Российский журналист Андрей ЛОШАК: «Когда из всех пушек по морали палят, трудно уберечься от попадания. Надо бы выключить телевизор, но, к сожалению, у многих, кроме него, никакого другого развлечения в жизни нет»

Российский журналист Андрей Лошак и съемочная группа телеканала «Дождь» совершили 12-дневную поездку из Санкт-Петербурга в Москву, выбрав путеводителем знаменитую книгу Александра Радищева, написаную в конце XVIII века. Жизнь вдоль федеральной трассы, соединяющей два самых богатых города России, за прошедшие 200 лет по сути не изменилась, хоть и стала более современной. На полях растет борщевик — один из признаков запустения, вокруг разруха, заводы стоят, фермы заброшены, люди едва сводят концы с концами. Но жители глубинки верят телевизору и пропаганде, благодарны Путину за надбавку к минимальной зарплате в тысячу рублей (почти 15 долларов), раздражаются при слове «демократия» и не желают ничего менять. Все путевые заметки Лошак собрал в шестисерийный документальный фильм «Путешествие из Петербурга в Москву. Особый путь», премьера которого состоялась на российском телеканале «Дождь».

«В «СКОРОЙ ПОМОЩИ» НЕТ ВРАЧЕЙ И ВОДИТЕЛЕЙ, НО У НИХ «ТЕРРИТОРИЯ ХОРОШИХ НОВОСТЕЙ»

— Андрей, почему вы решили отправиться именно по пути Радищева из Петербурга в Москву?

— Дух произведения и мое современное самоощущение во многом совпали. Радищев был человеком либеральных взглядов, критически относился к тому, что происходит в империи. Как раз в этот момент началась экспансия на юг и запад — были присоединены Крым и другие земли. Возник невероятный патриотический подъем в дворянской среде, а народ пребывал в рабском состоянии. Накануне выхода книги «Путешествие из Петербурга в Москву» случилась Великая французская революция. Реакцию имперской власти на взятие Бастилии можно сравнить с нынешней реакцией на Майдан, который произошел в Украине.

Тут многое совпало: взгляды Радищева и условной аудитории «Дождя», выбирающей не третий, не особый, а европейский путь развития, Майдан и присоединение Крыма, патриотический подъем и поиск внутренних врагов в России. Совпадений слишком много для такого большого отрезка времени, и это говорит о том, что мы постоянно ходим по кругу, наступая на те же грабли.

Основным мотивом для меня было то, что с российских телеканалов исчезла Россия. У нас по ТВ показывают новости Донбасса, рассказывают об ужасной жизни в Украине, при этом непонятно, как живет сама Россия. У меня было желание посмотреть на страну, в которой я живу, на людей — кто они и чем живут. В общем, мы выехали и начали сравнивать. Например, в Торжке Радищев размышляет о цензуре, поэтому мы пошли в местную газету.

— Ситуация со свободой слова за 200 лет в России изменилась?

— Никакая цензура и не нужна! Главный редактор городской газеты рассказала, что у них должно быть 70 процентов хороших новостей. Откуда эта норма? Сама не знает. Возможно, ей что-то такое говорили в мэрии, а может, это ее инициатива. Главред объясняла мне, дескать, я своими руками коров доила, землю пахала, с 60-х годов работаю в газете и заслужила это кресло, дай Бог вам на «Дожде» столько продержаться. То есть она ради своего места готова менять убеждения хоть каждый день. Единственный орган, который у нее по-настоящему развит, — это эхолот, настроенный на улавливание сигналов сверху.

Старинный город разваливается. 1200 исторических зданий, только 10 из них отреставрированы. В «скорой помощи» нет врачей и водителей. Одна бригада на весь район. Проблем миллион, но у них «территория хороших новостей», литературная страничка, духовность...

— Одна из ваших собеседниц говорит: «Я думала, вы нормальные, а вы с «Дождя». Много пришлось выслушать подобных комментариев при общении с людьми?

— Когда я работал на НТВ, была другая проблема. Нас воспринимали как источник скандала, а тут появилось совершенно новое ощущение — отчетливо чувствовалась прокачанность пропагандой.

Когда говорил, что я представляю телеканал «Дождь», ловил на себе особые взгляды... Мне кажется, так в 30-е годы советские люди смотрели на иностранцев — подозрительно и даже отстранившись. Был фермер, который отказался общаться. Были реакции: мы не доверяем, но поговорим. При этом «Дождь» никто не смотрел. Это как когда-то Пастернака ругали — не читал, но осуждаю.

«Женщина топит хату дровами и мерзнет, потому что за машину дров надо отдать всю пенсию. При этом говорит, что Путин поднял Россию с колен»

«МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ РАЗДЕЛЯЮТ ВСЕ СТЕРЕОТИПЫ ПРОПАГАНДЫ, НО КАК ТОЛЬКО ВОЙНА В УКРАИНЕ ПРИШЛА К НИМ В ВИДЕ БЕЖЕНЦЕВ, НАЧАЛИ ВОЗМУЩАТЬСЯ»

— В разных городах и поселках вы расспрашивали людей об их жизни. Они сами так или иначе переводили обсуждение личных проблем к теме Украины, вспоминали «оранжевую революцию». Откуда такой интерес к соседней стране? Почему он сильнее, чем интерес к собственной жизни?

— На самом деле многие россияне не понимают, что происходит в Украине. Пока их не касается лично, они довольствуются телевизионными стереотипами. В этом смысле показательна ситуация с украинскими беженцами. Если бы они не приехали в Новгородскую область и не поселились в соседнем дворе, местные жители так бы и говорили, что в Украине Бандера и украинцев надо спасать. Но когда это вторглось в их жизненном пространстве, люди задумались.

Многодетная мама рассказала нам, что на пятерых детей ей платят пособие ты­ся­чу рублей в месяц — это примерно по три доллара на ребенка. Понятно, у нее вызвало раздражение, что приезжие украинцы сразу получили преференции: в день государство тратит на содержание каждого беженца 800 рублей.

Местные жители разделяют все стереотипы пропаганды. Но как только война в Ук­ра­ине пришла к ним в виде беженцев, начали возмущаться. Им непонятно, почему они так плохо живут на родной земле и никто им помогать не собирается, а приезжим выделяется огромная помощь. Обидно.

— Ощущение обиды вызывает агрессию, люди озлоблены?

— Довольно много здравомыслящих людей. Чем сильнее люди заброшены, чем глуше деревня, чем дальше она от федеральной трассы, тем больше понимания сути жизни. К ним пропаганда не пробивается. Эти люди предоставлены сами себе, никак повлиять на ситуацию не могут, да и не хотят. Они выживают в экстремальных условиях и никаких иллюзий не имеют.

Люди в целом не озлоблены. Их накачивает пропаганда, но ненависть к ним не липнет. Они добрые, радушные, толерантные. Много разных национальностей — есть цыганский табор, китайские теплицы, украинские беженцы. Но к пришлым отношение нормальное. Просто людям очень тяжело. Власть делает все, чтобы они прониклись ненавистью, а они не поддаются.

Я общался, чтобы понять людей, разобраться, что у них в головах. Почему женщина любит Путина, при этом стоит на фоне раз­рушенного забора, пьет воду из загрязненного колодца, живет с печным отоплением, хотя в километре от дома идет в Европу газпромовская труба. Ее старушка-мать топит хату дровами и мерзнет, потому что за машину дров надо отдать всю пенсию, но говорит, что Путин поднял Россию с колен.

— То есть за 200 лет русский человек так и не стал свободным, ему по-прежнему нужна сильная рука, которая укажет верный путь?

— Когда палят из всех пушек по мозгам, трудно уберечься от попадания. Надо бы выключить телевизор, но, к сожалению, у многих, кроме него, никакого другого раз­влечения в жизни нет.

В больших городах телевизор мало смотрят. Потому что другая информационная культура. Нормально, когда тебе подают картинку и ты сам делаешь выводы. А на российском ТВ сейчас за зрителя проводят анализ — кто плохой, кто хороший. Эта безапелляционная тональность неприемлема, унизительна для думающего человека.

Не хочу говорить, что народ — бездумное быдло, но у большинства нет культуры восприятия информации. Что во времена Радищева, что сейчас, мы идем по бесконечному кругу — государство по-прежнему подчиняет своим интересам людей, а власть паразитирует на этом. Радищев наз­вал государство чудищем, Звягинцев — Левиафаном, но суть отношений государство — человек не изменилась.

При этом легковерный и невежественный в гражданских вопросах народ не понимает, зачем нужны выборы, не понимает ценности свобод. Он в них не верит. Ему на протяжении многих поколений внушали: сиди и не высовывайся, плетью обуха не перешибешь. Вот он и доверяет власть тем, кто умеет эффектнее других надувать мышцы.

Формально люди свободны. У них нет хозяина, как у рабов. Но это дурная свобода, в том смысле, что они никому не нужны, предоставлены сами себе, как бездомные собаки.

90-е для них — полный ад. В этот момент деревни, маленькие города, промышленность были окончательно добиты. Все превращено в огромное кладбище, повсюду заброшенные фермы и постройки, мертвые заводы. Люди испытали шок от той демократии, которая хлынула в Россию в 90-е, спровоцировав хаос. Они не принимают никаких ценностей демократии. Для них это только боль, ужас, трагедия, катастрофа, потеря человеческого облика, сплошное унижение.

Первый в России чернокожий депутат Жан Грегуар Сагбо родился в Бенине, окончил Московский кооперативный институт и обосновался на родине жены Светланы в поселке Новозавидовском. В 2010 году был избран депутатом поселкового совета. Своей многолетней личной инициативой по благоустройству района завоевал доверие и уважение избирателей

«Я МНОГО ГДЕ БЫВАЛ В РОССИИ И НЕ ВИДЕЛ НИ ОДНОЙ ПРОЦВЕТАЮЩЕЙ ДЕРЕВНИ — ВЕЗДЕ ТЛЕН И БЕЗЫСХОДНОСТЬ»

— Населенные пункты, которые вы проехали, находятся между двумя самыми богатыми городами страны. Почему же там так бедно и плохо живут?

— У меня была дискуссия с журналис­том Первого канала. Он считает, что столицы, словно мощные воронки, высасывают всю жизнь из этих территорий. Я много где бывал в России и не видел ни одной процветающей деревни. Везде тлен и безысходность. Абсолютное ощущение того, что это умирающая страна.

В советские годы была обозначена хотя бы идея, а теперь совершенно непонятно, зачем все это терпеть. Чтобы Путин и его друзья продолжали себя комфортно чувствовать в Кремле?

Предприимчивые люди это первыми осознали. Они хотят идти по пути прогресса. Рекордный отток капитала из России тому свидетельство. А им предлагают фэйковые «духовные скрепы», консервативное государство, «крестовый поход» против загнивающей гейропы... Это откат в дремучие времена. Мы домострой вернем? Ус­та­но­вим православный шариат? Это идея, обращенная в прошлое, а не в будущее. И главное: кто будет строить? Те же люди, что еще 30 лет назад гоняли бабушек от церквей во время крестного хода?

Власть наша нарушила тот негласный договор, который был заключен с приходом Путина: я забираю свободы, но даю возможность зарабатывать, мы тихо будем делать свои дела, но и вам перепадет — кредиты, например. Это были всем понятные правила. В силу неразвитости гражданского сознания люди пошли на это. Россияне все вместе продали свободу. Теперь нет никакой свободы, но нет и колбасы, и возможности взять что-то в кредит тоже.

Думаю, нас ждет очень тяжелый год. Вся экономика жила западными кредитами. Теперь режим санкций. Посыпется финансовая система, за ней — промышленность, брав­шая кредиты у банков, а за ними полетят в пропасть обнищавшие люди, которые не смогут расплачиваться по кредитам. И спасибо можно сказать только одному человеку.

Власть Путина абсолютно бесконтрольна. Он сам сделал все, чтобы снизу на него не могли давить, закатал все ростки гражданственности под асфальт. В результате  потерял адекватность.

Может быть, «Крымнаш» — это и историческая справедливость. Но то, как его вернули, — самоубийственный акт. Было сразу понятно, что после такого Россия раз­ру­гает­ся со всем миром.

Конфликт на Донбассе — логическое продолжение аннексии Крыма. Вся наша с вами нынешняя чудовищная история — результат волюнтаризма одного человека, который из-за вседозволенности потерял над собой контроль. Он психанул, а мы все теперь расплачиваемся.

— Радищев в своей книге предсказал революцию. Вы прошли по его маршруту, пообщались с людьми, собственными глазами увидели их жизнь. На ваш взгляд, сейчас в России возможна революция или хотя бы кардинальные перемены?

— Если нефть пойдет вверх, режим будет существовать долго. Пока захвачены информационные высоты, пока ведется пропагандистский огонь по головам, пока есть ресурсы, чтобы кидать подачки, прибавляя по тысяче рублей к минималке, этот гнилой и нежизнеспособный (в отдаленной перспективе) режим может доковылять и до 2024 года, и еще немного продержаться.

Помереть в Кремле можно, при этом окончательно развалив страну. Нефтяная рента давала и дает возможность существования такого бесперспективного, но дико амбициозного государства с имперскими комплексами.

Если же низкие цены на нефть сохранятся более года, мы можем получить серьезные потрясения. Люди проснутся, потому что просто есть будет нечего, когда государство перестанет выполнять свои обязательства.

Существует такое мнение о русском народе, что он долго терпит, но в своем возмущении страшен. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Лично я верю, что русский бунт может быть и вполне осмысленным, и совсем не кровожадным. Очевидно, что нынешний режим к диалогу органически не способен, а значит, на мирную эволюцию власти надеяться не приходится.

«Формально люди свободны, но это дурная свобода, в том смысле, что они никому не нужны, предоставлены сами себе, как бездомные собаки»

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter