Тоска по справедливости

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 19 Января, 2012 00:00

Международные отношения понемногу, как бы само собой, стали отношениями междучиновничьими. Чиновники от имени своих государств пробуют регулировать то, что складывается не по воле мгновенных директив, а исподволь, столетиями. Надо сказать, что иногда, к большому моему сожалению, чиновники эти успешны.

Тбилисский духанщик, наливая мне белого вина в кружку, допытывался: «Почему Россия не хочет покупать и пить наше вино? Почему в России не пьют воду «Боржоми»?». Духанщик не знал фамилии российского главсанврача, учуявшего массу вредных веществ в грузинских вине и воде. Он обижался на Россию. Так же как на Россию обижаются люди, мерзнущие в Украине, пересчитывающие последние деньги, дабы уплатить за немыслимо дорогой газ. Люди не знают, кто и где именно подписал обездоливающие их соглашения. Народы, веками жившие по-братски, с трудом понимают, почему им следует бедовать в условиях «стратегического партнерства», провозглашаемого государственными лидерами.

ПОИСК ВРАГОВ В СВОЕМ ДОМЕ БЫВАЕТ САМОУБИЙСТВЕН

Я точно такой же человек, как вы, и точно так же хочу понять, в чем дело. Вначале сделал попытку понять, почему мне постоянно внушают, что в России опасно жить. Я начал размышлять на эту тему, так как нигде больше - разве что в Израиле - не услышишь постоянно повторяемое предупреждение о необходимости сообщить властям о появлении подозрительных личностей, о бесхозных чемоданах и ящиках, которые могут взорваться.

Ощущение притаившегося врага культивируется с маниакальной настойчивостью, а затем и детализируется. Во внешней политике все более-менее традиционно - даже недавние массовые митинги в Москве были вначале объяснены злыми затеями американского Госдепартамента. О системе ПРО уже и не говорю, потому что военные и государственные чиновники по обе стороны океана получили такую уйму возможностей для новых госзаказов и новых ужастиков, что можно лишь порадоваться за их семьи. Что касается российских врагов внутренних, то здесь все смутно. В официальных призывах многое безадресно, зато в массовом сознании россиян стрелка наводится то на выходцев из Средней Азии, то на кавказцев, все чаще взрываясь драками на площадях, в ресторанах и просто на улицах.

Президент и премьер постоянно втолковывают народу, что кавказцам надо давать много денег, чтобы они хорошо работали дома. Но почему эти люди за эти деньги не работают и вне дома, не объясняют. Зато преступность все чаше «национализируют». Ежедневно можно прочесть в газетах, что «трое бандитов кавказской национальности напали», «толпа таджиков устроила побоище». Когда дерутся футбольные фанаты, не пишут, что «толпа русских подростков разгромила пивной ларек», и многократно расписанную местную банду в кубанской станице Кущевская не называли «русским преступным объединением».

Но следующее побоище в тех же краях описали как битву русских поселян с наехавшими на них азербайджанскими бандитами. Мне интересно, почему чиновникам выгодно разграничивать общество национально. Неспроста же известный «сын юриста» Жириновский, который славен чутким умением реагировать на события за несколько суток до того, как они произойдут, тут же провозгласил готовность защищать именно русских.

Я не сторонник крайностей, но многим замаячил призрак очередной сортировки населения на «чистых» и «нечистых», растопыривший сталинские усы. Старикам неизбежно вспоминаются послевоенные депортации и «преступные национальности». Россия определенно не может без врагов - это старая привычка, даже болезнь, но поиск врагов в своем собственном доме бывает самоубийствен. А то, что он направляется подчас на Украину, - кощунственно и подло...

Умышленно пишу эти заметки с точки зрения человека, стоящего в удалении от кормил. У меня нет ни малейшего представления о том, как формируется российская политика в послесоветском мире. Вслух бесконечно мусолится фраза императора Александра III, что у России только два союзника - армия и флот. Может быть, это и так, но как раз с армией и флотом проблемы неисчислимы, и на постсоветском пространстве у России вроде бы не осталось друзей, кроме таких монстров, как узбекистанский Керимов или союзник Назарбаев из Казахстана, учредивший закон, категорически запрещающий подвергать какому бы то ни было расследованию действия его самого и всех назарбаевских родственников. Это уже конец света, раз глава государства при помощи собственного парламента ставит себя вне закона. Мне обидно напоминать сейчас, что поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» не лишена смысла по сегодняшний день...

СЛИШКОМ УЖ НАЛОВЧИЛИСЬ У НАС ПОДМЕТАТЬ ПОД КОВРИК

Новые проблемы накладываются на неизжитые старые. Чересчур от многого отмахнулись суетящиеся лидеры в процессе лихорадочного развала прежней страны, передела власти и всяческих ее имуществ. Считается, что новые государства успешнее всего создаются, начиная с новых, сурово соблюдаемых, законов и независимых законотворцев, но у нас было не так, мы же не североамериканские Штаты, которые начинались не с выборов президента, а с независимых арбитров, с шерифов. У нас демократия суверенная.

То, что у нас лихо отмахнулись от неизжитых, незаживших ран, во внутренней и во внешней политике оставлялось за скобками. То, что в послесоветской власти сохранились почти те же люди, которые недавно еще осуществляли власть советскую, определило многое. Вот и зашелестел застенчивый сталинизм, воскрешаемый сегодня в России, полусоветская власть, воссоздающаяся в действиях руководителей страны, послушных им СМИ, официальных школьных учебниках, по сути, воскрешающих сталинистские взгляды на историю государства.

В частности, неизменно излагается советская точка зрения на Вторую мировую войну и все, что было перед ней и до нее. Все, что случилось в ту войну с бывшими советскими республиками и как это ожило в них, сейчас тоже ушло куда-то за скобки.

Помню, как мне и другим депутатам-членам комиссии последнего съезда народных депутатов СССР, рассматривавшей союзнический пакт Молотова-Риббентропа между СССР и нацистской Германией, официально было заявлено, что текст пакта утерян, затем кое-как его «нашли» (после того как Германия представила свой текст) и еще долго убеждали нас, что «не время», «не надо», «это на руку врагам» и все такое. Очень похожая история случилась позже с расследованием расстрела польских офицеров в Катыни, нежеланием серьезно разобраться с причинами Голодомора, да и не только с этим. Слишком уж наловчились у нас подметать под коврик...

В послевоенной Германии четко пошли по пути денацификации, в Восточной Европе - по пути декоммунизации. Им было очень больно - я разговаривал со многими деятелями этих стран, понимавшими неизбежность такой правды и целебность такой боли. Отменены чиновничьи привилегии, перечислены все, кто незаконно наживался на них.

В Германии, Польше, Чехии, Словакии, Венгрии запретили использование нацистской символики под угрозой уголовного преследования. Уголовным преступлением стало отрицание Холокоста. Активно и в открытую обсуждается, как быть с коммунистической символикой. Все предметно: называются имена виноватых и состав преступлений. Послевоенная Германия откровенно стремилась смыть пятно с репутации своего народа, пройдя Нюрнберг, сосредоточив обвинение на тех, кто унизил и осквернил нацию.

Мне представляется очевидным, что, избавляясь от фашистского наследия, надо избавляться и от сталинского. Мне кажется, что в нем сложилось и узаконилось самое страшное - изуверство царя Ивана IV, безжалостность императора Петра I, фанатизм Ленина и Троцкого - пока Россия не излечится от этого, пока будет изобретать самооправдания, она будет страдать сама и мучить других. В России до сих пор отсутствует четкая правовая оценка деятельности «вождя народов» и считается непатриотичным даже говорить об этом.

«Пусть Америка вначале покается, - твердят мне сторонники умолчаний. - Пусть Великобритания кается... Пусть Польша... Пусть Франция...». В пример ставят Турцию, у которой начинаются государственные истерики всякий раз, когда ее правительству напоминают о геноциде армян. Но раскаяние никогда не принадлежало к разряду хоровых процедур. Каждый сам раскаивается в своих грехах, очищая прежде всего собственную душу и честь своего народа. Но к раскаянию приходят исключительно добровольно...

Мы живем в плену недовыясненного и недоосмысленного прошлого. Чтобы идти дальше и честно строить отношения с соседями, надо говорить всю правду - даже о том, как мы способствовали укреплению нацистского режима в Германии, и про «освободительный поход в Польшу», и про террор, и много про что еще. В отношениях с Украиной тоже недовыяснено и недосказано слишком много. Это становится темой для спекуляций, которые не разоблачаются правдой, а перекрикиваются другими спекуляциями. Я только что упомянул о Голодоморе, который стал объектом спекуляций именно потому, что Россия отмахнулась от серьезного рассмотрения проблемы.

Из-за нежелания развязывать тугие узлы многое перепутано до сих пор. Немудрено, так как границы, производства, национальности - все в советские времена было переплетено. Стремясь не развязывать, а запутывать эти узлы, кто-то в России загоняет украинских партнеров в угол, предпочитая спровоцировать их к воскрешению непростых дискуссий, где почти нет легких решений (но еще мистер Ньютон полагал, что действие должно быть равно противодействию).

До чего заманчиво, например, ответить обидой на обиду и возобновить спор о зарубежной советской собственности и о том, какова в ней украинская доля. Многократные ценовые вспышки вокруг газовой трубы - частность. Типично то, как они накладываются на общий стиль отношений, как звучит в них командный российский басистый окрик. Украина уже упекла своего экс-премьера на семь лет именно за подписание договора немыслимой неравноправности, согласно которому едва сводящая бюджетные концы с концами Украина платит за газ намного больше всех Германий с Италиями. «Никаких скидок, - заявляют Украине российские газпромовцы, - или отдайте по-братски свою газотранспортную систему в российское владение, войдите в Таможенный союз с Беларусью, Россией и Казахстаном, тогда, возможно, получите скидку, прекратив говорить о европейском векторе развития».

Но в Евросоюз принимают равноправно, без условий о насильственной передаче собственности одной страны в другую. К тому же совсем недавно с прямо-таки вызывающей демонстративностью Россия простила миллиардные долги многим своим афро-азиатским клиентам, с чьими президентами обнимались в прежние советские времена жарко, но все же не так, как с украинскими сегодня и в стратегическом единстве с которыми вроде бы не клялись.

«УЖЕ НЕ ПОЙМЕШЬ, КТО ЗДЕСЬ МАЛОРОСС, А КТО ВЕЛИКОРОСС»

Такое впечатление, что расстояние между Москвой и Киевом то укорачивается, то растет. При этом поезда между Киевом и Москвой ходят стремительно, говорят, что вскоре откроется какое-то сверхбыстрое сообщение, отчего время в пути станет совсем незаметно, несмотря на постоянное ощущение того факта, что сокращение множества других расстояний приторможено. Вежливые пограничники штемпелюют паспорта мгновенно и с предельной доверчивостью - совсем как в Европе. Украина давно уже репетирует свой приход в Европу, и Россия тоже любит поговорить на эту тему, хотя ее пространства уходят далеко в другую часть света.

Внешне все выглядит очень красиво, президенты задушевно обнимаются (мы с замечательным актером Богданом Ступкой наблюдали в телевизоре объятия огромного украинского Президента с не очень крупным российским, и Ступка пошутил: «Так все слилось - уже не поймешь, кто здесь малоросс, а кто великоросс»). Дружба дружбой, но слишком многое в отношениях с Украиной, увы, складывается нервно, камуфлируется показным дружелюбием, которое и рождает чувство опасности, даже страха, со слов о котором я начал.

Не хочу обвинять первых лиц государств ни в чем. Дела делаются чиновниками. Нынешняя власть разбухает ими, как на дрожжах. При Сталине центральный аппарат Союза и России составлял 522 тысячи человек, при Хрущеве - около 500 тысяч, при Брежневе - 753 тысячи, при Горбачеве - 643, сейчас только Россия насчитывает, по разным данным, не менее одного миллиона 200 тысяч.

В зубах у этой братии огромный кусок с трудом пережевываемого бюджета, из которого кормятся также чиновничьи спецсанатории, спецдома со спецлечебницами, спецавтомобили, спецдачи, спецпенсии и еще много чего. Зачем им вообще озабочиваться развитием и размышлять про украинские цены, когда военный бюджет России зашкаливает едва ли не на треть расходной части, да еще надо содрать побольше денег к собственной выгоде, сохранить свой уровень бытия и монополию на принятие решений, не допустить реальной политической или производственной конкуренции ни на каком уровне? А прочее - для митингов, где чувство собственного достоинства заменяют так называемым гражданским чувством «жила бы страна родная, и нету других забот».

Недавний спикер российской Госдумы Грызлов, лидер российского чиновничьего профсоюза, ставшего правящей партией, время от времени изрекал благоглупости, которыми и запомнился. Но одним из таких перлов были его слова, что «мы не партия офисного планктона». Один из офисных старожилов, он просто не знал, что удельный вес людей, занятых в крупном производстве, неуклонно снижается. На первые места выходят те, кто работает за письменными столами в офисах, наука, здравоохранение, просвещение, деятельность умственная, а не физическая и никак не чиновничья система всевластного торможения, сталкивания лбами народов и государств.

Мир меняется. В нем все больше ценится сотрудничество, умение получать выгоды не за счет выкручивания рук, а в результате взаимодействия. Мы ушли из советского псевдосоциализма, потому что он благополучно испустил дух, но при этом никакой капитализм его не побеждал. Сейчас утверждается в мире постиндустриальный строй, пробующий объединить лучшие стороны капитализма и социализма. Очень важно не лишать народы взаимного понимания и инициативности, не мешать тем, кто еще хочет, чтобы Украина с Россией и вправду ощущали свое единство если не на бюрократическом, то на рабочем, душевном, народном уровне.

Надо отобрать инициативу у прожорливых чиновников, добиться их демократической сменяемости, которая, увы, при нынешней российской «суверенной демократии» почти невозможна. В России духовное холопство царило от Ивана Грозного до Сталина - но должен же этому прийти когда-то конец.

Тем не менее мы меняемся. По сегодняшней России это заметно. Многолюдные митинги, прокатившиеся недавно по России, не были революцией - это был протест против собственного соглашательства, холопства, тоска по справедливости. Людям сегодня неуверенно и страшно и на митингах, и вне их. Многие по инерции верят в привычную и так красиво, по-адвокатски, рассуждающую верховную власть.

Никто не хочет революций. При этом похоже, что в России нет места, где искренне любили бы нынешнее начальство. Но эта нелюбовь почти наверняка не сочетается со стремлением активно вмешаться в происходящее, сокрушить стены и кабинеты. Люди просто хотят справедливости. В России, в Украине - везде. Все устали от страданий, надо отрешиться от их культа. Уже ясно, что страдание, мука далеко не всегда облагораживают, а зачастую ломают, учат приспосабливаться. Старая истина гласит - это не моя выдумка, - что многие мученики стали не святыми, а сволочами.

Это я к тому, что в России активно действуют силы, стремящиеся разделить ее изнутри, отделить от мира, от Украины - так же как в императорские времена боялись «европейской заразы». Я начал эти заметки с того, что чувство опасности, страх внушаются в России массово и упорно. Мне кажется, что устранение этой опасности в наших силах. Пока чиновники не хотят договариваться, расталкивают нас, решают свои тараканьи задачи, нельзя допустить, чтобы народы отдалялись друг от друга. Чтобы - с газом или без газа - наши отношения охлаждались. Чиновники меняются - мы остаемся.