Первый официальный советский миллионер Герман СТЕРЛИГОВ: «Телевизор делает человека дебилом — я выбросил его под визги жены. Еще и дострелил из нагана, чтобы не затащила обратно»

Его биография напоминает авантюрный роман. Он, уроженец Сергиева Посада Московской области, в 88-м был отчислен после первого курса юридического факультета Московского университета и занялся бизнесом. Дальше — невероятные приключения и баснословное богатство. Наибольшего успеха Герман добился, когда создал сеть товарных бирж «Алиса» и буквально за три недели стал первым советским капиталистом и долларовым миллионером. В 2003 году Стерлигов баллотировался на выборах в мэры Москвы — победить не получилось. В 2004-м попытался включиться в борьбу за кресло президента России — не подпустили. И, как писали тогда СМИ, он «послал к черту весь эффективный рынок и общество потребления», «ушел из мира желтого дьявола в царство простых людских радостей». Продал особняк в Москве на Рублевке и поселился в глухом лесу на хуторе — в 160 километрах от столицы, на границе Московской и Смоленской областей. Стал жить без электричества, газа и прочих благ цивилизации. Углубился в православную веру. Отрастил бороду. Превратился в «овцевода, гусевода, кроликовода». Жена и пятеро детей живут вместе с ним его отшельнической жизнью. И вот новость: Герман Стерлигов вернулся в бизнес. Вместе со своим братом Дмитрием они создали компанию «Антикризисный расчетно-товарный центр», торговые операции которой начались в декабре минувшего года. Когда я связался с ним и сказал, что хотел бы взять у него интервью, услышал мгновенный ответ: «Берите!».

«Пошли десятки миллионов долларов, и у меня началась мания величия, которая длилась полтора года»

— Герман Львович, прежде всего хочу поздравить вас с наступившим годом Желтого Быка...

— Я не верю в гороскопы, гнушаюсь этим.

— Я не случайно упомянул быка, поскольку знаю, что бык-производитель в вашем хозяйстве — большая проблема...

— У нас гороскоп — проблема. Потому что колдовство, в том числе и гороскопы, распространились так, что уже некуда плюнуть: попадешь в колдуна. И становится нормальным светским тоном обсуждать всякие колдовские темы. Это мешает, конечно, воспитанию детей и вообще в жизни. А с быком все проблемы, которые были, снялись. У меня теперь отличный производитель. Он покрыл корову Рыжуху 26 января. Так что можете отсчитать, когда будет теленок.

— Рад за ваших коров. А скажите, почему вы не доучились в Московском университете?

— На одном из семинаров профессор Златопольский задал мне вопрос: что я могу сказать в целом об истории КПСС, как ее охарактеризовать? Я сказал, что это была самая кровавая страница в истории человечества, после чего он заявил: «Либо я останусь в университете, либо Стерлигов».

— А желания повиниться не было?

— Никакого. Дело в том, что мне к тому времени надоело учиться (смеется). Скучно стало, хотя я был круглым отличником.

— Почему вы решили заняться бизнесом?

— Потому что это было самое интересное тогда. Романтика! Первые кооперативы. Меня не хотели регистрировать в Кунцевском исполкоме. Я комиссию, наверное, час убеждал. Сказал, что не уйду, пока мне не дадут согласия...

У нас был кооператив «Пульсар». Мы объяснили директорам вокзалов, что «вокзал» на самом деле расшифровывается «вокальный зал». Что в позапрошлом веке было принято давать концерты для пассажиров, ожидающих поездов, и неплохо бы эту традицию возродить.

— Так действительно было?

— Не знаю. Может, и было, но мы не проверяли. Нам дали разрешение, и мы стали проводить концерты по всем вокзалам и аэропортам, что приносило нам огромное количество денег — железных в основном. Мы таскали их чемоданами. Проблема была в пересчете этих тонн и обмене их на бумажные купюры.

— Какие были ваши ощущения от таких сумм?

— Ну че? Хорошие... Мне было 23 года. В течение месяца мы закупили новые машины для перевозки — длинные такие «уазики», как буханки хлеба. У нас выступали артисты, которых мы набирали за бесценок на Старом Арбате. Они курсировали между вокзалами, все время сменяясь, чтобы в залах ожидания постоянно были разные исполнители.

Но наступило 28 декабря 89-го, вышло постановление Верховного Совета СССР о регламентации кооперативной и прочей, в том числе концертной деятельности. Опять надо было ходить куда-то по лицензии, за разрешением. Мы никуда не пошли. Преобразовались в юридический кооператив «Пульсар».

А потом взяли кредит в банке «Столичный» и создали фирму «Алиса». Уже через месяц очень быстро пошли такие суммы, — десятки миллионов долларов! — что у меня началась мания величия, которая длилась полтора года. А у некоторых она до смерти не заканчивается.

— Вы позволяли себе высокомерие по отношению к другим?

— О, однозначно! Сто процентов! Вы даже не представляете, как много я себе позволял. Потом испытал раскаяние, но когда оно происходит, все уже в прошлом.

— Чем занималась фирма «Алиса»?

— Да всеми видами товаров. Мы открыли более 90 бирж по всей стране — огромное количество клиентов! Это была единая некомпьютерная сеть, поскольку компьютеров тогда не было и в помине. Была взаимопомощь, взаимовыручка. Это давало колоссальные информационные ресурсы по тем временам. Развернулись по-крупному: открыли офисы в Нью-Йорке, в Лондоне, в Женеве... Получали огромные дивиденды. В одном Нью-Йорке, например, заработали больше денег, чем по всей России.

— И одновременно покупали дома, замки?

— Конечно. Но я вам скажу: дома — это вообще не расход, это хрен! Толком никто даже не знает, на самом деле, сколько это стоит. У меня были замки в Бургундии, на Мальте, а дома — везде! Такая вот обычная бизнесменская миллионерская жизнь.

Через год таких бирж, как наша, стало тыща двести, и мы преобразовались в холдинговую компанию.

«Денег было, как у дураков махорки, и я по молодости думал, что не истрачу их до конца жизни»

— А что это за «Гробовая контора братьев Стерлиговых»? Вы делали гробы?

— Никогда не был в этом бизнесе, даже рядом. Это рекламный трюк. Когда в конгрессе США обсуждался вопрос о введении войск в Ирак, мы придумали шуточный пиар: «Все наши гробики — без диеты и аэробики». Написали письмо президенту Бушу от имени «Гробовой компании братьев Стерлиговых» (мифической) с предложением о покупке пяти тысяч гробов для солдат и офицеров американской армии. Обещали скидки и так далее.

Поскольку Буш нам не ответил, отправили письмо и Саддаму Хусейну, предлагая ему сделать жест доброй воли — обеспечить американских вояк не цинковыми, а красивыми деревянными гробами хорошего качества из России (по полторы тысячи долларов за каждый). Все это имело большую огласку. Сенаторы в конгрессе США, размахивая нашим письмом к Бушу, говорили: вот русские подсчитали приблизительные потери американской армии. Это на три с лишним дня задержало вторжение в Ирак. Такая шутка дорогого стоит. Потому что три дня войны — тыща погибших! Если бы все так шутили, войны не было бы.

— Ваше намерение поставить памятник Остапу Бендеру в Рио-де-Жанейро тоже было рекламным трюком?

— Такая идея пришла мне в голову, когда хлынули бешеные деньги, и я, будучи душевнобольным в бизнесе, увлекался этим литературным героем. Мы предложили бразильскому послу установить за наш счет памятник Остапу Бендеру в Рио-де-Жанейро. Мол, это еще больше сблизит наши народы.

Он нас поддержал, дал сопроводительное письмо, и мы отправили в Бразилию делегацию. И все бы получилось, но не сошлись с бразильцами в одном: мы хотели, чтобы памятник стоял на Копакабане, а они давали нам место только на окраине города.

У нас все было по полной программе, то есть без пустых слов.

— Что вас вовлекло в политику?

— Бизнес стал неинтересен, как в свое время университет. Когда все идет по накатанной, это скучновато. Кроме того, я по молодости представлял, что не истрачу тех денег, которые у меня были, до конца жизни. Но оказалось, что деньги исчезают очень быстро, и уже через 10 лет у меня их не стало. Последние я спустил в 2004 году на президентскую кампанию, которая мне не удалась.

— Отчего?

— Меня сняли в самом начале, отказали в сборе подписей. И хорошо сделали, иначе я и дальше бы гнил в своем офисе на Красной площади, а так уехал в лес и стал вести нормальный здоровый образ жизни. Живу как кум королю! Нет, это просто красота! В лесу, на природе, с чистым воздухом, с родниковой водой. С румяными детишками...

— Значит, в лес вас вынудило отправиться ваше банкротство, не было каких-то внутренних духовных толчков, прозрений?

— Не было, не было. Не, не, не! Я очень расстроился, что разорился в ноль в связи с президентскими выборами, очень! Потому что вот так сразу остаться без дома, без офиса... Я ж мало того что свои деньги — кучу чужих истратил, которые мне дали друзья-товарищи. Пришлось продать все, что у меня было, чтобы раздать долги.

— На выборах вас готова была поддержать националистическая группа «Россия без иностранцев»...

— Да меня кто только не поддерживал! Потому что денег у меня было, как у дураков махорки. Хотя я был в целом националистом к тому времени. Это один из моментов, который я пересмотрел. Считаю, такая позиция была ошибочная. Поскольку русский народ, к сожалению, на сегодняшний день деградировал до такой степени, что говорить о какой-то национальной идее абсурдно.

До такой степени разрушена национальная составляющая, что это просто легенда и сказка, которой можно себя успокаивать. Это иллюзия, что существует могучая Россия, могучий русский народ. На самом деле, мощного единства нет. Может быть, когда-нибудь оно будет возрождено, но вряд ли это зависит от моих усилий или еще чьих-то. Поэтому заниматься этим — впадать опять в манию величия. Это просто чушь и маразм. Тут свою семью воспитать бы правильно, уж не до народа.

«В глухом лесу, без дороги, без электричества, я поставил армейскую палатку с печкой и поселился там с семьей»

— Первое, что услышал о вас: «Бывший миллионер, который пасет коз»... Это правда?

— Неправда. Потому что они у меня все пасутся сами — и козы, и овцы.

«Живу как кум королю! Просто красота! В лесу, на природе, с чистым воздухом, с родниковой водой. С румяными детишками». Детишки у Германа Львовича, может, и впрямь румяные, только грустные какие-то. Не говоря уже о жене

— Как вы обустраивались?

— Денег у меня ни на какую землю не имелось. И я поехал на поляну, где жил мой прадед, никому абсолютно не нужную, что в глухом лесу Можайского района. Без дороги, без электричества, я уж не говорю про газ и еще про что-нибудь. Поставил там армейскую палатку с печкой и поселился там с семьей. Занял денег у товарищей, начал строительство.

За два с лишним месяца построил три дома. Один — хороший, большой — для своей семьи, два поменьше — для рабочих. Но мой дом сожгли. Дотла! Сразу, как построили, вот только-только крышу покрыл.

— Кто вас поджег? Кто-то зорко следил за вами?

— Это местные дурака свяляли. Классовая ненависть. Ну просто дурь пьяная. Я им даже признателен. Потому что я бы умер, пока протапливал бы тот здоровенный домище. Больше бы ничем не занимался.

— Вы вычислили, кто это сделал?

— Узнал об этом через полтора года. Если бы сразу — пристрелил бы их точно, потому что у меня чуть семья не сгорела заживо. Но прошло время, и я поостыл. Встретился с ними, сообщил, что я в курсе, что зла на них не держу. Но, по-моему, они мне не очень поверили, потому что куда-то сразу пропали.

Я прожил в маленьком домике четыре года. Очень хорошо прожил. Это вообще одна из моих самых спокойных жизней, самых замечательных. Просто класс! Разводил овечек, занимался всякой всячиной — от рубки леса до охоты иногда.

— Как постигалась фермерская наука?

— Тяжело. Это в бизнесе у меня все получилось с милостью Божьей и сразу! А настоящему делу надо учиться. Тем не менее это продвигается у любого человека, если активно жить этой жизнью. А учиться у рабочих, которые у тебя трудятся, лучше всего. Потому что они тебя все время обманывают, и на ошибках постигаешь все очень быстро.

— Сколько у вас скотины?

— В среднем было все время 200 овец, сейчас 120 осталось. Они ж все время плодятся, поэтому я их режу. В основном в виде ягнят, потому что это самое хорошее мясо. И для себя, и для знакомых. Есть куры, гуси, индюшки. Есть жеребец — очень хороший, русский рысак. Комаров Юрий Данилович подарил, дай Бог ему здоровья. Про трех коров и быка я уже говорил...

— Кто вам помогает вести хозяйство?

— Двое рабочих. Но я живу уже не в маленьком домишке. Год назад жена все-таки меня упилила, чтобы я купил небольшой домик, но уже с электрической лампочкой. А до этого четыре года мы жили совсем без электричества.

— Благодаря электричеству в семье появился телевизор?

— Этого добра у нас нет и не будет. Его еще на Рублевке не было. То есть лет 10 назад у меня головы хватило на то, что телевизор не надо дома иметь. Сидеть перед этим ящиком? Что вы! Он делает человека дебилом. Я прежде всего про себя говорю, потому что, кроме последних 10 лет, тоже в него пялился.

— Жена одобрила ваше решение?

— А я у нее и не спрашивал. Если у жены чего-то спрашивать, то можно лечь и умереть. Я просто выбросил его под ее визги. И дострелил его еще из нагана, чтобы обратно не затащила.

— Вы хорошо вооружены?

— У меня дома много всякого оружия, зарегистрированного официально. А так я вообще не вооружен уже.

— Дети умеют стрелять? (У Германа Стерлигова четверо сыновей — Арсений, Сергий, Пантелеймон, Михей и старшая дочь Пелагея. — Авт.)

— Стреляют отлично, особенно дочка.

— А маленький?

— Похуже. Ему три года, но тоже стрелял неоднократно. Ребята живут такой интересной жизнью — закачаешься. У них столько всяких приключений без конца! Они не хотят раздеваться вечером, чтобы не терять времени на то, чтобы одеваться утром. Когда бывают в гостях у этих несчастных городских детей, смотрят на них с соболезнованием: им жалко, что те влачат серую жизнь.

— Про телевизор отпрыски даже не упоминают?

— Да они ж на нем, как на игле, никогда не сидели, видели его только у бабушек и дедушек. Я им говорил, показывая на телевизор: «Посмотрите, какой ужас тут стоит».

— Советские мультики — разве ужас?

— А что там хорошего? Это все лицедейство, виртуальная жизнь. По поведению ребенка сразу видно, что он смотрит телевизор: он и кривляется так же, как мультипликационные герои. Родителей, которые имеют детей и держат дома телевизор, нужно просто пор-р-роть. Пор-р-роть! Шомполами — по их ляжкам! Порнуха только хуже мультиков.

— Вы за то, чтобы и детей пороть, если заслужили?

— Конечно. Разве я враг своим детям, чтобы лишать их розг? Это не я сказал, а Соломон Премудрый. Он выразился так: «Разве враг ты своим детям, что жалеешь для них розг?».

— Но вы же не Бог и не Соломон, можете несправедливо наказать...

— Вы знаете, тут лучше ошибиться. Лучше, простите, перебздеть, чем недобздеть. И потом, всегда можно, даже если незаслуженно наказал, сказать: «Сынок, прости меня, Христа ради, я был не прав». И это сразу залечивает раны ребенку. Ты ведь его наказываешь с любовью, без ненависти.

— Как вы пришли к православию?

— Все постепенно и в процессе. Ничего такого экстраординарного или чудесного со мной не происходило. Было много всего в жизни, в чем я видел проявление Бога. Я стал обращать на это внимание благодаря разным людям и книгам, которые читал. Благодаря прежде всего настоящему Священному Писанию, которое еще до изменения было — то есть до XVI века. И сейчас мы читаем только на древнеславянском.

И до леса это у меня уже начиналось — мечтал вырваться. Но то были мечты на сон грядущий, от нечего делать. Понимаете? Пустое. Столько зависимостей у человека, сколько связывает его, особенно в бизнесе и в политике, что вырваться невозможно. А тут все так устроилось, что меня — раз — в ноль кинули, и все: я стал свободен, как птица.

— Простите, такой вопрос: совместима ли любовь к Богу, к ближнему с сексом?

— Это что такое секс? Это когда мужчина оплодотворяет женщину? Или че?

— Можно и так сказать.

— Это совместимо. Можете назвать это, конечно, сексом. Не просто совместимо, это — благо! Потому что Господь сказал: «Множьтесь и размножайтесь». Так что это замечательно! Но если люди делают это напоказ, как и то, что оголяются, то это — твари, которых опять же нужно пор-р-роть, пор-р-роть шомполами по их ляжкам! Чтобы они не смущали окружающих.

— А если не только для размножения, но и для удовольствия, а еще точнее — для сладострастия?

— Тут мужик с бабой пусть сами разбираются. Лишь бы не извращались, да и все. А так что рассуждать, как и че они делают в постели? Это ихнее дело. У меня не было бы пятерых детей, если бы я считал иначе.

«Когда был миллионщиком, бухал со страшной силой, без стакана водки заснуть не мог»

— Не могу поверить, что вы исключили из своей жизни не только телевизор, но и художественную литературу...

— Конечно — за полной ненадобностью. Потому что это все вранье. Оно не нужно, оно вредит.

— Шекспир вредит? Достоевский? Данте?

— Это все выдумки, умничанье несчастных людей. Некоторые писатели типа Гоголя к смерти понимали это и сжигали свои произведения. Я вот сейчас являюсь председателем Московского правления Общества любителей древней письменности. Недавно читал рукопись Гоголя, которую он написал перед кончиной.

Я неточно цитирую, прошу извинения, но он написал, что величайший пример гордости сатанинской, которая проявляется у человека, — это писание книг для того, чтобы их читали другие. То есть у него перед смертью было раскаяние. А мы в основном читаем то, что он не успел сжечь, то, что он сам проклял. Читаем, да еще детям даем...

— Картины великих художников тоже отвергаете? Рафаэля, Микеланджело? Музыку Баха, Бетховена, Моцарта?

— Я абсолютно к этому равнодушен. По сравнению с православными иконами, которые исполнены величайшего спасительного смысла и чистой правды, картины тех художников, которых вы называете, и других — пустой вымысел. Пустое воспевание красот тленного тела. Не воспевание Творца, а воспевание твари! И в этом отличие художеств, о которых вы говорите, и музыки, в том числе светской, чувственной, от иконописи и церковной музыки. Потому что там — телесное, а тут — духовное.

Людям не надо пытаться уподобляться Богу. Это ни к чему. Надо делать то, что Бог заповедал, — трудиться в поте лица своего, добывать хлеб насущный и размножаться. Веровать в Него, выполнять Его заповеди. А не рисовать березку всю жизнь или женщину какую-то. Зачем же маразмом заниматься?

Герман Львович с женой Аленой и детьми — Арсением, Сергием, Пантелеймоном, Михеем и Пелагеей занимаются натуральным хозяйством круглый год. «Надо делать то, что Бог заповедал, — трудиться в поте лица своего, добывать хлеб насущный и размножаться»

— Давно пить бросили?

— Тоже лет восемь назад.

— А до этого что было?

— О! Бухал со страшной силой. Да вообще без стакана водки — был период — заснуть не мог, когда миллионщиком был. Свинья свиньей был, просто пьяный все время. Вспоминаю то время со стыдом. Я специально это говорю, чтобы кто-нибудь не увлекся тем же самым, тоже не подсел на эту иглу. Потому что любая зависимость, хоть от чего — от мадам Сигареты, от господина Героина, от водки-работки, — это плен и несвобода. И я от всего сердца желаю людям освободиться от всех пленов, которые только возможны. Пока не поздно, надо завязывать, и лучше на день раньше, чем днем позже.

— Про стихи даже не стану спрашивать...

— Да, и это пустое. Хотя недавно вот поздравил всех знакомых стихотворением:

Кризис крепко ударил по бизнесу.
У кого-то — кровушка из носу.
А в твоей судьбе — поворот:
Новый год и новый доход.

— Вы написали?

— Не я — Петр Синявский, живой классик, мой приятель. Я ему говорю, что он маразмом занимается, стихи пишет. А он никак не прекратит. «Это, — говорит, — мой хлеб насущный, чего я сделаю?».

«Баранов резать легко и просто: задираешь ему голову — и ножом по горлу»

— У вас есть какие-то предложения, как вести себя во время кризиса?

— С кризисом очень просто. Это шикарный инструмент совершенствования жизни человеческой. Это то, что в миниатюре произошло со мной, когда я потерял все деньги и изменил жизнь в лучшую сторону. Хотя сначала я был очень огорчен и даже не понимал, какое мне счастье привалило, понял это только через год-два. А без этой ломки, казалось бы, насильственной, жил бы, наверное, до самой смерти тем, чем жил.

Мне просто повезло, слава Богу. Но, думаю, сейчас многим повезет с кризисом. Вот Олегу Дерипаске, я слышал, здорово везет: он уже в минусе на 17 миллиардов. Скоро тоже будет овец разводить.

То же самое может произойти, но в разном масштабе у миллионов людей. Они могут вырваться из офисных тюремных помещений на волю, если правительство предоставит им альтернативу. Нужна государственная программа по обеспечению всех желающих землей (с правом наследования, но без права продажи) и техникой (которая сейчас стоит без дела). Раздать все это поселенцам. Устроить массовое переселение (только недалеко) народа из мегаполиса на волю!

Денег сейчас не хватает, поэтому нужны резервные системы расчетов — бартерные, компьютерные и прочие. Вот этим мы и занимаемся. И предлагаем в готовом виде любому желающему. Без всяких денег. Правительствам вообще готовы отдать контрольные пакеты акций сразу, по первому требованию. Причем правительствам тех стран, в которых открываются наши филиалы.

— Можете назвать города, где филиалы уже открылись?

— В Лондоне, в Брюсселе, в Париже, в Стамбуле, в Милане, в Гонконге, в Нью-Йорке (на Уолл-стрит). В России уже есть 11 офисов, из них три — в Москве. И это за полтора месяца существования нашего акционерного общества с миллионом евро внесенного уставного капитала.

— Что заставило вас вернуться в бизнес?

— Я не просто вернулся в бизнес. Я вернулся в кризис и сейчас прилагаю усилия, чтобы наладить альтернативные системы расчетов по расселению мегаполиса. Чтобы люди не перегрызли друг другу глотки в огромных голодных городских муравейниках. Чтобы не было ядерной войны. Потому что, если она начнется, я со своими пятью детьми никуда не спрячусь от радиации. Поэтому я кровно в этом заинтересован. Ну и денег еще заработаю по ходу дела.

— Что вы думаете о напряженке в отношениях между Украиной и Россией?

— Да я вообще не думаю на эту тему. Нужно каждому быть на своем месте. Вот я занимаюсь хозяйственными механизмами. И чем быстрее наладятся хозяйственные механизмы бартерного обмена между Украиной и Россией, тем быстрее будет закрыт этот квадратик. Мы сделаем доброе дело, тысячам предприятий станет легче. Это не панацея от всех проблем, но то, что станет легче, — точно.

Когда каждый на своем месте что-то доброе сделает, изменятся отношения не только между Украиной и Россией, вообще атмосфера жизни изменится. И может, именно наши страны выведут мир из кризиса. Не своими ресурсами и деньгами, а своим примером, решительностью, умом и действенностью.

— Герман Львович, когда вы в последний раз резали барана?

— Позавчера.

— Занимаетесь бизнесом и продолжаете резать скотину?

— Я еще и дрова заготавливал, потому что чувствовал: не хватает. Пилил березки и колол. Дети ведь не отменяются в связи с кризисом, слава Богу. Мне их кормить надо. Я не только барана, но и свинью зарезал. Голова ее в машине осталась, никак ее никому не впарю, все от нее отказываются.

— И каково это — резать барана?

— Легко и просто: задираешь ему голову — и ножом по горлу.

— Кровь хлещет. Руки в крови...

— Когда режешь, весь в крови! Все время пачкаешься, так я одежду старую надеваю. Более того, не испытываешь никаких там особых чувств, потому что в этом нет греха. Барана еще Авель резал, первый святой, которого Каин убил. Он как раз перед смертью барана зарезал.

— Считайте, что вы меня потрясли...

— Дай Бог вам здоровья на добром слове. Хотя слушать мне это вредно. Потому что у меня начнется мания величия, и это кончится так же плохо, как в прошлый раз (смеется).

— Но вы же найдете способ, как это перебороть...

— Знаете, не такие люди падали, что уж мне загадывать, что не упаду, просто смешно. Ничего. Все равно этот экзамен кончится нашей смертью, и начнется вечная жизнь. Поэтому надо просто дотерпеть.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter