Олег КАЛУГИН: «С Дмитрием Гордоном я бы в разведку пошел»

От профессионалов разведки публика щекочущих нервы подробностей ждет, но любителей остросюжетного чтива разочаровать вы­нужден: в моем интервью, в книге Дмитрия Гордона представленном, ни капсул цианистого калия в подкладке пиджака, ни полых, как у Абе­ля, запонок, ни вмонтированной в очки видеокамеры они не на­йдут — все эти «шпионские» атрибуты больше в кинофиль­мах, чем в реальной жизни, сегодня востребованы, и место им, ско­рее, в Меж­дународном музее шпионажа в Вашингтоне, где я в совете директоров состою.

Вместе с СССР ушли в прошлое плакаты «Болтун — находка для шпиона!», «почтовые ящики», таинственные «изделия» выпускавшие, бдительный Главлит, из радио- и газетных сообщений упоминания о военных частях и их дислокации вымарывающий, да и шпиономания былой идеологический накал и смысл утратила. В ХХI веке, когда космос «вражескими» спутниками напичкан, оборудование которых позволяет прочитать с околоземной орбиты газету, когда самолеты-разведчики регулярно инспекционные полеты осуществляют, а в Лэнгли — штаб-квартиру ЦРУ — на экскурсии школьников и иностранных дипломатов запросто водят, информацию добыть не проб­лема: по мере развития IT-технологий это, по-моему, стало вторичным, хотя, конечно, задача ядерного удара не допустить, упреждающие сведения получить остает­ся.

Разведка миллионы сообщений просе­ивает, огромный массив информации анализирует, а что, помимо научно-технических новинок, ее интересует? Прежде всего про­цедура принятия государственных решений: как это происходит, какие мотивы при этом учитываются, и, разумеется, ей люди нужны, способные повлиять на процесс и заранее сообщить ре­зуль­тат, поэтому для любой разведки мира очень важной фигурой, даже более предпочтительной, чем источник тайной информации прямо «оттуда», является, безусловно, «агент влияния».

Сегодня этот термин из старого шпионского словаря, преимущественно советского, но и американского, у всех на слуху, но доморощенным конспирологам, которые пытаются списать на «агентов влияния» все подряд — от кру­шения Российской империи до развала СССР, — хочу напомнить, что по части оказания «влияния» советские и российские спецслужбы куда более внушительную имеют историю, чем американские: Соединенные Штаты — стра­­на довольно молодая и, прямо скажем, в этом направлении долгие годы вообще ничего не предпринимав­шая.

Работая в Вашингтоне, я как представитель советской резидентуры регулярно привлекал американцев к сотрудничеству. Можно ли их «агентами влияния» Москвы считать? Да, пусть и с некоторыми оговорками: они для советского режима были полезны, помогали нам разобраться в том, что в США происходит, но решающей роли в истории Америки не сыграли, потрясений не вызвали — скорее, наоборот.

По-моему, существование атмосферы, при которой люди могут высказывать мнение, противоположное официальному, для общества и государства благотворно, а Соединенные Штаты тем от многих стран и отличаются, что здесь к более свободному выражению мысли привыкли: хочешь публично свою точку зрения изложить — пожалуйста, а дальше — как уж народ решит: понравится ему или нет... Если закон ты не нарушаешь, объектом преследования не становишься — уважение к свободе личности, ставка на индивидуализм и творческую энергию одиночки американскому обществу, которое признает за человеком право решения принимать и за собственную судьбу отвечать, изначально присущи.

Советское общество, напротив, коллективистским и па­терналистским, не приемлющим тех, кто отдельно от других думает, было — во многом это разной историей Дикого Запада и Красного Востока объясняется. Россияне веками в рабской ситуации пребывали: сначала крепостным правом их задавили, а потом большевики к власти пришли и все это в другом варианте продолжили, причем по числу жертв среди населения это ни с одной страной не сравнимо. Считаю, что, раскрыв правду о преступлениях, которые на благо социализма при Сталине совершались, Никита Хрущев в истории Советского Союза и российского общест­ва новую страницу открыл — его речь на ХХ съез­де КПСС, по сути, к развалу СССР привела, потому как народ понял: систему надо менять и опыт прошлого с миллионами расстрелянных и в лагерях погибших не повторять.

Социализм в СССР, как вы знаете, не прижился, и сегодня такого строя практически нет — ну, разве что в Китае, но там свои проблемы. Мне говорят: в соревновании двух систем победил Запад, однако я возражаю — верх взял не Запад, а здравый смысл, и этому весьма способствовало то, что «прямостоящая «I» западного мира, в отличие от маленького, пузатенького «я», не последняя в алфавите буква — она здесь заглавная, и предложение без ложной скромности с нее начинается». Кстати, это слова Нины Хрущевой — живущей в Нью-Йорке внучки Никиты Сергеевича...

То, что происходит в России сегодня, во многом следствие привычки населения подчиняться, за властью следовать, и хотя, несмотря ни на что, народ постепенно вперед идет, в Украине менталитет общества куда быстрее меняется, и тут без участия украинских СМИ не обошлось. Мне даже кажется, что именно журналистика, а не разведка вышла сегодня на передний край великих битв современности — в этом, в частности, убеждают и книги, подаренные мне Дмитрием Гордоном.

Должен сказать, что по старой профессиональной при­­вычке, в силу образа мышления своего, я прежде всего темами, связанными с политикой и социальными проб­­лемами, интересуюсь, но интервью Дмитрия прочитал внимательно. Список его собеседников впечатляет — уж я-то оценить это могу, поскольку карьеру в КГБ как кор­респондент Московского радио в Вашингтоне на­чинал (в разведке это работой под прикрытием на­зывается), и не меньше, чем «шпионскими» удачами, сугубо журналистскими встречами с вдовой президента США Элеонорой Рузвельт горжусь, с Джоном Рокфеллером-четвертым, импресарио Солом Юроком, актрисой Шелли Уинтерс, пи­сателем Альбертом Каном, художником Рокуэллом Кен­том и многими другими известными американцами — более того, по собственному опыту знаю, какой объем ра­боты остается «за кадром».

Гордон с аргументами в руках звонкую фразу Мая­ков­ского «единица — вздор, единица — ноль» опровергает: каждый из его собеседников на своем поприще лидер — в политике, в науке, искусстве, спорте, причем, хотя многие из них в солидном уже возрасте, это люди не из прошлого, а из будущего. Быть может, главная удача Дмитрия и заключается в том, что еще в юности, одним из первых среди тогда еще советских журналистов, он почувствовал: пример Павки Корчагина и молодогвардейцев не вдохновляет его ровесников — и молодежи новые образцы для подражания предложил.

На мой взгляд, нормальные, здоровые амбиции должны украинским обществом поддерживаться — во всяком случае, так это происходит в Америке. США как государство именно на амбициях тех построены, кто из Европы, Азии, Африки и Латинской Америки уехали и в Штатах реальные возможности высказаться, выразиться, реализоваться нашли: они получили шанс, а уж дальше — как повезет. Я тоже ведь в США не за сытой жизнью по­дал­ся — как вы понимаете, и раньше, в Союзе, человеком был обеспеченным: здесь три книги издал — две на английском языке и одну на русском, много езжу, активно везде выступаю...

Я рад, что судьба с Дмитрием Гордоном меня свела, который стремится свою страну изменить, повлиять на нее в лучшую, как ему кажется, сторону, а для этого журналисту вовсе не обязательно на какую-то разведку работать — достаточно просто иметь убеждения.

Кстати, полвека назад, перед отправкой в Вашингтон, обкатку на Московском радио я проходил, где с такими мэтрами журналистики, как Виталий Кобыш, Евгений Примаков, Валентин Зорин, познакомился... Именно у них умению расположить, разговорить своего визави учился, а Владимира Дунаева даже на работу в разведку рекомендовал, но по анкетным данным он не прошел.

С тех пор много воды утекло — изменился мир, мудрее стал я. Сегодня мне ближе система ценностей, которая на человека и для человека, ради общественной жизни, а не по­литического устройства, работает, поэтому желание где-то в бункере спрятаться и ждать, когда ядерный взрыв грянет, мне претит, и, думаю, в этом с автором книги мы солидарны. Желаю ему, да и всем читателям этой за­мечательной книги успеха, а напоследок подыто­жу: известный украинский журналист и писатель Дмитрий Гордон не «агент влияния» — эти ребята общественного внимания как раз избегают, он просто влиятельный человек, но я бы с ним в разведку пошел.