В день какой — неведомо, в никаком году...

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 18 Июля, 2008 00:00

Вы еще помните фильм «Бриллиантовая рука», в котором Миронов пел о «людях-дикарях», у которых нет календарей и поэтому они «в день какой — неведомо, в никаком году»? Но, как выясняется в той же песне, люди эти только «на лицо ужасные», но «добрые внутри». Жизнь вне времени, если привыкнуть, тоже возможна. Так жили наши предки, а мы ушли в суетливую современность. Измерители времени окружают нас. Они тикают в радио и телеприемниках, на руке, на стене и в сотовом телефоне. Мы отличаемся от своих предков очень многим, но прежде всего тем, что увязли во времени и пространстве.

У предков существовали восход и закат, начало и конец дня. Работали обычно «от зари до зари», летом — дольше, а зимой — меньше. Было утро, когда следовало приниматься за дело, и вечер, когда работа заканчивалась. Вместо ходиков пели птицы, петух возвещал наступление утра, кукушка и соловей тоже помогали разобраться во времени, цветы раскрывались и закрывались, когда положено.

Существовало еще церковное время — заутреня, обедня, вечерня. Церковь отучивала от суеты, ориентируя на вечность, из которой мы являемся в этот мир и в которую уходим. Был праздник Рождения Христа и праздник Воскрешения, неспешно обрамлявшие церковный год. В общем, на всех уровнях и везде не торопились.

Дочь Ярослава Мудрого, приехав к мужу в Париж, увидела, как при тамошнем королевском дворе время измеряется по отрезкам прогоревшей свечи (еще через 200 лет после этого, при Людовике IX, «свечное» время в Париже продолжалось). Впрочем, и при киевском княжьем дворе в ту пору тоже еще не пользовались хронометрами. Само понятие «минута» появилось в Европе к XV веку, а разделение суток на часовые отрезки произошло незадолго до этого...

Мир наших предков существовал вне четких координат, времени, замыкался в доме, вокруг которого расстилались необозримые леса, необъятные степи и никто не знал, что за ними и как их одолеть без потерь. К тому же серьезным людям спешить было некуда и незачем, а времени для досужих размышлений оставалось сколько угодно.

Врачебное дело было настолько тесно переплетено с магией и религией, что сохраняло свое место где-то на грани «ближней» и «дальней» жизни. Первые легенды связаны именно с рассказами о чудесных исцелениях и с другими вторжениями в непознанный мир — сказаниями о победе всемогущего богатыря или святого над волком и львом, спасением от Соловья-разбойника, сидящего на дереве в густом лесу. Кроме кабанов, разбойников, волков, медведей и чудищ помельче, в лесу жили ведьмы, кудесники, способные исцелять и губить по своему желанию, и вообще там, за пределами исхоженных мест, накапливалось все непонятное.

Медленная и неточная информация сужала для предков границы мира, предостерегала от проникновения за обозримый предел. Смельчаки, отправлявшиеся по реке на лодке или по бездорожью на верном коне, иногда возвращались, принося рассказы, больше возбуждавшие фантазию, чем утолявшие ее. Из той жизни мы унаследовали предрассудок, что «своему», домашнему, уютному миру противостоит враждебный, дальний, чужой. Из таких размышлений родилось и синтетическое слово «чужедальний». С тех же времен осталось убеждение, что где-то далеко, «где нас нет», есть места, в которых жизнь устроена замечательно, текут молочные реки в кисельных берегах и райские птицы поют бесплатно для всех.

Я припомнил обо всем этом, потому что главные заблуждения наших предков никуда не ушли. Идеализация или демонизация удаленного от нас мира, страх выйти за порог своего дома, поверить в собственные силы и бесстрашно, по-хозяйски шагнуть в мир остаются с нами. Время от времени мы забываем о часах, которые окружают нас, и о том, какое время на циферблатах...