Бабы нарожают?

Возможно, все дело в масштабах, хотя и в этом я не уверен. У одного испанского писателя я прочел исследование о библейском царе Ироде. Этот правитель, узнав о рождении Иисуса и выслушав предсказание неприятностей, которые сулит это событие ему лично, приказал, как свидетельствует Евангелие от Матфея, «избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже». Даже если вы давно не перечитывали Священное Писание, выражение «избиение младенцев» вам знакомо, как и имя Ирода, которое давно стало нарицательным.

Упомянутый мной писатель вдумчиво выяснил, что в современном Ироду Вифлееме вместе с окрестностями было не больше тысячи жителей. «Тысяча жителей, - пишет он, - это около 100 семей, если считать, что в каждую семью входит примерно 10 человек, включая стариков и младенцев». Путем сложных подсчетов устанавливается, что в тогдашнем Вифлееме жило около 200 мальчиков. Из них было всего 30-40 малышей, не достигших двухлетнего возраста. Дальше автор прикидывает, что сегодня примерно столько же детей гибнет каждый день от голода и бессмысленных бомбардировок, но президенты, благословившие убийство, даже не вспоминают о нем, отхлебывая чаек. Исследователь задает простейший вопрос: «Так почему же царь Ирод Первый, погубивший всего 35 детей, вот уже 200 веков пользуется репутацией самого страшного злодея?».

Вопрос риторический, но важный, потому что не единожды и даже не тысячу раз убийства пробовали оправдывать тем, что «время было такое», «лес рубят - щепки летят», «на войне как на войне» и так далее. Советские лидеры вместе с наследниками долго и упорно доказывали: убийство тысяч безоружных польских офицеров в Катыни было вызвано всем потоком событий того времени, так же как при недавних уничтожениях в Югославии, Ливии или Ираке натовцы уверяли, что тысячи пострадавших мирных жителей просто оказались не в том месте и не в то время. Переходящая из уст в уста фраза российских военачальников, что «наши бабы еще нарожают», пересказывается десятилетиями, но очень редко ее приравнивают к военному преступлению.

И все же неверно судить о «весовой категории» злодеяния по его масштабности, потому что часто оно производит впечатление какими-то косвенными приметами, запоминающимися навсегда. Однажды я спросил у видного украинского поэта Леонида Первомайского о годах сталинского террора и о том, почему его поколение столь безропотно шло на бойню. Первомайский задумался, а затем рассказал мне, как в их доме на улице Богдана Хмельницкого, который и сейчас стоит там под номером 68, по ночам все слушали топот сапог по ступенькам. У чьих дверей остановятся, кого уведут сегодня? Квартиры арестованных опечатывали, и никто не имел права приблизиться к ним. В одной из таких квартир впопыхах заперли кота, и весь дом долго слушал вопли несчастного животного, погибавшего от голода и жажды, но никто не посмел сорвать с двери печать. «Такая была обстановка в стране, и гибель кота запомнилась мне не меньше человеческих, - сказал поэт. - Вот ироды...». Так библейская легенда замкнула круг времен...

Душа человечества вся в шрамах. Отстаивая свои права, мы и сейчас вынужденно преодолеваем страх, вросший в людей за минувшие столетия экзекуций.

Мы увлеклись рассуждениями о масштабах, не всегда помня, что значение имеет каждая отдельная человеческая судьба и вообще каждая жизнь. Говорю об этом, потому что мир подрагивает в предчувствии новых бурь, а политики громко спорят, разбомбить ли такой-то город и такую-то страну для блага остального человечества. Иногда бомбят. И чувство вселенской катастрофы не всегда приходит к нам сразу же после этого. Свыклись?

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter