13-й министр культуры Украины, Голос Майдана Евгений НИЩУК: «Для тех, кто поддался антиукраинской пропаганде и поставил свои подписи под разными письмами, подстрекающими к еще большему раздуванию вражды между Украиной и Россией, народный бойкот будет весьма поучительным»

Евгений Нищук, родившийся в Ивано-Франковске и окончивший Киевский театральный, широкую известность получил во время Оранжевой революции — именно тогда его стали называть Голосом Майдана. Девять лет заслуженный артист Украины не принимал участия ни в каких митингах, играл в театре, вернее, в театрах (имени Ивана Франко, Мастерской театрального искусства «Сузір’я», Черкасском музыкально-драматическом имени Тараса Шевченко), снимался в кино — наиболее известные его киноработы в картинах Олеся Янчука «Железная сотня» и «Владыка Андрей».

Стать модератором Евромайдана Евгения Николаевича пригласил Юрий Луценко. С 21 ноября 2013 года вплоть до своего назначения Нищук находился на Майдане, после 1 декабря — почти круглосуточно, не покидая сцену даже в самые страшные дни, когда одного актерского таланта держать публику уже недостаточно и требуются совсем другие человеческие качества.

Впервые он сорвал голос во время зачистки в ночь с 10 на 11 декабря. «Тогда у меня возникло ощущение, что я снимаюсь в фильме о войне, где захватчики окружают Крещатик со всех сторон. Священники, женщины и дети, спрятавшиеся под сценой, плачут, и надо найти какую-то силу, слова... Мы пытались остановить «Беркут». За всю ночь нельзя было ни на минуту отойти. Сказали — стой, нужно успокаивать людей, а мы будем держать оборону сцены».

В министры Нищука выдвигали руководители творческих союзов, сам же Евгений о том, что рассматривается его кандидатура, узнал из СМИ и сперва не отнесся к этому серьезно.

За годы независимости Украины ее культурные министры менялись приблизительно с такой же частотой, как главные тренеры национальной сборной по футболу, а министерство из государственного паразита и объекта для шуток про прачечную постепенно мутировало в отвратительного монстра.

В общем, Евгению Николаевичу, ставшему 13-м министром, досталось очень непростое наследие, и, собственно, основная цель сейчас — спасти то, что можно считать наследием, не дав окончательно его уничтожить и разворовать, сохранить культуру как сферу. Особенно в условиях непрекращающейся то скрытой, то явной войны, поразившей страну, часть которой за тот короткий период, пока Нищук занимает свой пост, уже успела войти в состав Российской Федерации.

Говорить сейчас о каких бы то ни было серьезных переменах, реформах и достижениях пока рано, Евгений всего третий месяц осваивает новую должность, поэтому говорили мы о перспективах. Есть такое многозначное слово, несколько затертое госслужащими, но все еще популярное в творческой среде. Кстати, перспектива, если кто не знает, как техника изображения появилась в эпоху Ренессанса.

«Я ОЧЕНЬ ХОЧУ, ЧТОБЫ МИНИСТЕРСТВО НЕ РУКОВОДИЛО КУЛЬТУРОЙ, А СОЗДАВАЛО УСЛОВИЯ ДЛЯ ЕЕ РАЗВИТИЯ, ЧТОБЫ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ТУТ РАБОТАЮТ, НЕ ПРОДОЛЖАЛИ ОСТАВАТЬСЯ ЧИНОВНИКАМИ, А СТАЛИ КУЛЬТУРНЫМИ МЕНЕДЖЕРАМИ»

— Евгений, в одном из первых интервью уже в должности министра вы назвали себя камикадзе. Неужели все действительно так плохо?

— На самом деле, «камикадзе» появилось с легкой руки то ли журналистов, то ли пошло из народа... Но все действительно непросто, мы по-прежнему находимся в состоянии борьбы, революции и войны, это сложнейшее время, и вопросы культуры, которые должны настраивать и ориентировать общество совершенно на другой лад, сейчас вроде бы не совсем уместны. Ну и все понимают, что до президентских выборов считаные дни и, когда будет избран президент, возможно, начнутся новые назначения...

— То есть к своему назначению вы отнеслись как к чему-то временному?

— Я не очень сейчас поглощен моментом пребывания в должности... Главное — создать новое направление и стратегические основы для дальнейшего существования культуры, а не придумать какую-то такую крутую фишку: «Дескать, посмотрите, вот мы это успели!». Это неправильно и нечестно.

Мы хотим заложить фундамент для дальнейших перемен, и какими они будут, пока сказать трудно. Очень многое зависит от политической ситуации и внутри страны, и за ее пределами и от того, что сейчас делаем я и моя команда.

— «Фундамент для дальнейших перемен» — заявка солидная, если можно, поконкретнее...

— Я бы не хотел сейчас кидаться словами: мол, мы совершим революцию в культуре, — а больше бы говорил о сохранении культурной сферы. Что же касается структуры министерства, то, конечно, это и требование общества, и мое мнение — тут необходимы реформы.

Я очень хочу, чтобы все, кто здесь работают, не продолжали оставаться чиновниками, а стали культурными менеджерами. Чтобы министерство не руководило культурой, а создавало условия для ее развития. Чтобы оно наконец превратилось в открытую площадку для многих людей, которые никогда не работали с госучреждениями, для тех, кто не является членами профессиональных союзов...

Я не считаю, что профсоюзов не надо, а то многие уже перепугались, что я немедленно начну все это упразднять. Нет, ни в коем случае. Но в то же время я должен услышать тех, кто принципиально никогда не входил в тот или иной союз, и для меня очень важно общаться с такими людьми — например, с теми же современными исполнителями, и общаться именно тут, в стенах министерства, порог которого они никогда не переступали.

С 21 ноября 2013 года вплоть до своего назначения министром Евгений находился на Майдане, после 1 декабря — почти круглосуточно. Евгений Нищук, Александр Турчинов, Арсений Яценюк, Людмила Денисова, Зорян Шкиряк, Сергей Поярков, Татьяна Черновол и другие на сцене Евромайдана 24 февраля 2014 года

— Вообще, на ваш взгляд, Минкульт нужен? Вот этот анахронизм еще советских времен, государственный паразит с невероятно раздутым штатом, от которого вреда всегда было намного больше, чем пользы...

— Безусловно, Минкульт — это палка о двух концах. Существует практика во многих странах, где нет министерств культуры, а есть специальные департаменты или отделы — например, отдел сохранения культурного наследия. Во Франции Министерство культуры есть, но оно занимается не информатизацией, а коммуникацией... В разных странах это по-разному называется, но дело не в том, как оно называется, а в том, чтобы сегодня именно в этой структуре заложить основы дальнейшего культурного развития.

У меня сейчас дни приема граждан длятся круглосуточно, много возникает ситуаций и моментов, которые нужно срочно решать, помогать людям, и я не знаю, куда они станут обращаться, если не будет министерства.

Вот я ездил в Париж, на форум Министерства культуры, куда пришел президент Франции, который нашел время на простую рабочую встречу, и отметил, что лицо Франции — это прежде всего культура, поэтому государство так много в нее вкладывает. И я бы хотел, чтобы у нашего президента было такое же отношение, чтобы он занимался вопросами культуры непосредственно и одним из главных направлений в стране, несмотря на огромное количество проблем, являлось культурное развитие. Ведь в традиции Украины культура генетически занимает одно из важнейших мест, другое дело, что длительное время она находилась не на том уровне, на котором должна, и очень не хочется, чтобы она продолжала оставаться на периферии...

«СПЕРВА Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИСПУГАЛСЯ, КОГДА МНЕ ПРЕДЛОЖИЛИ ВОЗГЛАВИТЬ МИНИСТЕРСТВО: «КАК? НЕТ! Я НЕ МОГУ БРОСИТЬ ПРОФЕССИЮ...»

— Ваш рабочий день во сколько заканчивается?

— Ой... У меня иногда до ночи свет горит... Времени на все не хватает, и какие-то важные вопросы приходится решать и обсуждать ближе к полуночи. Плюс различные мероприятия, где нужно присутствовать, что-то открывать, встречаться и общаться с людьми. Есть еще заседания Кабинета министров, одно из которых как-то

За моноспектакль «Прекрасный зверь в сердце» по стихам Николая Винграновского в Киевской мастерской театрального искусства «Сузір’я» Евгений впервые был удостоен театральной награды «Киевская пектораль-2013» как лучший исполнитель мужской роли

закончилось в 2.20 ночи...

— То есть про актера Нищука можно пока забыть?

— Ну, я бы так не сказал. Сперва я действительно испугался, когда мне предложили возглавить министерство: «Как? Нет! Я не могу бросить профессию...». Но меня успокоили: «Будешь играть свои спектакли, это не запрещено законом». И репертуарные спектакли театров имени Франко, «Сузір’я» продолжают идти, поскольку не требуют репетиционного времени, я прихожу с работы и играю. Кстати, в этих спектаклях тоже заложена часть моей культурной программы, рассчитанной на умных, образованных людей.

Что же касается планов творческих, тут, конечно, есть проблема. Это уже требует времени для репетиций, так что с планами немножко позже. Появится у меня возможность каких-то отгулов или отпусков, тогда я их использую для реализации планов. Но в любом случае от новых работ я не отказываюсь.

— Чтобы создать спектакль, отпуск должен быть немаленьким, не говоря уже об отгулах...

— По европейским меркам — три недели. Это у нас привыкли по девять месяцев ставить... Три недели, причем я смогу и в ночное время репетировать.

— Какая из ваших театральных работ вам наиболее дорога?

— Все мне дороги, но самая свежая всегда находится в активном процессе и поэтому больше меня увлекает — «Прекрасний звір у серці» а театре «Сузір’я».

— За этот поэтический моноспектакль по Николаю Винграновскому вы недавно получили две «Пекторали», причем впервые, раньше главной театральной премии столицы не удостаивались. Триумф министра вызвал широкий и неоднозначный общественный резонанс. Вам самому это кажется уместным?

— Ну, «Пекторалей» я получил не две, а одну — за лучшую мужскую роль. А за спектакль получил не я.

— За спектакль получил Алексей Кужельный, но это моноспектакль, вы являетесь единственным исполнителем... За лучшую мужскую роль всегда была предусмотрена одна награда, в этом году ее вручили вам и Алексею Вертинскому...

— Значит, история выглядит следующим образом. Экспертный совет премии определился со своими решениями относительно победителей еще до того, как я стал министром. Я, на самом деле, человек щепетильный и сразу заявил, что мне никаких наград не надо, на что мне заметили, мол, знаешь, есть комиссия, и не стоит ее унижать — они свои голоса поставили, когда поставили, и указывать им сейчас, что надо, а что не надо, тоже неправильно.

Когда мне сообщили, что мнения по поводу лучшей мужской роли разделились, я решил отдать свой голос в пользу Алексея Вертинского, я видел спектакль с его участием и считаю, что это действительно замечательный артист, собственно, как и двое других претендентов — Алексей Богданович и Станислав Боклан... И для меня стало полной не­ожиданностью, когда вынесли две «Пекторали» — для Вертинского и для меня. Часть своей денежной награды я оставил Алексею, часть отдал ветеранам сцены, которые, к сожалению, в тяжелом материальном положении по-прежнему находятся.

— Вы на последнем вече Майдана присутствовали?

— Нет. Во-первых, у меня были мероприятия, во-вторых, оно как-то спонтанно организовалось... Когда я сутками находился на Майдане, то знал, что где происходит, сейчас ситуация изменилась, и меня не обязаны постоянно информировать... Сотники сами собрались, чтобы сделать те или иные заявления, я же не могу бросить государственную службу и бежать.

Но психологически и морально я с Майданом остаюсь и буду оставаться, со многими общаюсь, был в «Украинском доме», думаю сейчас о том, как можно перевести его в русло полноценной работы, чтобы не обидеть никого из тех, кто там находится.

— Сколько, на ваш взгляд, нужно стоять еще Майдану?

С Ириной Геращенко под стенами Лукьяновского СИЗО в Киеве во время «Звездного вертепа», организованного творческим объединением «Последняя баррикада» и друзьями заключенного Юрия Луценко, 13 января 2012 года

— Есть мнение, что до президентских выборов Майдан должен находиться в состоянии боевой готовности, но я не уверен, что ему надо круглосуточно функционировать, тут есть момент дискуссии, с сотниками в том числе...

Дело в том, что сейчас вся опасность на юге и востоке страны, и для чего тогда активизировать и держать людей, организовывать какие-то мероприятия, которые были раньше направлены на протест в центре Киева, на борьбу с властью в правительственном квартале? Нет никакого смысла, при этом я не считаю, что все, хватит, пора всем окончательно разойтись.

Нужно привлекать тех, кто находится на Майдане, и к ремонтным работам, и для создания каких-то памятных элементов, в общем, это момент очень деликатный и болезненный — люди четыре месяца рисковали жизнью, многие из них потеряли родных и близких.

«ОЧЕНЬ ДОСАДНО, ЧТО В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА УЖЕ МОЖНО БЫЛО БЫ ПЕРЕВОДИТЬ ВСЕ В МИРНОЕ РУСЛО, В СТРОИТЕЛЬСТВО, В ВОЗРОЖДЕНИЕ, НАС ВНОВЬ ВГОНЯЮТ В СОСТОЯНИЕ ВОЙНЫ, НЕСТАБИЛЬНОСТИ И ПОСТОЯННОГО БЕСПОКОЙСТВА»

— Вы были Голосом Оранжевого Майдана и Голосом Евромайдана, как вам кажется, за прошедшие девять лет общество сильно изменилось?

— Да, чрезвычайно изменилось, и основная разница состоит в том, что в 2004-м доминировала политическая составляющая... Я не могу сказать, что на Евромайдане не было политики, но во время Оранжевой революции люди выступали под конкретными политическими флагами и за конкретного лидера. Евромайдан же стал чисто народным восстанием против властного произвола, и главная составляющая — самоорганизация людей.

Вопрос евроинтеграции, который присутствовал в самом начале, очень быстро отпал, появились другие мотивы, особенно после первого избиения студентов. Дело Майдана уже не касалось вступления в Евросоюз, и именно самоорганизация привела к такому потрясающему всенародному сопротивлению.

А главный принципиальный момент сейчас заключается не в том, что остановить это сопротивление крайне сложно (какая-то определенная инерция имеет место), а в том, чтобы оно не переросло в неконтролируемую агрессию и деструктив. И очень досадно, что в тот момент, когда уже можно было бы все переводить в мирное русло, в строительство, в возрождение, полноценно осуществлять новую государственную стратегию в разных сферах, нам не дают этим заниматься — нас вновь вгоняют в состояние войны, нестабильности и постоянного беспокойства.

Например, много времени сейчас приходится тратить на то, чтобы спасти те или иные культурные памятники в Крыму, на востоке страны... Чтобы сохранить национальное достояние не только Украины, но и Европы, которое сейчас находится под угрозой.

— Когда в Польше появилась «Солидарность», главной движущей силой оппозиции стала культура, в частности, театры. Наши театры все это горячее время держались в стороне, что не отменяет гражданской активности отдельных людей, тем не менее уже вовсю пылала Грушевского, а в киевских театрах шли комедии. Когда польская «Солидарность» победила, уволились все бывшие худ­руки, во многом именно поэтому польский театр сегодня один из самых интересных в мире. Какие в Украине планируются реформы в театральных труппах? Нормально ли, когда художественный руководитель правит пожизненно, как советский генсек, должен ли он назначаться тем же Министерством культуры, выбираться коллективом?..

— Вообще, профессиональная часть театральной общественности, несмотря на определенный риск и просто страх потерять работу, склоняется к контрактной системе, к конкурсному назначению. Но дело в том, что все худруки успели себе поподписывать контракты на много лет вперед, что не секрет, и именно это является определенной проблемой.

Но опять-таки нельзя уравнять всех худ­руков, и далеко не все театры одинаково вели себя во время событий на Майдане — тут я сделал определенное отслеживание. Был ряд возмутительных моментов, на которые есть уже реакция, в том числе относительно некоторых вузов, подчиняющихся Мин­культу, — в них объявлены конкурсы.
Что же касается театров, то, я думаю, на Кабинете министров выступить с предложением (чтобы не втравляться во все эти суды) — пусть все худруки пишут заявления и идут на конкурс.

— Что вы думаете о гастролях укра­инских исполнителей или коллективов в России? В частности, о поездке Театра имени Леси Украинки в Санкт-Петербург? Кстати, была информация, что эта поездка финансируется Министерством культуры Украины.

— О финансировании речь не шла, и сам Михаил Юрьевич (худрук Русской драмы Резникович. — Ю. П.) не просил полного финансирования. А насчет поездки заверил нас, что все безопасно, нормально, но мы сказали: давайте посмотрим, как будет складываться ситуация.

— В интервью газете «Известия» Резникович заметил, что считает «отделение Крыма абсолютно естественным»...

— Он уже опроверг эту информацию и сказал, что его слова извратили российские СМИ. Со своей стороны мы не можем ничего запрещать Театру Леси Украинки, но, учитывая происходящее в стране, просто рекомендовали воздержаться от гастролей. И в связи с безопасностью труппы, и в связи с тем, что гастроли могут быть использованы как повод в информационной войне. Слава Богу, Михаил Юрьевич к нам прислушался.

Также мы нашли с ним взаимопонимание в другой плоскости: решили показать в Харькове, Донецке, Луганске поставленный к 200-летию Тараса Шевченко спектакль Театра Леси Украинки «Везде один», который идет на украинском и на русском языках и где играют актеры театров Франко и Леси Украинки.

— Я просмотрела на сайте Минкульта программу на апрель и не нашла там ни одного мероприятия, посвященного 205-летию Николая Васильевича Гоголя, который родился 1 апреля и вроде бы не совсем чужой нам человек...

— Ну что вам сказать — у нас, согласно статье 65-й, существуют определенные ограничения относительно дат в связи с экономической ситуацией. Никто никаких запретов не делал, просто есть просьба отнестись с пониманием и все мероприятия проводить местными силами. И они, кстати, проводились, просто не так масштабно, как обычно.

Надо отметить, что и 200-летие Шевченко мы отметили весьма скромно, и торжества во дворце «Украина» отменили, ограничившись лишь празднованием на Майдане, на волонтерских условиях, без единой копейки, хотя изначально все это планировалось с миллионными суммами... Но поскольку 200-летие Шевченко — не один день 9 марта, а целый год, мы намерены продолжить.

Например, хотим 22 мая — день перезахоронения Тараса Григорьевича — провести не традиционно, только возложением цветочков, а сделать в «Олимпийском» большую программу с участием наших и зарубежных звезд, которые исполнят произведения Шевченко в современном формате — так называемый «Шевченко-рок» или «Шевченко-возвращение»... Большое благотворительное мероприятие для сбора средств, предназначенных на реставрацию объектов, на которые в свое время деньги были выделены, но украдены. Это объекты и в Каневе, и Шевченковский заповедник (Национальный заповедник «Ро­дина Тараса Шев­чен­ко», объединяющий три села, в ко­то­рых прошло детство поэта. — Ю. П.), и Черкасский театр имени Шевченко, где из-за отсутствия средств никак не может в полном объеме осуществиться тетралогия «Тарас. Слова»... В общем, Шевченко на протяжении года у нас еще обязательно зазвучит, но иначе.

«У ФИГУРИСТОВ ЕСТЬ ПРОИЗВОЛЬНАЯ ПРОГРАММА, А У МЕНЯ НЕТ»

— Как вы относитесь к идее бойкота российских коллективов в Украине?

— Мне многие представители общественности уже говорили: как вы можете допускать, чтобы сейчас приезжали гастролеры из России? Сделайте запрет. Я бы сейчас не стал говорить об указе Министерства культуры, запрещающем российские гастроли. Но я пообщался с людьми, которые занимаются гастролями и считают, что для тех, кто поддался антиукраинской пропаганде и поставил свои подписи под разными письмами, подстрекающими к еще большему раздуванию вражды между Украиной и Россией, народный бойкот будет весьма поучительным.

Одна из наиболее выразительных киноработ Евгения Нищука — Стефан в картине Олеся Янчука «Владыка Андрей» о митрополите Андрее Шептицком (2008 год)

Когда какая-нибудь компания пригласит российского исполнителя или коллектив, заплатит за это деньги, а народ не купит билеты, то эта компания в следующий раз хорошо подумает, есть ли смысл приглашать таких гастролеров. Это первый момент. А второй — сами гастролеры не снимут той кассы, которую привыкли снимать, без всяких налогов (что давно не секрет), и это их чему-то научит. Когда они понесут финансовые потери, то, вероятно, задумаются. Официальные же запреты только станут лишним поводом для разговоров с российской стороны про аморальную политику новой украинской власти и будут использоваться против нас.

— Вы, наверное, знаете о единственном в своем роде международном украинском фестивале искусств «Гогольфест», который все годы существования проводился на энтузиазме его участников, при огромных усилиях и финансовых затратах его основателя Влада Троицкого. Все это время Минкульт никак не подключался, ни разу не выделив на «Гогольфест» ни копейки. Можно ожидать каких-то перемен в этом отношении?

— Этот вопрос следует отнести к началу нашего разговора о том, что Министерство культуры должно стать открытой площадкой для людей, никогда не бывавших в его стенах. Влад Троицкий у меня уже был, у меня сейчас настольная книга «Театр ДАХ» (показывает книгу), и я имел разговор во Франции, в том числе про Влада, который активно сотрудничает с французами много лет.

Есть у нас и договоренность про небольшой театральный форум с участием наших ведущих режиссеров — не директоров и даже не многих худ­руков, а именно лучших режиссеров. Думаем мы и над театральным фестивалем, и над проведением в сентябре «Гогольфеста», который популярен среди молодежи, что очень важно, я на такие моменты обращаю особое внимание...

В общем, Влад фактически заручился поддержкой Министерства культуры, думаю, финансово мы также найдем возможность его поддержать. Например, поможем с арендой того или иного места для «Гогольфеста» — сейчас есть три точки, из которых самая центровая, конечно, «Мистецький Арсенал»... Но уже ближе к фестивалю будем решать, где именно его проводить.

— Я видела вас недавно на открытии «Книжного Арсенала»... Что-нибудь купили там? Время на чтение остается?

— К огромному сожалению, сейчас почти нет — приходится изучать много документов и материалов на работе. Когда же начинаются праздники и можно вроде выкроить время, у меня мероприятия — обязательная программа, а произвольной пока не имею. Вот у фигуристов есть произвольная программа, а у меня нет (смеется).

Но еще до того как Андрея Куркова наградили орденом Почетного легиона, я прочел его «Львовскую гастроль Джими Хендрикса» — очень мне понравилась: такая удивительная смесь нашей поэтики и европейской культуры... А на «Арсенале» я детскую книжку купил издательства «Старий Лев», замечательно оформленную, — из тех изданий, которые предназначены уже для новой генерации детей, называется «Маленькі зірки...» какой-то там девочки. Ко мне в это время как раз племянница приехала, ей пять лет... Стал читать племяннице и сам так увлекся. Вот это пока и есть моя последняя прочитанная книжка!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter