Писатель Александр КАНЕВСКИЙ: "Юра, - сказал Тимошенко Любимову, - если я упущу внимание зрителя хотя бы на полминуты, я потеряю его навсегда. А ты предлагаешь полчаса стоять к нему задницей на четвереньках?!"

Весной 2005-го умер народный артист Украины Ефим Березин (знаменитый Штепсель), который последних 10 лет своей жизни прожил в Израиле. В ноябре ему исполнилось бы 85 лет. Столько же исполнилось бы в июне его бессменному партнеру и другу Юрию Тимошенко (знаменитому Тарапуньке). Со смертью Березина этот прославленный дуэт перешел из жизни в легенду. В юбилейный для Тарапуньки и Штепселя год хочется еще раз помянуть их теплым словом и доброй улыбкой. Сегодня Березина и Тимошенко вспоминает их друг писатель Александр Каневский.

"ТОТ МАЛОЙ ОДНИМ УДАРОМ УБИВАЕТ БЫКА"

Среди здравниц, которые пооткрывали для себя слуги народа, был очень популярен санаторий "Конча-Заспа". Он находился под Киевом, в зеленой зоне, и напоминал пятизвездочную гостиницу: уютные однокомнатные и двухкомнатные номера со всеми удобствами, просторная столовая с разнообразным меню, не уступающая самому высококлассному ресторану, ванны, массажи, грязи, которые доставляли сюда с приморских курортов, кинозал, зимний бассейн, огромный парк с ухоженными аллеями для прогулок... В этом санатории обслуживающего персонала было раза в три больше, чем отдыхающих. Если приезжал кто-то из министров, его поселяли в специальном отсеке, где находились апартаменты и комната для охранника. В глубине территории, за деревьями, прятался большой особняк - там размещались секретари ЦК, которые не очень стремились сливаться с партийными массами: им и еду, и питье, и даже фильмы доставляли, как говорил мой приятель, прямо в койку.

Летом, в разгар курортного сезона, тут ремонтировала свое здоровье только партийная элита, а зимой - мелкая сошка, на уровне райкомов и райисполкомов, и с барского плеча подкидывали путевки известным артистам, писателям, академикам...

Раз в два года Тимошенко и Березин добывали в этот санаторий четыре путевки, и мы вчетвером работали там над новой программой. Естественно, это происходило зимой, в "доступный период".

Неоднократное пребывание в этом партийном логове дало мне возможность наблюдать за его обитателями в расслабленном состоянии. Впрочем, я не прав: они и там не расслаблялись. Для каждого периферийного "партайгеноссе" пребывание в столичном санатории было шансом познакомиться с влиятельными людьми и выжать из этого знакомства максимальные выгоды для своей карьеры.

Этим мышатам надо было поскорее узнать, кто есть кто, поэтому они обхаживали и задаривали конфетами сестру-хозяйку, которая каждый день принимала новых посетителей, размещала и записывала их данные. Если приезжал "нужник", они начинали подобострастно вылизывать перед ним дорогу. Если вновь прибывший не был влиятельной фигурой, они пренебрежительно его даже не замечали. Но Тимошенко и Березин, хотя и не являлись партийными "нужниками", всегда были в центре внимания: каждый из этих клерков хотел пообщаться со знаменитыми артистами, чтобы потом у себя в Конотопе или в Белой Церкви похвастаться, с какими людьми он знаком.

Особенно активничал маленький юркий человечек, похожий на хорька. У него было сморщенное лицо с редко торчащими волосинками, как будто сшитое из мошонки. Он подстерегал Тимошенко у столовой, у бильярда, у кинозала и все расспрашивал, расспрашивал, расспрашивал... Однажды Трофимыч пришел с опозданием на обед и объяснил, что его снова задержал любопытный хорек.

- Но теперь он уже интересовался вами, - смеясь, сообщил он, имея в виду меня и Роберта Виккерса.

- Тогда, пожалуйста, подробней, - попросил Роберт. И Тимошенко в лицах пересказал такой диалог:

- Юрий Трофимович, - спросил его тот, - вот с вами все время эти двое. Кто это?

- А как вы думаете? - очень серьезно спросил Юра.

"За годы нашего сотрудничества мы написали для Тимошенко и Березина, помимо отдельных интермедий, четыре пьесы. Спектакли, поставленные по этим пьесам, выдерживали в среднем по тысяче аншлагов". Братья Каневские и легендарный дуэт

- Телохранители? - догадался хорек.

- Конечно.

- А от кого они вас охраняют?

- А вы сами сообразите, - многозначительно произнес Тимошенко, обожающий подобные провокации и розыгрыши. Того вдруг осенило:

- От сионистов?

- Молодец! Правильно! Только об этом ни слова! - Юра приложил палец к губам, как персонаж плаката "Враг подслушивает!".

- Могила! - шепотом пообещал его догадливый собеседник. - А они справятся? Тот высокий, в свитере (это обо мне), еще ничего, а что может такой малой? (Это про Роберта).

Тимошенко приблизился к его уху и выдал ему самый большой секрет:

- Тот малой одним ударом убивает быка.- Мы все взорвались хохотом, но Юра остановил нас. - Это не все. Он поверил и в подтверждение рассказал: "Когда я у нас в Кривом Роге служил в органах, у меня был заместитель, еще меньше вашего малого. Так он, если давал подследственному под дых, того потом полдня водой отливали!".

- Теперь понятно, что это за фрукт, - сказал я. - Надо его проучить.

- Саша, пожалуйста, без скандала, - предостерег осторожный Березин.

- Скандала не будет, но я его пугану.

Хорек сидел от нас через два столика и, как всегда, наблюдал за нами. Демонстративно указывая на него, я громко спросил у Юры:

- Это он?

- Он, он! - подтвердил Тимошенко, с интересом ожидая развития событий. Я встал, подошел к столику, где тот сидел, нагнулся и со скрытой угрозой в голосе произнес:

- Интересуемся?... Ну, ну!...

И вернулся на место. Хорек перепугался насмерть, втянул голову в плечи, его лицо стало белым, как парламентский флаг. Через пару минут, не завершив обед, он поспешно вышел из столовой, и больше мы его не видели: сестра-хозяйка потом сообщила нам, что он срочно покинул санаторий, на три дня раньше срока.

"ДАЖЕ КРУПНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ РЕЖИССЕР В ЭСТРАДЕ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТ"

До встречи с нами Тимошенко и Березин выступали как два ведущих, вели парный конферанс. Написав для них несколько интермедий, которые имели успех у зрителей, мы почувствовали свою силу и стали настаивать на театрализованном спектакле с разными образами.

- Но мы не можем никого играть, - сопротивлялись они, - у нас уже есть образы: Тарапунька и Штепсель.

- Ну так что! - доказывали мы. - Вы и останетесь ими, но появятся Тарапунька-хулиган, Штепсель-демагог, Тарапунька-анонимщик... Это даст новые краски и углубит образы.

Наконец, нам удалось их убедить. Но, завершив работу над пьесой, мы стали уговаривать их еще и пригласить режиссера на постановку спектакля (до этого они сами ставили свои программы). И Тимошенко, и Березин опять отказывались, убеждая, что хороших эстрадных режиссеров нет, а театральный режиссер, любой, даже самый крупный, в эстраде ничего не понимает. Но мы стояли насмерть и, наконец, добились своего.

- Ладно! - в сердцах произнес Юра. - Мы вам докажем, что вы не правы!.. Хотите самого лучшего режиссера?.. Любимова?

- Да-а-а! - хором пропели мы.

- Я ему сейчас же звоню.

Тимошенко и Любимов были близкими друзьями, и они быстро договорились. Любимову послали пьесу, и через две недели он приехал в Киев вместе со своим художником Давидом Боровским, бывшим киевлянином, которого мы очень хорошо знали.

Пьеса называлась "ОТ И ДО". "Зри в корень!" - говорил Козьма Прутков. Отталкиваясь от этого афоризма, мы в своей пьесе исследовали, откуда пришли сегодняшние пороки. Например, заглянув в средневековье, выяснили, что хамство пошло от первого пса-рыцаря, а пошлость родилась во времена зарождения синематографа, когда создатели фильмов шли на поводу у богатых купцов... И так далее, и так далее.

Поскольку наши гости приехали только на один день, мы сразу приступили к делу. Давид вынул эскиз оформления будущего спектакля, и Любимов стал пояснять:

- Это светофоры. Вся сцена в светофорах. Сначала горят красные, потом желтые, потом зеленые... А в конце они мелькают всеми цветами одновременно!.. Ну, как? - гордо спросил Юрий Петрович, ожидая наших восторгов. Но их не последовало - мы все напряженно молчали. Первым заговорил Тимошенко:

- Юра, ты читал пьесу?

- Конечно.

- При чем тут светофоры?

- Как при чем?.. Это же очень эффектно!

- А где логика? Зачем они в нашем спектакле?

- Они... Они дают вам дорогу, загораются, гаснут, опять загораются...

- Все два часа?

- В общем, да.

- Через 10 минут зрителям это надоест.

Любимов обиделся.

- Давид, я же тебя предупреждал, что они не поймут. Давай запасной вариант. - Давид развернул новый эскиз. - Это принцип домино, - произнес Любимов, - черно-белый занавес, черно-белый задник, черно-белый рояль...

- Юра, ты читал пьесу? - тоскливо повторил свой вопрос Тимошенко. - При чем здесь домино? Зачем? Почему?...

- Оправдаем! Посадим перед сценой двух пенсионеров - они будут весь спектакль забивать "козла". А черно-белый рояль - это пещера. Ты влезешь под него и будешь целых полчаса сидеть там, задом к зрителям... Представляешь, как ты их эпатируешь!

- Юра! - простонал Тимошенко. - Если я, находясь на эстраде, хотя бы на полминуты упущу внимание зрителей, я потеряю их навсегда. А ты предлагаешь мне полчаса стоять на четвереньках к ним задницей?!

Словом, альянс не состоялся. Мы завершили нашу встречу обедом в национальном ресторане "Млын", накормили наших гостей борщом с пампушками и варениками с вишней, напоили "Горилкой с перцем" и проводили на вокзал. Мы с Робертом признали свое поражение, и этот спектакль опять ставили сами Тимошенко и Березин. В дальнейшем я неоднократно убеждался, что большинство театральных режиссеров не знают специфики эстрады, теряются и терпят неудачу, даже самые прославленные...

"ЭТА ЖЕНЩИНА - ПОДАРОК: "Я ПРИНОШУ ЕЙ ТРЯПОЧКУ, А ОНА ИЗ НЕЕ ДЕЛАЕТ ЧЛЕН"

За годы нашего сотрудничества мы написали для Тимошенко и Березина, помимо отдельных интермедий, четыре пьесы. Спектакли, поставленные по этим пьесам, выдерживали в среднем по тысяче аншлагов, а потом были экранизированы и прожили вторую жизнь на телеэкранах. Когда Тимошенко и Березин гастролировали по Союзу, их выступления шли в переполненных залах, и директора филармоний всегда просили дать дополнительные концерты, которые помогали филармонии выполнить финансовый план. Артисты устраивали по два выступления в день, а в субботу и воскресенье - по три. И я, и Роберт всегда удивлялись, как у них на это хватает сил.

Каждый сотый спектакль мы отмечали банкетом, на который приглашали всю бригаду: администратора, осветителя, киномеханика, костюмершу, рабочих сцены и всех музыкантов. Юра и Фима лично подходили к каждому и напоминали, что те могут прийти с женами и мужьями. Они очень заботились о своих соратниках, всячески помогали им: кому-то пробивали квартиру, кому-то добивались большей зарплаты, кого-то спасали от неприятностей. Им обоим как народным артистам полагались люксы. Тимошенко всегда на гастроли ездил с женой-певицей, а Березин, бывало, выезжал один - тогда он поселялся в одноместном номере, чтобы разницу между стоимостью люкса и его номера доплачивали музыкантам и рабочим, улучшая условия их проживания. И Тимошенко, и Березин были теми немногими, кто достойно прошли испытание медными трубами и остались добрыми, порядочными, отзывчивыми людьми, избежав чванства и высокомерия.

А теперь я расскажу о некоторых членах их бригады.

Саша Эткин, представитель старой школы администраторов, был их бессменным импресарио, фанатично преданным и заботливым. Любые гастроли были прекрасно организованы, залы отобраны, номера в гостиницах проверены, оговаривалось, какая именно машина будет возить гастролеров, - все, вплоть до обязательного посещения закрытого обкомовского распределителя, где можно было купить любые дефицитные товары: джинсы, шубы, магнитофоны.

Но, привезя в город таких "выгодных" гастролеров, Саша требовал от дирекции филармонии и для себя льготы, а именно: они должны были организовать ему лично с десяток выступлений, которые Саша называл "вертушками". Сейчас объясню, что это значило. В одном из своих телефильмов Тимошенко и Березин отсняли Сашу сидящим в холодильнике. Когда холодильник открыли, Саша, покрытый инеем, произнес:

- Закройте, дует!

Это была вся его роль, но она дала ему право подготовить соответствующие выступления. Он поехал в Госфильмофонд в Белые Столбы, сделал копии из всех фильмов, где участвовали Райкин, Миронова и Менакер, Тарапунька и Штепсель, Миров и Новицкий, и смонтировал все их эпизоды в одном ролике, минут на 40. В начале каждого выступления он показывал себя в холодильнике, чтобы зрители убедились, что он тоже киноартист. Потом произносил вступительный монолог, где уже на законных основаниях звучало: "Мы с Тарапунькой", "Я и Райкин", "Мы с Мироновой", после чего пускал ролик. Зрители были довольны, их радовали встречи с любимыми артистами, а Сашу радовали гонорары за эти выступления.

Саша не любил мыться. Когда они были на гастролях, он оправдывался тем, что у него в номере душ не работает.

- Фима, я приму ванну у тебя в люксе, - говорил и, видя испуг Березина, поспешно добавлял: - Конечно, перед самым отъездом.

Пока Березин упаковывал чемоданы, Саша залезал в ванну, полчаса соскребал с себя гастрольную грязь, после чего в номер вызывали водопроводчика прочистить трубу.

Зная, что он и зубной пастой пользуется нерегулярно, его жена перед каждой поездкой вручала ему тюбик пасты и предупреждала:

- К твоему возвращению он должен быть пуст!

Поэтому каждый раз, подъезжая к киевскому перрону, Саша высовывался в окно и резко выдавливал все содержимое тюбика, чтобы продемонстрировать жене отсутствие пасты.

Саша Эткин любил женщин тяжелых весовых категорий и почему-то очень некрасивых. В бригаде даже родилась такая шутка: "На вопрос, где Эткин, отвечали: "Месит очередного урода". Часто во время гастролей к нему за кулисы врывалась какая-нибудь дама с радостным криком: "Сашенька! Я - Лена, мы с тобой ходили на пляж, потом ужинали у меня... Я - Лена, медсестра, я тебе даже укол делала"...

- К черту подробности! - прерывал ее Саша. - Назовите год и город.

Последний раз я его видел в Сочи, ему было уже за 60. С ним в номере жила маленькая, худенькая полудевочка, полустарушка.

- Ты перешел в другую весовую категорию? - спросил я его.

- Выбирать уже не приходится. А эта женщина - подарок: я приношу ей тряпочку, а она из нее делает член.

К концу жизни он перенес тяжелую операцию, выдал замуж дочь, жил один. Мне процитировали его программную фразу:

- Я купил себе квартиру, купил дочери квартиру, купил новый телевизор... Теперь бы купить себе легкую смерть.

Через несколько дней после этого пожелания он впервые в жизни не явился на встречу. Телефон не отвечал. Встревоженные Тимошенко и Березин поехали к нему, звонили, стучали - никто не отзывался. Тогда Юра перелез через соседний балкон и проник к нему в комнату. Саша лежал на кровати, рядом - вчерашняя газета, в откинутой руке - погасшая сигарета. Очевидно, Бог услышал его просьбу.

"СПЕКУЛЯЦИЯ КОНТРАМАРКАМИ СЧИТАЛАСЬ УГОЛОВНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ"

Еще в бригаде Тимошенко и Березина был администратор Основич. Он работал периодически, потому что раз в полгода его выгоняли, потом снова брали, потом опять выгоняли. Это был типичный еврейский неудачник, шлымазл, которого могли терпеть только Юра и Фима, относясь к нему с добрым юмором.

Вот одна из историй, связанных с Основичем.

В Черновцах состоялся концерт Тарапуньки и Штепселя. Это было событие для города, билеты раскупили еще за месяц до концерта. Но поскольку у многих членов бригады здесь были родственники, то всем, в том числе и Основичу, выписали по две контрамарки. В Основиче вдруг взыграл дух предпринимательства, и он эти контрамарки продал по спекулятивной цене какой-то местной театралке. Сначала она была счастлива и благодарна, а потом - очевидно, сравнив цены - подняла скандал, привела милиционера и указала на Основича. Его тут же арестовали: спекуляция билетами, а тем более контрамарками, считалась уголовным преступлением - ему грозили большие неприятности.

Музыканты помчались за Березиным - только он умел гасить любые конфликты. Основича привели в кабинет директора филармонии, где милиционер сел писать протокол. Разобравшись во всем и выслушав милиционера, Фима обратился к Основичу с гневным монологом:

- Так тебе и надо, дураку! Так и надо!.. Я понимаю, что ты хотел заработать на то дорогое французское лекарство для твоей тяжелобольной мамы, но не таким же способом! Попросил - мы бы тебе одолжили денег, и ты бы спас ей жизнь. А теперь пусть тебя посадят и пусть она умрет, потому что некому будет подать ей даже стакан воды!.. Некому, потому что твоя жена сейчас в больнице после тяжелейших родов!..

Милиционер, подавленный услышанным, попытался вмешаться:

- Если вы обратитесь к нам с письмом, начальство может разрешить взять его на поруки...

- Ни за что!.. Нам не нужен работник с судимостью!.. Пусть его посадят! И пусть его трое детей, мал мала меньше, останутся сиротами и пойдут просить милостыню на улицу!.. И пусть его жена останется жить в больнице, потому что некому будет ее забрать с новорожденным!..

Милиционер уже чуть не плакал.

- Товарищ Штепсель! Давайте простим его. Он осознал.

- Вы так думаете? - строго спросил Березин.

- Да, да, конечно!... Ведь, правда, вы осознали? - с надеждой спросил милиционер у Основича. Тот поспешно кивнул.

- Ну ладно, - смилостивился Березин, - отпустим его на этот раз. - На вашу ответственность!

- Спасибо! - сказал милиционер и порвал протокол.

Когда Тимошенко узнал об этом случае, он страшно возмутился и скомандовал:

- Чтоб этот проходимец год не показывался мне на глаза!

Основича в тот же вечер отправили обратно в Киев. Его долго не было видно. Но ровно через 12 месяцев он пришел к Березину с претензией:

- Что этот длинный себе думает?!. Прошел год, а он меня не зовет обратно!..

Его снова взяли на работу и очень скоро снова уволили... Шлымазл!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter