Николай КАРАЧЕНЦОВ: "Я не знаю значения слова "счастье", но, может, другие, оценив меня со стороны, потом скажут: "Он был счастлив..."

Как-то во время гастролей московского театра "Ленком" в Париже Николай Караченцов стал объектом жарких дискуссий в прессе. Французские журналисты не могли определиться: кто же он - исполнитель главной роли в спектакле "Юнона" и "Авось" - звезда или суперзвезда? На протяжении 25 лет существования этого спектакля роль графа Резанова исполнял только Караченцов, но судьба внесла свои коррективы. Тем не менее все верят в возвращение любимого артиста на сцену. Николай Петрович верит в это сам, поэтому тему трагических обстоятельств, из-за которых он надолго выпал из профессии, мы в своем разговоре не затрагивали.

"ТО, ЧТО У НАС С ГРАФОМ РЕЗАНОВЫМ СОВПАЛИ ИМЕНА И ОТЧЕСТВА, ВОЗНЕСЕНСКИЙ СЧИТАЛ ФАТАЛЬНЫМ"

- Николай Петрович, нынче, когда уже и разрешено, и даже модно ставить мюзиклы, большинство постановок оказываются неудачными. В чем, с вашей точки зрения, секрет успеха "Юноны" и "Авось"? Ведь его создание, мягко говоря, не приветствовалось театральными чиновниками...

- Знаете, весь мир ежесекундно занимается любовью, но гении рождаются редко. Наверное, звезды тогда так расположились. Посветили Марку Захарову и, конечно, озарил Бог Андрея Вознесенского - удивительные он написал стихи. А какая волшебная музыка Алексея Рыбникова!..

Все это и над актерами витало. Я прочитал горы литературы о своем герое - графе Резанове. Он не мог спокойно жить, хотя был одним из богатейших людей России, любимцем императора Александра. Строил дом в Петербурге, влюбился в проститутку, бросил строительство, уехал в Сибирь. Русский человек! Кстати, то, что у нас с ним совпали имена и отчества, Вознесенский считал фатальным.

- Благодаря этому и нескольким другим спектаклям критики назвали вас "синтетическим актером", отмечая ваши драматические, пластические и вокальные данные...

- Я всегда хотел научиться делать в профессии все. Прекрасно понимал, что всего не охватить, но постоянно к этому стремился. Для "Юноны" и "Авось" Володя Васильев придумал оригинальную пластику, и в этом плане мне было достаточно легко. Но вот по поводу пения у меня была масса сомнений! О моих вокальных данных многие шутили: "Этот хрип у нас песней зовется", говорили, что лучше бы я не пел.

- А бывали моменты, когда бы вы могли прислушаться к этим рекомендациям?

- Не думаю, я ведь дотошный. И например, когда все присутствующие в студии уже зеленого цвета из-за меня, обычно прошу: "Подождите, я сейчас чистенько спою". Хотя по взгляду звукорежиссера понимаю: он уверен, что этого никогда не случится. Но ежели мне необходимо взять какую-то определенную нотку, зацепить ее, то я опять в наушники, опять к инструменту. И в конечном счете что-то получается.

- В известной песне Ирины Понаровской, посвященной театру, есть такие строки: "Закройте занавес, бросайте в зал финал. Проклятье шлю тебе, моя работа!". Приходилось ли вам испытывать подобные эмоции на сцене?

- Вы знаете, бывают моменты, когда хочется проклясть все. Но не стоит очень часто этим баловаться. Проклятие может вернуться бумерангом. И признаться, я даже боюсь это слово произносить. Когда у меня ничего не получалось, из рук все валилось, я применял свои приемы. Пытался сконцентрироваться и по-прежнему надеюсь подняться на следующую ступеньку совершенствования себя в профессии. Вон как я вывернул!

"ЕСЛИ МЕНЯ ПЕРЕСТАНУТ СНИМАТЬ, Я САМ НАЧНУ ЗВОНИТЬ: "СНИМИТЕ, КАК Я КУРЮ ВАШИ СИГАРЕТЫ!"

- Неужели вам незнакомо обыкновенное чувство страха?

- Знаете, я испытываю его с опозданием. Был один такой момент, во время съемок фильма "Трест, который лопнул". Я должен был догнать уходящий поезд, ухватиться за ручку двери последнего вагона и обнаружить, что она закрыта.

При этом нужно было висеть на одной руке, так как во второй у меня - клетка с канарейкой. Более того, за поездом еще и всадники гнались. И тут я подумал: "Ну а если голова закружится или рука не выдержит? Лошади меня растопчут, можно травмироваться...".

Внутри за дверью стоял каскадер, он сказал: "Коля, если что, я тебя поймаю". "Ну, хорошо, - думаю, - значит, страховщик есть". Сняли дубль, второй, третий. Я, весь в поту, выполняю трюк. Наконец, режиссер командует: "Стоп!" - и спрашивает у оператора: " У тебя снято?", тот кивает. Вдруг каскадер из поезда кричит: "У меня тоже снято!". - "Как, - говорю, - ты на что снимал?". Он: "На фотоаппарат!". - "А кто меня, - спрашиваю, - должен был страховать?". Он только рассмеялся: "Да разве я бы успел тебя поймать? Пообещал только ради твоего спокойствия". Вот тогда я, конечно, испугался.

- А с помощью чего восстанавливали силы после съемок?

Николай Петрович, слева - жена Людмила с внуком Петей, справа - сестра жены с внучкой Караченцовых Яниной, стоят слева направо: приемный сын Михаил, сын Андрей и невестка Ирина

- Специально ничего не делал. Разве что у меня хроническое недосыпание, так я умею спать везде - во время переездов, перелетов. Даже когда перерыв в съемках минут 20, режиссер уже кричит: "Лишь бы рядом с Колей не было ничего горизонтального - заснет!". И ведь засыпаю же!

- Вы снялись в нескольких отечественных телесериалах. Многие актеры отказываются от участия в них по причине низкого художественного уровня. Не было ли у вас сомнений на этот счет?

- Я снялся в одном из самых длинных российских сериалов "Петербургские тайны". Решение участвовать в нем далось мне непросто. Конечно, пугало количество серий. Сначала планировалось, что их будет 48, но закончили мы на 60-й. За то же время можно было пять других ролей сыграть! Сомневался я и в том, что этот фильм добавит мне популярности, - напротив, он мог навредить. Вдруг приемся, зрители подумают: "Везде этот Караченцов, скоро из утюга запоет!". Да и с финансовой точки зрения это просто нищенская картина.

Еще мне казалось, что осточертеют все партнеры. Однако ничего подобного не случилось. В последний съемочный день даже почувствовал, как будто что-то потерял. А вообще, я не делю кино на сериалы и несериалы. Прежде всего должна быть интересная роль. Когда я прочитал сценарий "Петербургских тайн", мне очень понравился мой Сергей Антоныч Ковров! Играть его было интересно.

- Еще одна больная тема для отечественных актеров - это съемка в рекламе.

- Да, ведь совсем недавно нам внушали, что сниматься в рекламе унизительно. Я не брошу камень ни в одного актера, рекламирующего что-либо. До сих пор мне не приходилось выступать в этой роли, но за день завтрашний поручиться сложно. Если вдруг перестанут снимать, я ведь просто на стену полезу. Буду сам звонить и предлагать: "Снимите, как я курю ваши сигареты!".

Конечно, многие мировые звезды заняты в рекламном бизнесе, но у них другие мотивы. Когда я слышу, что Майкл Дуглас за 30 секунд озвучивания рекламного ролика получает 7 миллионов 300 тысяч долларов, я понимаю, зачем он этим занимается.

"КИЕВ - ОДИН ИЗ САМЫХ КРАСИВЫХ ГОРОДОВ МИРА"

- Вы никогда не жалели о том, что ваш сын пошел не в театральный, а окончил МГИМО?

- Знаете, я побаиваюсь актерских детей. Я видел очень много несчастных судеб. Моя задача была открыть перед сыном мир. А он уж сам выбрал. Андрюша хочет стать адвокатом, считает, что знание международного права поможет ему в этом. Я не столь внимательный отец, как хотелось бы, и ежели он себя угадал в своем деле, буду рад.

- Насколько мне известно, вы состоите в группе поддержки российских теннисистов и даже посещали в качестве болельщика международные турниры. Откуда такая привязанность к модному виду спорта?

- По поводу модного спорта у нас в свое время много шутили, мол, со сменой президента сменим и корты на татами, а ракетки на кимоно. Но я не думаю, что вся Россия может увлечься восточными единоборствами, хотя перегибы, конечно, бывают.

К примеру, Юрий Михайлович Лужков довольно прилично играет в футбол. Так бедные сотрудники мэрии по понедельникам и средам с самого утра тренируются, ноги ломают... Ну кому это нужно? Что же касается тенниса, то я и сам играл. Увидел как-то в доме отдыха, что люди с ракетками бегают, стал бегать с ними. Было это лет 20 назад... Теннис для меня - отдохновение души. Все проблемы уходят на второй план, остается только желтый мячик.

- Вас многое связывает с Киевом. Помните, как впервые сюда приехали?

- Да, было это в 70-е. Я тогда снимался в фильме "Короли и капуста". Приехал и сразу побежал смотреть Крещатик, Софийский собор, Лавру - все те достопримечательности, которые видел по телевизору. И знаете, Киев занял в моей жизни серьезное место.

А после 1998 года, когда совместно с Владимиром Быстряковым и Владимиром Гоцуленко мы работали здесь над созданием альбома "Дорога к Пушкину", ваш город стал частью моей жизни. Я полмира объездил и тем не менее считаю его одним из самых красивых городов мира. Думаю, все дело в тепле, которое исходит от людей, живущих здесь. И если, скажем, Петербург совершенен, как рукотворная вершина, то там холодная красота, а здесь теплая.

- В кинофильме "Белые росы" ваш герой исполнил довольно трогательную песенку о том, что "счастье есть и счастья нету", и никак в продолжении картины не мог определиться с этим сложным вопросом. Вы сами-то счастливый человек?

- Я до сих пор не знаю значения слова "счастье". Оно настолько многомерно.

Думаю, несчастливы люди, ожидающие 18.00, когда уже можно будет бежать со своей нудной работы. Или выходных, когда бильярд, сауна, охота...

А вообще, минутный восторг от того, что, предположим, сегодня что-то свершилось в профессии, завтра сменяется тревогой. Такая чересполосица и составляет нашу жизнь.

Может, другие, оценив меня со стороны, потом скажут: "Он был счастлив"...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter