Секс, кокс и слово Божье

Честно скажу: Дмитрий Нагиев мне никогда особо не нравился. Ни в «Окнах» — нашумевшей программе, где он был и судьей человеческих поступков, и провокатором одновременно. Ни в телеэпопее «Каменская» в образе чересчур глянцевого, выглаженного и безупречно причесанного милиционера Лесникова, при виде которого то и дело хотелось крикнуть: «Не верю!». Ни в сериале «Бальзаковский возраст», где артист сыграл богемствующего самца-режиссера. Ни, наконец, в «Самом лучшем фильме», снятом «Камеди клабом», в котором Нагиев получил козырную роль прапорщика, смачно плюющего в лицо новобранцам.

«ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ СВЕРХУ, НО ХОРОШО, ЧЕМ С РАЗНЫХ СТОРОН, НО ПЛОХО»

Правда, лет 10 назад, после выхода на экраны картины «Чистилище», появилось странное ощущение, будто Нагиевых на самом деле два. Один — тот, которого называют секс-символом и ценят исключительно за рельефный торс, магнетический взгляд голубых глаз и голос с хрипотцой... А другой — тот, которому хватило таланта и выдержки сыграть в тяжелом фильме о чеченской войне. Именно надежда еще раз увидеть другого Нагиева привела меня на киевские гастрольные спектакли с участием этого актера — «Кыся» и «Территория». Привела, и не зря!

В «Кысе», поставленной известным петербургским режиссером Львом Рахлиным по мотивам повестей-бестселлеров Владимира Кунина, автора нашумевшей «Интердевочки», Нагиеву досталась роль кота. Однако не стоит думать, что этот спектакль — добрая сказка и в театр можно взять ребенка. Пьеса абсолютно не детская: практически все герои в ней время от времени матерятся и занимаются сексом. Не матерится разве что кот, и то вовсе не потому, что не умеет разговаривать, — в общении он даст 100 очков вперед даже Бегемоту из «Мастера и Маргариты». Просто всей своей кошачьей душой герой осуждает сквернословие: «Это же совершенно алогично — считать ругательствами самые замечательные действия, дарованные природой любому живому существу!».

Говорят, перед премьерой «Кыси», ставшей самым кассовым российским спектаклем последнего десятилетия, к Нагиеву подошел Филипп Киркоров и предупредил: «Алла очень хочет прийти. Но ты смотри! Если прозвучит хоть одно матерное слово... Мат на сцене она терпеть не может!». У актера аж на душе похолодело: «Все, Дима, доигрался...». Пугачева действительно пришла, но вовсе не возмущалась, а, наоборот, восхищалась и хохотала, как девчонка!

«От смеха две женщины во время спектакля начали рожать, — вспоминал Дмитрий Нагиев. — Одну успели увезти, другую — нет...». Юмора в пьесе и впрямь предостаточно, но и комедией «Кысю» не назовешь.

Сюжет закручен лихо: питерский кот Мартын, спасшийся из живодерни, попадает в машину, везущую 170 килограммов кокаина! Вместе с дорогостоящим грузом отправляется далеко от дома — в порт, а оттуда — еще дальше, в Германию. Поняв, что Водила (давний друг Нагиева известный актер Игорь Лифанов, он же Чекан из сериала «Ликвидация») не имеет ни малейшего представления о том, что же на самом деле находится в коробках, поэтому рискует попасться на таможне, Мартын решает его предупредить и устанавливает с хозяином телепатическую связь. Вроде дело сделано, да не тут-то было: за грузом присматривает безжалостный наемный убийца.

«НЕ НУЖЕН ВАМ ВЕСЬ ЧЕЛОВЕК? БЕРИТЕ ТОЛЬКО ЕГО ПЕЧЕНЬ. ИЛИ ПОЧКУ...»

С первых минут спектакля становится понятно: Мартын — персонаж стопроцентно нагиевский. Ради него артист в свое время даже отказался от роли Иоганна Себастьяна Баха. Нагиеву пригодилось буквально все: и чувство юмора, и отменная физическая подготовка (41-летний актер — самбист и бодибилдер), и пресловутый взгляд, и имидж ловеласа. Ведь сексуальному террористу Мартыну, если рядом нет кошки, для утоления печалей и болонка сгодится.

А Дмитрий у себя на сайте уверенно дает советы начинающим обольстителям: «Не торопись, поскольку, поверь мне на слово, 90 процентов женщин любят медленно и печально, а не как зайчики на барабане. Не все любят разнообразие поз, которые ты хочешь неумело предложить... Пусть это будет сверху, но хорошо, чем с разных сторон, но плохо, невпопад и не в такт».

После таких уроков актер, которому с кем только не приписывали романы, еще удивляется, почему поклонницы всех возрастов ходят в его подъезд, как на работу. «Мне уже ничего нельзя незаметно сделать, — возмущается он. — Пукну в туалете, а за стеной раздается хохот!».

Именно в «Кысе» Нагиев сумел доказать, что главный его козырь все-таки не сексапильность, а драматический талант: «У нас сейчас самая свободная страна в мире! Сейчас у нас можно купить все — дом, самолет, автомобиль, человека... Не нужен вам весь человек? Берите только его печень. Или почку... Или, если хотите, сердце. Товар абсолютно свежий! Вы только платите...».

«ОНИ ОСЛЕПИЛИ ДРУГИХ И САМИ СЛЕПЫ»

По большому счету, в «Территории» речь идет о том же, только еще жестче и резче — недаром этот спектакль называют первым театральным блокбастером. Русский прапорщик Ваня Приходько (Лифанов) и чеченский боевик Шах (Нагиев) чудом выжили после того, как машину, в которой их везли на допрос по важному делу, взорвали. Им бы взять да и разойтись, но... Во-первых, прикованы друг к другу двухметровой цепью, а во-вторых, на них начинают охоту и русские, и чеченцы. Да и ненависть не дает покоя Ване и Шаху, заставляя бросаться на врага и лупить его всем, что под руку попадается... К слову, каскадеров и дублеров в спектакле нет, дерутся актеры по-настоящему, поэтому «Территорию» ставят нечасто.

«Физически это очень тяжело, у меня все тело болит, надкостница на ногах снята», — жалуется Нагиев. «Дима мне однажды даже зуб сломал, — вторит ему Игорь Лифанов, — пришлось срочно ремонтировать».

В отличие от мудрого Шаха Ваня никак не может поверить, что свои его предали. Как и в то, что война в корне несправедлива. «Родились у нас, учились у нас, а теперь газовать?» — пожалуй, ключевая фраза и прапорщика Приходько, и всего спектакля. Позиция людей, которые не хотят отдавать чужую территорию и для того, чтобы удержать ее в своих руках, не пожалеют ничего и никого.

Шах и Ваня вместе проходят огонь, воду и медные трубы. Попав под ливень, чтобы не замерзнуть в горах, снимают с себя одежду! Увидев абсолютно обнаженных Нагиева и Лифанова, зал взревел и зааплодировал. На что Игорь скромно отвернулся, а Дмитрий прикрыл штанами то место, которое предательски высветил прожектор...

Уже через минуту, собравшись, актеры продолжили выкручивать мокрые вещи, всем своим видом показывая: их песня совсем не об этом. Она о том, что в трудную минуту другом и братом может оказаться совершенно чужой человек: иной веры, национальности, взглядов... «Сначала мы задумывали, что герои будут чернокожим и мексиканцем, — вспоминает Нагиев, принимавший участие в создании пьесы, — но потом решили: Чечня ближе и актуальнее».

Когда на сцене появляются русский полковник и чеченский генерал, руководящие поимкой беглецов, вверху загораются слова: «Они ослепили других и сами слепы». А когда Ваня погибает и неуязвимый Шах в слезах бьет поклоны Аллаху, звучит православная молитва. Ведь совершенно не важно, как ты называешь своего Бога — Иисус, Аллах или просто Высший Разум. Просим-то мы все одного и того же — милости, а не жертвы.

Оба спектакля в Октябрьском дворце были аншлаговыми. Зрители смеялись, рыдали, вереницей несли к сцене букеты, которые дарили непременно Нагиеву. А тот принимал только поцелуи, цветы же раздавал коллегам, чтобы никому не было обидно.

Но обиженные есть всегда и везде. На выходе из зала я краем уха услышала, как блондинка лет 17-ти разочарованно высказалась о Нагиеве: «Я думала, он высокий...». Ох и тяжела ты, секс-символьская доля! Можно битых два вечера заставлять людей думать, и не факт, что они подумают о том, о чем надо.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter