Ведущий специалист Национального Антарктического научного центра, член Полярной Комиссии Русского географического общества РАН Владимир ЛОГИНОВ: «Чукчи угощали нас копальхеном — мясом моржа, куски которого бросают в яму, пока оно не подгниет»

Полярное белое безмолвие вот уже несколько столетий притягивает к себе самых любопытных и отчаянных на свете людей. Они рвутся пройти его на лыжах, проехать на санях, на худой конец пролететь на самолете, хотя и в век спутниковой связи любое из этих путешествий сопряжено с риском для жизни. Коренной крымчанин, за многолетнее изучение Арктики заслуживший звание «ледовый адмирал», Иван Дмитриевич Папанин высадился во главе научной экспедиции на дрейфующую льдину 21 мая 1937 года. Вся огромная страна следила тогда за одиссеей станции «Северный полюс-1». Кто-то может усмотреть в той, самой первой, экспедиции только средство для достижения прагматических научных и экономических целей или камуфляж сталинских репрессий, достигших апогея как раз в тот страшный год. Но из истории не вычеркнешь искреннее сопереживание, которое вызвали у множества людей нечеловеческие трудности, выпавшие на долю папанинцев, всплеск романтического интереса к загадочному миру, манящему своей холодно-космической чистотой? Разве все это не было предчувствием космоса? Киевлянин Владимир Васильевич Логинов едва ли не единственный в Украине человек, лично знавший Папанина. Это под впечатлением от папанинской экспедиции Логинов заболел Севером и стал его исследователем.

«ВО ВРЕМЯ РАЗГОВОРА ПАПАНИН ПОДДЕРЖИВАЛ ПРАВУЮ РУКУ ЛЕВОЙ»

— Владимир Васильевич, в книге «Лед и пламень» Иван Дмитриевич Папанин описал, как судьба дважды свела его со Слащевым-Крымским, прототипом булгаковского белогвардейца Хлудова. Сначала подпольщик и красноармеец Папанин со товарищи выдавливал его из Крыма. А после того как Дзержинский выманил Слащева из Турции в СССР, во время военного парада на Красной площади бывшие заклятые враги Папанин и Слащев оказались рядом на одной трибуне. В начале 20-х годов будущий прославленный полярник был даже комендантом Крымской ЧК. Вам не кажется, что с позиций сегодняшней идеологии о нем говорили бы как о «неоднозначной фигуре»?

— За всякой новой идеологией следует новейшая, поэтому, думаю, переоценивать роль исторических личностей следует с осторожностью. Слащев, куда более неоднозначная фигура, чем Папанин, останется в истории не только вешателем и кокаинистом, но и генералом, который добровольно переметнулся на сторону бывших врагов. Зато Иван Дмитриевич Папанин был цельной натурой. Одним из ее проявлений и стала папанинская преданность Арктике.

Судьба Папанина то и дело переплеталась с судьбами других известных людей. Как правило, такие переплетения подтверждают незаурядность человека. Скажем, на Гражданской войне он воевал бок о бок с Всеволодом Вишневским, который стал известным советским писателем, и одесситом Марком Донским, впоследствии кинорежиссером, народным артистом СССР. Своим учителем по подпольной деятельности в Крыму Папанин считал начальника подрывных команд Александра Уланского, у которого позднее учился Рихард Зорге. Когда Папанин отправился в свою первую экспедицию в Якутию, сестра Ленина Мария Ульянова снабдила его удостоверением рабкора «Правды», и он слал оттуда репортажи.

Дважды Герой Советского Союза, контр-адмирал Иван Папанин

— «Каким он парнем был», можно судить и по знаменитой в советские времена пьесе Константина Тренева «Любовь Яровая». Образ удалого революционного матроса Шванди драматург списал со своего друга Папанина. Наверное, и у самого «ледового адмирала» были актерские задатки, раз кинорежиссер Чиаурели снял его в художественном фильме «Клятва» в роли... Папанина. Но все это было в его молодые годы. А вы познакомились, когда Иван Дмитриевич был в весьма преклонном возрасте. Встреча с кумиром юности не разочаровала?

— При первой нашей встрече я был не разочарован, а удивлен. Прежде всего тем, что его кабинет оказался тесной рабочей комнаткой. Огромным был только письменный стол, заваленный картами. А ведь Папанин, дважды Герой Советского Союза, кавалер восьми орденов Ленина, еще при жизни стал человеком-легендой и мог бы работать в более комфортной обстановке.

Когда я робко постучал в дверь к мэтру, сердце бешено колотилось, я с ужасом подумал, что не смогу выдавить из себя ни слова. Иван Дмитриевич просто, будто мы были знакомы всю жизнь, сказал: «Проходи, браток, рассказывай!», и я мгновенно успокоился. Меня еще раньше предупреждали, что «браток» — его излюбленное обращение к полярникам. Наверное, он перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что теперь так называют друг друга бандиты. Во времена Папанина слова имели настоящую цену, для него полярники составляли священное братство.

Пока мы разговаривали, он делал пометки в тетради, поддерживая правую руку левой. Частичный паралич после инсульта был расплатой за нервное перенапряжение. Ведь, помимо ответственной работы в мирное время, он был участником двух войн. В Отечественную руководил проводкой караванов с союзническим оружием по Северному морскому пути. Немцы разработали операцию, которая должна была сорвать эти поставки, но их планы были сорваны благодаря опыту, который к тому времени наработали полярники во главе с Папаниным.

— Какие пометки он делал в тетради, чем вы его удивили?

— Когда я шел к нему, то увидел, что в приемной дожидаются своей очереди несколько человек. Я подумал, что, хотя Папанин сам пригласил меня, но на аудиенцию мне отведено от силы минут пять. Однако он усадил меня не напротив, а рядом с собой, чтобы лучше слышать (все-таки годы брали свое), и велел не торопиться. Сказал: «Не каждый день у меня бывает свой брат-полярник».

Я задумался: с чего начать? Тогда он спросил: «Давно на Чукотке?». — «С 1971 года». — «Вот и начинай отсюда».

— Владимир Васильевич, действительно интересно, как вы, сугубо южный человек, оказались на самом холодном краю земли?

— Неисповедимы пути Господни. Дело было в 1947 году. На экраны вышел фильм по книге Тихона Семушкина «Алитет уходит в горы», действие которого происходило на Чукотке. Мне было семь лет, и я стоял в длинной очереди в кассу кинотеатра, а когда подошел, оказалось, что не хватило восьми копеек. Зареванный, я не уходил домой и надеялся на чудо. Оно появилось в облике молодого лейтенанта, увешанного боевыми орденами и медалями. Он спросил: «Что, враги сожгли родную хату?» — и вложил мне в ладонь 30 копеек. Я сходил на фильм еще два раза.

Когда меня пригласили на Чукотку поработать резчиком по кости (а это было мое увлечение), мы с Женей, с которой незадолго до этого стали супругами, поехали, не раздумывая. Правда, я решил, что уж если круто менять жизнь, то целью должна стать полярная авиация. Год кантовался то художником, то электриком, пока, наконец, назначили начальником авиаплощадки.

Рассказ Папанину я начал с истории своего знакомства с чукчей Иваном Рынтыргиным. Недоверчивый, как все чукчи и эскимосы — коренные жители Чукотки, он долго испытывал меня на зуб и разговорился, только когда решил, что я внушаю доверие. Оказалось, что это он был прототипом бедняка Айе из фильма «Алитет уходит в горы». Писатель Семушкин жил в его яранге, где услышал историю в духе Джека Лондона о роскошной лайке, из-за которой начался сыр-бор между участниками чукотской драмы. Между прочим, лайка дорогого стоила, поскольку была щенком собаки, принадлежавшей самому Амундсену. Со временем мне удалось проследить судьбы всех героев Семушкина. Так жизнь закольцевала мою детскую встречу с незнакомым лейтенантом.

Иван Рынтыргин работал председателем оленеводческого колхоза, а позже райисполкома. В 1934 году он был одним из организаторов спасения челюскинцев. Месяцами мотался по Чукотке, собирал для них продовольствие, меховую одежду, собачьи упряжки. В одном зажиточном стойбище его тяжело ранили. Одним словом, это был необыкновенный человек, хотя рассказывать о себе не любил, так что каждое слово приходилось чуть ли не вырывать клещами.

«ЧУКЧИ ДАЛИ МНЕ ТУНДРОВОЕ ИМЯ — ТОТ, КТО ИДЕТ ПО СЛЕДУ»

— Чем-то подкупили, чтобы он выложил вам историю своей жизни?

— На Севере лучшая взятка — хорошее отношение. Но вообще чрезвычайная подозрительность в этих пустынных краях оправданна. С самого начала освоения края здесь сооружали карательные учреждения, так что коренные жители могли ожидать чего угодно от случайных встречных, скорее всего, беглых каторжников.

Один чукча рассказал мне, как однажды в детстве отправился на охоту и ему чуть ли не на голову упал самолет, но не разбился. Из него выскочили два человека. Мальчишка испугался, спрятался за торос и взял одного из летчиков на мушку. Что-то его удержало, и он не выстрелил, а дождался, пока самолет улетел. Потом выяснилось, что тот, в кого он целился, был знаменитым полярным летчиком Александром Ляпидевским, Героем Советского Союза №1. Это звание было учреждено за спасение челюскинцев. Я просил одного из членов нашей экспедиции, который возвращался в Москву, пересказать Александру Васильевичу историю его чудесного спасения, но за четыре дня до их возможной встречи Ляпидевский ушел в свой последний полет.

Чукчам и теперь есть за что не любить и опасаться чужаков. Из тундры исчезает ягель, основной корм оленей. От чукотских берегов ушли большие стада моржей и тюленей. Всему виной варварская деятельность геологов, буровиков, неумелых охотников.

В одной из экспедиций я набрел на развалины секретного ГУЛАГа, где заключенных содержали в земляных норах. По остаткам орудий производства пришел к выводу, что здесь искали золото. На Чукотке добывали и олово. Кстати, с легкой руки отчима Рынтыргина — украинца Ивана Миненко. Он первый нашел и принес геологам оловосодержащий камень.

— А как его занесло на край света?

— Миненко попал в ту волну украинских эмигрантов начала прошлого века, которая попала в Америку. Скитался по Аргентине, Чили, Перу, США, нанимался грузчиком, пекарем и кем придется. Узнав о революции в России, стал проситься домой, но получил отказ. Тогда он пошел пешком и преодолел пол-Аляски, перебрался через Берингов пролив (а это 90 километров) по льду, местами дрейфующему, обогнул острова Диомида и Ратманова и оказался на мысе Дежнева. После этого он еще 200 километров пробирался через береговые торосы, пока чуть живой не дополз до яранги Рынтыргина. Там его выходили. К сожалению, этот беспримерный переход так и остался малоизвестным.

К тому времени отец чукотского мальчика умер, Иван Миненко женился на его матери и дал приемному сыну свое имя.

А подкупил я Ивана Рынтыргина и других его соплеменников тем, что изучил законы тундры, их язык и этнографию, всегда с благодарностью принимал пищу, от которой большинство наших соотечественников брезгливо отворачиваются... Впрочем, в некоторых случаях я их понимал.

— Это в каких случаях?

— Представьте, что в яранге вас угощают копальхеном — мясом моржа, куски которого бросают в ямы, пока они не начнут подгнивать. Потом в замороженном виде едят. От одной мысли об этой технологии сводит желудок.

Копальхен запивают чаем. Чайник день и ночь кипит на огне. Угощая, женщина вытирает посуду грязным подолом платья, которое никогда не снимает и не стирает, пока оно не истлеет естественным образом. Вокруг гостя суетятся только женщины, хозяин сидит как истукан. У него важная работа — «думать, куда зверь пошел».

Я мог бы еще много чего порассказать о бытовой стороне жизни чукчей, но в самом главном люди везде одинаковы, хотя чукчи порядочнее многих других. Поэтому я сам никогда не рассказываю о них анекдоты и другим не позволяю.

Благодаря знакомству с Рынтыргиным я определил для себя, чего на самом деле больше всего хочу от его земли: понять ее. А понять можно только изнутри, став таким, как те, кто живет на ней вечно. По крайней мере, я пытался. Чукчам нравилось, что я не прошу ни мех песца, ни клык моржа, что мой интерес к ним искренний и доброжелательный.

Когда Иван Рынтыргин состарился и не мог своими силами добывать себе пищу, он стал бедствовать. Рассказывали, как, почти ослепший, он с отчаяния пошел охотиться на белого медведя и, не разглядев его издали, выстрелил в последнюю минуту, когда медведь оказался на расстоянии вытянутой руки.

Мне было больно смотреть на мучения старика, и я выхлопотал ему прибавку к пенсии. После его смерти по моей просьбе именем Рынтыргина назвали улицы в двух чукотских поселках. На чукчей это произвело большое впечатление, и мой авторитет укрепился. Настал день, когда мне присвоили закрытое, «тундровое» имя — Тот, кто идет по следу. Этот редчайший случай присвоения европейцу чукотского имени зафиксировал в своей работе известный этнограф, которому принадлежит создание первого чукотского букваря, Иннокентий Степанович Вдовин из Института этнографии в Санкт-Петербурге.

«ГЕОЛОГ УВИДЕЛ В ПЕЩЕРЕ ВМОРОЖЕННЫЕ В ЛЕДЯНОЙ МОНОЛИТ ФИГУРЫ ЛЮДЕЙ И МАМОНТА»

— Владимир Васильевич, при вашем участии в Белой Церкви открыт Музей Сигизмунда Леваневского, еще одного нашего знаменитого соотечественника, который совершил на Крайнем Севере немало летных подвигов. У вас есть собственная версия места гибели его самолета. Почему вы думаете, что напали на верный след?

— Первый самолет Леваневского разбился во время операции по спасению челюскинцев. Один старый чукча, очевидец тех событий, указал мне место, где упал самолет, и я его нашел.

История поиска второго намного круче. Дело в том, что в годы детской болезни авиации летчики конкурировали за первенство во всем. Их честолюбие нередко подогревал сам Сталин. Леваневский стал жертвой его интриги и соперничества с Чкаловым.

Сигизмунд считался любимцем вождя. Его участие в спасении челюскинцев было вознаграждено званием Героя Советского Союза № 2. Но он мечтал быть первым и задумал стать им, перелетев через Северный полюс в Америку. Однако из-за оплошности механиков и, как он считал, несовершенной конструкции самолета вернулся с полпути. Леваневский получил у Сталина разрешение купить лучший самолет в США. Но пока он занимался этим, с согласия Сталина идею беспосадочного перелета через полюс реализовал Чкалов. Это стало двойным ударом по самолюбию Леваневского.

Придя в себя, он придумал новую фишку — регулярные коммерческие авиарейсы через полюс между СССР и США. Опять получил добро и приспособил для этой цели вместительный тяжелый бомбардировщик. Его загрузили почтой и товарами, в том числе бриллиантами и пушниной, а также несколькими манто в подарок первой леди Америки. Из этого рейса командир и шестеро членов экипажа не вернулись. По заданию Сталина расшифровали последнее радиодонесение Леваневского с указанием координат самолета. На поиски были брошены такие асы, как Водопьянов и Грацианский, но они ничего не нашли.

— Помнится, ходили слухи о какой-то мистике, связанной с Леваневским.

— Знаю, по крайней мере, о двух фактах, которые можно истолковать как мистические. Например, художник Завьялов, который в 1934 году по заданию правительства сделал эскизы почтовых марок с изображением первых семи Героев Советского Союза, много лет спустя с ужасом обнаружил, что шесть портретов обрамлены как положено — двумя лавровыми ветвями, а портрет Леваневского — одной лавровой и одной миртовой, что символизирует смерть. Поразительно, но никто не обратил на это внимания, иначе не сносить бы художнику головы. У меня есть весь набор марок, и я подтверждаю этот факт.

Другой случай вспомнил летчик Байдуков. Перед вылетом в тот злополучный рейс Леваневский, словно предчувствуя неладное, сказал ему: «Прощай, Егор, наверное, мы больше не увидимся».

— А никто не высказывал предположения, что, учитывая амбиции Леваневского и огромную ценность груза, он мог благополучно приземлиться, например, в США, где, кстати, за спасение американского коллеги тоже считался национальным героем?

— Упаси Боже! Вообще, вокруг имени Леваневского накручено множество инсинуаций. Во время войны немцы нашли в концлагере человека, похожего на него, а потом листовки с портретом героя, который якобы добровольно сдался фашистам, сбрасывали на блокадный Ленинград. Уже в наше время некоторые авторы выдвигали политически заманчивую гипотезу, будто Леваневский замучен в подвалах Лубянки. Я уверен, что все это выдумки. А относительно подтасовки истории не стоит забывать старую истину: стреляя в прошлое, убиваешь будущее.

По моему мнению, не нашли самолет Леваневского потому, что шифровку неверно истолковали. Учитывая особую секретность груза, он составил кодовую радиограмму необычным образом, чтобы чужие ничего не заподозрили. Но его не поняли.

Я проанализировал множество данных, переговорил со специалистами и местными жителями и пришел к выводу, что самолет приземлился не там, где его искали. В подтверждение моей догадки наша экспедиция обнаружила стрелку, выложенную из камней, которая привела к гурию (каменной горке, куда закладывают сообщения). В гурии мы нашли фрагмент фольги с выдавленным на ней текстом. Он указывал направление — поселок Ванкарем. Как раз там базировались самолеты, за три года до того спасавшие челюскинцев. Мне удалось найти еще немало свидетельств моей версии. Правда, в этом же месте мы нашли следы и других аварий, поэтому подтвердить, что это следы посадки именно Леваневского, может только обнаружение самолета. Но после того, как Украина стала независимым государством, выбраться в новую экспедицию на Чукотку и завершить начатое мне не удалось.

Одним из самых веских аргументов в пользу того, что Леваневский погиб, а не испарился, по-воровски прихватив с собой драгоценности, я считаю разговор с Папаниным. Он очень внимательно слушал мой рассказ и в заключение настойчиво просил продолжить поиски. Если бы имели место какие-то неизвестные мне факты, кто-кто, а уж Папанин отнесся бы к моим поискам скептически.

— Вы действительно считаете, будто в месте падения самолета наблюдается некая аномалия вроде Бермудского треугольника?

— Расскажу, что знаю, а вы судите сами. Неподалеку от места, где зафиксировано несколько аварий самолетов, есть сопка, окруженная зловещими легендами. Чукчи рассказывают, что в ней прорыт лаз, который ведет в тайную пещеру, но всякий, кто пытался проникнуть в нее, назад не возвращался. Чукчи говорят, что там прячется келе — злой дух, и охраняют вход в пещеру как зеницу ока.

Узнав, что я интересуюсь этой загадкой, этнограф Вдовин прислал мне письмо, в котором сообщил, что читал датированную 1928 годом статью одного геолога, побывавшего в пещере. Он увидел там вмороженные в ледяной монолит фигуры людей и мамонта.

В 1986 году я работал в тех краях в составе геологоразведочной экспедиции и пошел искать сопку с таинственной пещерой. Но когда до цели осталось несколько метров, из-за камней поднялся чукча и наставил на меня ружье. «Канто!» — сказал он. — «Уходи!». Я демонстративно снял с плеча свое ружье и отстегнул от пояса нож. Назвал себя — Тот, кто идет по следу. Он ответил, что знает, но повторил «Канто!». Я все-таки сделал шаг вперед, чукча выхватил нож и ранил меня в руку. Шрам напоминает мне о той поисковой неудаче.

Можете думать что угодно, но мне не дает покоя сопоставление услышанного и увиденного на Чукотке с фрагментом из одной работы Николая Рериха, где он пишет о стране Шамбале, вход в которую находится в Гималаях, а выход — на севере азиатского края России. Рерих указал, что вблизи Шамбалы на поверхности должны быть соли магния. Самое удивительное, что как раз на подступах к этому району действительно наблюдаются соли магния.

«АМЕРИКУ ОТКРЫЛ КИЕВЛЯНИН»

— Прототипами основных героев своего романа «Два капитана» Вениамин Каверин избрал Георгия Седова, Георгия Брусилова, Владимира Русанова, Александра Чекановского. Все они родились и учились в Украине. К этому списку полярных звезд добавим уже названных вами Ивана Папанина, Сигизмунда Леваневского, Алексея Грацианского, а также «оставшихся за кадром» нашей беседы академика Отто Шмидта, автора слов Гимна Украины Павла Чубинского, писателя Николая Трублаини. Складывается впечатление, что без выходцев из Украины многие полярные открытия просто не состоялись бы. Почти как в анекдоте об СССР — родине слонов, Украина — родина белых медведей?

— В вашем списке не хватает человека, с которого нужно вести отсчет. Это — капитан 3-го ранга Алексей Ильич Чириков. Это ему, а не Витусу Берингу по праву принадлежит приоритет открытия западного берега Америки. Он подошел к нему на пакетботе «Святой Павел» 16 июля 1741 года — за полтора дня, то есть больше чем за 30 часов, до экспедиции, которую возглавлял командор Беринг, чье имя прославлено в названии пролива между Америкой и Азией. Но так бывает, что история, которую называют самой объективной наукой, иногда страдает точечной амнезией.

И все-таки ученые начали восстанавливать справедливость. Еще Ломоносов писал, что, по его сведениям, в американской экспедиции через Камчатку Чириков «был главным и прошел дальше, что надобно для чести нашей». Говорил об исторической несправедливости и Жюль Верн: «В то время, как имя Беринга пользуется всеобщей известностью, капитан Чириков почти забыт, и его имя мало кому известно».

Когда стали по крупицам восстанавливать биографию Чирикова, выяснилось, что он родился в 1703 году и был сыном коменданта Киева. Алексей не был похож на фонвизинского недоросля и в 12-летнем возрасте подал челобитную Петру Первому с просьбой определить его в школу «математики и навигацких наук». Чирикову было всего 22 года, когда он ушел в первую Камчатскую экспедицию под руководством Беринга, и 29 — во вторую. Но тут его отношения с командором испортились.

Чириков, из месяца в месяц недополучавший жалованье, то порывался уйти из флота, то вопреки медлительности Беринга призывал форсировать продвижение экспедиции. В конце концов ему удалось самостоятельно выйти на поиски Америки. Великое географическое открытие состоялось. На обратном пути команду пакетбота поразила цинга. Тяжело заболел и Чириков. Несмотря на это, он снова вышел в море. Теперь — на поиски группы своих матросов, затерявшихся в Америке, и самого Беринга, который к тому времени уже был похоронен на одном из островов.

Добравшись спустя пять лет до Петербурга и получив звание капитан-командора, Алексей Чириков умер в возрасте 45 лет, оставив четверых своих детей в большой бедности. Кстати говоря, не так давно нашлись потомки Беринга. Один из них — в Вильнюсе, второй — в Кривом Роге. А вот о потомках Чирикова ничего не известно.

В современной Америке, которую Чириков открыл, о нем мало кто слышал. Один американский ученый черным по белому написал: «Чириков. Название эскимосское, происхождение неясно», — хотя его именем назван пусть и маленький, но все же островок. Не иначе как по злой иронии судьбы на острове Чирикова разместили колонию для преступников. На этом острове есть мыс Якалова и ручей Якалова, о котором известно, что он был дюжим украинцем, кнутобойцем из колонии. Опять-таки ирония судьбы.

Я счел своим долгом найти хоть какие-то сведения об отце выдающегося первопроходца. Выяснил, что Илья Родионович при Петре Первом служил военным комендантом Киева. Этому чину соответствовало генеральское звание. Поскольку в то время Украиной правил гетман Мазепа, не исключено, что они были знакомы и какие-то решения обсуждали совместно. Киевский архитектор Отченашко помог установить, в каком доме проживал киевский генералитет того времени. Оказалось, что этот дом, расположенный вблизи Киево-Печерской лавры, и сейчас целехонек. Логично предположить, что здесь сын киевского коменданта провел свои детские годы. Хотелось бы, чтобы стены этого особняка украсила мемориальная доска. Впрочем, тульские краеведы активно оспаривают право называться родиной Чирикова, исходя из того, что у его отца на Тульщине было родовое поместье. Так что за приоритет Киева еще предстоит побороться.

— Владимир Васильевич, в одной из своих статей вы привели телеграмму арктического исследователя Роберта Пири американскому президенту Уильяму Тафту: «Северный полюс в Вашем распоряжении». Президент ответил: «Благодарю, но затрудняюсь найти применение столь щедрому дару». И в самом деле, зачем людям эта безжизненная пустыня?

— А зачем нужно водружение флага на вершине Эвереста? Достижение полюса Земли — вопрос престижа страны. И многие страны мечтают об этом, но достигают единицы. Днепропетровское общество путешественников «Беринг», которое является коллективным членом Украинского клуба «Киевская Русь» под моим руководством, много лет готовилось к покорению Северного полюса. Словами поддержки их напутствовал Тур Хейердал. Я был начальником штаба экспедиции.

В 1995 году они выполнили сверхзадачу и водрузили флаг Украины на полюсной «точке». Увы, этот подвиг в упор не заметили руководители страны. Зато отметил российский министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу и выдал руководителю экспедиции Сергею Гордиенко свидетельство о достижении Северного полюса.

А вскоре группа наших депутатов и других вип-персон на нанятом самолете слетала на пару часов на Северный полюс. Поиграли в футбол, отметили это дело, подняли флаг Украины. По возвращении были награждены орденами за «впервые» водруженный флаг Украины на полюсе. Мы все, причастные к настоящему переходу, были в шоке. После развала СССР исследование Арктики осталось за бортом интересов Украины.

Сейчас мы в основном ведем работу на научной станции «Академик Вернадский» в Антарктиде, где проводятся постоянные наблюдения за озоновой дырой.

2007 год объявлен ЮНЕСКО III Международным полярным годом. Такие мероприятия проходят раз в 50 лет. Все страны — члены этого комитета отчитываются об исследованиях в Арктике и Антарктике. Украине есть что предъявить. Недавно на «Академике Вернадском» сделано фундаментальное открытие в сфере микробиологии. В антарктических лишайниках обнаружен новый вид бактерий, способных аккумулировать в себе тяжелые металлы, что поможет создать принципиально новые технологии очистки воды, утилизации отходов, лекарств.

— В наше время мало кто даже из образованных людей знает, кем были Папанин, Леваневский, Седов. Их время ушло, что естественно, но правильно ли, что уходит и память о них?

— Прощаясь со мной после более чем двухчасовой беседы, Иван Дмитриевич Папанин сказал: «Пиши книгу, браток, продолжай поиски». Я выполнил его задание. Надеюсь, моя книга, изданная в Киеве в 2001 году, восполнит недостаток исторической памяти и, может быть, кто-нибудь так же, как я, заболеет поиском неизвестного.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter