут же поехал в ближайший спортивный магазин и купил нам новый шикарный велосипед «Украина». Он тогда немыслимых денег стоил. Я выхожу на улицу и вижу — отъезжает машина отца, валяется «Орленок», Аркадий держит здоровую «Украину», а на голове у него надета дурацкая войлочная шапка с пимпочкой — отец только что вернулся с Кавказа и привез ее оттуда».

— После смерти Владимира Семеновича начали появляться люди, выдающие себя за его детей. Вы проверяли, правду ли они говорят?

— А зачем проверять, когда и так известно? Эти люди все придумали: знали, что в такое-то время Высоцкий был с гастролями в таком-то месте. Ага, значит, мог встретиться с некой дамой! Но отец беспросветным гулякой не был, в его биографии нет белых пятен, он никуда не пропадал, ничего не скрывал. Был собранным, сосредоточенным. Так что и побочных детей у него быть не могло.

— Ваши сыновья интересуются творчеством деда?

— Да, и диски слушают. Я им ничего не навязывал, тем более не навязываю сейчас: они ведь уже взрослые. Любить деда внуки не могут, потому что не знают его, родились уже после его смерти, но уважать уважают.

— Какой урок, который преподал отец, вы запомнили на всю жизнь?

— Он пытался нас с братом воспитывать, но, мне кажется, главное так и не было высказано. Отец никогда не говорил: «Смотри, сын, и учись! Живи по правде...». Но всей своей жизнью давал понять: надо стремиться быть собой.

— Как вы думаете, каким стал бы Владимир Семенович, если бы дожил до наших дней?

— Я многих его сверстников знаю, поэтому считаю, что он выглядел бы сейчас, как все 70-летние люди. Возраст и на нем бы сказался, но по сути своей Высоцкий остался бы тем же. Думаю, он разобрался бы в нынешнем времени и нашел бы, о чем спеть...