Одессит из США подал на луганчанку из Германии жалобу в прокуратуру за комментарий в Facebook «жидву пора сжигать в газовых камерах»

Ирина КЛИМАН 3 Июля, 2015 00:00

Жалобу на уроженку Луганска Викторию Колетту, которая живет в Германии, Ми­хаил подал не только в администрацию социальной сети Fa­ce­book, но и в прокуратуру Франкфурта-на-Майне. Корреспондент интернет-издания «ГОРДОН» выяснил у Розенгурта, на какое развитие событий он теперь рассчитывает, что именно написала ему Колетта и откуда у луганчанки итальянская фамилия.

Редакция пыталась выйти на связь с Викторией Колеттой, но она удалила профиль в Facebook и не ответила на электронные письма. Поэтому о девушке нам известно только то, что успел выяснить в сети автор жалобы. Колетта — уроженка Луганска, вероятно, замужем за итальянцем, скорее всего, гражданка Украины с немецкой визой. Окончила Восточно-Украинский университет, потом — университет Гете во Франкфурте, работает или работала в системе образования в этом городе.

— Михаил, расскажите, где вы увидели антисемитское высказывание Виктории?

— Я недавно пользуюсь Facebook и случайно наткнулся там на одного из моих друзей детства, который живет в Одессе. Я уехал 20 лет назад, сейчас живу в Нью-Йорке. Мы общались с приятелем, именно у него на странице появился этот комментарий во время обсуждения какого-то постороннего вопроса, не относящегося к этому персонажу. То есть она просто влезла в разговор и написала по поводу «жидвы».

Меня это очень возмутило, и я сначала написал ей ответ прямо там же, на стенке. На следующий день я пожаловался в администрацию Facebook, и со второго раза жалобу приняли во внимание, они удалили контент.

— «ГОРДОН» разыскивал страницу Vikto­riya Co­let­ta, но поисковый запрос выдает сообщение, что такого пользователя нет.

— Скорее всего, она удалила страницу сама. У нее был профиль в «Одноклассниках», он тоже недавно исчез. По-видимому, персонаж самоликвидируется. Я же написал ей о том, что подал жалобу в прокуратуру Франкфурта.

— Вам пришел ответ из Германии, жалобу рассматривают?

— Да, мне пришел ответ, пока это просто уведомление о регистрации иска, жалоба принята к рассмотрению.

— Вы узнавали, какое наказание грозит Виктории Колетте по законодательству Германии?

— Нет, не узнавал, для меня это не настолько принципиально. Бюрократы везде одинаковы. Чтобы заставить прокуратуру действовать, нужно, чтобы она либо ощутила общественное давление, либо чтобы прокурор хотел сделать карьеру. Прокуратура на Западе имеет другую мотивацию, не такую, как в Украине. Они не берут деньги, не берут взятки. Они делают карьеру. Когда прокурор славится каким-то громким делом — уголовным или гражданским, это дает ему возможность продвигать карьеру — политическую или в сфере юриспруденции. Если прокурор захочет известности, захочет прославиться, он может взять это дело. Кроме того, повлиять на рассмотрение жалобы может общественное мнение.

Прокуратура во Франкфурте славится тем, что она активно преследует ксенофобию и антисемитизм, расизм. Для меня будет достаточным, если прокуратура просто займется этим делом и если об этом напишут СМИ. Мы будем знать, что негодяй­ку проучили. Я надеюсь, что информация дойдет до соответствующих чиновников. Если документы из прокуратуры попадут в министерство по делам иностранцев, то после того, как чиновники с ними ознакомятся, они могут решить не продлевать визу. В Луганске у Виктории будет больше возможностей — она же хочет присоединить Берлин к «ЛНР» и об этом тоже писала в Facebook.

— Вы собирали информацию о Колетте? Что вам известно?

— Когда она написала мне, что я ничего не докажу и что она чувствует себя в безопасности под защитой немецкой конституции, мне стало любопытно собрать ее историю. Я про­смотрел ее страницы, нашел рабочее резюме. Видимо, у нее украинский паспорт. Она из Луганска, окончила там университет. Переехала в Германию, училась там в университете Гете во Франкфурте.

В каком-то чате или блоге она писала, что ее муж — итальянец. Я предполагаю, что она вышла замуж, чтобы переехать из Богом благословенного Донбасса. Вероятно, у нее есть вид на жительство, она учит немецкий. И работает или работала в школьной системе в районе Франкфурта. Пока она не получит немецкое гражданство, у нее остается украинское. Сейчас люди ко мне уже обращаются, общественное негодование растет. Если найдется юрист, который захочет этим делом заниматься в Германии, тогда, возможно, дело дойдет до суда.

— Вы ожидаете какой-то реакции от украинских чиновников?

— Если Украина продемонстрирует заинтересованность в действиях немецкой юстиции, это докажет правильность нынешнего выбора, выбора вектора развития. Колетта также написала в соцсетях, что не было никакого Голодомора в Украине и что лагеря смерти на самом деле «были трудовыми лагерями, где жидов учили работать». Это оскорбление всем, а в особенности евреям. Так же, как и я, должен реагировать каждый цивилизованный человек. Любой человек, который ее высказывание прочтет, будет оскорблен. Даже если он не принадлежит к еврейскому народу.

Понимаете, это не фантазии. Нас уже жгли. В семье моего отца выжили четверо из девяти, мама потеряла братьев. Во время Второй мировой войны в тех странах, где люди противились ущемлению прав евреев, нацисты отступали от своих планов, даже в Германии есть примеры, когда общественный резонанс спас людей.

То, что написа­ла Колетта, — это нацизм. Чистый, абсолютный нацизм. Потому я и возмутился. Мое имя не имеет значения. Я попал в эту историю случайно — потому что ответил. И решил выполнить то, что ей пообещал. То, чего я пытаюсь добиться, — не месть тем наци, которые были, а попытка предотвратить новых, которые уже рядом.