Дочь выдающегося украинского композитора Игоря ШАМО Тамара: «В последний год жизни, стремясь занять руки и голову, отец мастерил фигурки животных — в дело шли пустые упаковки из-под лекарств»

Цветущие каштаны и купола над Днепром — первое, что вспоминается при слове «Киев». А еще — мелодия «Як тебе не любити, Києве мiй», которую более 45 лет отбивают часы на Майдане Незалежности. 85 лет назад в Киеве родился ее будущий автор. Мало кто знает, что и самое последнее свое произведение Игорь Шамо посвятил Киеву. Оратория «Скоморошины» на слова Валерия Куринского не была издана и никогда не исполнялась — композитор, за 57 лет создавший три симфонии, два фортепианных концерта, множество камерных произведений, в том числе 300 песен и музыку более чем к 40 кинофильмам, просто не успел этого сделать. Игорь Наумович завершил ораторию в мае юбилейного 1982-го, когда праздновалось 1500-летие Киева, а 17 августа ушел. Музыка осталась. Остались и музыканты — его кровная родня: сын Юрий Шамо — известный композитор и пианист, внучка Ирина Бородянская — восходящая оперная звезда, племянник и внучатый племянник Владимир и Максим Шамо — великолепные пианисты. Дочери Тамаре выпала другая роль — она ревностная хранительница отцовского творчества. Однажды наследникам прославленного композитора, 13 лет живущим в Германии, позвонили предприимчивые лоббисты и предложили: мол, если хорошо заплатите, мы сделаем так, что песня вашего отца станет официальным гимном Киева. «Я сразу отмела эти предложения и сказала: «Пусть гимн выбирают сами киевляне», — призналась Тамара Игоревна, с которой мы встретились в Национальном союзе композиторов Украины, когда она ненадолго приехала на родину...

Тамара Шамо: «Я — материалистка, но считаю, что некая энергетическая связь между родителями и детьми существует»

«ВРАЧИ ОТГОВАРИВАЛИ МАМУ МЕНЯ РОЖАТЬ, БОЯЛИСЬ, ЧТО ЭТО МОЖЕТ КОНЧИТЬСЯ ГИБЕЛЬЮ ЕЕ И РЕБЕНКА, НО ПАПА ОЧЕНЬ ХОТЕЛ ДОЧЬ»

- Тамара, наверное, первый диплом вашего отца, до консерватории окончившего медучилище, не раз пригодился близким?

- В 1951 году мама очень тяжело заболела - общее заражение крови (с таким диагнозом в то время поправлялись единицы). Когда врачи сдались, папа забрал ее домой и выхаживал сам - делал уколы, возвращал к жизни вниманием и теплотой. Он ни на минуту не сомневался, что жена выживет. Да и мама никогда не думала, что погибнет, хотя температура у нее поднималась до 40 градусов. Сепсис - страшная болезнь, к тому же она осложнилась тромбофлебитом - у мамы появились очень глубокие поражения вен. Ноги отекали - прежний 34-й размер обуви она уже носить не могла.

- Значит, ее туфли, на которые ваш отец наступил в Вене, в победном 1945-м, хранились у вас дома уже не как обувь, а как семейная реликвия?

- Скорее всего, они перекочевали к кому-нибудь другому. Мама купила эти лаковые, роскошные, первые в ее жизни лодочки на высоких каблуках на рынке в Польше, где оказалась в конце войны.

- Помните, какого они были цвета?

- Черненькие с бантиком. Папа их чуть не испортил, неуклюже вальсируя. В Австрии тогда стояли две армии - Второго украинского фронта, где моя мама была начальником аптеки, и Первого, где папа служил фельдшером (между прочим, на фронт он ушел добровольцем в 18 лет, хотя мог продолжать учиться в Уфе, куда они с моей бабушкой уехали в эвакуацию, - а фельдшерское отделение окончил экстерном). На танцевальном вечере 3 июня отец играл на трофейном аккордеоне. Заметив маму, он передал инструмент другу, пригласил приглянувшуюся девушку на танец.

Будущий композитор родился в Киеве

- Представляю, как она расстроилась из-за едва не испорченной обновки...

- Чтобы загладить свою вину, Игорь выпросил разрешение проводить Люсю. Больше они не расставались.

- И на свет в положенное время появились вы...

- Сначала, в 1947 году, мой брат Юрий, а я - после маминого сепсиса и осложнений. Врачи отговаривали маму рожать меня, боялись, что это может кончиться гибелью ее и ребенка, но папа очень хотел дочь, просто безумно. Кстати, имя мне придумал брат - он ходил с мамой по магазинам и просил: «Давай купим это платье и вон ту красивую ленту для Тамары».

- По случаю вашего рождения Сергей Параджанов подарил вашим родителями бочонок вина. Вы помните знаменитого режиссера?

- У нас дома Параджанов не был. Дебютный фильм будущего знаменитого режиссера «Андриеш» снимали в Молдавии, а вот музыку к нему записывали в Киеве. Но Сергей Иосифович и папа общались только на киностудии (потом отец много работал с Тимофеем Левчуком, Николаем Мащенко, Владимиром Неберой).

- Неужели Игорь Наумович не боялся оставлять вашу маму на позднем сроке беременности?

- Боялся, но нужно было работать. Папа уехал на съемки в августе, а я родилась 2 октября, когда он уже вернулся домой. В Молдавии он каждый день бегал на почту звонить домой, коллеги расспрашивали его, как дела дома. В общем, моего появления на свет ожидала вся съемочная группа.

- Приходилось ли вашему отцу как медику спасать и вас?

В 18 лет ушел добровольцем на фронт, хотя мог продолжить учебу в Уфе, куда эвакуировался с матерью

- К счастью, я росла достаточно здоровым ребенком. Правда, в первом классе заболела свинкой. Мама тогда как раз лежала с обострением тромбофлебита, отец боялся, что я заражу ее, и на время забрал меня к себе в кабинет. Он, разрывавшийся между мной и мамой, делал мне бумажных кукол и зайцев, чтобы я не грустила (папа называл меня Зая).

Несомненно, у него был талант художника, резчика по дереву. Всю жизнь он рисовал, мог на салфетке сделать дружеский шарж и подарить тому, кого изобразил. Когда я готовила сборник статей и воспоминаний «Я з вами був i буду кожну мить», вышедший в издательстве «Гроно», было трудно собрать эти рисунки. К счастью, многое сохранилось у музыковеда Тамары Невенчаной, которая написала первую книгу о папе.

В последний год жизни, стремясь занять руки и голову, отец мастерил фигурки животных - в дело шли пустые упаковки из-под лекарств...

«У БРАТА БЫЛ АБСОЛЮТНЫЙ СЛУХ - ЮРА ПО СТУКУ КОЛЕС МОГ ОПРЕДЕЛИТЬ, КАКОЙ ТРАМВАЙ ПОВОРАЧИВАЕТ: 2-Й ИЛИ 17-Й»

- Кажется, слово «песня» было первым, которое произнес в раннем детстве Игорь Шамо...

- Об этом рассказывала бабушка...

- Наверное, вы запели раньше, чем начали говорить?

- Я от рождения не обладала музыкальным слухом, зато у брата он был абсолютным. Услышав небольшую фальшь в исполнении певицы, двухлетний Юра начинал плакать - просто не мог этого перенести.

Когда мы жили в квартире на улице Шота Руставели, Юрий по стуку колес определял, какой трамвай поворачивает из-за угла - 2-й или 17-й. У меня же подобных талантов не имелось. Но так как нас всегда окружала музыка: папа сочинял за стеной, - я начала подпевать, и развился слух, даже появился хороший голос. Отец безумно любил, когда я пела. Правда, давать мне профессиональное музыкальное образование не хотел, хотя мои братья - родной и двоюродный - занимались в специализированной музыкальной школе по классу фортепиано.

В нашей семье четко обозначены две линии: музыкальная и врачебная (одна я пошла не по протоптанным тропам, но сумела их объединить - стала хранительницей папиного архива, а в качестве хобби занимаюсь музыкой и гомеопатией). А вот моя дочь Ирина - певица. Хотя я не планировала делать из нее профессионального музыканта, в восемь лет девочка просто заставила отдать ее в музыкальную школу искусств № 2. Когда мы уехали в Германию, Ирочке было 11 лет, ее голосовые данные привлекли внимание специалистов. В 16 лет она победила в очень престижном конкурсе «Молодые музыканты» («Югент музицирт»)...

Игорь Шамо (пятый слева) в кругу друзей и коллег. Слева направо: Виктор Мальцев, Александр Бойко, Платон Майборода, Анатолий Мокренко, Георгий Майборода (брат Платона), Диана Петриненко, Вадим Гомоляка, Роман Майборода (сын Георгия), 1976 год

- Чему удивляться: вся - в дедушку. Игорь Шамо ведь попал в Союз композиторов еще на третьем курсе консерватории...

- Да, в июле 49-го года. Это был беспрецедентный случай.

- Он и вступительные консерваторские экзамены сдавал весьма необычно...

- Играл без нот, потому что не успел записать сочиненную пьесу. В 1946-м Лев Николаевич Ревуцкий послал папиному армейскому начальству письмо с просьбой откомандировать пианиста и музыканта Шамо на учебу. В Киеве, куда папа вернулся уже с мамой, ему предложили пойти сразу на второй курс консерватории. Но он решил начать с первого. Учился сначала у Ревуцкого, на следующий год перешел в класс композиции к Борису Лятошинскому.

- Композиторскому мастерству, конечно, можно научить, если талантливы и ученик, и учитель, но чувство юмора - вещь врожденная. А ваш отец, насколько я знаю, пошутить любил...

- Еще как! На музыкальный конкурс, организованный ВЦСПС, нужно было подать песню под псевдонимом, чтобы жюри не знало, кто композитор. Папа сочинил целых три: одну в своем стиле записал на голубоватой нотной бумаге, другую, под Платона Майбороду, - на белой, третью, под Александра Билаша, - на желтоватой. Естественно, сделал это разным почерком.

В комиссии, кроме Майбороды и Билаша, были и профсоюзные деятели. Мэтры посовещались, присудили первую премию, открыли конверт и узнали, что под псевдонимом скрывалась фамилия Игоря Шамо. Дали вторую премию - опять Игорь Шамо. В замешательстве члены комиссии потянулись к последнему конверту - и тут Шамо.

Авторы бессмертного хита «Києве мiй» Дмитрий Луценко и Игорь Шамо за работой

Композиторы растерялись - нельзя же все награды отдавать одному человеку. Но организаторы их успокоили: раз выбрали одного человека, так тому и быть. Члены жюри посмеялись над курьезом, вышли в кулуары, и Билаш сказал отцу: «Ну, Ігоре, ти нас усiх перехитрив. Я думав, друга пiсня Платона. Це ж його стиль». Майборда повернулся к Билашу и развел руками: «Й правда, Сашко, а я вирiшив, що третя - точно твоя».

- В семье ни разу не пожалели, что Игорь Наумович не поддался на уговоры Тихона Хренникова перебраться в Москву?

- Это предложение было сделано по инициативе Яна Френкеля, уехавшего в Белокаменную. В 1958 году туда же звали папу, но он был влюблен в Киев, пронизан историей и культурой своей земли, украинским мелосом. Мне кажется, в отрыве от нее Игорь Шамо не смог бы так полно реализоваться: за 30 лет творческой жизни он создал огромное количество произведений, работал во всех жанрах, блестяще владел оркестровкой.

- Говорят, музыканты его боялись...

- Потому что отец слышал любую фальшь - все понимали, что на записи не получится сыграть вполруки. Но его партитуры можно было показывать на конкурсах - настолько разборчиво и красиво писал ноты.

- Андрей Демиденко рассказывал, что однажды спросил Игоря Шамо, как ему удалось столько сделать. Тот ответил: «В то время, когда другие огрызались, если их обижали, я писал». Неужели он ни разу не вспылил и не настоял на своем?

- Всегда настаивал, если был уверен в своей правоте. Его очень любили молодые поэты. Если в издательстве требовали поменять слова в тексте, мог сказать: «Не хотите издавать в таком виде - снимаю всю песню». Принципиальный и жесткий, он был при этом лоялен, романтичен и человеколюбив. Не помню случая, чтобы отец или мама о ком-то отозвались плохо, - даже о тех людях, которые причиняли им неприятности. Были и подметные письма, и анонимные звонки, но папа всегда говорил: «Я их прощаю. Бог все видит и всем воздаст».

«Я ВЫШЛА ЗАМУЖ ТОЛЬКО ПОСЛЕ СМЕРТИ ПАПЫ, КОТОРЫЙ БЫЛ ДЛЯ МЕНЯ ИДЕАЛОМ МУЖЧИНЫ»

- Наверное, вы устали отвечать на вопрос о том, какой гонорар вам как наследнице перечисляют за то, что часы на Майдане Незалежности каждый час играют рингтон «Як тебе не любити...»?

- Отчислений за нее нет. Но мы с братом рады, что эта мелодия звучит (хотя разрешения у нас никто не спрашивал), и совершенно не собираемся выставлять городу какие-то счета. Папа эту песню подарил Киеву, и мы очень рады, что люди ее любят и помнят. Да и о каких выплатах может идти речь? Песня бесценна уже не для одного поколения киевлян. И мне непонятно, зачем был объявлен конкурс на гимн Киева, если он давно уже есть.

Песня переведена на английский, немецкий и другие языки. Если за границей говорю, что я из Киева, мне в ответ часто отвечают: Oh, Kyeve miy! Когда же узнают, что мы с братом - дети композитора, к нам относятся с таким пиететом, что иногда чувствуешь неловкость: это же не мы написали, а наш папа.

Тамарочка с мамой

- На что в семье потратили Шевченковскую премию, которую, кстати, Игорь Наумович получил только с третьего захода?

- Да, в 1976 году. Она досталась также папиному многолетнему соавтору и другу Дмитрию Луценко. До этого знакомые в высших кругах прямо говорили: «Игорь, ты такой талантливый, но - «пятая графа», что мы можем сделать...».

Себе отец никогда ничего не покупал, но с 1958 года у нас были хорошие машины...

- И шоферы?

- Папа водил сам, причем блестяще. Родители вообще обожали путешествовать. В ГДР или Болгарии, куда папу часто приглашали в жюри конкурса «Золотой Орфей», он все деньги тратил на нас.

Он не пил, зато, когда ему присвоили звание народного артиста Украины, напоил шампанским весь симфонический оркестр, с которым тогда записывался на Украинском радио. В тот день с самого утра наш знакомый позвонил маме и первым поздравил. Мама тут же набрала номер радиостудии, так что радостная новость обогнала отца. Едва он вошел, ему все зааплодировали, - папа подумал, что его разыгрывают...

- Правда, что «Пiсня про Київ» родилась с подачи тогдашнего министра культуры Ростислава Бабийчука: последний куплет Луценко дописывал чуть ли не в министерском коридорчике?

- Не совсем так, хотя действительно был социальный заказ написать песню о Киеве - лиричную и гражданственную одновременно (город тогда наградили орденом Дружбы народов). Папа с Дмитрием Емельяновичем Луценко (в соавторстве с ним Шамо написал также «Не шуми, калинонько», «Осiннє золото», «Пiсню про щастя» и многие другие песни. - Авт.) пришли к нам домой на Софиевскую, закрылись в кабинете и за ночь справились с заданием.

- Говорят, когда новорожденную песню показали вашей маме, она возмутилась: почему вальс?

- Ей казалось, что должны были появиться гимн, кантата или оратория, а тут - никакого ура-патриотизма: «В очi дивляться канни. Серце в них перелллю». Песня получилась о любви, поэтому она вечна.

- Игорек, Игоречек, Горик... Как Людмила Петровна обычно называла мужа?

- Ика. Когда папа был маленьким, ему трудно было произнести свое полное имя - выговаривал его так. Имя полюбилось не только маме, но и многим друзьям семьи, например, замечательному режиссеру Владимиру Небере и его жене Людмиле Чернышовой-Небере (с Людмилой Ефимовной папа учился в консерватории), режиссеру Алексею Слисаренко. Все они приходили к нам в гости, где в одной комнате «двушки» обитали моя бабушка и старший брат отца - Евгений, а в другой, 16-метровой, ютились папа с мамой и Юрой (меня тогда еще не было). Дом был очень гостеприимным и хлебосольным, поэтому появилась присказка: «Что-то пили, что-то ели у Шамо на Руставели». Даже в голодные годы всегда находилось угощение для друзей.

Игорь Наумович с сыном Юрием. «Мои братья — родной и двоюродный — занимались в специализированной школе по классу фортепиано. Давать мне профессиональное музыкальное образование отец не хотел, но безумно любил, когда я пела»

- Потом вы перебрались на Костельную, 8, где теперь висит мемориальная доска?

- Сначала переехали на Софиевскую - в доме композиторов у нас была трехкомнатная квартира. У папы появился свой кабинет, у брата - комната, где он мог заниматься музыкой. Только в 1968-м мы обосновались на Костельной. Кстати, бронзу мемориальной доски оплатил Еврейский совет Украины, а работу скульптора Вячеслава Медведева - семья.

Надеюсь, на Костельной будет мемориальная квартира-музей - все сохранилось, как было, включая папин рояль. Наши застолья обычно заканчивались домашними концертами.

- У вас ведь бывал и Юрий Гуляев (он и Константин Огневой стали первыми исполнителями «Пiснi про Київ»). Говорят, он мог сильно перебрать в компании...

- Я этого не замечала. Юрий Александрович приезжал к нам на дачу с женой и маленьким сыном. Был человеком с чувством юмора, как и наш отец (к своим дружеским шаржам папа сочинял забавные, но не обидные четверостишия).

Дни и вечера проходили в каком-то счастливом угаре - мне было так хорошо с родителями. Может, поэтому я вышла замуж так поздно и только после смерти папы, который был для меня идеалом мужчины, друга, личности.

Только не пишите, что я была влюблена в своего отца, - сейчас любят из всего делать «клубничку».

- Ваш муж - музыкант?

- Математик, человек, который мне помог пережить потерю. У нас с папой была астральная связь - мы понимали друг друга с полуслова. Все говорят, я на него очень похожа, как и моя дочь.

Когда папы не стало, мама была совершенно убита горем - она не кричала, не плакала, но из нее ушла жизнь. Понимаю, каково ей было остаться одной после счастья с таким замечательным мужем, который был совершенно растворен в семье, не любил никуда ездить без нас, редко выбирался в Дом творчества в Ворзеле.

Он обожал свой дом, ему нравилось, когда к нам приходили гости. Наши с братом школьные и студенческие друзья всегда праздновали у нас и Новый год, и Первомай: накрывались огромные столы на 25 - 30 человек. Готовила мама потрясающе, моим хобби было мытье посуды - всех отправляла спать, возилась с тарелками и пела.

Поет народный артист СССР Юрий Гуляев, у рояля — Игорь Шамо. «Юрий Александрович приезжал к нам на дачу с женой и маленьким сыном. Был человеком с чувством юмора, как и наш отец»

- Игорь Шамо был интересным внешне, талантливым, известным... Наверное, поклонницы вешались на шею гроздьями. Мама ревновала?

- Папа был хроническим однолюбом, и мама это знала. Он ведь спас ее, создал заново, к тому же мама тоже была очень интересным, сильным человеком, всегда помогала ему, читала сценарии, либретто. Она была из дворян - сейчас уже можно об этом сказать. Комфорт и любовь, царившие в семье, - ее заслуга. Мама не работала, но ее нельзя было назвать домохозяйкой. Скорее - хранительницей очага.

- Вашей маме при советской власти приходилось скрывать происхождение, а отцу - национальность...

- Национальность во всем мире не имеет значения. Главное - принадлежность к стране. Папа был гражданином Украины, он тонко чувствовал украинский мелос и написал прекрасную еврейскую музыку к спектаклю «Уриель Акоста».

«КАК ПАПА-МЕДИК ПРОГЛЯДЕЛ У СЕБЯ ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ РАКА ЖЕЛУДКА, ДЛЯ МЕНЯ ОСТАЛОСЬ ЗАГАДКОЙ»

- После смерти Игоря Наумовича Людмила Петровна часто слушала его музыку?

- Для нее это было очень болезненно, особенно песня «Осiннє золото»: слова «Лiта на зиму повернули» вызывали у мамы потоки слез.

Вообще, музыка - огромный всплеск сконцентрированных эмоций, которые бывают не только позитивными: в юриспруденции описаны случаи, когда преступления совершались под воздействием музыки. Определенные частоты вызывают агрессию - вплоть до желания убить (вот почему на дискотеках так часты драки). Конечно, существует и музыкотерапия, помогающая прийти в себя после пережитого стресса.

- Игорь Наумович тяжело уходил?

- Очень. Прошло 28 лет, а мне до сих пор больно вспоминать. Он был еще достаточно молодым человеком - 56 лет, здоровое сердце, все остальные органы нормально работали, но жуткое заболевание съедало его изнутри.

Как папа - медик, диагност - проглядел у себя первые признаки рака желудка, для меня осталось загадкой. Он был на учете в Четвертом управлении, каждые полгода проходил обследования, питался не всухомятку, а регулярно и домашней пищей. Правда, очень много курил - буквально прикуривал сигарету от сигареты.

Игорь Наумович с супругой Людмилой Петровной. «Папа был хроническим однолюбом, и мама об этом знала. Когда папы не стало, из нее ушла жизнь»

У меня есть своя версия произошедшего. В 55 лет папа заболел воспалением легких, врачи порекомендовали ему бросить курить. Хотя дымил он с тех пор, как мальчишкой попал на фронт, бросил сразу - безо всяких леденцов. Для организма это был колоссальный стресс. К тому же отец был очень эмоциональным.

- Он знал свой диагноз?

- Понял моментально, а нам сказали сразу. Но целый год мы твердили, что подвел желчный пузырь: мол, теперь, когда его удалили, все будет хорошо. И папа соглашался...

- Тогда же не было хосписов...

- Мы бы его не отдали, потому что общение продолжалось до последней минуты. Он умер у меня на руках - потерял сознание и в бреду назвал себя Юрой.

Я - материалистка, но считаю, что некая энергетическая связь между родителями и детьми существует. Мне хочется издавать диски отца, писать о нем книги - это не только дочерний долг, но и человеческая потребность. Сейчас мы готовим к изданию альбом камерно-симфонической музыки на двух дисках, мечтаю сделать документальный фильм.

- Уже ведь есть один?

- Два. Существует документально-концертная кинолента «Пiснi Iгоря Шамо» Родиона Ефименко и очень хорошая работа Юлии Лазаревской, которая сделала цикл «Пiснi серця». Но хотелось, чтобы новая кинокартина рассказывала об Игоре Шамо как о человеке.

Весь нынешний год для нас - юбилейный. В конце февраля Городское управление культуры провело потрясающий концерт, посвященный 85-летию отца, - участвовали 100 певцов и музыкантов. Увы, из Министерства культуры не было даже телеграммы памяти. Ни один представитель Минкульта не пришел и пять лет назад, когда в Киевской филармонии исполнялась Первая симфония Игоря Шамо (до этого ее не играли 40 лет). Для меня это был шок. Хоть бы швейцара прислали! У них всегда «немає грошей», но я же не прошу у них денег - все делаю на средства семьи.

Отношение властей к наследию Игоря Шамо меня очень огорчает - если бы не семья, все, наверное, было бы забыто. С какой завистью я смотрела телесюжет о 75-летии Геннадия Гладкова, тоже февральского юбиляра, которому прислал телеграмму президент России! Конечно, Дмитрий Медведев вряд ли помнил об этом событии, но ведь нашлись советники, вовремя положившие ему на стол нужные бумаги. Хотелось, чтобы люди, стоящие во главе города и страны, тоже помнили: у нас есть чем гордиться.

Надеюсь, 26 октября мы с Союзом композиторов Украины сможем провести концерт «Осiннє золото», посвященный юбилею автора песни «Як тебе не любити, Києве мiй», - здесь, в родной столице. И что в нем будет участвовать внучка Игоря Шамо Ирина Бородянская.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter