Берегите природу — вашу мать!
Лучше всего развиваться постепенно. Если развитие идет прыжками и рывками, то, по крайней мере, его надо бы согласовывать со знанием того, куда и зачем прыгаешь. Опыт 1917 года еще долго будет служить примером бестолковости революционных переворотов и способом объяснения последующих глупостей — кто бы не совершал их. Но революций было так много, что на какое-то время они стали у нас образом жизни. Выводили ветвистую пшеницу, которая должна была накормить всех голодных за один урожай, выращивали груши на яблонях, расселяли миллионы людей в недолговечных домах, перегораживали реки и собирались часть из них повернуть против течения.
При этом выяснилось, что революции особенно опасны своими последствиями. Ученых, искорененных за то, что они не верили в ветвистую пшеницу, уничтожили, но вырастить вместо них специалистов такого же уровня не удалось. Разоблаченные кибернетики разбежались по белу свету, развивают науку на других континентах, а домой возвращаться не торопятся. Панельные пятиэтажки приходится расселять по причине недолговечности, а учебники истории переписывать ввиду их недостоверности. Были еще и частные случаи, связанные с революционным мышлением. Например, со стремительным опустошением земных недр ученые связывают некоторые внезапные сдвиги земной коры, а лет 35 назад Северный Кавказ тряхнуло именно в связи с образованием подземных полостей после выкачки оттуда газа и нефти.
Теперь оторвем взгляд от земли и поглядим вверх. Там тоже неспокойно. После космической революции бывший Советский Союз с Россией и Соединенные Штаты разместили в космосе по четыре с лишним тонны останков своих ракет, вышедших из строя спутников и разного другого металлолома. Почти столько же набросали туда и неутомимые в революционных преобразованиях китайцы. Пока еще никакой кусок рукотворного железа никому из землян на голову не свалился, но кто его знает... Во всяком случае, считается большим успехом, что бывшая советская орбитальная станция «Мир» плюхнулась в мировой океан, никого не задев.
Небесные проблемы бывают и не столь масштабными. Например, в больших городах стали расселяться вороны, лет 100 назад считавшиеся пугливыми, но сейчас обнаружившие в городской черте огромное количество неаккуратных свалок, а похожие на ворон грачи во многих случаях вообще перестали быть «птицей весенней» и улетать на зиму, потому что в городах и для них нашлось немало теплых и сытных местечек. В частности, выяснилось, что птицам хорошо зимуется вблизи аэропортов, где реактивные двигатели не только согревают воздух, но и подымают с земли великое множество съедобных жуков и мусора. Правда, и птицы уже не раз попадали в раскаленные сопла, погибая и создавая риск для пассажиров. Но кто не рискует, тот не получает жука...
Вырубаются леса, выгоняя птиц в новую среду обитания, распыляются сельскохозяйственные ядохимикаты, способствуя созданию устойчивых к ним насекомых, антибиотики породили микробов, которым не страшны вчера еще убийственные для них лекарства. Да и мы с вами привыкаем к воздуху наших городов, в котором кислорода меньше и меньше.
Когда-то в Нью-Йорке я специально наблюдал, как меняется цветовая гамма городской атмосферы, светлея разве что к субботе-воскресенью. Сейчас нечто подобное я вижу и дома. Иногда по телевизору показывают рекламу международных фондов защиты дикой природы, сообщающую, что следует охранять исчезающих тигров, слонов, китов и носорогов. Со слонами как-нибудь, наверное, устроится, но вокруг нас давно уже не видно журавлей и ласточек, разных жуков-рогачей. Даже божьи коровки меняют окраску. Приспосабливаемся и мы. Такова жизнь?