Андрей ДАНИЛКО: «Мы с Димой Гордоном — самоучки (из скромности не скажу — самородки), у нас в головах — новые идеи, проекты... Это синдром первопроходца, исследователя — нам постоянно нужна цель, мы смотрим вперед. О, нашел точное определение: мы с Димой — люди перспективы»

Люблю запах свежей, только-только из типографии, книжки: с детства он ассоциируется у меня с предвкушением чего-то светлого и праздничного, как аромат мандаринов и елки — с Новым годом. В общем, Дмитрию Гордону, у которого вышло уже столько книг, хочется сказать большое человеческое спасибо за то, что регулярно устраивает такие именины сердца нам, читателям.

Эти разноцветные глянцевые томики — не из тех, что, невостребованные, пылятся на полках, и я, например, могу присохнуть к ним, открыв на любой странице, зацепившись взглядом за броский заголовок, меткое словечко или уникальную фотографию. Замечу, что Дима совершенно непринужденно чувствует себя с самыми разными собеседниками, и со всеми естествен, доброжелателен, ироничен. Он не задает заумных, псевдофилософских вопросов, призванных подчеркнуть его эрудицию, а спрашивает — причем очень тактично и деликатно! — о вещах, интересующих рядового обывателя, но в результате его персонажи раскрываются (порой неожиданно для самих себя), и мы видим, какие это уникальные личности, глыбы.

Не важно, кто в кресле напротив: политик или спортсмен, кинозвезда или музыкант — Гордон отбирает своих героев по одному принципу: они должны быть успешны и интересны лично ему. Сразу уточню: я не имею в виду себя — если честно, меня соседство с многочисленными vip-персонами на страницах его книг смущает. Понимаю, что популярность, то-се, и все равно как-то неловко...

Успех притягивает, людям хочется до него дотянуться, повторить, превзойти, но не спрашивайте меня, что для этого самое главное: характер, вера в свои силы, удачное расположение небесных светил или протекция. Это как пальцы на ладони: порознь слабые, а сожмешь — кулак, хотя, конечно, без фарта, счастливого случая ничего не выйдет. Не знаю, где бы я был сегодня, если бы еще школьником не увлекся группой «Ласковый май», не поехал брать у них интервью и разминулся бы с Шатуновым. Благодаря Юре я научился играть на пианино, стал пробиваться на эстраду, поехал в Киев и вот теперь пишу это предисловие для новой книги Дмитрия Гордона.

Я вот задумался, как лучше Диму назвать: ровесником, другом, соратником по шоу-бизнесу или акулой пера, — он для меня все сразу. Знакомы мы уже много лет, а впервые жизнь нас свела, когда оба были начинающими: я — артистом, он — редактором. В то время я еще не заработал на шубы для Верки Сердючки, и она выходила на сцену в дешевых хлопчатобумажных колготках, а еженедельник «Бульвар Гордона» только мечтал о своих рекордных тиражах. Мы были никто и звать никак, но на сакраментальный вопрос: «Нравится ли вам жить в эпоху перемен?» отвечали: «А что, разве у нас есть выбор?». Словом, я как-то сразу почувствовал в Диме родственную душу.

Гордон не из тех, кому в кайф маршировать в колонне, кто старается не высовываться, не выделяться — ему тоже нравится яркая, броская, порой даже эпатажная подача... Созданная им «Лучшая газета Украины» поначалу будто кричала: «Не проходите мимо!». Ее воспринимали по-разному, упрекали за отсутствие комплексов, бесшабашность, бранили, но при этом читали взахлеб. Время все расставило по местам, и сегодня лучше издания у нас в стране нет.

Между прочим, мою Сердючку тоже критиковали почем зря: и Украину она якобы позорит, и уровень эстрады снижает, и «рiдну мову спотворює», такая-сякая. Тошно и вспоминать, как клеймили ее на митингах, как прилюдно сжигали чучела и требовали у властей не пускать Верку на «Евровидение». Зато после возвращения оттуда со вторым местом языки недоброжелатели прикусили. Теперь Сердючка — национальная гордость, украинская героиня, и те же политики, которые поливали ее с парламентской трибуны грязью, первыми засыпали поздравлениями.

Естественно, мне неприятны флюгеры, меняющие точку зрения в зависимости от того, куда дует ветер, но я о другом. Не оглядываться на чужое мнение, доверять своему чутью, интуиции — это, по-моему, характерная черта всех Весов, а мы с Димой оба появились под этим знаком на свет. Таким людям свойственно поддерживать со всеми хорошие отношения, они стремятся жить с окружающим миром в гармонии, но вместе с тем Весам всегда тесно в устоявшихся рамках.

Дима стартовал газетчиком, со временем стал редактором, телеведущим, потом запел, начал сниматься в клипах... Вот и меня все время что-то словно подталкивает изнутри: когда Сердючку узнала Украина, я отправился в Россию, вел телешоу, участвовал в мюзиклах, наконец, от разговорного жанра перешел к песне. Уж как меня отговаривали: сулили оглушительный провал, творческое фиаско — но я не отступил. Интуиция подсказывала, что главное в песне — кураж, драйв, и сегодня моя концертная программа наполовину состоит из вокальных номеров. Хиты Сердючки поют на свадьбах, под них танцуют в школах и на дискотеках, за них, в конце концов, присуждают премии...

Мы, Весы, рвемся попробовать свои силы и тут, и там, причем совсем не ради материальной выгоды, и я, например, часто действую не по законам шоу-бизнеса, а вопреки им. При правильном, рациональном подходе нужно сделать одну программу и возить ее по Пырловкам и Тырловкам: собирать бабки, а потом, приезжая домой, подсчитывать... Я не могу этим заниматься, потому что в голове роятся новые идеи, проекты, и Дмитрий такой же! Это синдром первопроходца, исследователя — нам постоянно нужна цель, мы смотрим вперед. О, нашел точное определение: мы с Димой — люди перспективы.

Общее у нас и то, что мы самоучки (из скоромности не скажу — самородки), до многого в профессии доходили своим умом. Дима окончил строительный институт, потому что в советское время ход на журфак с неблагонадежной «пятой графой» был закрыт, я из эстрадно-циркового училища ушел сам. Не хочу ни в чем упрекать и винить педагогов — они замечательные. У них я учился правильно общаться, формулировать свои мысли, но вот в смысле профессии не мог почерпнуть ничего. На том этапе мне было достаточно того, что освоил в студии «Гротеск», а теперь все острее чувствую, как не хватает школы.

Знаете, кстати, чем художественная школа отличается от студии? В школе ученикам дают циркуль и велят: «Начертите круг, под линейку проведите линии-лучи», — а потом объявляют: «Теперь вы знаете, как надо правильно рисовать солнце». В студии же пододвигают краски и предлагают: «Изобразите солнышко так, как его видите», причем никого не смущает, что светило может оказаться в виде человечка или вообще зеленым...

По-моему, в отсутствии соответствующей «корочки» есть и свои плюсы — незашоренность, свобода от намертво вбитых штампов. Что хорошего в том, что однажды тебе раз и навсегда объяснили, как играть Наталку-Полтавку, и за малейший шаг в сторону больно бьют по рукам?

Во всем есть свои хорошие стороны и плохие. Казалось бы, иметь узнаваемое лицо — это здорово, но я (не знаю, как Дима) иногда сожалею о том, что успех пришел ко мне слишком рано — в 20 лет. Если бы это произошло немного попозже, я имел бы чуть больше времени на собственное развитие, совершенствование. Давно хочу поступить на режиссерский факультет ВГИКа, потому что меня не устраивают многие фильмы с моим участием. Кино — режиссерское искусство, и актер, хоть он на съемочной площадке умрет или расшибется в лепешку, на результат повлиять не может, но как подумаю, что надо сдавать вступительные экзамены, как представлю вокруг всего этого ажиотаж, опускаются руки... Одно дело, если бы пошел в сантехники, а другое — по своей специальности...

Спасаюсь самообразованием: штудирую мемуары великих актеров и режиссеров, читаю и слушаю их интервью — в первую очередь в телепередачах и книгах Гордона. Нет, это не попытка программирования себя самого, я не надеваю чужую судьбу, как платье. Скорее, биографии моих кумиров, у которых тоже были не только взлеты, но и падения, помогают достойно переживать нынешние мои трудности.

Вот я прочитал, что Муслима Магомаева, оказывается, временно отлучили от телевидения, запретили ему выступать в Москве и Ленинграде. Ну и что? Все равно он остался тем, кем был, — великим, любимым миллионами певцом, а где сегодня его гонители? Поэтому, когда меня объявляют на российском телевидении персоной нон грата и отменяют мои концерты, как это произошло после «Евровидения» из-за слов «Лаша тумбай», я себе говорю: прорвемся! Ну что ж теперь — волосы на себе рвать из-за того, что влиятельные недоброжелатели, такие, как генеральный директор Первого российского телеканала Константин Эрнст, имеют доступ в высокие кабинеты? Это они там и напели, что я против России, что мое якобы антироссийское выступление на «Евровидении» было проплачено американцами или НАТО. Глупости, которые рано или поздно растают, как дурной сон: главное, что люди Сердючку любят, по-доброму к ней относятся и ее защищают, — я это чувствую.

Удивительно, но с Димой — и это факт! — мы движемся в одном направлении. Например, во многих своих интервью он благодарит Горбачева за перестройку, гласность и демократию, а у меня во Франции выходит на днях диск с песней «Ставропольское танго», где на протяжении трех куплетов на разные лады повторяется одна фраза: «Спасибо тебе, Горбачев!». Среди собеседников Гордона много политиков, а моя Сердючка вообще собиралась баллотироваться в украинский парламент. Не сомневаюсь, она бы в Верховную Раду прошла, но только зачем это ей?

Как говорится, все, что ни делается, к лучшему, и я не жалею о том, что на неопределенный срок моя политическая карьера откладывается — мне еще очень многого предстоит добиться в профессии. Как и Дима, мечтаю что-то сделать для вечности, и пусть наши жанры называют сиюминутными и скоропортящимися, мы-то знаем, что это не так. Ну разве могут устареть исповеди великой актрисы Гурченко или легендарных Коротича и Розенбаума? Вот и я, просматривая порой видеозаписи своих концертов, вижу, что некоторые номера приближаются к той высочайшей планке, которую для себя установил...

Знаете, иногда я жалею о том, что не стал журналистом. Общаюсь, например, с гениальным Романом Григорьевичем Виктюком и думаю: вот бы его слова записать и потом, в старости, сидя в глубоком кресле, вникать, перечитывать... Не исключено, что когда-нибудь отложу все, засяду за книгу, и тогда, надеюсь, Дмитрий Гордон напишет к ней предисловие. А почему бы и нет?