Адвокат Надежды САВЧЕНКО Марк ФЕЙГИН: «Глобальная цель мировых лидеров — отстранение Путина от власти: это не афишируется, но очевидно»

Алексей СТУКАЛО 25 Июня, 2015 00:00

— Изоляция России — уже свершившийся факт, — считает Фейгин, — а не какая-то фантомная вещь, хотя Кремль все равно парирует, будто ничего особенного не происходит. В XXI веке изоляция вовсе не значит закрытия границ, невозможности проникновения ни туда, ни обратно, как в тоталитарную эпоху: ни идей, ни товаров, ни людей... Изоляция — это прежде всего политический инструмент, означающий, что Россия целиком и полностью исключена из принятия политических решений.

Если посмотреть повестку дня саммита «Большой семерки», можно убедиться, что там решаются вопросы весьма существенные для глобальной экономики и развития в целом, не говоря уже о вопросах геополитического масштаба. Можно сколько угодно кричать о США в роли миродержца и единственной сверхдержавы, но G7 — это действительно инструмент западного мира по влиянию на глобальные проблемы всей Земли. Если Россия, пусть даже не в главенствующем качестве, присутствовала в этом механизме еще два года назад до событий на востоке Украины и в Крыму, то сейчас она полностью исключена из этого процесса.

Путин исключен из мировой элиты. Это очевидно, потому что есть консенсус по этому поводу, и, кстати, не только в либеральных кругах, но и в традиционалистских. Посмотрите, что заявляет королева Великобритании относительно Путина. Есть серь­езный консенсус между либеральной элитой и традиционалистами в отношении Путина как абсолютного зла, которое не­при­емлемо ни в каких формах.

Те, кто принимают мировые решения, точно исключили Путина из повестки как договороспособный элемент и приемлемую сторону для договоров. Его терпят, воспринимают как некоего злого противника, с которым все-таки приходится считаться в силу объективных причин. Тем не менее это совершенно не означает, что он может сидеть с ними за столом переговоров, иметь личные отношения или просто снять трубку и поболтать с мировыми лидерами, решить какую-то существенную или несущественную проблему, как было раньше. Для него придумывают специальные форматы. Не те форматы, которые действуют в отношении участников — передовых стран мира, а специальные форматы для Путина, которые обкладываются тысячами условий.

Конечно, глобальная цель, которая никуда не денется, — отстранение Путина от власти как совершенно некондиционального субъекта мировой политики. Она будет в голове у лидеров мировых держав всегда. Можно говорить о том, что это непубличная цель, но она очевидна.

На G7 ведь не принимаются конкретные запротоколированные решения, являющиеся официальными документами. Лидеры семи ведущих держав договариваются о принципах, руководствуясь которыми они будут осуществлять мировую политику. И в отношении Путина эти принципы понятны. Четко было заявлено о том, что санкции не только не будут отменены, а продолжены. Вопрос их усиления еще дискуссионный, он будет напрямую коррелироваться с исполнением Минских соглашений и готовностью Кремля к мирному урегулированию. Это тоже очень существенный фактор.

Надо сказать, что Путин и Кремль очень сильно пытались влиять на позиции ряда европейских стран путем коррумпирования, политического давления или иных посылов. Это стандартный метод оперативного характера, который применяется в оперативных разработках спецслужб, но никак не в глобальной политике. Все это нейтрализуется решением глав государств G7. Хотим или не хотим — питать иллюзий тут не надо, глобальные решения принимаются именно там. В отношении Путина и Кремля, мне кажется, все решения уже давно приняты.

Я не думаю, что Запад выбирает конкретного преемника, потому что невозможно согласиться на какую-то конкретную кандидатуру. Для Запада важнее стра­тегия. Понятно, что Западу нужен другой лидер во главе России, который будет вести совершенно иную политику. Об этом не будут говорить публично, но это понятно. Если каждый из лидеров этих семи государств говорит о том, что с Путиным невозможно разговаривать, что он в параллельной реальности, заметила Меркель, то все они будут счастливы от того, что появится кто-то иной, кто будет более адекватен для переговоров с таким международным клубом. Поэтому я не думаю, что там есть конкретные альтернативы. Это не самый принципиальный вопрос для Запада.

Для него принципиально, чтобы появился договороспособный субъект этих отношений, с которым можно вести переговоры и быть уверенным, что достигнутые договоренности будут исполнены. Очевидно, что с Путиным такого не связывают. И эта проблема для Путина очень существенна. Если он ее не преодолеет (а я не думаю, что он ее преодолеет), то, конечно, можно говорить о перспективе нескольких лет, может быть, десятилетий, но точно перемены произойдут, и точно Путина не станет. Мы не властны над временем. Мы не можем сказать определенно, произойдет ли это завтра или послезавтра, нет Божественного плана, как все устроить.

Нужно понимать, что Запад свой план определяет не на год и не на два, там люди видят стратегию на десятилетия вперед. Они точно знают, что в бифуркационной точке «завтра» (когда это будет — через год или через 10 лет, не важно) Путина не станет и Россия будет другой. Это они понимают, потому что производное от их давления все равно приведет к результату. В этом парадокс.

Беда Путина в том, что, начиная все эти авантюры, он не понимает, с чем сталкивается. Он пытается нарушить мировой консенсус, который выражается в порядке, ус­тановленном многими ведущими членами этого клуба. Нельзя экспансивно увеличивать свои границы, в XXI веке так не принято. Все договорились, что никто не захватывает новых территорий за счет других.

Безусловно, куда важнее экономические принципы, нежели обычные военные захваты. Они не ведут ни к чему хорошему, потому что не создают предпосылок для развития. От того, что ты будешь владеть этой территорией, она лучше не станет. В глобальной экономике — во всяком случае, в цивилизованной Европе — куда более существенны принципы общеевропейского развития. Не так важно, за кем эта территория закреплена, важны принципы, которые там реализуются.

И если Украина — элемент евроинтеграционной большой системы отношений, тогда территория Крыма могла бы развиваться, как Мальорка, например. Не важно, как быстро она достигла бы этого результата, но достигла бы. В противном случае там будет военная база. Вот и вся альтернатива. Нарушение этого консенсуса ведет к результату где-то там в отдаленном будущем, но к результату прогнозируемому и точному. Никто не будет воевать с Россией, будет проводиться политика изоляции экономической и геополитической, которая в конечном счете приведет к результату. Путина как политика не станет.