Художественный руководитель Театра имени Леси Украинки Михаил РЕЗНИКОВИЧ: "Экс-министр культуры Оксана Владимировна Билозир взяла на себя огромную ответственность, решив сместить меня с должности главного режиссера и назначить на мое место Аду Николаевну Роговцеву, которой скоро исполнится 70 лет. Разве можно в таком возрасте начинать руководить театром?"

Михаил Юрьевич Резникович - человек очень непростой, с характером твердым, даже жестким. А иначе и быть не может, поскольку стоять у руля столь прославленного коллектива в течение 12 лет, пережить чуть ли не смещение с должности, обвинение в "не дружбе с законом", тем не менее получить поддержку 99 процентов коллектива и выйти из ситуации достойно ой как нелегко. Нынче Михаил Юрьевич, как всегда, на коне, полон творческих планов и не скрывает, что даже в свои года умеет получать от жизни правильные, хоть и очень неприятные уроки.

"ТЕАТРОМ ИМЕНИ ЛЕСИ УКРАИНКИ В ТЕЧЕНИЕ 25 ЛЕТ АКТИВНО ЗАНИМАЛСЯ ЦК ПАРТИИ"

- Возраст 80 лет - более чем преклонный для человека. Да и для театра явно не расцвет. Но ведь еще и не закат, правда?

- Есть незыблемый закон: время живой жизни любого театра исчисляется временем совместной творческой деятельности группы артистов одного поколения вместе с их лидером - режиссером. Далее наступает либо естественное обновление, либо затухание. Театр имени Леси Украинки не исключение. Творческий взлет этого театра начался в 1938 году, а затухание началось в 1954-м, когда Константина Павловича Хохлова в прямом смысле слова изгнали из театра.

- За что?

- У него возник конфликт с зятем Никиты Сергеевича Хрущева Гонтарем. Понятно, что в столь неравной борьбе победил последний. Хотя все лучшее и замечательное, что есть в нашем театре, заложено именно этим великим режиссером. Он воспитал блистательную актерскую труппу, она считалась одной из лучших в СССР. Фамилии артистов говорят сами за себя: Михаил Романов, Юрий Лавров, Виктор Халатов, Евгения Опалова, Алексей Таршин, Моисей Розин... Список можно продолжать и продолжать. Говорю без лишнего пафоса: то была воистину великая труппа. Поэтому после ухода Хохлова, пусть по инерции, но творческая жизнь театра продолжалась еще, как минимум, лет 15.

- Почему никто из этих людей не ушел вслед за мастером?

- По причинам естественным и объяснимым. Жилье в другом городе. Работа. Константин Павлович забрал с собой лишь одного молодого Кирилла Лаврова. Вместе они уехали в Санкт-Петербург. Уход из Русской драмы оказался трагедией для Хохлова. В 65 лет трудно менять жизнь. Он переехал, его утвердили в должности главного режиссера Большого драматического театра. Новые люди, свои внутренние законы, разброд в труппе, интриги, проблемы, климат, наконец... Через год Константина Павловича не стало.

Противостояние красного директора и главного режиссера - типичная драма времен театра советского периода. Подобным жестоким образом уничтожались лучшие мастера нашей режиссуры - Андрей Михайлович Лобанов, Алексей Дмитриевич Попов, не говоря уже об Александре Яковлевиче Таирове и Всеволоде Эмильевиче Мейерхольде.

Но знаете, в чем своеобразие нашего театра? В том, что, несмотря ни на что, мощнейшая энергия человечного, психологического театра передавалась из поколения в поколение. И даже в самое черное 20-летие - в 70-80-е, начало 90-х годов, когда в Русской драме чудеса творились, когда через каждые два года менялись главные режиссеры, каждые четыре-пять лет - директора, эта тенденция сохранялась. В то время власть имущие активно врывались в нашу театральную жизнь и... в результате театром руководили артисты. Они успешно дергали за одним им известные властные ниточки и отнюдь не по щучьему велению добивались реализации своих эгоистических целей.

Само собой, что за те годы мы как бы несколько деградировали, но все равно истоки театра человеческой души сохранились. Мне кажется, сегодня мы находимся на пути обновления, другими словами, стоим в середине того самого четвертьвекового цикла, когда, с одной стороны, в труппе работают мастера высочайшего класса - Юрий Николаевич Мажуга, Николай Николаевич Рушковский, Валерия Гавриловна Заклунная и последующее за ними поколение - Давид Бабаев, Борис Вознюк, Валентин Шестопалов, Ирина Дука, Лариса Кадочникова, а вместе с ними мощное среднее поколение - Татьяна Назарова, Нина Нижерадзе, Наталья Кудря, Виктор Сарайкин... И конечно, молодежь.

- Расскажите про 70-80-е, когда в вашем театре бал правил полный беспредел, когда все и вся постоянно сменялись. Кто утверждал этих непонятных людей и кто их потом выживал? Я знаю, что был некий период, когда в результате "сжирания" театром вынужден был руководить очередной директор - человек немолодой, к тому же серьезно больной. Кроме интриг, хоть что-то человеческое существовало?

- В какой-то, пусть и небольшой степени, творческая жизнь, конечно, присутствовала, поскольку у происходящего беспредела всегда находились оппоненты. Просто Театром имени Леси Украинки в течение 25 лет активно занимался ЦК партии, а в труппе служили актеры, которые чуть ли не ногой открывали двери в самые высокие кабинеты и "дули в уши" чиновников свою информацию.

Партийное руководство республики в театр не заглядывало. Зато неплохо разбиралось в футболе и обожало этот вид спорта. Поэтому главным тренером киевского "Динамо" (а это была любимая команда Владимира Васильевича Щербицкого) не могли назначить бездарь. А в театр - пожалуйста. При всем моем уважении к Владимиру Васильевичу, за 18 лет правления он ни разу в театре не побывал - ни в нашем, ни в Театре имени Ивана Франко. Один лишь раз он сделал исключение ради юбилея Натальи Михайловны Ужвий.

Театром русской драмы занимались чиновники - мелкие сошки, которые без зазрения совести проталкивали туда на замещение вакантных должностей своих протеже - людей, мягко скажем, средней степени одаренности. Конечно, таковых через два-три года труппа выталкивала.

Процесс деградации был естественен, ведь если человек руководит театром каких-то пару лет, ему некогда думать о таких "мелочах", как уважение к актеру, воспитание труппы, репертуарная политика. У него одна задача - изо всех сил удержаться в кресле. Все это усугублялось хроническим противостоянием дирекции и главного режиссера, и при этом остановить "броуновское движение" интриганов да обиженных из одного кабинета в другой, а оно-то и создает питательную среду для интриг, было невозможно.

"ОЛЕГ ПАВЛОВИЧ ТАБАКОВ - ЭТО ДРУГАЯ ИСТОРИЯ. ОН - ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ МЕНЕДЖЕР"

- Вы ведь тоже попали под эту секиру?

- Попал. Меня в 1982 году назначили главным режиссером. И я сразу вступил в клинч с людьми, которые активно выступали против обновления театра молодежью. Это стало главной причиной моего конфликта с ЦК партии. Знаете, даже очень хороший актер - я в этом убежден - не может руководить театром. Исключения крайне редки. Уже по сути своей профессии актеры чрезвычайно субъективны, ну и эгоцентричны тоже, совершают поступки в большинстве своем для утверждения себя в театре, часто не задумываясь над интересами дела. Подняться над собственным "я", над осознанием того, что "я не всегда первый", очень трудно. Поэтому практически ни один театр нашей прошлой единой страны не имел настоящего успеха, когда к руководству приходил артист. И даже великий Михаил Александрович Ульянов не исключение.

- А Табаков Олег Павлович?

- Давайте Табакова вынесем за скобки. Это другая история. Он - менеджер замечательный.

- Придя к руководству МХАТом, он ввел очень жесткие, для многих фатальные принципы увольнения. Безжалостно убирал и за выслугу лет, и за прогулы, а главное - за пьянство. Вы смогли бы столь резко поступить со своей труппой?

- У меня ситуация иная. Руковожу Театром Леси Украинки я с 1994 года, проработав до этого в нем 25 лет. Я связан многочисленными нравственными и человеческими нитями с людьми труппы и, соответственно, рубить шашкой не мог психологически. Поэтому первое, что сделал, - дал возможность каждому "провериться". Мы сразу запустили "Школу скандала" Шеридана и "Бешеные деньги" Островского - спектакли, которые, несмотря на то что прошло уже 12 лет, идут и сегодня. В этих двух постановках была занята вся труппа, и люди проявлялись.

В 1994 году актеров, которым от 35 до 45 лет, было ровно трое - две женщины и один мужчина. И это была настоящая катастрофа.

- Что за несправедливость по отношению к актерам среднего поколения?

- Худруки менялись со скоростью звука, и никому ни до чего не было дела. А репертуар главным образом должно нести на своих плечах именно это поколение. Вспомните чеховских "Трех сестер" - все ведь герои там средних лет. Я сразу пригласил многих хороших актеров среднего поколения - Нину Нижерадзе, Виктора Сарайкина, Сергея Озыряного, талантливую молодежь... Мы организовали единственную в своем роде студию молодых актеров, куда брали и берем по контракту самых интересных с нашей точки зрения выпускников театральных вузов. У них ежедневные занятия: актерский тренинг, речь, сцендвижение, они участвуют в наших спектаклях. Кто-то из них позже переходит в основной состав труппы, кто-то уходит, не выдержав конкуренции.

За последнее время из нашей студии вышло много интересных артистов, и они влились в коллектив: Евгений Лунченко, Виктор Семиразуменко - это первый выпуск студии. Вот так, шаг за шагом, мы шли к тому, что имеем.

"НИКАКОГО КОНФЛИКТА С ОЛЬГОЙ СУМСКОЙ У НАС НЕТ"

- Мне часто приходится общаться с молодыми московскими артистами, которые работают в академических театрах, а в Киеве снимаются в сериалах. Они твердят, что нынче в Москве трудиться в таких театрах, как Сатира, и ряде других невыносимо. Зарплаты мизерные, условия кабальные, занятость стопроцентная. Вот и уходят на вольные хлеба, а с уходом получают неплохие блага - востребованность, телепопулярность, отличные гонорары, обеспечение себя до старости.

- Я не согласен с их точкой зрения и в первую очередь с определением "кабала". Если мы начнем мерить искусство исключительно деньгами, то далеко не уйдем. Денежная проблема касается и киевских театров, но если мы не оставим зрителю то великое, что завещало нам ушедшее поколение, как-то: репертуарный театр, психологический ансамбль, - то окажемся Иванами, не помнящими родства, и на корню уничтожим то, чем по-настоящему интересны, за что нас любят во всем мире.

Мне кажется, в Украине сейчас момент передышки, накопления сил, а вот в Москве творятся совершенно непредсказуемые процессы - пошлые сериалы, в которых эксплуатируются одни и те же артисты, и ничего больше. Приблизительно то же происходит и в драматических театрах, где режиссеры перенимают второразрядные методы рационального западного театра и культивируют их на родине. Ничего хорошего, окромя дурного, это не принесет. И то, что говорят вам эти юные дарования, - самый настоящий разврат. Но ведь в Москве есть коллективы, которые продолжают живые традиции великого искусства, - Театр Петра Фоменко, недавно открывшийся Театр Сергея Женовача, - спектакли Камы Гинкаса. Уверен, театральное будущее за ними, а все сериалы да антрепризы в большинстве своем - сплошное заробiтчанство.

- Так жизнь ведь сейчас такая, Михаил Юрьевич, сложная и дорогая.

- Да, сложная, да, дорогая. Но есть ведь еще что-то, ради чего идет молодой человек в искусство. Те ваши собеседники, по-моему, развращены до безобразия. А хорошие и совестливые московские актеры, у которых еще не атрофированы критерии творчества, отлично зарабатывают и успешно соединяют театр и кино. Ну а если кто-то пренебрегает серьезной работой, Бог им судья.

- Кстати, чем завершился ваш затянувшийся конфликт с Ольгой Сумской?

- Никакого конфликта нет. У нее срок контракта закончился. Вот и все.

- То есть в театре она больше не работает?

- Нет.

"ТО, ЧТО РЕЗНИКОВИЧ УКРАЛ МИЛЛИОН, - ПОЛНАЯ ЛОЖЬ"

- Давайте плавно перейдем от интриг да заробiтчанства к проблемам творческим. Все-таки театру 80 лет.

- Давайте. Для нас важен тот путь, по которому мы идем сейчас. Нынче мы подошли к спектаклю, который летом прошлого года начали ставить, честно говоря, по суровой необходимости. Тогда, как помните, на Русскую драму началось жесточайшее давление со стороны Министерства культуры, прокуратуры. Именно в это время - в год четырехсотлетия выхода в свет одноименного романа Сервантеса - посольство Испании в Украине предложило поставить спектакль по пьесе Булгакова "Дон Кихот". Премьера состоялась недавно. Этот спектакль является нашим ответом на многие творческие и гражданские проблемы. Мы ведь боялись, что зритель не пойдет, эта пьеса никогда не пользовалась успехом. Тем не менее все билеты на несколько первых спектаклей были распроданы задолго до премьеры. К сожалению, это была наша последняя работа с замечательным сценографом нашего времени Давидом Львовичем Боровским, который 50 лет назад сделал у нас свой первый спектакль.

- Есть у вас еще спектакль "Из жизни Василя Стуса". Если не ошибаюсь, за 80 лет это первая постановка, которая в Русской драме идет на украинском языке.

- Совершенно верно. Идея принадлежит нашему актеру Роману Семисалу. Руководство театра его поддержало, помогло со сценарием, режиссером и так далее. У нас этот спектакль можно увидеть на Сцене под крышей. Людей там помещается немного, и билеты всегда проданы. Это ни в коем случае не акция заискивания перед кем-то, просто если есть такая личность, как Василь Стус, то почему бы не поверить артисту, который всю жизнь мечтал сыграть этот материал? К тому же здесь поднята острая проблема приспособленчества. А припособленчество - всегда пошлость. Когда мы столкнулись с документальным материалом, то ужаснулись, как много людей предали этого человека и, задрав штаны, бежали "впереди прогресса", выслуживаясь перед властью. Услужить и снова услужить.

К 80-летию готовим юбилейный спектакль - своеобразный итог грустного и смешного, драмы и капустника. В нем задействована вся труппа. Вначале покажем его для близких друзей. Хотя хочется, чтобы с этим нашим произведением случилось то же самое, что и со спектаклем "И все это было, и все это будет", поставленным пять лет назад, когда мы праздновали 75-летие. Мы его тоже готовили исключительно к празднику, не более, но он оказался востребованным, вписался в репертуар и весь сезон проходил с аншлагами.

Работаем над комедией Оскара Уайльда "Как важно быть серьезным". Она была поставлена в Русской драме еще в 1975 году и с успехом шла в течение 15 лет. Ставим спектакль в тех же декорациях и костюмах блистательного петербуржца Игоря Иванова.

Ну и, безусловно, говоря об итогах, нельзя не вспомнить тот ужас, который случился прошлым летом. Была безумная и очень жестокая идея - уничтожить руководство театра, тем самым срубить сам театр под корень. Так уж испокон веков сложилось: творческий коллектив за три дня можно убить двумя приказами: одного уволить, другого назначить - и все будет кончено.

- Не скрывалось ли за этим чье-то самодурство, ущемленные амбиции, желание мести?

- Не знаю... Но факт, что за этими деяниями стоял кто-то из очень высоких структур, неоспорим. Иначе бы нас не проверяла Генеральная прокуратура. Да еще и уголовное дело завели, которое изначально рассыпалось в пух и прах. Все белыми нитками было шито. Но ведь кто-то это дело толкал, еще и как толкал!

- Оно было возбуждено против вас?

- Конечно. Вопрос стоял так: убрать руководство театра и вместо него назначить художественным руководителем Аду Николаевну Роговцеву. Это определение озвучила экс-министр культуры Оксана Владимировна Билозир, и этим заявлением она взяла на себя колоссальную меру ответственности.

Как можно было 20 апреля прошлого года выйти на трибуну Верховной Рады и во всеуслышание заявить, что Резникович украл миллион, продал кому-то общежитие театра? Это была ложь!

- Я даже не говорю о том, какие моральные страдания вам пришлось пережить, но ведь, простите ради Бога, могло произойти самое страшное - сердце бы не выдержало такого унижения, ужаса и позора.

- Произошел тот редкий случай, когда 99 процентов коллектива не раскололось на две половины, как это обычно в таких ситуациях бывает, а, наоборот, поддержало руководство. Значит, те 12 лет, в течение которых я руководил театром, были продуктивны. Эту ситуацию отлично сформулировал Виктор Степанович Черномырдин: "Лучшей похвалой для вас стало то, что за вас горой встал весь коллектив".

То была жесткая, многоэтажная интрига, и есть в ней вещи, которые до сих пор мне крайне непонятны. Мы ведь с Адой Николаевной сделали очень много спектаклей. Она была хорошей актрисой. Очень хорошей. Какая актриса она теперь - я не знаю. Я не видел ее на сцене более 12 лет. Но даже если она не потеряла актерскую форму, мне трудно понять, как ей в голову могла прийти идея, что в ее годы (а Роговцевой скоро 70) можно поменять профессию и начать руководить театром? Режиссер - профессия, и совсем иная, чем артист. Я бы, к примеру, даже если бы получил приглашение, никогда не согласился стать режиссером оперы, потому что это тоже иная профессия.

А как вам понравится такой факт: уголовное дело, затеянное против театра, было закрыто в пятницу 23 сентября 2005 года, о чем нас уведомили бумагой. Но уже в понедельник (!), 26-го, это самое дело вновь возбудили. Скажите, что, кроме некоего вельможного звонка, дескать: "Как вы посмели закрыть дело?!", могло произойти за эти субботу и воскресенье? К тому же мы узнали об этом факте только через... 18 дней. То есть дело открыли и тихонечко положили в стол, поскольку не знали, что дальше с ним делать.

"ЕСЛИ ВСТРЕЧУ КОГДА-НИБУДЬ ОКСАНУ БИЛОЗИР, ПОЗДОРОВАЮСЬ. ОНА, ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ, НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА"

- Представляю, как вся эта канитель - митинги актеров под Верховной Радой с плакатами, бесконечные проверки, выматывающие собрания - тормозили работу театра...

- Работа тормозилась. Но мы выстояли, потому что нашу сторону приняли лучшие театральные деятели Украины, России, Германии. Грустно только, что один-единственный Союз театральных деятелей Украины под руководством Танюка остался в стороне, будто нас в природе не существовало.

Когда у руля Министерства культуры встал Игорь Дмитриевич Лиховой, он тут же отменил все вздорные приказы, и наконец-то появилась возможность нормально работать. Правда, к этому времени мы выиграли все суды.

Но горечь и тяжесть на душе осталась.

- Кто-то из руководства страны вас поддерживал?

- Многие. Александр Александрович Мороз прислал письмо с поддержкой. Владимир Михайлович Литвин, Юлия Владимировна Тимошенко, которая тогда была премьер-министром. Юлия Владимировна прекрасно понимала, что происходит полное безумие. Парадокс в том, что она нас поддержала, а некоторые сегодняшние представители ее фракции нападали на нас и хотели нас задушить. Хотя, наверное, это проявление демократии.

- И все-таки не поверю, что в театре за это время от вас никто не отвернулся. Причем наверняка это были люди, на которых вы рассчитывали по-настоящему.

- Вы правы. К сожалению, подвела очень малая часть молодежи, причем та, которую я воспитал и пригласил в театр. Я думал: почему так случилось? Почему именно молодые? Просто актеры, проработавшие в театре не меньше 10 лет, прекрасно поняли две вещи. Первая: не желай себе нового царя, а вторая: от добра добра не ищут. До этих молодых людей, судя по всему, просто не дошли эти прописные истины. Пусть это было всего лишь два-три человека, но все равно мне было очень обидно.

Словом, я получил отличный урок. Раньше всегда шел людям навстречу, если увольнял, то исключительно "по собственному желанию". А теперь понял: надо было увольнять по настоящей причине - за пьянство и за прогулы и не скрывать этого. И именно те, кого я ранее пощадил и уволил интеллигентно, подписали против меня лживое письмо.

Прав был мой учитель Георгий Александрович Товстоногов: "Каждое благое деяние в театре наказуемо". К примеру, уволил я когда-то заместителя главного администратора Николая Александровича Юдова "по собственному желанию", но на самом деле - за прогул. Представьте себе мою реакцию, когда министр Оксана Владимировна Билозир назначила именно его исполняющим обязанности генерального директора театра!

- Вот так история!

- У Карамзина есть замечательное выражение: "Министерство затмения". За восемь месяцев скандала я ни разу в наше Министерство культуры не зашел.

- А после заходили?

- Да, но тогда - ни разу.

- В те месяцы многие люди от искусства показательно перестали с вами дружить?

- Наоборот, я получил колоссальную консолидацию от академиков, народных артистов, писателей. Мне постоянно присылали официальные телеграммы поддержки, а из Львова телеграммы приходили даже на имя президента. Я такого не ожидал. К тому же нас очень поддержали газеты, телевидение, и ваша газета, за что я вам очень благодарен.

- А может, все-таки надо было пройти через этот кошмар, чтобы впоследствии посмотреть на мир иными глазами?

- Возможно.

- Президент хоть как-то отреагировал на скандал в ведущем театре страны?

- Никак. Когда-то я с ним общался, задолго до того, как он занял столь высокую должность. Мне кажется, что его просто "ввели в оману". Наверняка что-то наговорили, и шептунам этим он поверил. А может, все было совсем не так и он был занят куда более важными делами. Может быть, все это началось потому, что я был доверенным лицом Виктора Федоровича Януковича.

- За что и получили...

- Ну да, хотя при всем при том лично с Януковичем тогда я даже знаком не был.

- Почему же доверенным лицом стали?

- Потому что в августе 2004 года именно правительство Януковича в два раза повысило оклад всем 23-м национальным учреждениям культуры Украины. Это, кстати, к вопросу о тяжелой жизни некоторых молодых актеров. В театре, причем не только в нашем, но и в оперном, в оркестре народных инструментов, в ансамбле Вирского в кои-то веки люди стали нормально жить и работать. Так почему я после столь благородного акта не мог стать доверенным лицом Виктора Федоровича? Но воочию мы познакомились лишь через год.

- Если встретитесь с Оксаной Билозир, простите, поздороваетесь?

- Я ее с тех пор ни разу не видел, но если встречу, поздороваюсь. Она ведь, по большому счету, ни в чем не виновата. Просто выполняла чье-то задание.

- Но в крайне резкой, категоричной, даже грубой манере.

- Это другой вопрос. Ее точку зрения, что сегодня культуру в Украине нужно начинать с чистого листа, я не разделяю.

Когда-то Киссинджер сказал Бушу замечательную фразу: "Все ваши рекомендации касаемо России были бы правильными, если бы у нее не было собственной истории". И у нас есть история нашей культуры, нашего театра. Ее нельзя уничтожить. Но и на этом ведь нельзя останавливаться, нужно двигаться только вперед.

...Вот я вам все это рассказал, но ощущаю какое-то недовольство самим собой. Слишком уж "юбилейное", приглаженное интервью получилось... Если честно, положа руку на сердце, предстоящий юбилей вместе с радостью и ощущением того, что немало сделано, вызывает у меня достаточно серьезные вопросы. Они тревожны. Пафос их в том, что же дальше?

Жизнь не стоит на месте. Угнаться за ней людям театра непросто. Перед теми, кто выходит сегодня на сцену, если они честны, в полный голос встают профессиональные острейшие проблемы актерской техники. Мы ей владеем, мягко говоря, неуверенно. Ее - актерскую технику - необходимо совершенствовать ежедневно! Ежедневно! Ежедневно! Не случайно я повторил это слово три раза...

Не менее остры проблемы нравственные, гражданственные. Но без прикосновения к ним трудно сделать что-нибудь путное в искусстве, в театре.

В каждую эпоху, даже в каждое новое десятилетие, вместе с восторгом времени художнику необходимо ощутить еще и реальный ужас времени. И... хотя бы задуматься. Ужас этот всегда за углом, рядом. Он, по-моему, сегодня не только в беспределе коррупции, в беспощадности передела собственности, которые очень часто заканчиваются смертью от пули или от инфаркта, но еще и в обыденности, в равнодушии "к слезинке одного-единственного ребенка".

Передать восторг времени и ужас времени - это, по-моему, главное, чем должен заниматься каждый подлинный художник...

Хватит ли у нас сил? Вот с этим своим вопросом я и подхожу к юбилею.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter