Односельчанка Михаила Шолохова журналистка Светлана ДОНСКАЯ: «Cотрудник НКВД сообщил Шолохову, что писателя собираются арестовать, после чего повезут и «при попытке к бегству» пристрелят...»

Бездарный или малоодаренный не прощает другому талант, а тем паче гениальность. Так было, есть и, наверное, будет... Едва в 1928 году увидела свет первая книга «Тихого Дона», как пополз-пошелестел среди писательской братии слушок: полноте, батенька, да не мог создать сии полнозвучные страницы хуторской юноша 24 лет от роду! С тех пор утекло много воды в Дону, но на явлении мировой литературы так и лежит тень подозрения. Критики и литературоведы время от времени развлекаются, скрещивая перья: плагиат — не плагиат? Соответствует образование ученика сельской школы интеллектуальному уровню автора блестяще выписанной эпопеи или все-таки нет? При этом мнению односельчан самородка значение, как правило, не придается... Между тем станица Вешенская далеко не деревня. В райцентре — более 10 тысяч населения. Шолоховские соседи вовсе не лыком шиты — видели, знали, понимали куда больше заезжих ученых мужей. В этом абсолютно уверена Светлана Донская — уроженка легендарных Вешек, журналист с более чем 50-летним стажем работы в различных СМИ Советского Союза.

«ГЛАВЫ РОМАНА «ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ» ШОЛОХОВ СЖЕГ. ЭТО БЫЛ ПРОТЕСТ ПРОТИВ ФАЛЬШИ»

— Светлана Васильевна, насколько я знаю, жизнь вашей семьи достаточно крепкими нитями переплеталась с жизнью Михаила Шолохова...

— Ну, это смело сказано! Вместе с отцом и мужем я работала в районной газете «Советский Дон», редакция которой располагалась напротив дома Шолохова. Встречалась с Михаилом Александровичем то на районных партконференциях, то на сессиях. Присутствовала и на его выступлениях в Доме культуры, на премьерах фильмов по его произведениям, на станичном майдане во время посещения Вешек Никитой Хрущевым...

— И как воспринимали сельчане всемирно известного земляка?

— Каждый, кто когда-либо жил или живет в наших краях, считает писателя родным человеком. Станичники его глубоко уважали как защитника народа от репрессий. Его домик в центре Вешек был открыт для каждого.

— Рассказы о сверхпопулярности «Тихого Дона» среди казаков сейчас кажутся мифом. Неужели в те годы они были такими уж книгочеями?

— На самом деле, читать простым людям особо некогда было. Но отец рассказывал, как по вечерам в станичных и хуторских избах-читальнях собирались люди — послушать главы из романа, который написал не кто-то, а свой, доморощенный писатель. Чтения затягивались за полночь. Об электричестве тогда на Дону и не мечтали, поэтому многие приносили склянки с дефицитным в то время керосином для коптящей трехлинейной лампы.

Папа присутствовал на этих чтениях, чтобы потом написать информацию в газету. С собой он неоднократно брал гармошку-хромку — она своими задорными мелодиями скликала казаков в избу-читальню, под ее страдания веселее было и расходиться по домам в ночной тьме. Видно, слава первого гармониста дошла и до Шолохова. Весной 1939 года папе принесли записку, написанную рукой Михаила Александровича, с просьбой прийти с гармонью на какое-то торжество в дом Шолохова.

Может, кому-то эти простенькие эпизоды общения с Шолоховым покажутся неважными, мелкими. Но, как по мне, каждый такой штришок — не просто личная радость, но и подтверждение: великий писатель был простым, доступным, ничто человеческое ему не было чуждо.

Как-то Михаил Александрович увидел торопливо шагавших ранним утром по лесной дороге из Вешенской в станицу Базковскую двух «ходоков» — большого и малого. Это были мой муж Константин Новиков с нашим первенцем, трехлетним Вовиком, которого мы после выходных отправляли на неделю к бабушке. Шолохов остановил машину: «Давайте подвезу!» (а там расстояния — всего-то три километра). Знакомые, видевшие, как Костя с Вовкой выходили в Базках из шолоховской машины, доложили потом отцу: «Твоего зятя, Харитоныч, сам Шолохов к теще подвозил. Что бы это значило?».

Михаил Шолохов и Юрий Гагарин на берегу Дона. 1967 год

— Я знаю, что ваш муж и Шолохов неоднократно встречались...

— Да, дома у Михаила Александровича. Разговаривали о литературе, о художественной правде. Эти беседы оставили глубокий след в жизни мужа. Константин, как никто другой, понимает, почему писатель сжег главы романа «Они сражались за Родину»... Ведь то, что мы позже увидели в одноименном фильме, к Шолохову вообще отношения не имеет! Это был внутренний протест против существующей тогда реальности, против ее фальши...

«ВСЮ ЖИЗНЬ ШОЛОХОВ ВЫПЛАЧИВАЛ ССУДУ НА СВОЙ ДОМ НА БЕРЕГУ ДОНА»

— Рассказывают, что в дом писателя постоянно шли люди с какими-то просьбами...

— Станица Вешенская небольшая, поэтому все знали, кто и зачем обращался, какой ответ или какую помощь получил. Некоторые погорельцы или нуждающиеся в неотложной материальной помощи выходили из дома писателя-депутата с подписанным им банковским чеком. Но народ у нас совестливый — абы с чем не будет беспокоить большого человека...

Другое дело, что Шолохов сам старался поддержать людей где только мог. Сколько его усилиями было сделано по благоустройству станиц и хуторов Верхнего Дона — это ж невозможно! Взять, к примеру, станицу Каргинскую, откуда начинался творческий путь писателя. В один из приездов Михаила Александровича к нему обратились с робкой просьбой: «Нам бы новую школу... В той, где вы сами учились, ребятишкам мест не хватает».

Все знали, что у Шолохова нет таких денег, — всю жизнь он выплачивал ссуду на свой дом на берегу Дона и в ответ на постоянные напоминания о долге отшучивался: «Должен — не спорю, верну не скоро». Но каргинцы просили депутата выхлопотать хотя бы разрешение на строительство. И уже в мае 1960 года получили телеграмму: «Рад сообщить дорогим станичникам, что строительство школы в Каргинской начнется в этом году. Полученная мною Ленинская премия передана на строительство новой школы взамен той, в которой когда-то давно учился грамоте. Крепко обнимаю дорогих каргинцев. Ваш Михаил Шолохов».

Когда через два года школа была построена, на все благодарности он ответил шуткой, по-шолоховски: «Я вам дал только пуговицу, а костюм к ней советская власть пришила».

А сколько было сделано им в Вешках! Дворец культуры, кинотеатр, гостиницы, магазины, санаторий... Много нервов и сил потратил Михаил Александрович, чтобы вышибить средства на строительство асфальтированной дороги от Вешек до Миллерово, где находится железнодорожный узел. А то как вспомню, так вздрогну: в студенческие годы надо было зимой и летом тащиться 150 километров в загазованном маленьком автобусике по проселочным, в ухабах да колдобинах, дорогам! Бывало, в снежные заносы или в распутицу добирались до дома или из дома по двое суток — буксовали, увязали, толкали автобус, шли пешком в ближайший колхоз за трактором, ночевали в степи. Зато теперь — благодать: два-три часа езды комфортабельным автобусом — и вот они, Вешки!

— Это не тот четырехполосный почти автобан, по которому я подъезжала к Вешенской в 1982 году?

— Это ты уже подъезжала к мосту через Дон, о котором казаки мечтали десятилетиями. Он был заложен при жизни Шолохова и соединил станицу Вешенскую с хутором Белогорка. Помнишь, там над белой меловой горой распластал могучие крылья степной орел? Этот символический памятник Михаилу Александровичу люди любят особенно...

До войны, вспоминают старожилы, у нашей станицы был мост на сваях. Летом 1942 года, когда немцы рвались к Сталинграду, он оказался единственной переправой с правого берега Дона на левый. Понятно, небу было тесно от гитлеровских самолетов над ним. В один из авианалетов бомба попала в дом Шолохова — погибла мать писателя Анастасия Даниловна, почти полностью сгорела рукопись второй книги «Поднятой целины». Мой учитель Виктор Иванович Малахов рассказывал, как бережно собирали советские солдаты уцелевшие листки, как он сам во дворе Шолохова вместе с детьми подбирал, аккуратно разглаживал и складывал опаленные странички... Тогда же был разрушен и мост через Дон.

После войны пешеходы переправлялись через реку с помощью лодочников. Подводы, машины, всякие грузы перевозили на пароме, затем для этих целей выделили катерок, прозванный нашими острословами «щукарем».

Михаилу Шолохову 25 лет

Но летом 1959 года в Вешенскую изъявил желание приехать Никита Хрущев. Аэродром был тогда на правом берегу Дона, на горе станицы Базковской. Не переправлять же высокого гостя в Вешки, на левый берег, допотопным паромчиком... И военные быстро протянули понтонный мост. После отъезда Хрущева Михаил Александрович спросил командующего округом Плиева, что он намерен делать с понтоном. Тот ответил: «Разбирать!». — «Зачем? — удивился Шолохов. — Посмотрите, как казаки радуются. Пусть остается мост у нас». Плиев опешил: «Как это — остается? А мне как отчитаться перед министром обороны?». — «Никак! — озорно улыбнулся тогда Шолохов. — Скажи, Никита Сергеевич разрешил!». — «А разве был разговор с Хрущевым?» — не поверил командующий округом. «Был, не был — разве это важно? Да и зачем большого человека тревожить по пустякам? Уберем мост — что люди скажут? Подхалимы, скажут, для Хрущева старались, а на народ им наплевать...».

Кстати, Шолохов был не только депутатом всех созывов Верховного Совета СССР. Он активно работал и на месте как постоянный депутат Вешенского райсовета, являлся членом бюро райкома партии, нередко присутствовал на совещаниях работников сельского хозяйства.

Всегда был в курсе всех дел. Если выступал, никому не давал спуску, но, критикуя, обязательно предлагал что-то дельное, а любое напряжение старался разрядить шуткой. Бывало, когда ему давали слово, зал радостно аплодировал. А Шолохов, если собирался выступать с критикой, начинал так: «А чему вы радуетесь, уважаемые казаки и казачки? Я мало что хорошего собираюсь сказать...».

«ПО ХОДАТАЙСТВУ ШОЛОХОВА В 30-Е, «РАССТРЕЛЬНЫЕ» ГОДЫ, БЫЛО ОСВОБОЖДЕНО 1300 ЧЕЛОВЕК»

— Вы сказали, что в годы коллективизации, в периоды репрессий Шолохов спасал людей, чуть ли не рискуя собой... Как ему это удавалось?

— Старшая дочь Михаила Александровича вспоминала, что вождь всех народов хорошо относился к Шолохову и «если отец был доказателен, Сталин соглашался». По ходатайству Шолохова в 30-е, «расстрельные» годы, только в Вешенском районе было освобождено 1300 человек. И это не легенда. У нас по именам знают многих репрессированных, но благодаря Шолохову отпущенных.

В областной газете «Молот» в 90-х годах публиковались подлинники писем Михаила Александровича к Сталину, пролежавшие в архивах Политбюро ЦК КПСС 60 лет. Когда читаешь эти письма, волосы на голове встают дыбом от описаний голодомора.

Улицы донских хуторов и станиц были устланы трупами. Случаев людоедства было столько, что скрывать это стало невозможно. Казачество, которое по вывезенным из Болгарии «Донским архивам» сегодня склонны считать не просто социальной прослойкой, а народностью, выморили.

Например, в письме от 4 апреля 1933 года Шолохов рассказывал о трагических событиях 1932-1933 годов — о хлебозаготовках, когда у казаков выметали все подчистую, и вызванном ими страшном голоде. Писатель просил у Сталина помощи для Вешенского и Верхнедонского районов Северо-Кавказского края. В конце письма стояла приписка: «Простите за многословность... Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины». С приветом, М. Шолохов».

Тогда вешенцы получили 120 тысяч пудов ржи, верхнедонцы — 40 тысяч. Об остальных голодающих районах Сталин умолчал. О репрессиях и издевательствах — тоже. Правда, в постановлении Политбюро ЦК КПСС от 4 июля 1933 года крайкому было указано «на недостаточный контроль за действиями своих представителей и уполномоченных».

— Михаил Александрович был настолько бесстрашен?

— Скорее — внутренне свободен. Он отдавал себе отчет, что и над его головой тучи сгущаются: слишком раздражало многих клеймо «неприкосновенен», которым пометил писателя Сталин.

В Музее-заповеднике Шолохова в станице Вешенской экскурсовод всегда рассказывает известную в наших краях историю. В Ростове на писателя, который постоянно выручал земляков, решили завести «дело». И для того, чтобы найти компромат, прислали в Вешки сотрудника НКВД Ивана Семеновича Погорелова, а он оказался честным человеком: пришел и рассказал Михаилу Александровичу, что его собираются арестовать, повезут в Миллерово и «при попытке к бегству» пристрелят...

После этого Погорелову пришлось скрываться в камышах, в стогах. А Шолохов с мужем сестры Марии Петровны тайно, на товарняках уехал в Москву. По приезде позвонил Поскребышеву и через него попросил Сталина срочно его принять. Сталин принял. Выслушал. Не поверил. Потребовал Погорелова и уже арестованного на тот момент секретаря Вешенского райкома партии Лугового доставить на заседание Политбюро. Их освободили, даже дали путевки в санаторий... Вместе с ними были выпущены десятка полтора вешенцев.

— Если верить актерам, снимавшимся в экранизациях «Тихого Дона», ваши земляки хорошо знали прототипов главных героев...

— С юности помню, как у нас на Дону под Аксиньей подразумевали то одну женщину, то другую, то третью. Бывало, кто-нибудь скажет: «Как увидел я ее, сразу понял: вот с кого Аксинью Шолохов списал. Копия! И внешне, и характером. До сих пор такая!»

На самом же деле, все далеко не так. В 1994 году мы с мужем Константином впервые побывали в Музее-заповеднике Шолохова в Вешенской. Директором его в то время была Надежда Тимофеевна Кузнецова — давняя хорошая знакомая моей сестры Лиды. Она рассказала, что ее отец в станице Каргинской обучал грамоте маленького Мишу Шолохова, а в последние годы жизни Михаила Александровича сама она переводила для него статьи из англоязычных газет и журналов. Заходила у них речь и о прототипах героев. Шолохов якобы говорил, что стыдился бы печататься, если б его задача была скопировать портреты и характеры людей.

Шолохов был единственным советским писателем, получившим Нобелевскую премию (около полутора миллионов долларов) с согласия властей СССР. 1965 год

Многих второстепенных героев он, конечно, наделял какими-то качествами и чертами живых конкретных людей, но выводил их под вымышленными именами. А главные персонажи — обобщенные образы. «Нам Михаил Александрович прямо сказал, — подчеркивала Кузнецова, — таких Аксиний на Дону было очень много».

— Тем не менее многие гости, приезжающие на ежегодный праздник «Шолоховская весна», просят вешенцев показать им дорогу на хутор Татарский...

— Мы сами всю жизнь пытались догадаться, какой реальный хутор на Дону выведен под этим названием. Станица Базковская чем-то похожа, хутор Калининский. И там, и там есть крутой спуск к Дону и меловые россыпи, где в романе Григорий с Аксиньей встречались. Но искать хутор Татарский на карте бесполезно — нет его.

А вот что касается Григория Мелехова... Уж мы-то, вешенские казаки и казачки, точно знаем, что он — не выдумка. Шолохов взял за основу воинскую биографию Харлампия Ермакова — был такой казак в Базках — высокий, статный, горбоносый (в жилах его текла турецкая кровь, так как прадед его женился на пленной красавице-турчанке). Харлампий искусно владел шашкой и славился знаменитым «баклановским ударом». Не отсюда ли и у Григория Мелехова был страшный по силе «режущий удар с потягом»?.. Кстати, в Музее Шолохова (в бывшей гимназии) теперь хранится письмо Михаила Александровича к Харлампию Ермакову с просьбой сообщить некоторые подробности из его военной службы.

На Дону до сих пор живут потомки того Харлампия (сам он был репрессирован). У нас в школе преподавала его дочь Пелагея: смуглая, носик с легкой горбинкой, черные ястребиные глаза и характер — твердый, настойчивый. Ее сына Володю и дочь Валю у нас в станице называли «трошки затурканными», то есть с турецкой кровью. Они были похожи на своего деда — красивые, смелые, честные, крепкие, смуглые, черноглазые, с пышными волосами цвета воронова крыла.

— Но не с одного же Харлампия Ермакова написан Мелехов?..

— По словам все той же Надежды Тимофеевны Кузнецовой, сам Шолохов признавал прототипами Григория и Петра Мелеховых братьев Дроздовых с хутора Плешаковского. Павел был белым офицером, а Алексей служил у красных. Вроде бы плешаковцы в 50-е годы еще помнили их, рассказывали, что Алексей был вольным парнем, загуливал хорошо, ездил к невесте за 12 километров. Вернется поутру домой — конь в мыле, а чтоб отец не узнал да не выпорол, коня досуха мешковиной вытирал.

«ТОЛЬКО РАБОТОЙ В ОРГАНАХ ПИСАТЕЛЬ МОГ ЗАСЛУЖИТЬ ПРОЩЕНИЕ ЗА ДВОРЯНСКО-КАЗАЧЬЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ»

— А как ваши земляки относятся к многолетним спорам по поводу того, кто является автором «Тихого Дона»?

— У нас на Дону, особенно на севере Ростовской области, где находится Вешенская, к россказням о плагиате всегда относились как к сплетне: «Говорят, говорят, ну и пусть говорят!». Сами-то донские казаки ну никак не могли уразуметь, как Шолохов, которого здесь знали с юности, мог у кого-то списать или украсть — заметь! — не школьное сочинение, не стишок какой-то, а целый роман, признанный во всем мире шедевром!

Допустим, были у него какие-то дневники белого офицера. И что? Ни один писатель не обходится без архивов, документов, но дневник и роман, снискавший признание в мире, — две большие разницы.

В 1966 году на XXIII съезде КПСС Михаил Шолохов в своем приснопамятном выступлении резко обличал писателей-антисоветчиков Синявского и Даниэля: «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!». «Ваша позорная речь не будет забыта историей», — напишет потом в открытом письме Шолохову Лидия Чуковская

— У скептиков, не верящих в авторство Шолохова, есть весомый аргумент: не мог 24-летний юноша, не имевший жизненного опыта, не говоря уже о военном, написать такое глубокое, многоплановое произведение!

— Неисповедимы пути Господни! Это во-первых, а во-вторых, может, Шолохову было вовсе не 24 года и был он рожден вовсе не Шолоховым?

— Как так?

— Литературоведы не могут выстроить биографию писателя в четкий хронологический ряд: что-то не стыкуется, какие-то годы исчезают. Несколько лет назад литературовед Константин Смирнов выдвинул гипотезу, что Михаилом Шолоховым себя назвал его сводный брат Александр Попов.

Он родился в семье унтер-офицера линейного казачьего полка Дмитрия Евграфовича Попова и потомственной дворянки. Дмитрий Евграфович рано овдовел и для своего трехлетнего сына Саши взял няньку — 13-летнюю Настю Черникову из семьи рабочих-поденщиков. Анастасия, несмотря на большую разницу в возрасте, полюбила Дмитрия Евграфовича. Есть даже их фотография с сыном Мишей, который младше Александра на 14 лет. Александр поступил в Воронежский Михайловский кадетский корпус, затем в офицерскую кавалерийскую школу.

В 1917-м Александр Попов оказался в Гатчине во главе сотни в составе войск генерала Краснова, на Пулковских высотах попал под немецкий обстрел. Генерал вместе со своим штабом сдался немцам, а хорунжий Попов, угрожая оружием, остановил санитарный поезд, погрузил на него раненых и велел всем объяснять, что они были на фронте. В Петрограде он примкнул к штабу генерала Маннергейма, 31 декабря 1917 года Финляндия была признана независимой, и Карл Густав Маннергейм отправился вместе со всем своим штабом на родину.

Солдат и матросов, поддержавших Советскую власть, собрали вместе (их оказалось около 500 человек) и отправили обратно в Петроград, им поручили охранять Смольный. Но дальше отряд под командованием Попова оказался замешан в левоэсеровском мятеже 6 июля 1918 года, во время которого им были арестованы Дзержинский и Лацис.

После подавления мятежа Александр бежал, но заочно был приговорен к расстрелу. Что случилось после, непонятно. Попов неожиданно оказывается членом коллегии ВЧК. Поработав в центральном аппарате, он получает новое назначение: стать доверенным лицом Сталина на Кавказе. Но его все знают как сына царского офицера, а его миссия секретна. Однажды, приехав в родную Ясеновку, он узнал, что его сводный брат погиб, но остались документы... И с этого момента стал сыном поденщицы, младше на целых 14 лет.

Получается, что роман-эпопея был написан 36-летним человеком, прошедшим две войны. И последнее. В 1941 году Шолохов надел военную форму полковника. Только работой в органах он мог заслужить себе прощение и за дворянско-казачье происхождение, и за аресты начальников ЧК во время левоэсеровского мятежа. В свое время Александр Попов даже попал в личную картотеку Сталина с пометкой «Навсегда свой...».

«РАЗГОВОРЫ О ПЛАГИАТЕ ЗАТЕВАЮТ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ТОЛКОМ ТВОРЧЕСТВА ШОЛОХОВА НЕ ЗНАЮТ»

— Так это многое объясняет и в поведении писателя, и в его взаимоотношениях со Сталиным...

— Любопытные данные, не правда ли? И подкупает лично меня в этой версии то, что роман-эпопея был создан не юным писателем, а 36-летним человеком, прошедшим две войны. Храбрым, мужественным офицером, хорошо знающим тактику и стратегию военного дела. А уж какая у Шолохова была выправка, как держался он на коне, как владел шашкой — у нас-то в Вешках это хорошо знали. А посмотри в музее черновики страниц его произведений — каллиграфический почерк грамотного, образованного человека. Какая там церковно-приходская школа!

— Аристократ, дворянин?

— Уверена — да. Вполне допускаю, что настоящий Михаил Шолохов и Александр Попов в чем-то были внешне похожи. Все-таки отец у них один. А вот как Миша стал Шолоховым — эту загадку мне очень хотелось разгадать. Как-то в разговоре со своими родными я предположила: «Не вышла ли впоследствии нянька Саши Попова Анастасия Черникова замуж за Шолохова, который и усыновил Мишу?». В ответ я увидела только скептические улыбки: фантазировать, мол, не вредно.

И вот, перекопав кипу газетных публикаций, в газете Шолоховского райкома КПСС и райсовета народных депутатов Ростовской области «Советский Дон», в номере от 21 февраля 1989 года, посвященном пятой годовщине со дня смерти писателя, в статье Рычкова «Отец писателя» нашла такие строки: «Недавно заведующим Каргинским домом-музеем Донсковым найдена новая дата рождения отца писателя: 1865 год... Она обнаружена в церковной «записи». Какие еще открытия готовят нам архивы?

— Наконец, никто не отменял и такого довода, как стиль...

— Это самое простое, что лежит на поверхности. Слог, манера изложения, шолоховский юмор не спутаешь ни с чьим другим. Не надо быть литературоведом, чтобы увидеть: все произведения писателя стилистически идентичны.

— Тему плагиата при жизни Шолохова время от времени поднимали те, чьи так называемые «произведения» даже рядом с настоящей литературой не лежали...

Дом, где Михаил Александрович писал свой знаменитый роман-эпопею «Тихий Дон»

— (Возмущенно). Понятно ведь — почему! Нынче же, когда найдены и исследованы с помощью компьютерных технологий рукописи «Тихого Дона», чаще всего разговоры о плагиате затевают люди, которые толком-то и не знают творчества Шолохова и мало что смыслят в литературе. У меня тоже была одна знакомая с филологическим образованием, мнившая себя знатоком в литературных делах. Так она говорила: «Всю жизнь за Шолохова работали «рабы». А когда последнего из них не стало, написать «Они сражались за Родину» было некому».

Я понимаю, талантливый человек мог инкогнито, позарившись на солидный гонорар, настрочить, например, за Брежнева трилогию, не имевшую литературной ценности. Но какой чудак за «спасибо» всю жизнь писал бы произведения, признанные шедевром мировой литературы, ничем не выдавая своего авторства? Он что, круглый дурак? На эти вопросы моя знакомая обиженно поджимала губы и закрывала тему, давая понять, что говорить с некомпетентными лицами ей просто не о чем. И таким, как она, не было и нет смысла объяснять, что рукопись романа «Они сражались за Родину» сжег человек не «исписавшийся», а тонко чувствующий художественную правду и глубоко разочаровавшийся к тому времени в советских реалиях. Человек, не умевший и не желавший фальшивить.

«ДОМА ДЛЯ ШОЛОХОВА ПОДАВАЛИСЬ ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЕ РЮМОЧКИ НА ОДИН ГЛОТОК»

— До сих пор то тут, то там всплывают факты, что Шолохов достаточно крепко выпивал...

— (С досадой). Ой, как мне не по душе этот вопрос! Донские казаки — люди вольные, компанейские, любители песен, плясок, куража. А как ты все это представляешь без застолья? На моей родине и по сей день гонят самогон — чистый, прозрачный, как «девичья горючая слеза», жгучий, крепкий: чиркни спичкой — вспыхнет.

Казачки умеют делать прекрасные домашние плодово-ягодные вина — ароматные, вкусные. И традиции пития на Дону своеобразны: первые три рюмки наливают полные, остальные 15 — по половинке. И каждая носит свое название — «заздравная», «дружеская», «закурганная», «на посошок»... Гостеприимные хозяева, как дед Щукарь, обязательно преподнесут гостю рюмочку самогона или чарочку вина, произнесут тост, который запомнится на всю жизнь, а когда выпьет гость, еще и лукаво спросят: «Ну, как? Заматренило?». И точно почувствуешь — заматренило...

Ну а Шолохов, что, гостей должен был принимать без застолий? Но, по словам его старшей дочери Светланы Михайловны, для отца у них всегда подавались очень маленькие рюмочки — на один глоток. У него, оказывается, с 40-х годов были смещены все внутренние органы, и он мог сделать только один глоток...

— Впервые об этом слышу! А что с ним произошло?

— Светлана Михайловна рассказала, что ее отец летел в бомбардировщике с фронта в Куйбышев, где находилось Совинформбюро. При посадке самолет разбился. Из девяти человек в живых остались только пилот и Шолохов. Писатель получил серьезные травмы: у него были смещены все внутренние органы, и он до конца жизни сильно задыхался. (По медицинскому заключению, сделанному после смерти, писатель скончался от рака горла, так как много курил. — Прим. ред.)

Дочь рассказывала: когда отец приехал к семье в эвакуацию, голова его была распухшей настолько, что полковничья папаха едва держалась на макушке. А сам он целый месяц ничего не мог есть. Чтобы спасти тяжелобольного, председатель какого-то украинского колхоза, тоже находившегося в эвакуации, каждое утро привозил для Шолохова поллитровую баночку сливок. Но тот мог проглотить только чайную ложечку этого «лекарства» — от большей дозы открывалась рвота. Поэтому Мария Петровна, жена, давала ему по ложечке сливок каждые 15 минут. Шолохов выжил, но до конца своих дней за один раз мог делать только один глоток — в том числе и спиртного.

Так что слухи о том, что автор «Тихого Дона» пил, сильно преувеличены. Не видел его никто в станице пьяным, никто не говорил ни о каких запоях. До войны, слышала, был такой грех. Но и эти слухи исходили от москвичей, не от вешенцев.

— Тем не менее стрессов в долгой жизни Михаила Александровича хватало с лихвой, а их в среде людей творческих принято заливать горькой...

— Думаю, Шолохов заливал и запивал. И нет в том ничего предосудительного. Сколько на его долю выпало испытаний — не каждый смертный выдержал бы. А он смолоду мужественно переносил все. Отказ в издании третьей книги «Тихого Дона»! На протяжении жизни бездоказательные обвинения в плагиате! Написанная по заказу Сталина «Поднятая целина» в обмен на обещание печатать продолжение «Тихого Дона». Повторное написание сгоревшей в годы войны второй книги «Поднятой целины»! Только от этого всего можно было сломаться...

А как он рисковал всякий раз, обращаясь к Сталину с письмами в защиту репрессированных казаков! А какое мужество надо было иметь, чтобы указывать вождю на перегибы на местах в голодную пору 1932-1933 годов!

В одном из документальных фильмов о Шолохове его сын Михаил Михайлович рассказывает, как, будучи второклассником, стал свидетелем горестной сцены: Шолохов лежал в своем кабинете на кожаном диване лицом вниз и рыдал так, что сотрясались и тело его, и диван. А мать, держа сына за руку, в отчаянии повторяла: «Нет, ты только посмотри, только посмотри, ну разве так можно, разве так можно?!».

Некоторые в подобных случаях употребляли наркотики, кто-то тянулся к рюмке горькой. Более слабые, не выдерживали и пытались наложить на себя руки. А Шолохов жил и оставался человеком.

Не потому ли молчал Михаил Александрович, не вступал в пререкания с теми, кто постоянно муссировал тему плагиата, что не имел права подвергать опасности свою большую семью и судьбу романа? Ведь признайся он тогда в дворянско-казачьем происхождении, в принадлежности к белой армии — весь его род до седьмого колена был бы истреблен, а «Тихий Дон» запрещен и навсегда предан забвению...

Может, Шолохов и его жена Мария Петровна унесли тайну за семью печатями с собой в могилу, ни единым словечком не обмолвившись об этом ни с детьми, ни с внуками? Может, их потомки сегодня потому и называют версию Константина Смирнова «чушью беспросветной», что, в самом деле, ни о чем не знают? Поживем — увидим.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter