Российский финансист Слава РАБИНОВИЧ: «Я могу 300 раз назвать Путина х...лом, но оскорблением это не будет, пока не влезу в финансовые схемы Кремля»

Слава Рабинович стал известен широкой аудитории год назад с началом российского вторжения в Украину. На своей странице в Facebook, которую читают свыше 70 тысяч интернет-пользователей, эксперт публикует довольно радикальные и эмоциональные высказывания о президенте РФ Владимире Путине и кремлевском режиме. Рабинович убежден, что внутренняя и внешняя политика российского главы приведет страну к краху.

Слава Рабинович родился 6 мая 1966 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в семье альтиста и преподавательницы русского языка и литературы. Окончил Ленинградский электротехнический институт связи. В 1988 году эмигрировал в США, где поступил в Stern School of Business at New York University (школа бизнеса при Нью-Йоркском университете), получил степень магистра бизнес-администрирования. В 1996 году Рабинович вернулся в Россию уже в качестве сотрудника инвестиционной компании Hermitage Capital Management Уильяма Браудера.

В 2004-м Слава Рабинович создал и возглавил собственную инвестиционную компанию Diamond Age Capital Advisors Ltd. В интервью интернет-изданию «ГОРДОН» эксперт рассказал, почему Кремль считает его «сумасшедшим одиночкой без политических амбиций», о «токсичности финансового рынка России» и о том, стоит ли приглашать его на работу в украинское правительство.

«КО МНЕ ОТНОСЯТСЯ, КАК К СУМАСШЕДШЕМУ ОДИНОЧКЕ, ВЛАСТЬ СЧИТАЕТ, ЧТО У МЕНЯ НЕТ ПОЛИТИЧЕСКИХ АМБИЦИЙ»

— Люди в погонах к вам не наведывались с «просьбой» умерить критику кремлевской власти?

Со Святославом Вакарчуком

— Никто не приходил, хотя не исключаю, что я на прослушке. Думаю, Кремль относится ко мне, как к сумасшедшему одиночке, за которым не стоит политическая партия или экономическая группа. Я не провозглашаю себя оппозиционером, власть считает, что у меня нет политических амбиций, а главное — за мной нет финансирования.

Я могу 300 раз назвать Путина х...лом, но, с точки зрения Кремля и обслуживающих его организаций вроде ФСБ, это не будет личным оскорблением президента до тех пор, пока я не влезаю в их финансовые схемы.

— Точнее, в коррупционные схемы?

— Не дай Бог гражданину РФ предпринимать какие-либо действия, затрагивающие финансовые интересы Кремля. В остальном же власть и околовластные структуры неохотно ввязываются в дела с нехорошим запахом, они не будут гоняться за теми, кто не представляет для них угрозы. Вот Навальный, как бы к нему ни относилось украинское общество, представляет реальную угрозу и Путину, и его приближенным, потому что публикует информацию о том, у кого и где лежат наворованные бабки.

— Украинское общество относится к Навальному, мягко говоря, с недоверием, особенно после его недавнего заявления, что «США не стоит поставлять Украине летальное оружие».

— У Алексея свой взгляд, имеет право, но если он говорит о «Крыме-бутерброде» или летальном оружии — нужно четко аргументировать свою позицию. Когда я пишу о чем-то в Facebook и знаю, что пост вызовет вопрос у украинских читателей, никогда не ограничиваюсь парой предложений, обязательно подробно излагаю, почему так или иначе считаю. Но даже при таком разжевывании получаю немало негативных комментариев от украинцев.

— Многие убеждены, что Навальный — проект Кремля, хотя бы потому, что настоящих оппозиционеров четырьмя выстрелами в спину убивают на Москворецком мосту, а Алексей публикует резонансные расследования о коррупции и воровстве, при этом максимум попадает в СИЗО на 15 суток.

— Мне тяжело представить, что Навальный — агент Кремля, это настолько алогично... Я знаком с Алексеем, не раз с ним встречался, обсуждал какие-то вещи. Я не разделяю многих его взглядов. Несколько лет назад не соглашался с ним в 50 процентах случаев, сегодня — лишь в 25, но эти проценты так сильны, что вряд ли я проголосую за Навального, если он зарегистрируется кандидатом в президенты России.

Навальный не проект Кремля. Представьте на минутку, через какое неимоверное количество судов и 15-суточных арестов проходит Алексей за последние годы. Ну невозможно прокручиваться в жерновах путинской системы неправосудия и при этом быть агентом Кремля.

«СЕГОДНЯ ФИНАНСОВЫЙ РЫНОК РОССИИ ТОКСИЧЕН, МЕЖДУНАРОДНЫЙ КАПИТАЛ НЕ ХОЧЕТ В НЕМ УЧАСТВОВАТЬ»

— Почему вас не любят в России?

— Вы имеете в виду собирательное значение РФ как огромной аморфной территории или то, что в России в принципе не любят человека с фамилией Рабинович?

— Я о вашей виртуальной стычке с российским журналистом Олегом Кашиным в Facebook. Кашин опубликовал пост с намеком, что якобы ваша компания давно не приносит прибыли, в ответ посыпались сотни комментариев: мол, Рабинович не эксперт, а раздутая масс-медиа персона.

— Кашин и другие не понимают простой вещи, которая существует у специалистов финансовой индустрии: профессиональные удачи или неудачи никогда не выносятся на публику. Это разрешено обсуждать только между моими клиентами и мной, но никак не в другом месте. В США Кашин оказался бы в суде за атаку на деловую репутацию и лишился бы лицензии на профессию за поливание грязью в публичном пространстве.

Любят меня в России или нет — вопрос не до конца ясный, надо разграничивать симпатии или антипатии ко мне лично, к моей позиции, ко мне как профессионалу. Но попытки разрушить мою деловую репутацию абсолютно недопустимы.

— Финансисты и инвесторы, работающие в России, разделяют вашу антипутинскую позицию?

— Выражение «деньги любят тишину», безусловно, справедливо. Какое-то количество инвесторов и клиентов, в том числе потенциальных, не захотят вкладывать средства в то, что ассоциируется с публичной фигурой с оппозиционными взглядами. Но сейчас в России сложилась бинарная ситуация: либо финансовый рынок есть, либо нет. Идет планомерное уничтожение капитализма, инвестиционных компаний, финансового рынка и так далее. Можно продолжать молчать, но мне это кажется непродуктивным. Нужно, чтобы не я об этом публично заявлял, а говорили все.

— Может, «все» как раз с вами не согласны?

— Согласны, но моя среда очень боится всего, поэтому громко и публично высказываюсь я один. Сегодня молчание означает предательство профессиональных принципов и приверженности демократическому развитию и капитализму. В конечном счете это уже привело к необратимым последствиям в индустрии финансов и инвестиций в РФ.

Еще в феврале-марте 2014 года, когда началась аннексия Крыма, в России было меньше 500 человек, кто понял, что происходит и к чему это приведет. Понимали, хотя еще не было ни войны на Донбассе, ни сбитого малай­зийского «Боинга 777», ни санкций, ни постоянной эскалации конфликта. Простите, но среди этих людей был и я, можете посмотреть мои записи в Facebook того времени.

Эти 500 человек — специалисты с определенным образованием, квалификацией и многолетним профессиональным опытом, никто из них не входил в число приближенных Кремля. В российской власти вообще не осталось квалифицированных и образованных людей. Собственно, мои прогнозы сбылись: Путин разрушил мировой порядок, сложившийся в Европе после окончания Второй мировой войны, и превратил РФ в страну-изгоя. Сегодня финансовый рынок России токсичен, международный капитал не хочет в нем участвовать.

— Какие настроения сейчас в российской бизнес-среде?

— Среди бизнесменов есть ватники, но стоит показать им деньги, они тут же откажутся от своей патриотической идеологии. Впрочем, продажная вата не имеет достаточной квалификации, опыта и образования, чтобы трезво оценивать ситуацию или устроиться вне России.

Сейчас практически каждого второго банкира в РФ увольняют. Посмотрите на сокращения в инвестиционных банковских подразделениях «Сбербанка», «ВТБ Капитал», «Ренессанс Капитал» и других, которые и так на ладан дышали. Кредитный рынок замерз, рынок IPO тоже, ничего не работает. (IPO или Ini­tial pub­lic of­fe­ring — первое публичное размещение акций нового выпуска неограниченному числу потенциальных инвесторов. В мировой практике IPO проводятся для того, чтобы акции компании продавались на бирже и она привлекала денежные средства на открытом рынке капиталов. — «ГОРДОН»).

С Русланой Слава Рабинович дружит

— Экономист Андрей Илларионов уверяет, что у России достаточный запас финансовой прочности и не так уж сильно ее бюджет зависит от нефтяных и газовых доходов. Вы с ним согласны?

— Ни Илларионов, ни Кудрин, ни даже Алексашенко не понимают, на какую бетонную стену несется Россия. Не понимают потому, что не видят реальной паники на финансовом рынке, которая будет лишь нарастать с продолжением войны. (Алексей Кудрин — бывший заместитель председателя правительства РФ и экс-министр финансов. Сергей Алексашенко — бывший заместитель министра финансов России и экс-первый заместитель председателя Центрального банка России. — «ГОРДОН»).

Мои первые записи в Facebook были без политического окраса, только об экономико-финансовой ситуации. Я писал, что готов предоставить свои экспертные услуги Кремлю. Была наивная надежда, будто я смогу убедить российскую власть изменить курс, чтобы избежать бетонной стены. Мне казалось, такой экспертизы не хватало Кудрину и другим экономистам, у которых был прямой доступ к Путину. Не хватало потому, что у них академические экономические знания, а не мой 20-летний опыт работы на международных финансовых рынках. Впрочем, у меня больше нет наивных надежд.

— Не задумываетесь об окончательном отъезде из России?

— Если начнется отстрел «пятой колонны» по расстрельным спискам — задумаюсь. Впрочем, я даже не готов ходить на допросы к следователю, в суд и тем более сесть в тюрьму. Вообще не готов.

— Мне кажется, отстрел уже начался. Разве убийство Бориса Немцова в нескольких сотнях метров от Кремля не означает начало политического террора в России?

— Есть огромная разница между Борисом и мной. Чтобы убить Немцова на Большом Москворецком мосту, нужно было разработать невероятную по масштабу операцию с вовлечением спецслужб. Борю убили рядом с Кремлем не потому, что это было проще или сложнее, а потому, что к видеокамерам в центре Москвы имеет допуск лишь Федеральная служба охраны РФ. Предполагаю, что ФСБ не сразу удалось заполучить съемки с камер, но не сомневаюсь: на видеозаписях отлично видно, кто и как убивал Бориса. Там изображение такой четкости, что можно разглядеть сетчатку глаза. Теперь видео в распоряжении спецслужб и считается чуть ли не государственной тайной.

Для моего убийства такую операцию уничтожения не устроят. Но у меня другой риск — националистически настроенные отморозки. 1 марта, когда в центре Москвы проходил траурный марш в память о Борисе, кто-то, увидев меня, ехидно заметил: «А, Слава Рабинович... Ну что, герои не умирают?». Это было сказано с неприятной интонацией: дескать, мы вас знаем, мы за вами следим.

«НИ В ОДНОМ РОССИЙСКОМ ГОРОДЕ, ОСОБЕННО В МОСКВЕ, О НЕСОГЛАСИИ С ПОЛИТИКОЙ КРЕМЛЯ ОБЫВАТЕЛЬ ОТКРЫТО НЕ ЗАЯВИТ»

— После такого предупреждения вы стали аккуратнее в высказываниях?

— В детстве я не обладал никакой экстраординарной физической силой или другими качествами для драки. В школе были попытки меня избить, но вскоре прекратились, потому что я сразу же бросался в бой. Наверное, это природная храбрость.

В середине 1990-х моим первым работодателем в сфере финансов стал Билл Браудер. Он делал то, что мне близко: бросался в бой и не позволял себя обижать. С ним в России таких случаев было много. Например, в 1997 году олигархи попытались украсть у нашей компании десятки миллионов долларов путем нелегального разводнения нашего акционерного участия в «СИДАНКО» (Сибирско-Дальневосточная нефтяная компания. — «ГОРДОН»). Мы с Браудером пошли против олигархов, но они дали понять, что заказали убийство Билла: мол, откажись от борьбы — и с тобой ничего не случится. Браудер все равно не отступил, мы серьезно боролись и выиграли.

— Летом 2014 года в интервью украинским журналистам вы заявили, что инакомыслящих в России, как минимум, 20 миллионов. По-прежнему так думаете?

— На самом деле, никто не знает, сколько россиян поддерживает политику Путина.

— Я знаю: 84 процента.

— Вы называете цифру официальных соцопросов, но данные собирались не в соответствии с научными методами. Ни в одном российском городе, особенно в Москве, обыватель открыто не заявит о несогласии с политикой Кремля, иначе это выльется в неприятности на работе. Поверьте, не все в России находятся под влиянием киселевского ТВ и останкинского излучателя Константина Эрнста.

— Поговорим не об обывателях, а об умных, тонких, образованных интеллигентах, подписавших год назад письмо в поддержку политики Путина в отношении Украины в целом и Крыма в частности. Меня больше всего поразили подписи известных режиссеров Павла Лунгина и Алексея Учителя...

— Вот вы сыплете именами творческой интеллигенции, но давайте вспомним другие фамилии: Ахеджакова, Макаревич, Басилашвили, Акунин... Тем, кто подписал письмо, сломали мозг. Это можно сделать с любым, даже очень образованным и начитанным человеком. В гитлеровской Германии запросто ломали мозг немецкой интеллигенции. Люди, наизусть декламировавшие Гете, начали считать нормой уничтожение евреев. Подобное временное помешательство — исторический факт, то же самое сейчас происходит и в России.

— Может, дело не в президенте РФ?

— Конечно не в нем! Выстроив такой режим, Путин лишь воплотил чаяния российского населения. Но, поверьте, российский народ шире аудитории Дмитрия Киселева, есть те, кто никогда не согласится с путинской политикой.

— Вам не предлагали место в правительстве Украины?

— Нет, но если бы и предложили — это стало бы предметом моих долгих раздумий. Я не готов, но очень рад, что в вашу власть пришел Саша Боровик. Он сумеет точно расставить приоритеты в решении проблем. Я был тем, кто еще осенью 2014 года постоянно говорил, что таких людей надо привлекать в украинское правительство. Под любым словом Саши я готов подписаться. (Саша Боровик — выпускник Гарвардского университета, бывший юрист Mi­cro­soft, получил украинское гражданство и стал первым заместителем министра экономического развития и торговли Украины. — «ГОРДОН»).

— С кем из известных украинцев вы дружите?

— Со Славой Вакарчуком и Русланой.

— А из политиков?

— С Бориславом Березой тепло общаюсь. Я не знаю, когда окончится война, но Украине надо учиться жить как своим умом, так и своими силами.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter