Слепой массажист донецкого «Шахтера» Владимир ТКАЧЕНКО: «Когда после предательства игроков Лобановского уволили из «Шахтера», он собрал вещи и, вместо того чтобы тут же покинуть базу, с сумкой на плече зашел к каждому, попрощался, пожал руку, поблагодарил, пожелал удачи»

Имя Владимира Ткаченко не значится в списках полевых игроков, но именно благодаря ему вот уже 45 лет (беспрецедентная преданность клубу!) выходят на поле футболисты «Шахтера». Он каждого из них может узнать на ощупь — по следам былых травм и костным мозолям. Именно на ощупь, потому что «видит» слепой массажист руками. Чуть больше года — с марта 67-го по июль 68-го года — каждый вечер накануне игры, ровно в 22.30, в своем массажном кабинете он встречался с Валерием Лобановским, который тогда выступал за команду донецких горняков.

«САМ ЩЕРБИЦКИЙ ВСТАВАЛ, КОГДА ЛОБАНОВСКИЙ ШЕЛ В РАЗДЕВАЛКУ»

— Владимир Иванович, на «Шахтере» закончилась карьера Лобановского как игрока, хотя ему не было еще 30-ти. Почему он так скоро ушел из команды?

— Валерий слишком часто спорил с главным тренером Олегом Ошенковым. Может, и по делу, не мне судить. Однажды на собрание команды приехал первый секретарь Донецкого обкома партии Дегтярев — не случайно, как выяснилось потом. Ошенков пожаловался ему на Лобановского: дескать, работать с ним невозможно, он оспаривает мои решения, требует к себе повышенного внимания, сколачивает группировки, плохо себя ведет. Лобановский встал и сказал: «Олег Иванович считает, что я плохо себя веду, но почему же тогда буквально вчера мне дали рекомендацию в партию?». Он вообще умел говорить красиво и убедительно. Тогда Ошенков предложил первому секретарю опросить игроков: правда ли, что Лобановский мешает ему работать?

— И что же товарищи по команде?

— Подтвердили. Кто же выступит против главного тренера? На завтра уже можно было вылететь из «Шахтера». По сути, это было предательство... Первый секретарь молча слушал, раздумывал: если сейчас встанет на строну Лобановского, придется увольнять Ошенкова. В общем, он выбрал тренера, и Валере пришлось уйти. Заодно с ним освободили Сашу Першина и Олега Базилевича.

— А Базилевич как воспринял это решение?

— Его на том бурном собрании не было, он восстанавливался после травмы, так что его участь решили заочно. Через три часа, когда все закончилось, ребята разошлись по комнатам — всем было не по себе. Такое событие — уходят два ведущих игрока! Но мы понимали, что по-другому бы не получилось. И что, вы думаете, сделал Лобановский? Он собрал вещи и, вместо того чтобы сесть в машину и тут же покинуть базу, с сумкой на плече зашел к каждому, попрощался, пожал руку, поблагодарил и пожелал удачи. Несмотря на то, что никто его не поддержал. Представляете? Вот что значит великий человек!

— Массаж занимает не так уж много времени, но вы с Валерием Васильевичем успели все-таки подружиться...

— Да, мы дружили. Он, Базилевич, я — нам было интересно друг с другом. К массажу, прямо скажем, не все в команде относились серьезно, а Валера педантично следил за своей спортивной формой, требовал внимания к себе со стороны врача и массажистов. Да я и сам работал с ним с удовольствием. Каждый раз накануне игры ровно в 22.30 наступало его время — это знали все. Лобановский понимал в массаже, а еще очень любил парную. Мы часто вместе парились. Даже в выходной он заезжал за мной на машине, и мы отправлялись на базу в сауну.

— Значит, не прижился он в «Шахтере»... Интересно, если бы уже тогда существовал интернет, что написали бы болельщики на форуме в адрес Ошенкова, лишившего команду такого игрока?

— Можно представить. Я на всю жизнь запомнил один матч, когда «Шахтер» играл с «Динамо» (Москва). Лобановский был травмирован накануне и в игре не участвовал, но на стадион пришел, сел на скамейку. Его нельзя было не заметить — из-за цвета волос... Кстати, кличка у него была Балерина.

— Но почему?

— Не знаю. Балерина, и все! Так вот, зрители увидели его на скамейке запасных и полчаса скандировали: «Лобановского на поле!». Рев стоял страшный. Никто не болел, не смотрел на поле: «Ло-ба-нов-ского!..». И только после того, как Ошенков попросил судью объявить по стадиону, что Лобановский не играет по причине травмы, зрители успокоились. Популярность у него была невероятная.

«В ИТАЛЬЯНСКИХ РЕСТОРАНАХ ЯШИНУ ВСЕГДА НАКРЫВАЛИ ЗА ОТДЕЛЬНЫМ СТОЛОМ»

— Кстати, как он сам к ней относился?

— Валера был очень скромным человеком, но и упрямым — что касается футбола прежде всего. Грамотный, эрудированный. И круг общения у него был соответствующий — люди искусства. Куда бы ни приезжал — Киев, Москва, Ташкент, — везде были знакомые. Расскажу один случай...

Прилетели мы в Грозный на игру, поселились в один номер. Заходим, а там — кровать и раскладушка. Другой бы просто бросил сумку на кровать, и все, а Валера осмотрелся и спрашивает: «Ты, Володя, где будешь спать — на раскладушке или на кровати?». Ну кем я был тогда? Начинающим массажистом. А он? Звезда еще со времен киевского «Динамо»! Мне рассказывали, что сам Щербицкий вставал, когда он с поля шел в раздевалку! Я смутился: «Валера, ну какие вопросы? У тебя же завтра игра. Конечно, я на раскладушке посплю».

Пошли мы с ним в город. Я-то сам из этих мест, мне все знакомо. Ищем, где пообедать (тогда питание для команд не заказывали, перед игрой давали суточные — четыре рубля, и ешь где хочешь). Идем не спеша, погода хорошая. Лобановский, как всегда, одет с иголочки: костюм, белая рубашка, галстук, темные очки. Он всегда солидно одевался. Навстречу нам идет какой-то чеченец, улыбается Лобановскому. Они поздоровались, остановились, а я в сторонку отошел, чтобы не мешать. Потом Валера у меня спрашивает: «Знаешь, кто это? Махмуд Эсамбаев». Лобановского знали все.

— После ухода из «Шахтера» Валерий Васильевич возглавил «Днепр», а через три года по личному приглашению Щербицкого стал главным тренером киевского «Динамо». Как отнесся к его стремительной тренерской карьере Ошенков?

— Как-то через несколько лет после того собрания в «Шахтере» мы с Олегом Александровичем встретились в Симферополе. Он к тому времени стал президентом Федерации футбола Украины. Приехал посмотреть кубковый матч. Зашел ко мне в номер, попросил сделать массаж. Посидели, поговорили. «Несмотря на то что у меня с Лобановским были сложные отношения, — сказал он, — я очень его уважаю и ставлю как тренера на первое место в СССР. У него большое будущее». Вот так.

— А с Лобановским вы потом поддерживали отношения?

— Мы иногда встречались на матчах. Я-то его, естественно, видеть не мог, а он всегда подходил, здоровался. Спрашивал басом: «Ну как ты, Володя?». Я его, конечно, называл тогда уже по имени-отчеству. Валерием Васильевичем.

Летели мы однажды в Тбилиси из Адлера. Когда ждали объявления на посадку, слышу, ребята говорят: «Динамовцы подъехали», — они оттуда же улетали на игру в Кутаиси. Вдруг подходит ко мне Лобановский, который тогда уже не только «Динамо» (Киев) возглавлял, но и сборную СССР. Жмет руку (он со мной всегда за руку здоровался): «Володя, здравствуй!». Наши ребята, увидев это, обалдели. Миша Соколовский не сдержал изумления: ничего себе — запросто так с главным тренером сборной СССР общаешься.

Другой бы на месте Лобановского вряд ли подошел к простому массажисту обычной команды, но он при любом статусе оставался незаносчивым человеком. Кстати, Валерий Васильевич приглашал меня работать в киевское «Динамо». Прислал ко мне домой врача из клуба и администратора, но я не рискнул уехать из Донецка.

— А может, не решились, зная, что с ним непросто работать?

— Не в этом дело. В Донецке у меня друзья, связи, люди, которым нужны мои руки. Да, Лобановский — сложный, но профессионал и не может быть другим. Когда Валерия Васильевича не стало, я не мог в себя прийти. А то, что недоброжелателей у него хватало, — его многие просто не понимали — лишний раз подтверждает неординарность этой личности. Я очень уважал его как человека, кроме того, что он был великим спортсменом... Так же, как и Льва Яшина.

— Лев Иванович тоже бывал вашим пациентом?

— Яшин часто приезжал в Донецк, когда работал начальником всех сборных команд СССР, и я делал ему массаж. А познакомились мы в 70-х. «Шахтер» был приглашен на неделю советско-итальянской дружбы. Из Домодедово летели в Милан, а оттуда уже на остров Сардиния. Зашли в самолет, сели вместе с нашим вратарем Юрой Дегтяревым. Он, кстати, с Яшиным в очень хороших отношениях был (они и внешне чем-то похожи), Юру считали его преемником и приглашали в московское «Динамо», но он отказался переезжать в Москву.

Так вот, сидим в самолете, и вдруг в проходе появляется Лев Иванович. Ему зааплодировал весь самолет. Прилетаем на Сардинию. В аэропорту — корреспонденты, вспышки, телекамеры. Вот это да, неужели нашу команду так встречают?! Утром в газетах появились снимки Яшина... В итальянских ресторанах ему накрывали за отдельным столом. Он всегда заказывал бокал столового вина, но одному пить как-то неудобно. Футболисты составить компанию не могли — им нельзя. Вот он меня и приглашал.

Журналисты то и дело подходили к столику, брали интервью, и Лев Иванович обязательно интересовался, из какого издания. Переводчица нас всюду сопровождала, так все восторгалась им. «Я, — говорит, господин Яшин, — еще с детства помню, какие вы сложные мячи брали». Ему, конечно, приятно было.

«ВЫСОЦКОМУ Я УСПЕЛ РАЗМЯТЬ КИСТЬ И ХОРОШО ЗАПОМНИЛ, ЧТО У НЕГО ЖЕСТКИЕ ПАЛЬЦЫ — ОТ ГИТАРЫ»

— С кем еще из звездных людей сводила вас судьба?

— Как-то в Симферополе делал массаж Ролану Быкову — у него проблемы с давлением были. Владимир Высоцкий приезжал к нам на базу, кажется, в 73-м. Невысокий, скромно одет. Позавтракал с нами и давай петь спортивные песни — ребята весь концерт на магнитофон писали. Ровно 32 минуты, без остановки. С такой душой пел! Хоть и очень торопился — в дверях уже обкомовские стояли, его выступления ждали где-то еще. Я успел размять ему кисть, об этом попросил меня Базилевич (он в то время был главным тренером в «Шахтере»), и хорошо запомнил, что у Высоцкого жесткие пальцы — от гитары.

Довелось мне познакомиться с Евгением Моргуновым в Ялте, где, кажется, снимали тогда «Кавказскую пленницу». Мы приехали на сборы, остановились в гостинице «Ореанда». Это было 22 января, как раз в мой день рождения. Праздник, не праздник, но прежде всего я обязан был сделать игрокам массаж. На сборы приехали 49 футболистов, и я должен был массировать каждого. Каждого! Представляете? Это огромная физическая нагрузка, да и времени занимает больше, чем в сутках часов.

Мы с Валерой Лобановским договаривались, что я зайду к нему после тренировки. Захожу к нему в номер... Валера лежит, приемник слушает — они с Базилевичем всегда возили с собой приемники «Спидола»: ловили «Голос Америки», «Радио Свобода». Лобановский встал, поздравил меня с днем рождения. Я собрался делать массаж, а он говорит: «У тебя день рождения, отдыхай». Тоже штрих, между прочим.

Я решил устроить небольшой банкет, но возможности тогда у меня были очень скромные. Зарплата — 90 рублей, не разгуляешься. Кого я мог пригласить? Тренеров, администратора, врача и водителя. Я рассчитал, что мы придем уже после того, как футболисты поужинают. В качестве угощения взял по бутылке водки и шампанского. А закуской служили капустный салат, колбаса, котлеты, которые полагались нам всем к ужину. Много мы пить не собирались — сборы все-таки. У футболистов режим жесткий, значит, и нам напиваться нельзя. Хотели посидеть скромно, символически.

«МОРГУНОВ ХАПНУЛ ИЗ ПЕПЕЛЬНИЦЫ ЖМЕНЮ ИЗ ОКУРКОВ И ХЛЕБНЫХ КОРОЧЕК И ЗАЖЕВАЛ»

— В самом деле, бутылка водки на шесть человек...

— Вот именно. Выпили по чарочке. Уже и закуска кончилась, и в рюмках только на донышке осталось, разговор пошел, как обычно, о футболе. Вдруг слышим, гул в ресторане затих, потом шепот пошел по залу: «Моргунов идет, Моргунов». Тут вскакивает наш администратор Вася Гарбар, знаменитый, кстати, человек, и кричит на суржике: «Женя, иди сюды!».

— Простите, чем же он был знаменит?

— Пробивными способностями. В командах СССР были три знаменитых администратора: наш Гарбар, Матвей Соломонович в ленинградском «Зените» и Миша Збарский из «Пахтакора». Как сейчас говорят, крутые ребята. За много лет работы было у них все везде схвачено. Администратор в то время должен был иметь доступ на все базы, доставлять дубленки, ковры, сапоги. Он был самый нужный человек в команде. Квартиры пробивал. Ну, если Гарбар был знаком с сыном Сталина, это о чем-то говорит?

— И Моргунова, стало быть, лично знал тоже?

— Он всех знал. Моргунов важно к столику подошел: «Ну, что у вас тут за торжество?». Гарбар ему: «Сидай, Женя, у массажиста нашего день рождения». А на столе — шаром покати. Моргунов осмотрелся, взял фужер для воды, слил в него из всех рюмок остатки водки и выпил залпом: «Володя, за тебя!». А закусывать-то нечем. В пепельнице лежали окурки и корки хлеба. Так он хапнул это все жменей и зажевал. Мы со смеху покатились!

Потом уже Гарбар официантку подозвал, попросил принести и выпить, и закусить — за свой счет уже, конечно. До часу ночи сидели, Моргунов рассказывал о съемках, шутил, потом под оркестр спел песню на французском языке. Хорошо посидели. А вскоре был день рождения у Валентина Гавриловича Сапронова, нашего тренера. Великолепный, кстати, человек. Сапронов пригласил Моргунова, а тот привел с собой артиста Дорофеева, того, что деда Щукаря играл, и капитана теплохода «Узбекистан». Весело было.

— Может, вы слышали, что в Китае массажем разрешено заниматься только людям со слабым зрением? Как вы думаете, почему?

— Потому, что в этом случае глазами становятся руки, которые безошибочно чувствуют, где нужно приложить усилия. Я могу на ощупь узнать любого игрока, которого хоть однажды приходилось массировать. После травмы остаются рубцы и костные мозоли. Привезите мне сейчас Агахову или Матузалема — не ошибусь, узнаю по старым травмам. Как-то приезжал ко мне Езерский, и я нашел травму, которую он получил еще лет 10 назад в киевском «Динамо».

— В «Шахтере» сегодня много бразильцев. Анатомически они как-то отличаются от европейских игроков?

— Да, у них другая структура тела: очень крупные бедра. У наших же плотные икроножные мышцы. Может, потому бразильские футболисты и техничнее, чем европейские.

«ОТ ДАЧИ НА БАЗУ БЕГУ, НАЩУПЫВАЯ ДОРОГУ ЗОНТИКОМ»

— На мой, женский взгляд, футбол — жестокое зрелище. На глазах у миллионов болельщиков игрок катается по траве от боли, а кто-то думает в эту минуту: «Ну что, тянешь время?»... Много ли симулянтов среди футболистов?

— Бывает, конечно, что кто-то и хитрит, но мне ведь понятно сразу, насколько все серьезно. Помню случай с Витей Чановым, когда его вынесли с поля на руках и мне пришлось тут же вправлять ему коленный сустав. Так вот, колено скрипело так, как будто сжимаешь в руках мокрый снег. А через два дня Виктор уже играл в сборной, и врач в Москве не поверил, что у него такая травма была. Все потому, что помощь я успел оказать ему немедленно.

Старухин каждый день перед игрой ложился на массаж, и поясница у него под моими руками хрустела. После игры я вправлял ему диски. Он иногда дурачился, конечно, в сауне кричал: «Ой, ой, больно!». Но надо знать Старухина, его специфический юмор природный. Бабуся... Да, его любили за непосредственность. А вообще, это только кажется, что под футбольные позывные выходят на поле сильные, неуязвимые, мужественные парни. Я вам точно скажу: у каждого из них что-то болит. Все они бинтами обмотаны, пластырем заклеены. Все не долеченные, потому что некогда им травмы лечить, восстанавливаться. Игра за игрой. Потому мы и делаем массаж до ночи, чтобы всем успеть помочь, облегчить боль. И растираем по часу перед игрой. Кого-то нужно успокоить, расслабить, кого-то — встряхнуть.

Юру Дегтярева я обычно тормошил резким толчком в спину, чтобы мини-стресс сделать. Мы с ним дружим 40 лет, на базе жили в одной комнате. У него был очень сложный период, когда мениск выскакивал раз за разом. Ему бы играть в полную силу — самый расцвет славы.... Как-то просыпаюсь я среди ночи, слышу — Юра плачет. Волевой мужик, отчаянный вратарь — и слезы... Ему играть хотелось, а тут очередная операция предстояла. Я ему говорю: «Ну что ты плачешь? Хочешь, забери мой мениск». Он думал, что с футболом придется распрощаться, но играл до 37 лет. И как играл! Очень хороший человек.

— Владимир Иванович, у вас плохие-то бывают?

— А все великие — хорошие люди. Лобановский, Яшин, Сапронов, Дегтярев, Сергей Пилипчук, Виталька Хмельницкий, Срна. А Тимощук? Какой великолепный парень! Во всех отношениях — не зря же его капитаном всюду выбирают. Он думает не только о себе, переживает за всю команду.

— Ваши пациенты доверяют вам травмы не только телесные, но и душевные?

— Да, душу раскрывают часто, как на исповеди, совета спрашивают.

— Наверное, иностранные легионеры особенно нуждаются в вас. Вы понимаете их руками...

— Не только руками. На первых порах я говорю с ними по-английски, а потом уже и они начинают русский понимать. Я английский выучил сам, когда понял, что это необходимо. В детстве с родителями жил в Чечне, а потом мы вернулись на родину, в Донбасс. Поступил в шестой класс, начался урок чтения. Учитель прохаживается по рядам, и каждый ученик читает по абзацу из книги. Дошла очередь и до меня. Я молчу. «Читай!». Я продолжаю молчать. Класс зашептался, раздались смешки. Я сказал, что ничего не вижу, и тогда такая тишина повисла — слышно, как муха пролетает...

До этого урока никто не догадывался, что я плохо вижу: бегал со всеми, прыгал на переменах. Но из-за слабого зрения меня освободили от немецкого. И я очень жалел потом, что не знаю иностранного языка, поэтому и взялся за английский. Теперь запросто общаюсь за границей, и игроки часто просят меня перевести то в магазине, то в аэропорту. В ресторане как-то даже помогал переводчику заказывать питание, потому что знаю специфические термины.

Кто поверит, что я и по Москве, и по Нью-Йорку сам бегал? Мог бы принять приглашение от Салькова в олимпийскую сборную. Он предлагал — только с квартирой я должен был решать сам, а место в олимпийской сборной мне было гарантировано. Я получил очень хорошую подготовку — в единственной на то время кисловодской школе массажистов.

— А в «Шахтере» как оказались?

— Учился в Кисловодске, приехал в Донецк на свадьбу к брату. Он работал художником-оформителем на шахте имени Засядько. От него я и узнал, что «Шахтер» как раз остался без массажиста, которого уволил Ошенков за то, что тот много себе позволял.

— И вас приняли в команду без протекций?

— Профессиональный массажист — редкость в то время, на весь Донецк я был один. Нагрузка у меня была сумасшедшая. Как-то на рассвете заехал за мной наш куратор, попросил взять все, что нужно для работы, и повез в город. Когда подъехали к особняку первого секретаря обкома партии Владимира Ивановича Дегтярева, я понял, кому понадобился так срочно. Выходит: трусы, футболка игрока «Шахтера». Просит сделать массаж, потому что спину прихватило, а ему нужно лететь на совещание в Ставрополь. А вообще, попасть ко мне было трудно. Я физически не успевал всем уделить внимание. Часто просили помассировать в сауне. Больше в городе попариться и негде было, только у нас на базе сауна имелась. Так что много больших людей здесь бывало.

— Футболисты наверняка привыкают к вашим рукам. Перейдя в другую команду, как обходятся без вас?

— А мы и потом встречаемся. Тимощук ко мне из Санкт-Петербурга приезжал не раз, Белик из Днепропетровска каждые выходные ездит. Мирчу Луческу раз в неделю массажирую. Его помощнику Спиридону сделали операцию в Германии, после которой он прошел курс массажа там же. Так вот, говорит, что по сравнению с моим это чепуха. Все вздыхает: «Что я буду делать, когда мы с вами расстанемся?». Я стараюсь быть всегда в тонусе, потому на работу бегаю трусцой. От моей дачи до базы «Шахтера» совсем недалеко, вот и бегу, дорогу нащупывая зонтиком.

— Говорят, у Анатолия Тимощука был своеобразный ритуал, связанный с вами.

— Да, Толик, выбегая на поле, должен был всегда дотронуться до моей руки. Считал, что это принесет удачу. Теперь то же самое делает Дарио Срна. Наверное, чем-то я заслужил у них доверие.

Р.S. За помощь в подготовке материала выражаем благодарность пресс-службе ФК «Шахтер», а также начальнику отдела истории и архива ФК «Шахтер» Андрею Бабешко.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter