За что боролись?

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 25 Апреля, 2008 00:00

Любят у нас нападать на ветеранов, объясняя, до чего они отсталые и погрязшие в коммунизме. Несколько лет назад тогдашний председатель комиссии по расследованию беззаконий советского времени (не знаю, есть ли такая комиссия сейчас) Александр Яковлев говорил мне: «Бежал я в атаку, навстречу своей пуле, с криком «За Сталина!», а сейчас расследую сталинские преступления. Многие мои однополчане до сих пор кричат, как я в той атаке, потому что им так же одиноко и страшно, как тогда было мне. А про коммунизм они хорошо знают: их раскулачивали перед войной и гнали по минным полям, подперев заградотрядами с тыла. Их тогда не жалели, но и сейчас не жалеют...».

Я начитался американских социологов, исследовавших соотношение между уровнем жизни, социальной защищенностью граждан и порядком в европейских странах. Сравнивая национальный доход на душу населения и то, как этот доход распределяется, ученые объясняли, почему в странах Восточной Европы и бывшего СССР люди нередко сбиваются в толпы для демонстраций и митингов, а в Швейцарии такого почти не бывает. Все-таки в развитых странах малообеспеченных граждан подкармливают не только из сострадания, но и для поддержания спокойствия в обществе. У нас власти предпочитают не замечать, что большинство митинговых призывов о возвращении к советской жизни упирается в разговоры о ценах на колбасу с водкой и воспоминания о дешевых квартирах.

Недавно я получил письмо от военного ветерана из Киева, который ругал меня за желание дать землю работящим крестьянам. «Не за это мы сражались в дни Отечественной, — пишет ветеран. — Я и мои товарищи...». Человек, вырываясь из одиночества, рассуждает на важнейшие темы от имени сразу всех однополчан, поколения, всего народа. Вопль ветеранов революции «За что боролись?» не забыт, хотя многих советская власть натренировала мыслить исключительно в категориях массовых, а от личных мнений отучивала сурово. Но, сколь это ни вульгарно звучит, большинство людей оценивает любую власть с простенькой точки зрения — лучше или хуже живется при ней. Некоторые ученые утверждают, что СССР бы не развалился, если бы баррель нефти стоил около 100 долларов, как сейчас, а не около 10-ти, как тогда.

Сложные истины срастаются с простыми, и качество жизни переплетается с высокой политикой. Если старикам неуютно доживать на копеечные пенсии, они могут показаться консервативным слоем общества, отыскивая в памяти давние рецепты достойного выживания. Старики носят сталинские портреты, даже забывая при этом, скольких из них убивали по велению усатого диктатора. Олигархи тоже не хотят возвращаться к советской жизни, помня ее уравниловку и подавление инициативных людей. В каждой избушке свои погремушки...

Тема личной выгоды выныривает время от времени где угодно. Не так давно мы удивлялись тому, как в России президента дружно убалтывали править вечно, игнорируя при этом законы, в том числе Основной. Мольба звучала и от таких известных людей, как режиссер Михалков или скульптор Церетели. Писатель Михаил Веллер ввел событие в смысловой ряд: «Михалкова и Церетели, кроме энергии и таланта, отличает умение приспосабливаться к любой власти, реализовать масштабные проекты, зарабатывать большие деньги. Выражаясь попросту — они умеют жить». С таким приспособленческим опытом можно бы и перетерпеть смену властей. Но «...группировка хочет замораживания статус-кво — чтобы все, кто сейчас у пирога, продолжали бы спокойно жить у пирога. Чтобы президент остался на месте и все структуры под президентом тоже».

Получается, что всегда и везде люди пытаются жить лучше и честнее, а все дело в том, что понятия о чести и благополучии все время меняются. К сожалению...