Кинорежиссер Александр ПРОШКИН: «Увы, сейчас, если в кадре не трясут грудью, это не кино. Только не каждой грудью стоит трясти...»

Александра Прошкина называют одним из самых точных режиссеров российского кино. «Холодное лето пятьдесят третьего», ставшее «шоком 1988-го», до сих пор остается лидером проката на просторах бывшего Союза Нерушимого — ни один блокбастер последующего 20-летия такого результата не достиг. Фильм, впервые открыто рассказавший об искалеченных судьбах простых людей и существовании ГУЛАГа, вполне могли бы не выпустить на киноэкраны, но редактор одной из столичных газет попросил Александра Прошкина устроить ночной просмотр прямо в редакции. Журналисты впечатлились и сделали все, чтобы картину вскоре начали нелегально крутить в разных местах, включая клуб КГБ... Лента собрала внушительное количество наград: главный приз Всесоюзного кинофестиваля и премию «Ника-88» за лучший игровой фильм, Гран-при МКФ-89 в Валансьене, четыре Госпремии СССР — режиссеру, художнику-постановщику Валерию Филиппову, исполнителям главных ролей Валерию Приемыхову и Анатолию Папанову (посмертно). Для соблюдения порядка за толпами народа у касс следила конная милиция...

«ПАПАНОВУ ПОВЕЗЛО — СЛЕДОВАТЕЛЬ ОТПУСТИЛ ЕГО ИЗ БУТЫРКИ НА ДЕВЯТЫЕ СУТКИ»

— Александр Анатольевич, бывшего инженера Николая Скоробогатова по кличке Копалыч могли сыграть Георгий Юматов или Вацлав Дворжецкий, сидевший в лагерях, но вы остановились на Анатолии Папанове...

— Вацлаву Яновичу мешало его прошлое, которое он вспоминал чуть ли не с ностальгией. Анатолий Дмитриевич хотя и не сидел, но попробовал, каково за решеткой. Совсем мальчишкой во время войны он работал литейщиком на шарикоподшипниковом заводе, где кто-то из рабочих украл детали. Всю бригаду тут же арестовали и отправили в Бутырку — печально известный следственный изолятор. Папанов вспоминал: «Мне повезло — следователь отпустил меня уже на девятые сутки, но ощущение несвободы и беспомощности в сознании засело крепко... Ужасался, когда представлял себе, что чувствуют люди, проведшие в неволе гораздо больший срок, чем я...».

— Жена отговаривала Папанова от съемок, оказавшихся роковыми для 64-летнего актера, просила отдохнуть, поберечь себя. Только тот все равно умчался к вам в Петрозаводск — работать без выходных...

— Съемки с участием Анатолия Дмитриевича мы закончили на три дня раньше запланированного срока. Перед рижскими гастролями Московского театра сатиры, где проработал почти 40 лет, Папанов решил заехать в Москву и проверить, как устроились в общежитии его студенты. Он ведь еще и преподавал в ГИТИСе.

Копалыч из «Холодного лета пятьдесят третьего» стал последней ролью Анатолия Папанова

Потом пришла телеграмма из Риги: мол, почему задерживаем Папанова...

— Я читала, что одна актриса пошутила: если Толя не приехал, значит, умер...

— К нашему горю, так и случилось...

Из досье «Бульвара Гордона»:

Вдова Папанова актриса Театра сатиры Надежда Каратаева рассказывала журналу «Фактор»: «Когда Толя не приехал в условленный день в Ригу, я забеспокоилась, позвонила дочери. Зять пробрался в нашу квартиру через соседскую лоджию, потому что дверь была заперта изнутри. Толя сидел в ванной, уронив голову на колени, из душа лилась холодная вода...

Зять позвонил в милицию. Приехали милиционеры, врач, санитары. Толю почему-то вынесли на простынях, а не на носилках.

Прошел, наверно, месяц после похорон. Звонят мне из съемочной группы фильма «Холодное лето»: «Надежда Юрьевна, а деньги-то вам Анатолий Дмитриевич успел передать?». Он же накануне получил за съемки около девяти тысяч рублей — в 1987 году за них можно было купить хорошую машину...

Деньги в квартире я не нашла. Спросила у зятя, но тот был в шоке, помнит только, что в спальню заходили санитары, искали простыни...

Самое удивительное, что на сердце Толя никогда не жаловался, в октябре еще купался в озере на даче... Даже после смерти, когда сделали вскрытие, врачи не обнаружили инфаркта. Было жаркое лето, он, утомившись на съемках, встал под холодный душ... Это был спазм — сердце просто остановилось. Если бы в тот момент кто-то находился дома, вызвал бы «скорую», его можно было спасти...».

— Говорят, актер предчувствовал свой уход...

— После съемок сцены последнего боя, в котором Копалыч погибает, Папанов попросил: «Пойди покажи мне мою могилку». Я растерялся: «Что за ерунда, Анатолий Дмитриевич, кино есть кино», но он почему-то упорствовал. Пришлось отвести его к холмику с деревянным крестом. Помню, Анатолий Дмитриевич еще что-то сострил, но потом как-то сник, закрылся в себе...

— Вы оба — из породы крутых, неуступчивых мужиков: трудно ли было одному командовать, а другому — подчиняться?

— Какие проблемы? Анатолия Дмитриевича привозили на «волге» как народного артиста, только он вплотную к съемочной площадке никогда не подъезжал. Заранее просил водителя высадить его, подходил и каждому из группы пожимал руку, потом тихонько ждал в стороне, чтобы не отвлекать людей, но его все равно в покое не оставляли. Как-то мы замучились, снимая сцену на реке: в кадр все время попадали моторные лодки местных жителей. Мы пытались их усовестить, орали, даже стреляли из ракетницы — без толку. Это малышня со всей округи уговорила своих бабок-дедок сплавать и посмотреть вблизи на Волка из мультика «Ну, погоди!».

«Олега последние годы упрекают, что он увлекся попсой, но большой артист заслуживает уважения хотя бы за прежние работы». Прошкин и Меньшиков на съемках телефильма «Доктор Живаго»

Так что не бывает проблем с живыми нормальными людьми. Мне пришлось работать с великими стариками — Анатолием Кторовым, Павлом Массальским, Василием Топорковым. Помню, сижу в телестудии, а 80-летний Кторов проходит между мной и монитором, пригнувшись. Смущенно восклицаю: «Что вы делаете, Анатолий Петрович?». — «Я же вам мешаю...». Кстати, пробирался он мимо в три погибели, потому что рядом со мной стоял Валька Гафт и травил анекдоты (вот уже и Валя Гафт у нас классик...).

— У вас фактически последнюю роль сыграл и Виктор Степанов, которого не стало в декабре 2005 года, вскоре после съемок в сериале «Доктор Живаго». Как известно, почти 12 лет Виктор Федорович страдал от рака костей — очень ли изменила болезнь его характер?

— Мы понимали друг друга с полуслова, буквально стали родными еще с тех пор, как делали многосерийную эпопею «Михайло Ломоносов». Правда, пришлось учить его существованию на экране — он ведь начинал как провинциальный трагик, жи-и-ирно так играл! Виктор снимался у меня и в «Холодном лете», и в картине «Увидеть Париж и умереть».

«ДОРОНИНА — КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ: ЭГОЦЕНТРИЗМ И НЕНАВИСТЬ КО ВСЕМУ ЖИВУЩЕМУ»

— Говорят, когда после «Ломоносова» Степанов, играя в театральном спектакле любовника главной героини, внезапно появился на сцене из шкафа, в зале раздались дружный вздох и восклицание: «Ну вы даете, «Михайло Васильевич!»...

— Мне трудно говорить о Вите, я ведь был его первым режиссером, а это — как первая любовь... Может, я пользовался нашими добрыми отношениями слишком эгоистично — приглашал Степанова на эпизодические роли, хотя он был уже известным артистом. Не зная, в каком он состоянии, я вызвал его в Ярославль на съемки «Доктора Живаго» — просто позвонил и попросил: «Витенька, помоги...». Он, недавно перенесший в Германии очередную операцию, приехал с женой — тогда уже стало понятно: дела серьезные. Я спросил: «Тебе не тяжело?». — «Нет, все нормально»...

Все болезни у Виктора Степанова — из-за «Ермака». Я ему советовал: «Витя не соглашайся сниматься — с этой режиссурой никакого нового опыта не получишь». Разве можно было такому грузному актеру скакать на лошади без дублера?! Как известно, он упал с коня, повредил позвоночник, сломал правую ногу. Ему вживили металлический штырь, но на съемках финальных кадров Виктору пришлось вступить в драку на среднем плане, и штырь сломался, не выдержав нагрузки. С этого все и началось: протез во второй ноге, потом в руке — у него буквально рассыпались кости...

«Я был первым режиссером Вити, а это — как первая любовь». Виктор Степанов и Александр Прошкин на съемках сериала «Михайло Ломоносов»

— Любовь Полищук, кстати, родившаяся в один день с Виктором Степановым — 21 мая и погибшая от онкологического заболевания позвоночника, тоже получила травму на съемках...

— Даже при соблюдении правил техники безопасности всегда есть вероятность роковой случайности...

— С детства помню ваш сериал «Ольга Сергеевна», где главную роль сыграла Татьяна Доронина. Она действительно «очень проблемная дама»?

— Клинический случай: болезненный эгоцентризм и удивительная ненависть ко всему живому. Я с ней с тех пор ни разу не общался.

У природных красавиц рано или поздно возникают возрастные дамские проблемы, что-то не складывается в личной жизни, и они начинают мстить человечеству — в основном в лице второго состава в кино: щипать гримерш, хамить ассистенту режиссера...

Со мной Доронина вела себя вполне корректно (работали мы Бог знает сколько лет назад — я вообще тогда был щенком). Сериал снимали в Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения на крохотные деньги. Актерам платили копейки — сейчас это немыслимо...

Как она была красива, когда появилась в БДТ! Доронина была нормальной девкой, но слава ее доконала. Простонародная баба вдруг стала просто герцогиней. Мозги и поехали. Вообще, после 40-ка это происходит почти со всеми настоящими героинями...

— С Алисой Фрейндлих тоже?

— Во-первых, Алиса не героиня, во-вторых, выросла в театральной среде, к тому же питерской. Она очень умна, хотя кое-кому тоже зубы показывает, только деликатно...

«В РОССИИ МНОГОЕ ДЕРЖИТСЯ НА ЗАПАСЕ ПРОЧНОСТИ ЖЕНЩИНЫ. ПОЛАГАЮ, В УКРАИНЕ ТАК ЖЕ»

— Вы тоже из Ленинграда...

— Были личные причины перебраться в столицу — я женился на москвичке. Да и слишком уж депрессивная атмосфера была в Питере в конце 70-х. Все, кто мог, бежали — Иосиф Бродский, Сергей Довлатов. С Бродским мы не дружили, но у нас было много общих знакомых (однажды, когда я приехал к кому-то из них на дачу, наловив кучу рыбы, он стоял у плиты и демонстративно варил суп из пакетика, косо взирая на мой улов). Сережу я знал хорошо, ведь с его братом Борей Довлатовым мы учились в институте...

В картине «Доктор Живаго» Олег Меньшиков сыграл Юрия Живаго, а Чулпан Хаматова — его возлюбленную Лару. «Тогда между ними случилось мгновение чуда... Сейчас они вежливо улыбаются друг другу»

— Вы работали с киевлянином Сергеем Маковецким, которого ныне причисляют к поколению мэтров...

— С Сережей можно практиковать острые, резкие вещи, которые другие делать не умеют или боятся.

— Маковецкий гордится, что на съемочной площадке фильма «Живи и помни» вы его не могли найти среди «мужиков», хотя он сидел у вас прямо перед глазами...

— Ему не было и 50-ти, но он сыграл старика — это довольно сложно...

— А легко ли было Михаилу Евланову изображать почти бессловесного главного героя Андрея? Потрясающая сцена, когда он убивает теленка на глазах у матери-коровы...

— Коровы не поддаются никаким дрессировкам и уговорам, к тому же их в деревнях, где мы снимали, просто не было. Приходилось отправляться за 50 километров и привозить буренок оттуда. Зато с теленком не было никаких проблем. Двухнедельный бычок Шарфик быстро сыграл все, что от него требовалось, — даже очень достоверно «умирал» перед камерой. Зато с волчицей Герой, которая по сюжету приходила к зимовью Андрея, пришлось намучиться — уж очень она доброй оказалась. Вместо того чтобы бояться Евланова, бежала к нему, чуть ли не ластилась — пришлось потратить немало пленки...

— Куда вы дели Геру после съемок — отдали в зоопарк?

— У нас все теперь частное, волки тоже (мосфильмовские куда-то разбежались или их приватизировали). Гера живет под Москвой. На съемках она была еще щенком, но как только такие ручные вроде бы звери взрослеют, они превращаются в настоящих хищников...

— Вы принципиально не используете компьютерную графику, неужели 24-летняя Дарья Мороз по-настоящему плыла посреди широкой зимней реки, стоя в полный рост в утлой лодке?

— Ну, это не ахти какое великое испытание! Если актеры не умеют ничего делать, им нечего сниматься — они должны быть универсалами, как их коллеги-американцы...

Даша — невероятная труженица (редкое качество у молодого поколения). К тому же человек нелегкой судьбы, ведь она стала самостоятельной в 16 лет, когда погибла ее мать — актриса Марина Левтова.

— Мороз играет Настену и на мхатовской сцене...

— Это было для меня большим препятствием... Постановку Владимира Петрова я специально не смотрел, иначе у меня появился бы соперник, с которым нужно было бы бороться, а так я все делал с чистого листа. Театр — искусство вербальное, где многое делается словом, а кино — визуальное. Для нас главное — крайняя достоверность поведения.

Константин Хабенский и Сергей Маковецкий на съемках фильма «Чудо». Работая над ролью, Костя ставил в церквях свечи за здоровье жены Насти

Первую сцену мы снимали в 30-градусный мороз: когда Даша стирала белье, ее покрасневшие негнущиеся руки выдавали подлинность действа.

— То-то Даша жаловалась, что Прошкин выжимал ее, как лимон...

— Конечно, если трюк связан с опасностью для жизни или специальными навыками, нужен каскадер, но я не люблю трюки, драки — стараюсь снимать такое бегло, смазанно...

— Ваш фильм заканчивается не так, как повесть Валентина Распутина...

— Да, у него в итоге — многоточие, а у меня главный герой выживает. Думаю, это логично: люди, способные любить, совершать поступки от сердца, как Настена, погибают в первую очередь и как бы расплачиваются за других...

В России многое держится за счет запаса прочности женщины — еще с 1917 года мужики не могут договориться друг с другом! Главная наша беда в том, что мы так и не вышли из состояния гражданской войны — она перешла в латентную форму. Полагаю, в Украине то же самое... Мы не можем договориться даже на уровне ЖЭКа, подъезда...

Кстати, Распутин не мой автор — я совершенно не представлял себе проблемы жителей далеких деревень, но когда уже начал кататься, искать натуру, познакомился с этими людьми, мне стало пронзительно их жаль. Ведь уходит целый класс крестьянства. Одно дело, когда читаешь об этом в газетах, и совсем другое, когда встречаешь, например, на дороге бабу с двумя кочанами, — оказывается, она за 10 километров к родственникам за капустой ходит. «Почему сама не выращиваешь?» — спрашиваем. Она презрительно хмыкает: «Да ну, охота была возиться»...

«У МЕНЯ В ФИЛЬМЕ НЕ ЭРОТИКА, А ПРОЗА ДЕРЕВЕНСКОЙ ЖИЗНИ, ГДЕ «КАМАСУТРУ» НЕ ЧИТАЛИ»

— Как Распутин отнесся к экранизации?

— Знаю, что он ее видел, но без меня. До начала съемок Валентин Григорьевич попросил не оправдывать дезертира и не увлекаться эротикой. Без интима невозможно, только нужно его обозначать пунктиром — заигрывать со зрителем непристойно. Увы, сейчас, если в кадре не трясут грудью, это не кино. Только не каждой грудью стоит трясти...

Я специально ввел в канву фильма несколько физиологических — без красивых поз и гламурных разговоров! — сцен. Это не эротика, а проза деревенской жизни, где «Камасутру» не читали — все происходит быстро и грубо... Тут и начинается великое противоречие литературы и жизни. Мне хотелось сделать из Распутина Фолкнера, чтобы снято было жестко и достоверно, чтобы из животного взрастало человеческое.

Дезертира тоже не оправдываю, но и не демонизирую. Мы снимали картину, скорее, не о предательстве, а о любви во время войны. Ее у героев в мирное время вроде бы и не было — морды били друг другу, а тут вдруг случилась... Настена даже забеременела, хотя до этого четыре года не могла. Для меня важны мистические совпадения в жизни героя, которые приводят к этой любви. Ведь он не сознательно дезертирует — садится не в тот поезд, и все переворачивается в его жизни...

Иногда человек совершает поступки, действуя вне всякой логики, как будто за него кто-то распорядился. Андрей почувствовал, что его запас везения уже исчерпывается, война кончается, товарищи кругом погибают. Такая тоска появилась, так к бабе своей захотелось! Это родовая ментальная русская черта — сначала все переломать и только потом задуматься...

— В последнее время о Распутине практически ничего не слышно...

— Валентин Григорьевич — пожилой, очень грустный и достаточно закрытый человек, у которого в жизни произошла огромная трагедия — его дочь разбилась в автокатастрофе... Судя по нашим обрывочным беседам он в конфликте и с обществом, и со временем...

— Ваш сын Андрей пошел по вашим стопам добровольно или его брак с кино династический?

— Мне не хотелось видеть его режиссером — это не очень денежная профессия, в которой ударов судьбы гораздо больше, чем пряников. Мы ведь подолгу не работаем (он, например, два года — после того, как закрыли два его проекта, да и я часто не знаю, на что жить). Я снимаю в основном исторические картины, а они очень затратны — трудно найти инвесторов. Слышал, как один олигарх сказал: «Человек, который не может заплатить за билет 10 долларов, меня не интересует». Так что без поддержки государства осуществить задуманное невозможно.

Я всегда пробивался, полагаясь только на себя, был одиночкой, не имел сильных защитников. Каждый раз, заканчивая картину, думаю: «Будет ли следующая?».

Сегодня кино превращается в шоу-бизнес и обязано приносить доходы, а кинотеатров недостаточно, новые не строят — в эпоху видео это себя не окупит. У моего предпоследнего фильма «Живи и помни» только 10 копий, а у «Холодного лета» было четыре тысячи. Единственная надежда сейчас — телевидение, где все окупается за счет рекламы...

Без работы я раскисаю, потому что привыкаю к стрессовому состоянию... Наверное, когда адреналин уже не выделяется, болячки дают о себе знать... Впрочем, рядом имеются люди, превратившие наше дело в олигархическое, — у моего соседа Егора Кончаловского, например, проблем нет...

«СУЩЕСТВУЕТ ПРОБЛЕМА БИЛАНИЗАЦИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ, ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ ТИП С ВНЕШНОСТЬЮ ГОШИ КУЦЕНКО»

— Или у «голливудского Рязанова» Тимура Бекмамбетова...

— Смешно рассказывать, но недавно меня, Тимура и еще одного режиссера пригласили на НТВ, где всю передачу говорили о небывалом успехе россиянина, снявшего блокбастер «Особо опасен». А я-то здесь при чем? Ну, поставил Бекмамбетов коммерческую картину в Голливуде — его ангажировали, он и отработал. Если бы его пригласили в качестве Ингмара Бергмана или Федерико Феллини — другое дело, а его наняли сделать «чего изволите?», только подешевле... Что за подвиг? Он у нас чемпион проката, и слава Богу. Если Первый канал в руках Константина Эрнста, Бекмамбетов и будет чемпионом проката, но они никогда не доживут до того количества зрителей, которое собирало мое «Холодное лето пятьдесят третьего»...

Подсадив людей на иглу телевизионной мататы, их отучили сочувствовать, задумываться, адаптировали к виду насилия и крови. Целый канал с утра до ночи работает в формате «бей-беги» («Ну ты, козел, я тебе...», «Ну ты, сука, я тебя...») — это преступление перед обществом. Подобное невозможно ни во Франции, ни в Британии, у нас же царит абсолютный беспредел не потому, что на телевидении работают плохие дяди и тети, — в этом заинтересована власть. Народу выгодно напоминать: может случиться нечто ужасное. Люди в страхе пассивны, им можно втюхать что угодно...

— Вдруг вам дадут деньги на «бей-беги»?

— У меня был момент, когда я сидел без работы, без денег, без надежд. Мне предложили сделать фильм «про бандитов и милиционеров», а я снял «Трио», где не было ни одного бандита...

Жаль, наше кино потеряло адрес, как и культура вообще. По-моему, существует проблема биланизации русской культуры — щенок Билан спел по-английски, девочкам понравилось, так давайте теперь забудем родной язык! Лица на экране стали среднеевропейскими, появился даже новый тип с внешностью Гоши Куценко. Ряду выдающихся актеров просто нечего делать — скажем, что играть Олегу Янковскому или Олегу Меньшикову?

— Меньшикову — главную роль в «Докторе Живаго», что он благополучно и сделал. Ваш сериал по мотивам нобелевского романа Пастернака многие критики считают одной из лучших экранизаций русской классики, хотя существует версия 1965 года Дэвида Лина с пятью «Оскарами» и относительно недавняя телеэкранизация Джакомо Кампиотти, где сыграла 17-летняя Кира Найтли (пять номинаций, среди них три — на BAFTA TV Award)...

— Поразительно, в Беларуси наш сериал посмотрело 47 процентов населения, а когда его показывал «уголовный канал» НТВ (из 42 минут, которые транслировалась серия, 24 минуты рекламы!), рейтинг был очень незначительным... Представьте, что осталось бы от «Гамлета», растянутого на три недели показа, если внутри каждой части был бы вставлен рекламный блок на половину экранного времени?!

Между прочим, Меньшиков не совсем понимал, как надо играть, а когда прочел сценарий, сказал мне: «Я готов играть, если вы поведете меня по всем этим лабиринтам».

Олега в последнее время часто упрекают, что он увлекся попсой, но большой артист заслуживает почтения хотя бы за прежние работы. На мой взгляд, в «Живаго» он исполнил главную роль жизни, сыграв человека с обожженной совестью, по определению Пастернака.

«НА СЪЕМКАХ МЕНЬШИКОВ И ХАМАТОВА ПОЛЮБИЛИ ДРУГ ДРУГА, НО В ДАЛЬНЕЙШУЮ ЖИЗНЬ ЭТО НЕ ПЕРЕШЛО»

— Правда, что у Меньшикова и Хаматовой, сыгравшей Лару, был роман не только на экране? Олег так достоверно целовал ноги Чулпан...

— Они действительно показывали удивительно откровенные человеческие вещи, хотя в жизни мало знакомы. Между ними случилось мгновение чуда — наверное, в тот момент они полюбили друг друга и сыграли очень тонко, только в дальнейшую жизнь все это не перешло. Сейчас они вежливо улыбаются друг другу.

— Сейчас на экраны выходит ваше «Чудо». В какие чудеса вы верите?

— Я верю в эту историю, иначе не стал бы снимать фильм. Думаю, тема близка каждому, а для церковников чудо — вполне бытовая вещь. Священник, который меня консультировал, принес икону, напечатанную в Загорской типографии: «Видите, она мироточит? Снимите стекло, загляните на оборотную сторону, вытрите платком слезы Богоматери. Полторы минуты — икона опять мироточит»...

В основу ленты легла довольно странная история — «Стояние Зои». В 1956 году в Самаре девушка в день своего рождения, так и не дождавшись своего сердечного друга Коли, пустилась в пляс с иконой Николая-угодника.

«Мой не пришел, буду с ним вот танцевать», — хохоча, воскликнула Зоя. Все бросились ее отговаривать: мол, грех. Девушка только засмеялась: «Если Бог есть, пусть меня накажет». На третьем круге танца Зоя внезапно остановилась и застыла с иконой в руках. 128 дней никто ее не мог сдвинуть с места — вся сделалась, как мраморная, хотя сердце билось. Медсестра «скорой» хотела сделать укол — иголка сломалась о кожу. По легенде, дежурившие у дома по ночам милиционеры слышали, как Зоя кричала: «Мама, молись, в грехах погибаем!». Кормили ее голуби...

Дальнейшая судьба Зои неизвестна... Одни утверждают, что девушка сгинула в психушке, другие — что, придя в себя на Пасху, она через три дня умерла. Также существуют версии, что она ушла в монастырь или вышла замуж и дожила до 1995 года.

Документальных свидетельств нет. Фильм затрагивает скорее нравственные, чем духовные проблемы, главная идея ленты: пока мы способны воспринимать чудо — мы живы.

Кстати, на съемках «Чуда» без мистики тоже не обошлось. Нам нужен был снег, а зима в Тульской области, где мы работали, выдалась бесснежной. Приходилось выстилать в кадре специальное покрытие, имитирующее слой снега, но имелась одна сцена, в которой нам был жизненно важен настоящий снегопад. Не поверите, снег повалил как по заказу точно в назначенное время и закончился сразу же после команды: «Стоп, снято!»...

— Правда, что Маковецкий у вас потерял глаз?

— Сережа сыграл уполномоченного по делам религии от ЦК КПСС, приписанного к КГБ. Типичный специалист-комитетчик, который, соприкасаясь с религией, сам стал тайно верующим. Мы придумали булгаковско-воландовскую бесовщину — персонаж Маковецкого крив на одно око, у него выпадает вставной глаз, по которому топчутся партийные лидеры...

— Константин Хабенский с особыми чувствами играл корреспондента газеты, которому по долгу службы приходится отрицать чудо, — как раз в это время жена Константина Анастасия боролась за жизнь в одной из американских онкологических клиник... Увы, в жизни чуда не произошло...

— Константин — артист с сильной аурой, тонкий, ироничный. Поначалу мне казалось, что успех и слава испортили его. Ничего подобного! Внешне он ведет себя так же, как его гламурная компания, но как только начинает работать, шелуха отпадает, и он включается в процесс моментально... На съемках он общался со священниками, консультировавшими процесс, ходил в храмы на службы, ставил свечки за выздоровление Анастасии, заказывал молитвы за нее... Страшно, что в его жизнь вошла такая беда...

— Сценарист Юрий Арабов уверял, что чудо все-таки произошло — режиссер Александр Прошкин снимал-снимал, а потом вдруг взял и покрестился... Часто ли жизнь сталкивала вас с необъяснимым?

— В фильме о Ломоносове я снимал эпизод, когда молодой Михайло переходил в старообрядческую веру. Дело было в Архангельской области на реке Мезени. Удалось уговорить старух-старообрядок поучаствовать в этом действе. Представьте, голый двухметровый парень входит в ледяную воду, вокруг красоты неописуемые — совершенно синяя река, красные берега...

Из проявки не вышло ни одного метра! Мы проводили целое следствие, думали, что в лаборатории пленку залили горячим проявителем, но получилось все, что наснимали в тот день, кроме сцены крещения...

— Почему же остается на пленке разная инфернальная гадость, которой так щедро приправлено сегодняшнее кино?

— Я же не знаю логики Господа...

— Может, как говорят у нас в Украине, щоб спротивило?

— Наверное, когда дойдем до самого дна, начнем платить по счетам...

P. S. «Бульвар Гордона» выражает благодарность оргкомитету Севастопольского международного кинофестиваля и лично директору Ирине Константиновой за содействие в организации интервью.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter