Не стало Евгении Мирошниченко

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 5 Января, 2009 00:00

Ночью 27 апреля, в четыре часа утра, на 78-м году жизни скоропостижно скончалась великая оперная прима.

Я дружил с Евгенией Семеновной Мирошниченко более 40 лет. Это был удивительный человек и великая певица, которая любила Украину трепетно и сердечно, хотя это чувство, как всякая любовь, далеко не всегда было взаимным. И, тем не менее, Евгения Семеновна всегда помнила, что она здесь родилась, выросла, выучилась, здесь Бог отковал ее драгоценное горлышко, голос, равного которому не было ни у нас, ни во всем мире.

Помню, как она стажировалась в знаменитом миланском театре «Ла Скала» и как вся европейская критика захлебывалась от похвал в ее адрес. Помню ее немногочисленные выезды за рубеж и восторженные рецензии, которые я ей переводил, зная, на сколькие еще гастроли Евгению Семеновну не выпустили и сколько палок воткнули в колеса колесницы ее триумфов.

Иван Драч когда-то грустно заметил, что украинские государственные чиновники любят закусывать рагу из соловьиных языков. Мне трудно сосчитать, сколько раз голос нашего соловья (а так Мирошниченко называли во многих рецензиях) глушили шелестом казенных бумаг.

Ордена и премии ей время от времени выдавали, но этим, как правило, чиновничье внимание и ограничивалось. Несколько лет назад Женя спрашивала у меня совета, не поехать ли ей преподавать в Китай, откуда на нее вышли, удивились, что она не перегружена мастер-классами во всех оперных театрах мира, и предложили достойную ставку в своей консерватории. Но великая певица болела, ей уже было трудно путешествовать, и она грустно говорила о неспетых песнях и неизложенных уроках, которые не прозвучат никогда.

Недавно Евгения Семеновна рассказала читателям «Бульвара Гордона», как она искала и не могла найти на родине человека или организацию, которые помогли бы ей оплатить не такую уж дорогую по нынешним временам (всего несколько тысяч долларов) операцию за границей. Спонсора она отыскала в Москве...

Никогда не забудутся великие роли Евгении Семеновны — ее Лючии, Джильды и Миланы, ее камерное пение, концерты, всегда становившиеся событием. Но я никогда не забуду и красные от холодной воды ее ладони — Женя не могла себе позволить оплату помощницы и в ожидании гостей чистила картошку возле кухонной раковины. Рояль в последнюю квартиру Мирошниченко приобрел ей друг, потому что народной артистке СССР и Украины, лауреату всевозможных премий не за что было купить приличный инструмент. У нее не было сундука драгоценностей, и она не сподобилась звания Примадонны, которое наши комплиментщики раздают время от времени кому попало.

Женя Мирошниченко была очень верным другом, в радости и в беде. Она хоронила моего первого сына и раньше всех приехала с цветами в клинику, где родился второй сын. В доме у нас не было более доверительной подруги у моей жены и более искреннего для меня собеседника на наших немноголюдных застольях. Почти все участники этих застолий уже ушли — Юра Гуляев, Ира Молостова, а теперь и Женя Мирошниченко.

Но столькие люди помнят их, и я точно знаю, что ничья жизнь не заканчивается, ничей голос не умолкает, пока о них помнят. Мне будет очень плохо жить в мире, оставшемся без Евгении Семеновны Мирошниченко, и Украина на некоторое время без нее онемеет. Потом, конечно, музыка зазвучит снова, но она уже будет другой...