Генерал-майор СБУ Александр НЕЗДОЛЯ: «Маску радушия супруги Горбачевы только перед телекамерами надевали — поведение Михаила Сергеевича было непредсказуемым, а Раиса Максимовна была очень ревнива»

Почти 30 лет служил в органах безопасности генерал-майор СБУ Александр Нездоля, и судя по наградам на его парадном мундире весьма успешно. В зависимости от переживаемого страной момента он противостоял идеологическим диверсиям и возглавлял штаб спецназа, занимался разведкой и боролся с экономическими преступлениями. За участие в боевых действиях Нездоля, к тому времени удостоенный боевого ордена Красной Звезды, был представлен к более высоким наградам. Правда, документам не дали хода после того, как он отказался расстрелять два каравана в афганской провинции Герат (опытным глазом увидел, что верблюды идут не натужно, хрипя и роняя пену, а легко и, значит, не гружены оружием). В 1996-м Александр Иванович ушел в отставку и с тех пор доказывает, что бывших чекистов не бывает. Он пишет книги, в названиях которых обязательно присутствует слово «госбезопасность», а на страницах — весь щекочущий нервы шпионский набор: заговоры и предательства, агенты и аресты, выкраденные секреты и хитроумные операции, отравления и загадочные самоубийства... А в конце каждого тома — как гарантия, что автор ничего не приукрасил, ни буквой, ни духом изложения не погрешил против истины! — два обращенных к читателю слова: «Честь имею!». Недавно Александр Нездоля презентовал общественности свою шестую книгу «Председатели органов государственной безопасности Украины». В ней он, не обходя острые моменты, рассказал о первых лицах украинских ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ и, естественно, Службы безопасности Украины. Строго документальный текст напоминает докладные записки на имя председателя КГБ: факты, редчайшие архивные документы, уникальные свидетельства очевидцев (благо еще живы ветераны КГБ, которые работали там в 50-х годах) и беспристрастный анализ. Кстати, еще неизвестно, на что требуется больше мужества: чтобы не выполнить бесчеловечный приказ командования в Афганистане или объективно посмотреть на историю самой могущественной в мире спецслужбы, в которой были очень разные страницы.

«ВО ВРЕМЯ СОБЫТИЙ НА ДАМАНСКОМ АКАДЕМИК ГЛУШКОВ ДОКАЗАЛ, ЧТО ВЕРОЯТНОСТЬ ВОЙНЫ МЕЖДУ СССР И КИТАЕМ БЛИЗКА К НУЛЮ»

— Александр Иванович! Признаюсь, ваша книга «Председатели органов безопасности Украины», которая недавно увидела свет, поразила меня не столько даже живостью и увлекательностью изложения, сколько количеством сенсационных фактов — они у вас буквально на каждой странице. Срывая покровы с тайн могущественной спецслужбы, вы не опасались за свою жизнь?

— Нет, абсолютно. Во-первых, уже нет той страны, которой служил Комитет госбезопасности. Во-вторых, моими соавторами выступили наиболее авторитетные

Александр Нездоля — студент первого курса факультета журналистики Львовского высшего военно-политического училища, 1965 год

генералы и старшие офицеры КГБ, зачастую непосредственные участники описываемых событий. Я привел их свидетельства без какого-либо вмешательства, даже если не во всем был согласен... А в-третьих, мне еще в 1971-м Вольф Мессинг предсказал, что у меня все будет хорошо.

— Вы с ним по службе встречались? Часом, не вербовали знаменитого телепата, за голову которого, говорят, Адольф Гитлер 200 тысяч марок предлагал?

— Нет. Меня, тогда лейтенанта Львовского управления КГБ, свел с ним директор филармонии Кулий. Николай Иванович был прекрасным организатором, которого знали в Москве и Ленинграде, к нему регулярно приезжали на гастроли известные артисты. С некоторыми он меня знакомил — например, с Эдитой Пьехой (она тогда еще с Броневицким была). И тут позвонил: «Александр Иванович! Приходите, я договорился о встрече».

— Какое впечатление произвел на вас Мессинг?

— Мне запомнился его особенный, будто пронизывающий взгляд. Когда я представился, Вольф Григорьевич оживился. Вспомнил, как по личному распоряжению Сталина выезжал в Омск и спас там от расстрела человека, необоснованно обвиненного в шпионаже. Впрочем, это был, по его словам, единственный случай такого сотрудничества — он считал большим грехом использовать свое умение «читать мысли» в судебных делах.

В то время я был секретарем комитета комсомола управления КГБ, поэтому попросил гостя выступить у нас в актовом зале. Он охотно согласился. На следующий день я на черной «Волге» подкатил в гостинице «Интурист». Мы с Мессингом сели на заднее сиденье, а ассистентка, ей было лет под 40, устроилась рядом с водителем. По дороге я рассказывал им о львовской архитектуре, о местных традициях и культуре, показал Лычаковское кладбище.

— Вы понимали, что рядом сидит необыкновенный человек?

— Еще бы! Все время старался отвлечься, чтобы, не дай Бог, не подумать о чем-то нехорошем. Но в голове почему-то крутилась одна мысль: вот я привожу Мессинга в управление, знакомлю с руководством, веду в зал, переполненный сотрудниками. Никого из них он не знает, поэтому, скорее всего, выберет для своих опытов меня. А ну как загипнотизирует и разденет на сцене почти догола?

«Мне еще в 1971-м Вольф Мессинг предсказал, что все у меня будет хорошо»

Я гнал от себя эту картинку, как назойливую муху, но... И тут Вольф Григорьевич неожиданно сказал: «Александр, не думай обо мне плохо — не буду я тебя раздевать. Ты уделил нам столько внимания, с тобой приятно общаться». Я просто онемел, откинулся на сиденье. А он взял меня за руку: «Хочешь узнать свою судьбу?». И после небольшой паузы сказал: «Жизнь будет тебя швырять то вверх, то вниз, но ты борись. Все будет хорошо». С тех пор жду, когда же предсказание сбудется и наступит хорошее время.

— Жаль, что КГБ не использовал уникальные способности прорицателей в своей работе. Глядишь, история повернулась бы по-другому...

— Вот тут вы ошибаетесь. Комитет госбезопасности сотрудничал с людьми, способными заглянуть в будущее. Правда, были они не предсказателями, а учеными и использовали для своих прогнозов не гадание на кофейной гуще, а системный анализ. По инициативе первого председателя КГБ Украины Виталия Федотовича Никитченко, которого сослуживцы за глаза звали Доцентом (он еще до войны защитил кандидатскую диссертацию), в 1967 году в Комитете был создан информационно-аналитический отдел.

Огромную помощь в его становлении оказал академик Виктор Михайлович Глушков, директор Института кибернетики и вице-президент Академии наук. Не буду перечислять все достижения наших аналитиков. Приведу только один пример, о котором мне рассказал руководитель отдела генерал-майор Альберт Диченко.
Как известно, в 1969 году на острове Даманский на реке Уссури произошли столкновения между частями советской и китайской армий, отношения между двумя странами обострились до предела. В Кремле задумались о том, насколько велика вероятность войны. За помощью обратились к академику Глушкову. Он согласился смоделировать возможное развитие событий при условии, что получит ответы на три десятка вопросов. Поскольку этой информации в открытой печати не было,

Комитет запросил ее у Москвы и предоставил Виктору Михайловичу. После обработки данных по своей методе академик доказал, что вероятность широкомасштабного военного конфликта близка к нулю.

Так работа одного ученого позволила сэкономить колоссальные финансовые, материальные и человеческие ресурсы...

— ...необходимые для укрепления советско-китайской границы протяженностью 4,5 тысячи километров...

— А с Вольфом Мессингом мы потом встречались в Киеве, я ходил на все его выступления на правах старого знакомого. Жалею лишь об одном — что ничего не записывал. Не думал тогда, что начну книжки писать.

— Сейчас литературный труд в моде, судя по тому, как дружно «бойцы невидимого фронта» засели за мемуары. Несколько книг написал первый заместитель председателя КГБ СССР, бессменный руководитель Пятого, идеологического, управления Филипп Бобков. Вышли воспоминания последнего председателя КГБ УССР Николая Голушко. Такая литературная активность вызвана желанием как-то оправдаться перед судом истории?

— Не считаю себя вправе говорить о других. Что касается меня, то я 26 лет жизни посвятил работе в Комитете госбезопасности Украины. Желание объективно и

«В 1967 году в Комитете был создан Информационно-аналитический отдел — огромную помощь в его становлении оказал директор Института кибернетики академик Виктор Глушков»

непредвзято рассказать о нем росло по мере того, как я знакомился с литературой о КГБ, наводнившей книжные рынки после распада СССР. Еще в годы горбачевской перестройки началась кампания по очернению спецслужбы, которая была одной из самых эффективных в мире. Противники СССР старались максимально дискредитировать и нейтрализовать этот орган, представлявший для них серьезную угрозу. Наиболее массовыми тиражами издавались книги, написанные предателями — перебежчиками на Запад. Их опусы задавали тон последующих публикаций. Но я считаю, что в этих «разоблачениях» правды не больше, чем в голливудских боевиках и триллерах.

«САХАРОВ НАЗВАЛ КГБ «НАИМЕНЕЕ КОРРУМПИРОВАННОЙ СТРУКТУРОЙ СТРАНЫ» — Я ЭТИМ ГОРЖУСЬ»

— Так вы не согласны с моими коллегами-журналистами, которые не упоминают аббревиатуру КГБ без определения «мрачный», «зловещий»?

— Мне ближе оценка академика Сахарова, который пострадал от Комитета госбезопасности, но не поддался эмоциям, сохранил объективность выдающегося ученого. Андрей Дмитриевич назвал Комитет «наименее коррумпированной структурой страны». Скажу честно: я этим горжусь.

Кстати, мой отец был очень разочарован тем, что я, отличник Львовского высшего военно-политического училища, вдруг пошел служить в органы: «Куда ты поступил?». Для него это был удар. Он ненавидел НКВД, поскольку принадлежал к поколению, пережившему репрессии. Отец до войны окончил Одесский сельхозинститут. В его группе учились шесть человек. Пятерых забрали, и с концами...

— Расстреляли?

— Скорее всего. И все же он во всем разобрался и с уважением отнесся к моему выбору. Я рассказал ему, что КГБ, созданный в марте 1954-го, — это новая структура. Мы никогда не примеряли энкавэдистские шинели и осуждаем беспощадные методы, которые практиковались при Ягоде, Ежове, Берии. В Комитет пришло новое поколение, у него новые задачи и другие приоритеты. Из карательного органа он все больше превращался в воспитательный и предупреждающий.

— Тем не менее и после 1954 года советские люди боялись КГБ. Самое удивительное, что страх испытывали не только рядовые граждане, но и лидеры страны: Хрущев, Брежнев, Шелест и Щербицкий... Например, Михаил Сергеевич Горбачев в интервью нашей газете рассказывал, что все серьезные вопросы обсуждал в Раисой Максимовной только во время длительных прогулок, — опасался, что их подслушают...

— Я не хочу обвинять «отца перестройки» в неискренности, в том, что он многое недоговаривает. Просто, коль вы выслушали одну сторону, предлагаю узнать мнение другой. Напомню, что КГБ — это не только разведка, контрразведка, борьба с идеологическими диверсиями, шифровальное дело, но и охрана руководителей партии и правительства.

Министр украинской госбезопасности Николай Ковальчук «ставил перед чекистами дерзкую задачу — приобрести, воспитать и использовать спецагентов из числа высшего и среднего руководства ОУН»

Генерал Петр Лайшев, который в момент прихода к власти Горбачева был одним из руководителей Девятого управления КГБ СССР в Крыму, рассказывал мне, как через три месяца после избрания Генеральным секретарем ЦК КПСС тот прибыл на отдых в «Ореанду». Михаила Сергеевича встретили, а через два часа к ним вышел начальник его личной охраны генерал Медведев и сказал: «Ребята, есть команда, чтобы никто из вас не попадался ни ему, ни Раисе Максимовне на глаза».

— Их это удивило?

— Конечно. Члены Политбюро всегда охотно общались на отдыхе с обслуживающим персоналом. Тем более что в «Ореанде» все, вплоть до садовников и уборщиц, были проверенными до седьмого колена сотрудниками «девятки»... Да и сложно, согласитесь, поддерживать порядок на огромной территории, оставаясь «невидимками». Лайшев тогда подумал: если новый генсек так относится к своей охране, чего хорошего от него можно ждать?

— Его опасения оправдались?

— И очень скоро. В «Ореанде» традиционного пляжа тогда не было, только бассейн с морской водой — точнее, часть моря, отгороженная камнями. Искупаться в открытом море можно было, спустившись в воду по ступенькам причала. Но Раиса Максимовна заявила: «Хочу обычный пляж» — и никаких возражений слушать не пожелала. Дабы выполнить ее каприз, нужно было завезти тысячи кубов гальки и удлинить две бетонных буны на 15 метров, чтобы камни не утащило в море штормом.

— Это же приличный кусок работы! Насколько я понимаю, надо было залить под водой основание, установить многометровые бетонные блоки...

— ...и сделать многое другое. Тем не менее на все отвели ровно три дня — именно на это время Горбачевы отбыли в Москву, где открывались «Игры доброй воли». Чтобы уложиться в срок, пришлось «ограбить» санаторий, который строило в Понизовке Министерство внутренних дел.
Ночью в спешном порядке подогнали туда баржу, экскаваторы и выгребли всю гальку. Отсыпали в «Ореанде» полоску пляжа, но тут новая проблема: на море полный штиль, а галька грязная. Попытались промыть ее брандспойтами — остается муть. И тогда устроили искусственный шторм: сутки вдоль берега гоняли два пограничных сторожевика. Когда корабли резко поворачивались на полном ходу, получалась искомая волна в два-три балла. Правда, первая леди блаженствовала на морском берегу недолго — через неделю-полторы прошел настоящий шторм и пляж был разрушен.

«НЕ ДАЙ БОГ ПОПАСТЬСЯ НА ГЛАЗА ГОРБАЧЕВЫМ»

— Теперь понятно, почему началось спешное строительство президентского комплекса «Заря» в Форосе — того самого, который вошел в историю после ГКЧП...

Один из руководителей Девятого управления КГБ СССР в Крыму генерал Петр Лайшев, чья карьера пострадала из-за дочери Горбачева

— Петр Лайшев вспоминал, как два с половиной года глотал пыль и месил грязь на Форосе. В сооружение этого объекта Украина вложила 3,5 миллиона рублей. Одни занимались интерьерами (причем каждая из 35 привлеченных мебельных фабрик отвечала за свою комнату), другие высаживали на скалах деревья, третьи прокладывали дорогу. Выложились, но вместо запланированных трех с половиной лет управились за два с половиной года.

Принимать Форосский комплекс прибыли председатель КГБ СССР Чебриков и министр обороны Язов. В принципе, им все понравилось, кроме запаха свежего лака, который витал в новостройке. Кто-то предложил засыпать все шкафы и ящики зеленым чаем: мол, он этот запах впитает. Мешки с чаем доставляли из Краснодара специальными авиарейсами.

— И это когда на страну одна за другой накатывались волны дефицита, когда экономику уже трясло и лихорадило и «временные трудности» начали перерастать в полномаштабный кризис...

— Ну да! А после того, как объект приняла государственная комиссия, из Москвы прибыла спецгруппа для оперативно-технического осмотра. 120 человек прыгали на кроватях, совали нос везде и всюду, просвечивали стены. Они пришли к заключению, что все в порядке. Гром грянул через две недели после приезда Горбачевых.

Играя в спальне с детьми, их дочь Ирина наступила на портьеру. Карниз упал и вскользь ударил ее по затылку. Как потом выяснили, шуруп, которым он крепился, был на пару сантиметров короче, чем другие.

— Травма оказалась тяжелой?

— Легкая ссадина. Нормальный человек замазал бы зеленкой, и все, но это же дочь Горбачева! Ее отвезли в военный госпиталь, дежурный самолет уже стоял, готовый вылететь... Трех замначальников Девятого управления КГБ СССР ночью подняли и потребовали к генсеку на ковер, а их начальника Плеханова, который в это время отдыхал на Валдае, отозвали из отпуска. Две недели они обрывали карнизы и вешали ламбрекены. И не дай Бог попасться на глаза Горбачевым! Работали, только когда супруги уходили на пляж или ночью.

— Виновных в покушении на жизнь и здоровье семейства нашли?

— Разумеется. Полетели головы высокопоставленных сотрудников «девятки». Был уволен генерал Березин, удостоенный за строительство космодрома «Байконур» звания Героя Социалистического Труда, снят с должности руководитель «московской крымской девятки» генерал Орлов.

Петр Лайшев после сдачи комплекса должен был занять генеральскую должность в Москве — в так называемом «инфарктном» управлении, которое занималось

«Горбачевы былиочень замкнутой,нелюдимой парой»

обеспечением 70 госдач и Большого Кремлевского дворца. Вместо этого он отправился в Кировоградскую область... Ему, правда, вначале предложили место в Киеве, но в последний момент председателю КГБ Украины Николаю Голушко позвонил Плеханов: «Знаешь, Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной этого не поймут. Лучше не рискуй». Зато когда Раисе Горбачевой доложили, что Лайшев на Кировоградщине, где урановые рудники, она расплылась в довольной улыбке.

Главнокомандующий Украинской повстанческой армией Роман Шухевич был убит при задержании

Кстати, это был едва ли не единственный случай, когда Горбачев поинтересовался судьбой своего охранника. Обычно, расставаясь по разным причинам с телохранителями, он о них тут же забывал и никогда не заботился об их дальнейшем трудоустройстве. Вообще, Горбачевы были очень замкнутой, нелюдимой парой.

— А глядя на кинохронику тех лет, этого не скажешь...

— Маску радушия супруги надевали только перед телекамерами. По словам охраны, поведение Михаила Сергеевича было непредсказуемым — он то злился, то молчал, то вдруг впадал в веселье. А жена его была очень ревнива. По традиции в Крыму высокого гостя из Москвы встречали хлебом-солью красивые девчата — специально отобранные сотрудницы Девятого управления. Так Раиса Максимовна потребовала, чтобы впредь все девушки были одеты в белые халаты и косынки — во избежание соблазна.

Описал все это я не для того, чтобы пощекотать нервы читателей. Хочу, чтобы они поняли, каковы были реальные, а не мифические отношения между руководителями партии и Комитетом госбезопасности в СССР. КГБ, как и его предшественники ВЧК, ГПУ, НКВД, МГБ, был самым мощным, но все-таки инструментом партии, ее щитом и мечом.

Не случайно Комитету госбезопасности было строжайше запрещено собирать информацию о партийных деятелях (начиная с уровня секретаря райкома), которые в результате стали недосягаемыми для чекистов. Он не мог назначать своих же специалистов на любые должности в свою же структуру без согласования с ЦК, а партия на свое усмотрение расставляла партийных и комсомольских функционеров на руководящие должности в КГБ.

— Выходит, с одной стороны, правящая верхушка руководила Комитетом госбезопасности, с другой — втайне опасалась их?

— Так и есть. Но этот парадокс объясним: контролировать спецслужбы очень сложно, особенно человеку, который мало разбирается в нюансах их работы. Кроме того, костяк госбезопасности составляли люди интеллектуальные, способные к решительным действиям, а главное — лучше всех информированные о том, что происходит в стране, в том числе и о нелицеприятных делах властной элиты. Поэтому советские вожди во все времена стремились всячески ограничить влияние органов госбезопасности. Сталин — с помощью расстрелов и репрессий, обеспечивающих постоянную кадровую ротацию. Хрущев — посредством максимального подчинения госбезопасности партийным органам.

«Академик Андрей Сахаров от Комитета госбезопасности пострадал, но не поддался эмоциям, сохранил объективность выдающегося ученого»

Ничего не изменилось и после того, как КГБ прекратил существование. Президент Украины Леонид Кучма, который ввел в наш обиход слово «декагэбизация», в мемуарах писал: «Служба безопасности Украины... Не знаю, где найти мягкие слова для ее адекватной оценки. Когда я первый раз победил на выборах (1994), у меня была одна, но очень конструктивная идея: отпустить весь ее личный состав. Всех в отставку! Все сто процентов».

«ПО СЛОВАМ ХРУЩЕВА, ОДНОЙ ИЗ ЗАДАЧ КГБ ДОЛЖНО СТАТЬ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ «СКРЫТЫХ ПОСОБНИКОВ ВРАГА И ШПИОНА БЕРИИ»

— Нетрудно догадаться, почему Леонид Данилович хотел избавиться от недреманного ока спецслужб. Но чем оно мешало Хрущеву, который капиталов не нажил?

— Его пугала возможность разоблачения. Я считаю, что он причастен к массовым репрессиям в Украине не меньше, чем Ягода, Ежов, Берия... В 1938 году, на посту первого секретаря ЦК ВКП(б) Украины, Хрущев ежедневно подписывал расстрельные списки, в которых счет велся даже не на десятки, а на сотни.

Работая над своими книгами, я немало времени провел в архивах Комитета. Но особенно много для понимания ситуации мне дали беседы с седыми полковниками и майорами, которые служили в органах еще в 50-х. Например, от начальника следственного отдела КГБ УССР Пивоварца я слышал, что тогда создавались группы следователей — как правило, два-три капитана. Они сидели в архивах и вырезали резолюции Хрущева на документах, заметали следы.

— А вот близкие Никиты Сергеевича: его сын Сергей и дочь Рада — утверждают, будто все это придумали сталинисты, чтобы отомстить человеку, разоблачившему «культ личности»...

— Ну а что им еще остается? Обратите внимание: у министра МВД СССР Лаврентия Берии были два подручных — Виктор Абакумов и Иван Серов. Первый после

«Советские вожди во все времена стремились всячески ограничить влияние органов безопасности. Хрущев — посредством максимального подчинения госбезопасности партийным органам»

смерти Сталина расстрелян. Второй, несмотря на то что считался фаворитом Иосифа Виссарионовича, процветал. Никто ему не поставил в вину то, что он выполнял самые одиозные сталинские приказы и «прославился» депортацией чеченцев, ингушей, немцев Поволжья, калмыков, крымских татар. Более того, несмотря на сопротивление Маленкова и Молотова, Хрущев продавил назначение Серова первым председателем созданного Комитета государственной безопасности.

Первый председатель Комитета госбезопасности СССР Иван Серов в апреле 1965 года был исключен из КПСС «за нарушения социалистической законности и использование служебного положения в личных целях» и отправлен в отставку

В целом, как я уже говорил, политика Хрущева была направлена на ослабление органов безопасности... Именно поэтому новый чекистский орган не имел даже статуса министерства — был всего лишь Комитетом при Совете Министров СССР. Но Серова это никак не коснулось — уже через год он получил звание генерала армии, чуть позже — еще один орден Ленина. Почему? Да потому что уничтожил массу архивных документов, указывающих на причастность Хрущева к сталинским преступлениям. При этом бумаги, уличающие его политических соперников Маленкова, Молотова, Кагановича, остались в целости и сохранности. Поэтому на знаменитом ХХ съезде Хрущев смог выступить в роли могильщика сталинизма, не опасаясь разоблачений...

— Но ведь оставались еще и живые свидетели!

— Совершенно верно. Поэтому, представляя Серова сотрудникам нового органа госбезопасности, он заявил: одной из задач КГБ должно стать избавление от «скрытых пособников врага и шпиона Берии». Просто при Сталине расстреляли бы всех подряд, а при нем только самых одиозных руководителей НКВД-МГБ — генералов армии Виктора Абакумова и Всеволода Меркулова. Исполнителей, таких, как генерал-лейтенант Павел Судоплатов и генерал-майор Наум Эйтингон, осудили на 15 и 12 лет. Около 30 генералов были уволены из органов госбезопасности с лишением званий без каких-либо объяснений.

«С ПРИХОДОМ В НКВД БЕРИИ ДОКТОР СМЕРТЬ ПОЛУЧИЛ НЕ ТОЛЬКО СОБСТВЕННУЮ ЛАБОРАТОРИЮ, НО И ЖИВОЙ МАТЕРИАЛ ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ»

— Не сомневаюсь, что на их место тут же пришли другие. А вот где руководство страны нашло замену такому уникальному специалисту по «тихим» убийствам, как Доктор Смерть?

— Полковник НКВД Григорий Майрановский, который фигурировал под этим прозвищем в верхах госбезопасности, тоже задавался таким вопросом. Напомню, что он создал идеальный яд К-2, не оставляющий следов, который чекисты применяли для устранения за границей крупных врагов советской власти. Григорий Моисеевич не сомневался, что его услуги еще потребуются кремлевским вождям. На следствии он с гордостью заявил: «Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всяческого рода, об этом известно генерал-лейтенанту П. А. Судоплатову». И все же, невзирая на отчаянные мольбы о пересмотре дела, «профессор» отсидел 10 лет во Владимирской тюрьме. Правда, оттуда его неоднократно вывозили для консультаций в токсикологическую лабораторию.

— Это правда, что показания Майрановского сыграли не последнюю роль в том, что Берия был приговорен к высшей мере?

Один из самых одиозных руководителей НКВД-МГБ генерал армии Виктор Абакумов

— Да. Дело в том, что с приходом в НКВД Берии он получил не только собственную лабораторию в Варсонофьевском переулке Москвы, но и живой материал для экспериментов. По указанию наркома ему поставляли приговоренных к высшей мере наказания врагов народа, опасных уголовников, даже слишком болтливых красноармейцев Московского военного округа.

— И сколько на его счету жертв?

— По архивным данным — не менее 250-ти, но это цифры очень приблизительные... Ведь смерть «заказанных» людей выглядела естественно. Мы бы до сих пор не знали, что, например, «украинский буржуазный националист» Александр Шумский был отравлен, если бы об этом не вспомнил в своих мемуарах Павел Судоплатов.

— Какую опас­ность для власти представлял полупарализованный инвалид Шумский?

— Никакой, судя по тому, что Соловки ему заменили ссылкой в Красноярск. Но в 1946 году Шумский направил Сталину письмо. Он угрожал покончить с собой, если ему не разрешат вернуться в Украину.

Узнав, что Шумский уже купил билет в Киев, Хрущев, который в тот момент совмещал должности председателя украинского Совнаркома и первого секретаря ЦК КП(б)У, срочно примчался в Москву и потребовал во что бы то ни стало предотвратить его приезд! И сделать это надо было так, чтобы предполагаемые агенты ОУН-УПА и зарубежное окружение Степана Бандеры не заподозрили «руку Москвы». Ночью, после остановки в Саратове, в купе поезда вошли Судоплатов и Майрановский — со шприцем, наполненным бесцветной жидкостью... Через год по заказу Хрущева был отравлен и епископ Римско-католической церкви Теодор Ромжа...

Неудивительно, что отбывшему срок Майрановскому не позволили после освобождения остаться в Москве, а отправили в заштатную токсикологическую лабораторию в Махачкале. Там он в 1964 году и умер, точь-в-точь как его жертвы, от «сердечной недостаточности».

«СРЕДИ ИЗГНАННЫХ ИЗ ОРГАНОВ 30 ГЕНЕРАЛОВ ОКАЗАЛИСЬ ВСЕ ЖИВЫЕ НА ТОТ МОМЕНТ РУКОВОДИТЕЛИ КОНТРРАЗВЕДКИ «СМЕРШ»

— А вы говорите — Голливуд. Далеко ему до «сценаристов» из ВЧК-НКВД-МГБ...

— Справедливости ради напомню, что ни одна из перечисленных вами структур никогда не была самостоятельной и способной вмешиваться в дела и замыслы

«Украинского буржуазного националиста» Александра Шумского отравил советский разведчик Павел Судоплатов по прямому указанию Никиты Хрущева

первых лиц страны. Их расстрелянные руководители поплатились за то, что были рьяными исполнителями воли партийных вождей. Органы госбезопасности были громоотводом для партии, которая отводила от себя недовольство народа, списывая на них нарушение законов, произвол и репрессии.

— Так было при Сталине...

— И при Хрущеве тоже. Работая над книгой о председателях украинских органов госбезопасности, я познакомился с полковником Григорием Матвеевичем Руденко. Профессионал-разведчик, он прошел подготовку нелегала, работал в закордонных резидентурах Первого управления КГБ СССР, потом в Первом управлении КГБ УССР. Руденко хорошо знал генерал-лейтенанта Николая Ковальчука, с 1949 по 1952 год занимавшего пост украинского министра госбезопасности, и любезно предоставил мне материалы, которые на протяжении многих лет собирал.

О скромности и порядочности этого человека можно судить хотя бы по тому, что Николай Кузьмич первым из министров отказался от особняка и поселился в квартире жилого дома. Площадная брань и унижение сотрудников со стороны руководства, которые до него в украинских органах безопасности считались нормой, при нем исчезли.

— Кажется, именно при Ковальчуке был убит при задержании главнокомандующий УПА Роман Шухевич?

— Да. Но благодаря ему была также выработана новая стратегия по отношению к ОУН, при которой ставка делалась не на пули, а на убеждение, психологию. Он подписал и распространил по западным областям Украины приказ-обращение «О непривлечении к уголовной ответственности участников националистических банд, которые добровольно явились в органы советской власти». Практически прекратилось массовое выселение родственников рядовых членов боевок.

Полковник НКВД Григорий Майрановский по прозвищу Доктор Смерть — организатор и исполнитель заказных убийств

Ковальчук поставил перед чекистами дерзкую задачу — приобрести, воспитать и использовать спецагентов из числа высшего и среднего руководства ОУН, и им это удалось. При нем начались многоходовые, долгоиграющие оперативные операции, в результате которых взяты живыми последние члены Провода ОУН в Украине...

— Чем же он не угодил Хрущеву?

— Полковник Руденко обратил внимание на то, что среди изгнанных из органов 30 генералов оказались все живые на тот момент руководители контрразведки «СМЕРШ», в том числе свидетель, мягко говоря, неразумных действий Хрущева в период подготовки Сталинградской битвы генерал-лейтенант Селивановский. Эти люди пострадали, потому что слишком много знали.

Впрочем, Ковальчук попал в черный список стараниями Ивана Александровича Серова. Дело в том, что после Победы над фашистской Германией задачи по очистке советской оккупационной зоны от фашиствующих элементов, возврату награбленного гитлеровцами в период оккупации имущества, обеспечению поступления в СССР контрибуции были возложены на НКВД. Его представителем в Германии стал замнаркома Серов. Через какое-то время ему на смену прислали Ковальчука, заместителя наркома НКГБ. Для передачи-приема дел из НКВД в НКГБ была создана специальная комиссия. Она-то и выявила массу злоупотреблений со стороны Серова и его подчиненных.

— ...к рукам которых «прилипло» немало культурных ценностей.

— В том числе. Об этом доложили в Москву, вопрос был вынесен на обсуждение Политбюро ЦК КПСС. Мародер в лампасах получил за

«Через год после Шумского был отравлен епископ Римско-католической церкви Теодор Ромжа»

свои нечистоплотные дела строгий выговор. За пережитое унижение он поквитался в 1954 году, когда занял кресло председателя КГБ и получил от Хрущева карт-бланш. Вызвал Ковальчука и прямо заявил, что включит его в список на лишение генеральского звания как скрытого сторонника Берии. «Так нет же никаких доказательств», — ответил Николай Кузьмич. «А они и не нужны», — иезуитски усмехнулся Серов.

— Тем не менее Хрущев в воспоминаниях называл своего протеже «честным и неподкупным человеком»...

— Никита Сергеевич явно благоволил к нему, хотя и перевел — как говорится, мавр сделал свое дело! — из КГБ в Главное разведывательное управление. Он даже не хотел Серова слишком сильно наказывать, когда грянул невиданный по масштабам шпионский скандал: высокопоставленный сотрудник ГРУ полковник Олег Пеньковский оказался агентом ЦРУ и английской разведки МИ-6. Но члены Президиума ЦК настояли: Серов был разжалован из генералов армии в генерал-майоры, лишен звания Героя Советского Союза и отправлен помощником командующего в Туркестанский военный округ, а позднее исключен из партии.

— А что же Ковальчук?

— После увольнения из органов он поселился в Киеве — по решению ЦК КПУ ему выделили двухкомнатную квартиру. Николай Кузьмич работал на ответственных должностях в Комитете по науке и технике, потом в Министерстве лесного хозяйства... И до последнего надеялся, что будет реабилитирован. Дважды этот вопрос рассматривали на Политбюро ЦК КПУ, соответствующие ходатайства направлялись в ЦК КПСС, но их отклонили как «несвоевременные».

Уже после смерти Николая Кузьмича в 1972 году его дочь Любовь написала письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу. Она верила, что Леонид Ильич, который лично знал ее отца (во время освобождения Чехословакии Брежнев возглавлял политуправление 4-го Украинского фронта, а Ковальчук — «СМЕРШ»), поймет абсурдность выдвинутых против него обвинений. Но надежды не оправдались. Лишь в 1983 году по представлению Политбюро ЦК КПУ Ковальчук посмертно восстановлен в генеральском звании.

— То есть после того, как пост Генерального секретаря ЦК КПСС занял Юрий Андропов.

— Совершенно верно. Я, признаюсь, преклоняюсь перед памятью этого человека, который, кстати, дольше всех продержался на посту председателя КГБ СССР. Именно при нем я пришел в органы госбезопасности. То был 1970 год, когда их авторитет был на подъеме.

(Продолжение в номерах 13 , 14 )

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter