Народный артист Украины Николай МОЗГОВОЙ: «В советское время меня дразнили бандеровцем, а сейчас демократы считают чуть ли не коммунистом»

Слава народного артиста Украины Николая Мозгового началась задолго до того, как София Ротару исполнила его легендарную песню «Край, мiй рiдний край», а теперь самый популярный певец Украины 80-х годов заведует «Украиной». Не всей страной, конечно, но ее Национальным дворцом.

«ЧТО ТАКОЕ НАШЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ? БОЛЬШИЕ ПРОКАТНЫЕ БАЗЫ БЕЗДАРНЫХ ПОСТАНОВОК»

— Николай Петрович, а говорили, что долго в этом кресле не удержитесь...

— Прошло неполных три года (не знаю, много это или мало). Копать под меня начали через месяц после назначения, но, видимо, нужно просто работать. Это отбивает у людей, соизмеряющих свои силы и возможности, охоту занять мое место. Я пришел на волне заповедей Президента, одна из которых гласила: «Не кради!». Меня хорошо поймут налоговики, знающие, что предприятия делятся на «черные», «серые» и «зеленые». Мы — «зеленые», потому что исправно платим налоги.

— Как в сказке — сделали сотрудникам достойные зарплаты, искоренили взятки...

— Взятки возникают, когда само начальство ворует, а не желает, дабы его подчиненные относились друг к другу, как друг — к другу (афоризм моего друга академика Виктора Синева). Я не придумал ничего нового — просто исчезли так называемые «конверты» и уравниловка. Во многих подразделениях мы увеличили зарплату в пять раз (ведь они приносят огромную прибыль), купили мощные компьютеры, видеокамеры, монтажные столы, в стадии завершения виртуальная студия. У нас появились люди, мечтавшие работать на такой уникальной технике.

— Ваши наработки востребованы на телевидении?

— А что такое наше телевидение? По-моему, это большие прокатные базы (типа «Интера» и «1 + 1») бездарных постановок. Дразнят хохлов «выдающимися» артистами. Если солист группы «ВВ» — кузнец Вакула, то каким должен быть Черт?

Телевизионные съемки всех конкурсов имени Владимира Ивасюка и «Море друзей» — детище режиссера Виолетты Мозговой, которая занимается этим много лет. Передачи «Рандеву под куполом цирка» — тоже наш продукт.

Достаточно вспомнить, что в 90-е годы на просторах Украины с ее 52-миллионным населением не было никакой современной телевизионной аппаратуры — первую камеру Betacam SP 300 и монтажный стол под нее приобрело СП «Орама», где работали мы с супругой. Такие репортажные камеры имелись только в Москве на Первом канале и у нас, а в Киеве их не было, потому что тогдашнему (да и нынешнему) руководству телевидения это не интересно — «мерседесы» бы купить. Иногда я еду по улице Мельникова и думаю: им бы зданьице достроить, оно же скоро рухнет — уже 30 с лишнем лет стоит под дождями-градами, морозами и снегами.

16 с лишним лет независимости мы все грустим о Первом канале. Прежде, кроме него и УТ-2, не было ничего, а сейчас столько развелось национальных, которые на поверку — частные, как «Интер» или «Плюсы». Их продукция тоже далеко не «рiдна» — у нас нет национальной политики, хотя Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания возглавляет человек с громкой украинской фамилией — Виталий Шевченко. Дело не в фамилии или национальности, а в том, как ты любишь землю, на которой родился.

Телевидение — «зеркало революции». Мы уперлись в железобетонный забор — и у нас только непотопяемый Поплавский пахнет Украиной, а все остальное нет.

Я говорил и говорю, что министром культуры должен быть Юрий Богуцкий, — меня никто не слушает. Он придет, все наладит — его тут же меняют, но это же не игра в песочнице, а судьбы живых людей: библиотекарей, директоров клубов, руководителей хоров, музейных сотрудников. Никто не знает, где обитает талант: в одной семье могут вырасти два боксера, а третий юрист. Таланты воспитываются — в кружках и секциях при районных домах культуры, например. Где они теперь?

Скажем, Владимир Кличко — квитэссенция молодого украинца: выучил английский, немецкий, разговаривает с многомиллионной аудиторией и, празднуя с ней свою победу, успевает всем напомнить, что он украинец. Это и есть работа на благо и во имя своей страны.

«НАШЕМУ ИСКУССТВУ НУЖЕН СВОЙ СУРКИС»

— Как-то вы предложили устраивать артистам трансферы, как футболистам. Кого бы продали первым?

— Наверное, меня неправильно понимали, когда я много раз повторял: нашему искусству нужен свой Суркис, меценатский центр с определенными условиями игры. Футбол был спрессованной годами любовью высокого партийного аппарата к этому виду спорта. В отличие от биатлона, например, у которого нет нормальной тренировочной базы. Я с гордостью услышал, что наши девочки-биатлонистки стали чемпионками Европы, не имея ничего, — это же выдающийся подвиг. Хотя у нас он пройдет бесследно, чтоб вы не сомневались...

Что плохого сделала музыка экс-мэру Киева Александру Омельченко, если он закрыл магазин нот на Крещатике? Теперь там продают носки, а ноты исчезли во всей Украине... Один из бывших министров культуры Сергей Безклубенко, имея вроде бы «отрицательную» для своей отрасли фамилию, мечтал, чтобы Крещатик стал киевским Бродвеем. Хотел закрыть на главной улице столицы все парикмахерские, магазины тканей и сделать много разных театров.

Вместо этого уничтожили даже мюзик-холл в здании метро «Крещатик». У нас ведь было единственное в Советском Союзе профессиональное варьете с балетом герлз — передним планом, второй линией, с такими красивыми девочками и прекрасным оркестром! Где все это? Кануло в Лету. Даже члены Политбюро приходили на спектакли в это заведение, где я имел честь подрабатывать студентом. Это не считалось зазорным — когда мы пели, никто не кушал...

— Многие молодые люди о Киевском мюзик-холле даже не слышали, как и о вашем конкурсе имени Владимира Ивасюка...

— Теперь уже не услышат...

— Разве что прочтут, что там началась интимная жизнь Игоря Лихуты и Таисии Повалий...

— Не стоит стесняться «желтой» прессы, но надо же говорить о предмете искусства, а не только о трусиках и лифчиках. У нас огромная незанятая ниша — арт-критика. В этом году я должен защитить докторскую диссертацию, и это даст мне моральное право открыть при Институте искусств Университета имени Драгоманова кафедру искусствоведения — чтобы мы выпускали молодых умных критиков. Где достойные рецензии на спектакль или концерт: «фанерщиков» изобличить, спевшего «живьем» похвалить за божественный голос (если поет под фонограмму, имея такие данные, — значит, сачок)?

— Столько лет сражаетесь с «фанерщиками», а они все равно поют...

— На телесъемках — да, а на сольных концертах в «Украине» кто из московских артистов позволил себе петь под фонограмму?! Никого не найдете. А хотите, я назову всех наших — за очень редким исключением... Шоу-бизнес — вечный турнир: приходится доказывать, что ты лучше...

— Вы говорили, что надо красиво уходить со сцены. Кому первому на нашей эстраде порекомендовали бы «паковать чемоданчик»?

— Стоит почувствовать самому, но это сложно — пока существует система плохого меценатства. Нужно, как было когда-то, отрабатывать кассовые концерты. Вместо этого сейчас решили бороться с большими заработками россиян. Не лучше ли задать себе вопрос: как сделать, чтобы и наши артисты получали не меньше? За последние три года у нас разительно уменьшилось количество гастролеров — их можно по пальцам пересчитать: Малинин, Розенбаум, раз в год — Аллегрова...

— После того как вы ее называли «главной шептухой России»...

— Ирина уже выступает «живьем» — кончился этот бал. Посмотрите, как пел Малинин, — женщины просто в воздух чепчики бросали. А концерт Хворостовского!

«ЛИЧНО КОМУ-ТО НИКОГДА НЕ ПИСАЛ И НИ С КОГО НЕ БРАЛ ДЕНЕГ ЗА ПЕСНЮ»

— Вы никогда не пишете песни на заказ, а какие жизненные обстоятельства могли бы спровоцировать вас нарушить собственное табу?

— Это большое преувеличение: ведомственные — за хороший гонорар — пишу (например, песню для дальнобойщиков или марш для Военно-морского флота Украины). Но лично кому-то никогда не писал и ни с кого не брал денег. Мне кажется, тогда это станет ремеслом, и я погиб (хотя «поздно, Рита, пить боржоми — печень отвалилась»). Мне уже много лет, да и хватит за что прожить — песни пусть рождаются свободно, как и рождались.

— Много новых услышим на вашем сольнике?

— Будут разные. Мало того — я доказал, что очень плодовит, когда за короткое время снял три клипа. Пусть кто-то из молодых таким похвастает.

— Ваши внучки тоже выйдут на сцену?

— Нет. Когда-то я пытался вытащить Алену, но жизнь повернулась иначе...

— Алена Мозговая как-то призналась, что отца боготворит, но в детстве боялась, когда вы начинали «шашкой размахивать». Неужели и с малышками тоже «шашкой машете»?

— Зачем? Там кровинушка, первая — я чувствовал, что из нее может получиться... Она уже была популярной, я ей, школьнице, писал в год по песне, она имела в то время столько клипов... Не захотела — влюбилась. Зато теперь это ей дает возможность говорить об эстраде с профессиональной позиции. У Алены была своя публика — тогда речь о «фанере» не шла. Дочь хорошо знает, что такое у папы выходить и петь... У малых свои мечты: у Зои тяга к иностранным языкам, а Женечка еще совсем маленькая...

— Ездят нянчить годовалого сводного брата — Сашу Пономарева?

— Они все дружат. Это жизнь, дети-то при чем...

— По вашим словам, мало кто собирает полные залы — чаще зрители приходят по пригласительным. Но ведь и у вас будет много гостей?

— Только служебный ряд...

— Неужели заставите своих друзей покупать билеты?

— Дайте же что-то заработать! Если появятся деньги, конечно, сделаю еще один концерт — туда и пойдут друзья.

— Билеты на редкость недорогие для «Украины» — от 40 до 200 гривен...

— Такая ценовая политика позволяет увидеть, во-первых, знакомые лица, во-вторых, интеллектуально возвышенные. Придет учитель, инженер, просто лавочник (бывший учитель) — интеллигенция. Мне не нужны охапки цветов — больше радуют люди с красивыми глазами, те, кто любят мои песни.

— Наверное, в связи с инфляцией изменилась стоимость аренды?

— Конечно, она просто огромная, и я сам себе плачу полную сумму, ведь завтра может прийти проверяющий...

— Спонсоров ищете?

— Как народный артист Украины мог бы куда-то обратиться, но куда? Не в Министерство же культуры...

— Вы ведь с министром Василием Вовкуном в контрах?

— И это будет нереально... У нас многие неправильно понимают кассовый концерт, боятся его. Возможно, опасения не напрасны. Для начала чистый лист нужно разделить на две части: в правую вписать все расходы по максимуму, а в левую — все доходы по минимуму. Если эти две суммы сойдутся, есть смысл проводить представление... Великий Сол Юрок, организовывая концерты Шаляпину, тоже обжигался и делал аферистские заявления, чтобы взвинтить цены на билеты...

— Выходит, без блефа в искусстве нельзя?

— Думаю, да, иначе бы говорили не об Айзеншписе, а о Диме Билане. Нужен был человек, придумавший и раскрутивший певца, чтобы он стал кассовым. Меня раскрутили мои песни. В советское время я мог бы не петь — музыканты играли в ресторанах, а мне капали деньги.

«КАК ГАСТРОЛЕР Я НЕ РАБОТАЮ УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО. С ТЕХ ПОР, КАК 14 ЛЕТ НАЗАД ПОПАЛ В АВАРИЮ»

— На каком концерте вы последний раз получили удовольствие как зритель?

— До конца досмотреть что-то мне трудно из-за нехватки времени, но с удовольствием слушал больше половины концерта Криса Ри — выдающийся музыкант! С упоением вспоминаю, как в 1971 году в Киевском дворце спорта выступал оркестр Дюка Эллингтона. Было стыдно за неполный зал...

Покойный Борис Маркович Клур — пианист нашей студии — имел личную переписку с Дюком, потому что был джазменом. Благодаря ему мы, студенты, фотографировались со знаменитостями. Как сон вспоминаю все концерты испанского певца Рафаэля — это что-то божественное! Когда я насчитал в первом отделении 26 песен, понял, что он просто гигант...

— Сейчас в Украину опять приезжает старая гвардия: Си Си Кейч, «Бони М»...

— Так делать не надо — уходя, уходи. Кстати, я не работаю как гастролер уже очень давно. С тех пор, как 14 лет назад попал в аварию...

— Правда, что в секунды экстрима вспоминаешь всю жизнь?

— Со мной такого не было, просто мир перевернулся. Когда ты выпадаешь из обоймы, тяжело терять окружающих. Принято говорить «друзей», но друзья — это что-то более близкое, интимное. Окружающие быстро исчезают — им некогда заниматься тобой, у них своя жизнь...

Я всегда смотрю московские передачи о выдающихся актерах, которые умерли никому не нужными (Георгий Юматов, например). Попасть в забвение — страшно. Когда понимаешь, что очень узкий круг помогал тебе выкарабкаться, происходит переоценка ценностей.

— Такие вещи воспринимаются как уроки?

— Да, хотя я сотни раз проезжал через тот железнодорожный мост и до сих пор не могу понять, какая сила сумела поднять в воздух трехтонную машину, чтобы она улетела в яр?! Я никого не убил, не обманул, ничего не украл — занимался музыкой, ездил на гастроли, у меня была своя ниша. В 93-м провел всего лишь первый Конкурс имени Владимира Ивасюка...

— А поняли, почему лишились своей киевской квартиры?

— Увы, мне неясно поведение людей, которые в 1997 году сделали мне гадость. Мое интервью в «Бульваре», в принципе, было очень положительным, зачем же нужно было преподносить меня Президенту как матерщинника? Неужели Кучма мата не знает? Мне было 50 лет, я еще становился на ноги после страшной аварии, еле ходил, а меня в одночасье лишили финансирования и всего, что возможно... Потому что я боролся против «фанеры», за чистоту человеческих отношений?

К стыду своему, я оказался прав: так и случилось во взаимоотношениях моей Алены с украинской эстрадой и с господином Кучмой (у них тоже были нелады в семье дочери, но это их история, а я при чем?).

В то время я проводил концерт Хулио Иглесиаса. Выдающиеся демагоги должны были выкупить 100 мест в партере по 1000 долларов, как было договорено, — в этом состояло долевое участие за ужин со звездой. Я наперед заплатил 150 тысяч долларов за приезд Иглесиаса. Лишь в последнюю секунду мне удалось выйти на ноль, а не понести колоссальные убытки....

— Не будем о грустном, Николай Петрович... Как вы думате, Ани Лорак привезет с «Евровидения» золото? Вы ведь назвали ее голос божественным.

— Дело не в первых местах, Каролина едет во всеоружии — она блестяще владеет голосом и двигается на сцене, знает себе цену. Лорак — не самодеятельный, а профессиональный продукт. Она в школе училась на «отлично», что у нас на эстраде большая редкость.

— По определению специалистов, современная украинская журналистика делится на «до» и «после» вашего легендарного интервью в «Бульваре». А что в вашей жизни стало подобным водоразделом?

— Хотя моя фамилия Мозговой, никак не соображу: за что меня — 19-летнего преуспевающего музыканта и спортсмена — советская власть упрятала в тюрьму, которая называется «Советская Армия». Я три года и четыре месяца прослужил в войсках ПВО, потерял гибкость пальцев. В армии научился пить одеколон, потому что другого алкоголя не было, а без него там трудно выжить. Полублатная ситуация была на грани дедовщины (слава Богу, при нас ее еще не существовало). В армии я решил стать юристом. Как мне, мальчику из Западной Украины, удалось поступить в закрытый вуз — Харьковский юридический, отдельный разговор...

— Дразнили бандеровцем?

— В советское время — да, сейчас демократы считают меня чуть ли не коммунистом. В институте у меня были выдающиеся педагоги, создававшие уголовный, гражданский, процессуальный кодексы. Время было тяжелое, студенты подхалтуривали — кто-то вагоны разгружал, а я играл в ресторанах, что тогда каралось.

Всю мою жизнь переиначило большое объявление о наборе в студию эстрадно-циркового искусства (с припиской: «Предоставляется жилье»). Я увидел его в Киеве, когда ехал из Харькова домой через столицу. Зашел к директору — Нине Константиновне Солодилиной, и она не поверила, что я — будущий юрист, действительно хочу к ним поступать. Солодилина вызвала педагогов — с порога меня отправили на экзамен. Среди экзаменаторов были знаменитые актеры Юрий Мажуга, Альфред Шестопалов, Александр Зайцев, танцевавший с самой Улановой!

Я спел «Ах, эта свадьба» из репертуара Муслима Магомаева и «Дивлюсь я на небо». Песню из фильма «Пусть говорят» исполнить мне уже не дали... Приняли, заявив, что это уникальный случай в их практике...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter