Андрей ХАРИТОНОВ: "Ступка пихнул мне в рожу горящую свечу. Жлобская шутка! Я был привязан и реально мог загореться"

К сожалению, киноиндустрия бездушно играет актерскими судьбами. Сколько вчерашних кумиров пережили быстрый взлет, сумасшедшую популярность и... забвение. Не получая больше предложений поработать в кино, кто-то спивается, кто-то попадает в сумасшедший дом, а кто-то собирает бутылки, опускаясь все ниже и ниже. Андрей Харитонов - красавец Овод из одноименной картины - сумел вовремя остановиться. В 20 лет он познал мировую известность, а потом... Были в его жизни и простои, и неудачи, и попытки начать жизнь с нуля. Сегодня 46-летний Харитонов, навсегда завязав с алкоголем, опять в строю.

"Я СПОКОЙНО ДОЖДАЛСЯ СВОИХ, ЛЕЖА В ВОДЕ И КАНДАЛАХ"

- Фильм "Овод" стал знаковой работой в вашей актерской карьере, кардинально изменил вашу дальнейшую судьбу.

- Это правда. Я поступил в Киевский театральный институт сразу после окончания физико-математической школы. Цель была одна - стать известным актером, активно сниматься, зарабатывать кучу денег... Увы, воздушные замки разрушились буквально с первых месяцев учебы. У концу второго курса я решил перевестись в художественный институт на архитектурное отделение. Но судьба распорядилась иначе. Когда заявление об уходе уже лежало в кармане, мне поступило предложение сыграть Овода.

- Режиссеру картины Николаю Мащенко вы никогда не задавали вопрос: "Почему выбор пал именно на меня?".

- Честное слово, нет. Лишь спустя годы я понял, что вытащил тогда счастливый билет. На меня обрушились призы, награды, популярность. Мои портреты украшали обложки глянцевых журналов, комсомол пытался кого-то воспитывать на моем примере, пошел вал работы...

- Помните начало съемок?

- Конечно. Первое, что спросил Николай Павлович: "Плакать умеешь?". Я ответил: "Умею". Благодаря науке замечательного педагога Леши Петухова для меня плакать-смеяться-раздеваться перед камерой, что называется, как два пальца...

В свое время я сыграл воспитателя царских дочерей в фильме "Романовы. Венценосная семья". На площадке актрисы-царевны, которые возомнили себя суперзвездами, доводили режиссера до истерики тупыми вопросами: "Как заплакать? А чего заплакать?". Глеб Анатольевич Панфилов рвал и метал, а мэтрэссы рассказывали мне байки. Оказывается, чтобы выдавить слезу, нужно вспомнить, к примеру, как помирала твоя любимая собачка. Чушь! Это не психологическое, а физиологическое упражнение.

- Николай Павлович Мащенко с улыбкой вспоминал о том, как однажды, приковав вас к стене в пещере, группа удалилась на обед. Вас же оставили входить в образ. И тут, откуда ни возьмись, появилась ваша мама...

- Это случилось в первый съемочный день. Он совпал с моим днем рождения - мне тогда стукнуло 20 лет. Мама начала было громко возмущаться, но Мащенко прочитал ей лекцию: дескать, если ваш сын хочет стать настоящим актером, должен пройти через все испытания и муки. После чего сделал ручкой. К счастью, начальник гримерного цеха Вася Гаркалин сжалился и влил в меня за день рождения 50 граммов спирта. Поэтому я спокойненько дождался своих, лежа в воде и кандалах...

Кстати, я был единственным исполнителем главной роли у Мащенко, который с режиссером ни разу не поругался. Когда мы в узком семейном кругу праздновали получение приза "Золотая Нимфа", присужденного "Оводу" на кинофестивале в Монте-Карло, Николай Павлович за мое терпение даже тост поднял. Кстати, о том, что мне присудили этот приз, я узнал в Москве из телевизионных новостей.

- Выходит, за наградой в Монте-Карло вы не ездили?

- А кто бы меня туда пустил? Начальство решило, что хватит с мальчика и 10-ти съемочных дней в Италии. Мало того, когда я вернулся из Москвы в Киев и пришел на студию, не нашел даже клочка туалетной бумаги с упоминанием о нашем триумфе. А украинская пресса картину всем существующим на свете дерьмом облила! Хотя, с другой стороны, когда это коллег чужие успехи радовали?

"В +14°С МЕНЯ ПОЛИВАЛИ ЛЕДЯНОЙ ВОДОЙ ИЗ БРАНДСПОЙТА"

- А как неокрепшая психика 20-летнего юноши реагировала на славу? Ведь, помимо международных наград, вам еще и Госпремию присудили! Говорят, в магазины, рестораны вы тогда влетали с криками: "Всем расступиться! Овод идет!". Потом загремели в клинику неврозов.

- Бред. После окончания съемок я действительно попал в больницу ученых, что на Львовской площади. Диагноз - двустороннее воспаление легких. Дело в том, что в последний рабочий день, когда на улице было +14 градусов, меня поливали ледяной водой из брандспойта. А я с детства хроник. Две недели врачи ничего не могли сделать - температура держалась на отметке 39,5. Потом все это обросло слухами. Хорошо хоть, что не пустили мульку, будто я помер, а впоследствии реанимировался.

- Некоторые актеры после такого триумфа, денег, славы спиваются, скатываются на обочину жизни...

- Они начинали дурью маяться, потому что после яркой работы больше приглашений не имели. От безделья квасили, вспоминая с собутыльниками былое, проклиная жизнь и кинематограф. А у меня, наоборот, появилось море работы. К тому же гены от папы с мамой передались хорошие, алкоголиков у нас в роду не было.

- Позволяли себе закапризничать, зазвездить, на съемки не явиться?

- Никогда. Повторяю: после "Овода" у меня была ра-бо-та. Кроме того, шесть лет тащил на себе репертуар Малого театра.

- Могу ошибиться, но, кажется, Богдан Ступка рассказывал, что на одном из московских фестивалей вы прошли мимо и то ли руки не подали, то ли бросили мэтру сквозь зубы обидную фразу.

- Опять брехня. Во-первых, все эти сраные фестивали и тусовки я никогда не посещаю - воротит. Живу от всех обособленно. Поэтому никаких публичных встреч ни со Ступкой, ни с кем другим не было. Могу сказать, что Богдан Сильвестрович - гениальный актер. Мы с ним пересеклись лишь единожды. В той самой картине (к сожалению, запамятовал ее название), где он попытался пихнуть мне в рожу горящую свечу.

- Зачем?

- Это одна из ненавистных мне актерских хохм, эдакая жлобская шутка. В той сцене я стоял, как всегда, привязанный и реально мог загореться. Все, что успел, так это, извините, харкнуть на пламя. На том мои отношения с Богданом Ступкой и закончились.

- Почему из Киева вы переехали в Москву, которую еще надо завоевывать, причем с кровью, нервами и унижениями?

- Просто перебрался поближе к основному месту работы. Я ведь только там и снимался.

- Вам там предложили жилье?

- В Киеве у меня была честно заработанная квартира, которую выделил комсомол. Поменял ее на московскую. Вскоре мне предложили стать штатным актером Малого театра, и я дебютировал в спектакле "Накануне".

Хочу сказать, что я не в обиде на советскую власть, при которой отбор звезд был делом сугубо номенклатурным. Все ведь утверждалось в Москве, и все знали, что роль Овода играю именно я. Неважно, нравится это кому или нет. Правда, я платил качественным трудом.

- Почему вы выбрали именно Малый театр, отличавшийся крайней консервативностью?

- Потому что его творческая позиция меня устраивала. Там не нужно через вывернутое ухо или через задницу выполнять зах...верченные варианты, когда народ в зале гадает: а что, собственно, хотел сказать режиссер? Я люблю играть, как говорится, от страсти до гробовой доски. Так, чтобы было понятно: кто кого, сколько раз, где, когда и за что. Весь театр того времени держал фигу в кармане - сделали одно, а подумали совершенно другое. Мне это было неинтересно.

- Малый театр, огромная труппа... У вас была хоть какая-то загруженность?

- Еще и какая! А насчет нашумевшего спектакля "Накануне" скажу так: инсценировка там была никудышная, но газеты подняли переполох: дескать, какой успех! Ведь в то время Харитонов с обложек не сходил, критики с "Оводом" носились как с писаной торбой. Да и других киноролей у меня было немало: в фильмах "Тайна черных дроздов", "Следствие ведут ЗнаТоКи". Из-за съемок я театральный институт толком и не окончил, даже в учебном театре ни разу не играл - моей дипломной работой стала роль в фильме Мащенко. Но театр - это совершенно другое искусство, и чувствовал я себя на сцене очень неуверенно.

- В Малый вы пришли при Цареве?

- Да.

"ЧТОБЫ ДЕЛАТЬ ДЕТЕЙ, БОЛЬШОГО УМА НЕ НАДО"

- Актриса Ирина Печерникова рассказывала, что после его смерти начались жуткие интриги, из-за которых она была вынуждена уйти. Вас это тоже коснулось?

- Ко мне изначально относились настороженно, с предубеждением, а когда начинали со мной работать - кардинально меняли точку зрения. Так было и в Малом театре. Причем актеры из клана Царева и клана Соломина сошлись во мнении: дескать, явного таланта здесь не наблюдается, основные свои капиталы Харитонов в другом банке хранит. Но его, блин, зачем-то на сцену потянуло.

Я тогда решил: назло всем врагам не уйду! Докажу, что умею работать по высшему разряду. В результате стал играть Жадова в "Доходном месте" Островского.

А покинул я труппу Малого театра потому, что мне не давали толком самореализоваться. Я хотел ставить спектакли, снимать кино, нашел под это дело деньги. У меня в Ялте и Минске стояли готовые декорации. Даже пленку "Кодак" нашел - по два доллара за метр. Это по тем-то временам! Увы... В 91-м состоялось собрание, на котором обсуждался вопрос, как кино мешает театру. Мне сказали: "Или занимайся сценой, или своими проектами", и я написал заявление. Помню, Юрий Соломин тогда выпалил: "Блин, ну почему увольняются те, на кого ходят?".

Но я не боялся этого шага, так как знал: захочу - вернусь без проблем.

- Вас бы приняли?

- Скажу больше - мне не единожды звонили.

...10 лет я не выходил на сцену. И представьте мое удивление, когда обо мне вспомнили и пригласили в антрепризу "Заложники любви" с Наташей Егоровой, Светой Томой и Игорем Бочкиным. Я подумал-подумал и решил: "А почему бы не попробовать, пусть даже в качестве эксперимента?". И лишь на 146 спектакле ощутил, что это такое - настоящий театральный драйв. С этим спектаклем мы побывали во многих городах России, ближнего зарубежья.

Помню, узнав, что я буду ее партнером, Наташа Егорова, не скрывая неудовольствия, процедила: "А что, разве с ним еще и работать можно?".

- А что, можно?

- Конечно. И легко. У меня просто имидж такой - нога на ногу, сигара. На самом деле я не тщеславен и весьма удобен в быту. Могу довольствоваться малым.

- Сегодня, в свои 46 лет, вы классно выглядите. Наверное, соблюдаете диету, занимаетесь спортом?

- Спортом я в жизни не занимался. Секрет в том, что последние два года не пью вообще. Только кофе.

- А я где-то читала, что вы спиваетесь.

- Было дело... Закладывал я конкретно, но никому при этом не мешал.

- От радости или с горя?

- От нечего делать. То, чем занимался, толком-то и работой не назовешь, вот и дал слабину. Потом мне это надоело. Я ведь не для сцены, не для кино и уж тем более не для пьянок на свет появился, а ради собственной жизни. Так зачем ее губить?

- Даже пива себе не позволяете?

- Какая разница? Если человек пьет, значит, пьет. И неважно что - пиво или коньяк. К тому же существует понятие возрастного ресурса. Это в 20 лет можно всю ночь квасить, а потом выходить на площадку и работать как ни в чем не бывало. Кроме того, когда человек рвет с алкоголем, его жизнь наполняется совершенно иными, светлыми ощущениями, напрочь уходит депрессия, мрачные мысли. Я теперь живу день за два.

- Помимо антрепризы, где вы еще заняты?

- Главное - сцена. Параллельно снимаюсь. Первый блок сериала "Грехи отцов" уже позади, сейчас работаю в продолжении.

- На личную жизнь времени хватает?

- Она в полном порядке.

- Читателям интересно узнать об этом пункте чуть подробнее.

- А я о нем никогда не рассказываю. Зачем?

- Ну а дети имеются?

- Правильно сказал Звездинский: "Артист - это тайна. Появился и исчез". Я, например, неплохо рисую. Но выставок не провожу. Поделки тоже на всеобщее обозрение не выставляю. Сейчас все артисты поют, компакт-диски записывают, рисуют. Меня это жутко раздражает. То же самое и в личной жизни. Что твое - то твое, не напоказ. Когда человек начинает рассказывать, сколько у него жен, детей и какие его отпрыски талантливые, выглядит он, поверьте, жалко. Чтобы делать детей, большого ума не надо.

- Список-то хоть большой?

- Оля, зачем об этом говорить? Об одних скажу, значит, других обижу. Как сказала одна великая артистка: "Да, у меня есть большая любовь. Одна и на всю жизнь".

- Я так поняла, что сегодня вы своей жизнью довольны.

- Да. Просыпаюсь с радостью. В жизни есть смысл. А тем, кто с утра начинает ныть: "Какой я несчастный, никому не нужный", напомню хохму насчет телевидения.

Говорят, если каждый день, на весь экран, по нескольку минут показывать кусок дерьма, через полгода люди, заходя в общественный туалет, начнут говорить: "Смотрите, да это же то самое дерьмо, которое ежедневно крутят по "ящику". Все это суета сует. Главное - просыпаться счастливым и знать, что впереди у тебя еще целая жизнь.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter