Николай СУШАК: "До травмы я был на виду - известный баскетболист, подполковник... А после случившегося меня заживо похоронили"

"Судьбы нет - есть характер!" - утверждает Николай Сушак, один из немногих в мире спинальных больных, которым удалось встать на ноги. Известный в прошлом центровой баскетбольных команд Киевского СКА, сборных Украины и бывшего Союза, чемпион СССР и Европы, он в 42 года, когда еще выходил на площадку, получил тяжелую, с повреждением спинного мозга, травму позвоночника, надолго приковавшую его к постели. После недолгого курса ранней реабилитации Николая отправили домой на медленную, но верную гибель.

"МНЕ 62, НО БОЛЬШЕ 45-50 НИКТО НЕ ДАЕТ"

Как ни парадоксально, но именно в родных стенах спинальник чувствует себя обреченным. Те, кто его окружают - муж, жена, дети, родители, - не имеют ни малейшего представления об уходе за столь трудным больным: уберечь от грозных осложнений, поддержать хотя бы минимальный жизненный тонус, даже накормить-напоить надо уметь. Но кто их этому научит, если в системе нашего здравоохранения никогда не было - и сейчас нет - специальной службы, которая бы занималась поздней реабилитацией спинальников?

Николай Сушак понял это, едва выписавшись из госпиталя. Но, как это бывает с теми, кто обладает сильным характером, паниковал недолго. Расслабляющие эмоции сменила суровая логика: "Я должен сам спасти себя. Cам!". Вырваться из плена неподвижности, снова встать на ноги - это стало смыслом существования. Идеей фикс. И единственный способ реализовать ее - заставить себя двигаться. Написал прославленному Валентину Дикулю. Тот прислал описание своей методики, чертежи тренажера. Николай сразу увидел: ни то, ни другое ему не подходит - диагнозы-то у них разные. Пришлось разработать конструкцию своего тренажера, комплекс упражнений.

Ежедневно по многу часов в день, лежа в постели, выполнял их Николай со все нарастающей интенсивностью, усложненностью, амплитудой. Порой казалось, что сердце не выдержит. К концу дня невыносимой была уже одна только мысль, что завтра его ожидает такая же мука. И через месяц, и через полгода. Но он был профессиональным спортсменом, приученным к тренировкам до седьмого пота, сражавшимся за победу через не могу.

Сушак хорошо помнит тот день, когда сумел пересесть в коляску. И то хмурое осеннее утро, показавшееся ему ясным и солнечным, когда он сделал первые шаги, опираясь на громоздкие козелки. Потом сменил их на костыли и, наконец, научился обходиться только палкой. А вскоре и ее отбросил и зашагал сам, без всякой страховки, рискуя потерять равновесие и растянуться на асфальте. Хотя знал: для него, более чем двухметрового гиганта, любое падение могло закончиться непоправимой трагедией.

12 лет назад кое-кому его идея - создать в Киеве республиканский центр реабилитации спинальных больных казалась бредовой. Да и я, честно говоря, не верил в успех, когда вместе с ним отправился "на штурм" минздравовских кабинетов. Это был многомесячный марафон с препятствиями в виде архаичных инструкций, нелепых табу, недобросовестности и равнодушия чиновников.

Но Николай своего добился: центр - пока, правда, только городской - открыли на базе 4-й клинической больницы. И вот, годы спустя, мы снова встретились. Переступив порог скромной обители, я в замешательстве остановился. Такой вот парадокс: квартира и мебель состарились, а хозяева явно помолодели.

- Взгляните! - Николай сбросил с себя футболку, и я увидел могучий, без малейшей жировой прослойки торс культуриста.

- О, да вы очковтиратель! - невольно вырвалось у меня. - А ведь, если не ошибаюсь, вам уже под 60?

- 62. Но больше 45-50 никто не дает. Если бы еще боли в ногах не донимали... Ну и куча огорчений. Наш центр закрыли - прекратили финансирование. На роскошные лимузины для сильных мира сего денег хватает, а на больных... За семь лет мы пролечили более 600 спинальников, некоторых поставили на ноги, одного даже с травмой шейного отдела. Насколько известно, это редчайший случай в мировой практике. Разработали шесть апробированных методик - материала на несколько диссертаций хватит, но...

- Нет пророка в своем отечестве?

- Зато в Германии к нам отнеслись с неожиданным уважением и интересом.

- Как вы там оказались?

- Только благодаря моему бесценному другу Зурабу Хромаеву. Он устроил нам с женой Ларой поездку в ортопедическую клинику в городе Лихтенау. А это, поверьте, немалые деньги. Мы преследовали две цели: поделиться нашим опытом и ознакомиться с их методиками. Дебют, правда, был не совсем удачным - нас попросту не поняли. Дело в том, что еще со времен Первой мировой войны на Западе взяли курс на создание максимально щадящих условий для инвалидов-спинальников. Их усаживали в удобные коляски, которые постоянно модернизируются. Вы там редко увидите больных, которые вручную катят свои коляски: большинство ездит на аккумуляторных "самоходках".

"ЗУРАБ ХРОМАЕВ 18 ЛЕТ ОПЕКАЕТ МЕНЯ - С МОМЕНТА ТРАВМЫ"

- Так это же здорово!

- Многие так думают, но все гораздо сложней. Больной привыкает к пассивному образу жизни - люди-то по своей природе ленивы. А Бог создал человека, чтобы он двигался - отсутствие движений чревато необратимыми последствиями. Не случайно спинальники долго не живут. Мы же за счет активизации больных хотим продлить им жизнь, сделать ее полноценней. Немецких врачей это ошарашило. Тем не менее нам выделили группу спинальников, и мы стали их лечить. Естественно, кто-то, испугавшись, отсеялся, а оставшиеся добросовестно, с немецкой аккуратностью, выполняли все наши установки. И уже через три-четыре занятия почувствовали себя иначе - заулыбались, взбодрились.

Они в нас поверили, стали пропагандировать наши методики. Едва мы вернулись в Киев, как нас завалили письмами, просьбами снова приехать. Надавили на руководство госпиталя, и мы - уже за их счет - отправились в Лихтенау. Теперь уже немецкие специалисты отнеслись к нам с полным доверием. А пациенты изъявили желание продолжить лечение в Киевском центре. Более того, профессор Бланк приехал в Киев, чтобы помочь нам создать республиканский центр, даже готов был вложить свои средства, но как раз в этот момент Минздрав возглавил новый министр, и чиновники все спустили на тормозах...

Скажите, может ли быть "здоровым" здравоохранение, если за 12 лет сменилось... 11 министров? Они даже не успевали ознакомиться с нашими проблемами. За исключением Юрия Спиженко, Андрея Сердюка и заместителя министра Александра Коротко.

- Я знаю, что у вас была серьезная проблема со специальной обувью.

- Ее изготовляют только в Германии. И опять же низкий поклон Зурабу. Это он дал мне деньги, чтобы ее заказать. А стоили эти спасительные ботинки-протезы ужасно дорого - хорошую немецкую машину мог бы купить. Вы видите, я хожу гораздо лучше, чем раньше, хотя по-прежнему не чувствую стоп... Слава Богу, не перевелись у нас добрые, отзывчивые люди. Когда ботинки поизносились, Александр Волков помог приобрести новые. Ну а Зураб уже 18 лет меня опекает - с момента травмы. Без него не представляю своей жизни. А познакомились мы 35 лет назад на чемпионате Украины в Луганске, где он играл за местную команду, потом оба попали в сборную республики...

До травмы я был на виду - известный баскетболист, подполковник, начальник курса Киевского высшего военного инженерно-авиационного училища, в моем подчинении 150 офицеров. И первое время после случившегося навещали, помогали, но когда ты превращаешься в безнадежного хроника, о тебе постепенно забывают и, грубо говоря, заживо хоронят.

Вокруг меня образовался вакуум. И только один Зураб всегда был рядом. Я стараюсь ни у кого ничего не просить, даже если очень сильно в чем-то нуждаюсь. Не просил и у Зурика, но он каким-то чутьем угадывал, что мне необходимо, и делал все, что было в его силах. Так же и я к нему отношусь. Когда мы с Ларой навестили его в госпитале, ему было очень худо. Придя домой, я встал перед иконой Божьей матери и так долго и истово просил ее спасти моего друга, что потерял сознание. Лара вызвала "скорую". Никогда прежде не повышалось давление, а тут оно так зашкалило, что я чудом избежал инсульта.

- Если не ошибаюсь, Хромаев помогал не только вам, но и вашим пациентам?

- Он привозил им из зарубежных поездок дефицитные лекарства, специальные супинаторы. А какой праздник организовал для них во Дворце спорта! Прислал за ними шикарный "Икарус". Во дворце их встретили аплодисментами, игроки "Будiвельника" преподнесли каждому букет цветов, вымпел. А мне дали микрофон, я рассказал зрителям о наших проблемах. А после игры болельщики подхватили на руки и больных, и коляски. Представьте, что это значило для моих друзей, которые годами не выходили на улицу!

- А ваш гулливерский рост - это наследственное?

- Дед Николай был не меньше. Отец и мать - выше среднего роста, а все братья - не ниже 185 см.

- Семейная баскетбольная команда! Где рождаются такие богатыри?

- Родом я из Винницкой области. Село Куковка, может, слышали? Знаменито тем, что там одно время жил Михайло Коцюбинский, а известный живописец Тропинин писал у нас свои полотна... О баскетболе я в детстве имел смутное представление - физкультуру в школе преподавала математичка. Были какие-то районные соревнования по волейболу, лыжам, гирям, я выступал за школу. Несмотря на большой рост, был подвижным, быстрым. Получив аттестат зрелости, в Киев подался - в медучилище поступать. Отца было жалко, вот и хотел врачом стать.

Год спустя на Крещатике буквально вцепился в меня долговязый парень: "Я баскетболист СКА Юрий Набока. Послушай, ты просто создан для этой игры. Едем в наш клуб". Вот так попал я к Наполеону Карловичу Каракашьяну - замечательному наставнику и человеку. Мы называли его Напой. Тогда же я познакомился с динамовской баскетболисткой Ларисой Шабровой и с первого взгляда в нее влюбился. У спортсменок редко бывают такие нежные лица. Изящная, женственная, и это при росте 190 см!

Мы три года встречались! Напа знал, как мечтаем о своем гнездышке, пообещал, что оно у нас будет. И слово сдержал: прямо на свадьбе, которую он организовал, зам командующего округа, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Григорий Вайнруб вручил нам ключи от квартиры. И трофейную позолоченную вазу из саксонского фарфора... Когда Наполеон Карлович погиб в автокатастрофе, жить не хотелось. От депрессии спасли Лара и Зурик. А я их, мягко говоря, предал.

- Что же произошло?

- 40 лет - опасный для преуспевающего мужчины возраст. А у меня все ладилось и в спорте, и в военной карьере. Вот и воспарил. Показалось, что мне чего-то не хватает, что я достоин большего, лучшего. Короче, зазнался, переоценил себя и, соответственно, недооценил ту, которой был обязан всем, чего добился.

"Я ИСКАЛ ПРИКЛЮЧЕНИЙ НА СВОЮ ЗАДНИЦУ И НАШЕЛ ИХ"

- Очевидно, вам захотелось новизны, острых ощущений?

- Можно и проще сказать: я искал приключений на свою задницу и нашел их. Ушел из семьи, связал свою жизнь с другой женщиной. Но очень скоро понял, что к новому жизненному укладу абсолютно не готов. И начались мои муки.

Каждый вечер, возвращаясь со службы, я не спешил домой, ноги сами приносили к Лариному подъезду. Подолгу с тоской смотрел на ее окна, и так хотелось позвонить в знакомую дверь, услышать ее голос и пасть перед ней на колени, молить о прощении... А потом случилась беда, но Лара, узнав о ней, приняла меня, беспомощного. Увидев ее бесконечно родное лицо, встревоженные глаза, в которых не было и тени упрека, я чуть не разрыдался. Потому что понял - она простила мне предательство. Вот с этой минуты и началась моя реабилитация. И если я до сих пор жив и даже хожу, то этим обязан ей - преданной жене и замечательному другу.

Наша беседа то и дело прерывалась телефонными звонками. Николай подробно расспрашивал больных о самочувствии, давал рекомендации. И все это бодрым голосом, и с веселыми шутками, которыми пересыпал речь.

- С ними нельзя сюсюкать. Я не устаю им повторять: "Если хотим, чтобы нас не считали ущербными, мы должны вести себя как здоровые люди. На меня, кстати, никто не смотрит с жалостью, потому что видят: я не сломался, избавился от коляски, других на ноги ставлю. И не утратил чувства юмора, умею посмеяться и над собой, и над кем угодно.

- Приколы от Мыколы?

- И над Мыколой. Зурик изводил меня своими розыгрышами. Я старался не остаться в долгу, но он изобретательней. Целый сборник наших приколов можно издать.

- Начните с газетного варианта.

- В Каунасе, на чемпионате СССР, Зурик после игры нагрузил меня своими шмотками: "Отнеси их в гостиницу, а я займу тебе место в ресторане". Я отнес, развесил сушить, прихожу. Зал полон людей, гремит музыка, кружатся пары. Наши ребята уже поужинали, но не расходятся. Я поглотал все, что Зурик мне заказал, а он и говорит: "Держу, Кока, пари, что вон та одинокая красавица-прибалтка не пойдет с тобой танцевать". Все в команде знали, что я классно танцую, - целый год в манеже Суворовского училища бальными танцами занимался. И не было случая, чтобы какая-то барышня мне отказала. А спорили мы обычно на пару стаканов, пяток пирожных.

Подхожу к столику, за которым сидит роскошная блондинка, и галантно приглашаю. "Я нэ танцую", - отчетливо, с акцентом, отвечает она. Чувствую, что из моих щек вот-вот брызнет кровь. "Почему?" - спрашиваю растерянно. Она, подняв на меня свои прекрасные голубые глаза: "Я же вам сказала, что нэ танцую". Понимаю, что это фиаско, которое уже ничем не поправить, но не могу сдержаться: "Вы не хотите со мной танцевать?". Она, уже раздраженно: "Ну, эсли нэ понимаэтэ...". Поднимается и выразительно смотрит на свои ноги. О Боже, одна нога у нее намного короче другой! Стою, как истукан, наконец, прихожу в себя и, пробормотав извинения, ретируюсь. Ребята прячут улыбки, а Зурик, с непроницаемым лицом, указывает мне на буфетную стойку: тащи, дескать, сметану.

По аналогии я вспомнил, как Алик Костенко шутом меня сделал. Классный был баскетболист, мы с ним в СКА играли. Вместе и в училище поступили. Жили в казарме: я - на верхней койке, он - подо мной. А койки короткие, мне всю ночь приходилось спать на спине, просунув ноги между железными прутьями. Однажды утром команда: "Подъем!". Вскакиваю, подтягиваю к себе левую ногу, а правую не могу, что-то мешает. Смотрю: на большом пальце шинель моя висит. В казарме взрыв хохота. Все выбегают, а я, с трудом избавившись от шинели, спускаюсь вниз, натягиваю сапог, а в другой нога не влезает. Догадываюсь, что это его, Алика, очередная проделка, но время не ждет - выбегаю на плац, где уже выстроились сотни курсантов. Увидев меня в одном сапоге, они от смеха просто согнулись.

- И это сошло Алику с рук?

- Алик был таким тощим, что если бы я съездил ему по "чердаку", он бы и "ставни закрыл". Я не мог на него злиться. Партнер на площадке, друг, добрая душа - постоянно таскал мне из дому разные вкусности, которые его мама готовила. На училищном рационе я бы ноги протянул.

"В УГАНДУ МЫ ПРИВЕЗЛИ ПО ДЕСЯТЬ БУТЫЛОК ВОДКИ НА БРАТА"

- Говорят, в Уганде вы с Зурабом Хромаевым отмочили нечто такое, о чем до сих пор не решаетесь рассказать. Но я не понимаю, для чего сборная Вооруженных сил СССР отправилась в эту Богом забытую южноафриканскую страну?

- Вот с этого и начну. Однажды меня вызвали в Особый отдел округа и сказали: "В наше Суворовское училище поступил сын новоиспеченного президента Уганды Иди Амина. Ваша задача - подружиться с ним, увлечь баскетболом. Он - точная копия отца, 195-сантиметрового атлета, в прошлом - боксера-профессионала в супертяжелом весе.

- И для чего нужно было обхаживать этого юнца?

- Теперь это уже не секрет. Африка интересовала руководство нашей страны как рынок сбыта оружия. Вошли в контакт с Иди Амином, а он - военная косточка: возглавлял угандийское Минобороны, окончил две академии - в США и Израиле. Нужно было расположить его к нам, а это большая дипломатическая работа. И как одна из приманок - дружеский визит армейских баскетболистов в Уганду. Его-то и предваряла моя "секретная миссия". Важно было, чтобы Иди Амин узнал: его сына опекает в Киеве известный советский баскетболист.

- То есть вас ему, грубо говоря, подсунули?

- Именно. Не вдаваясь в детали, скажу, что он вскоре искренне ко мне и Ларе привязался. Жена специально для него готовила всевозможные блюда. Особенно полюбил он беляши. Я подарил ему свои кеды, вместе с ним выходил на площадку, обучал приемам игры. Вы знаете, мы с Ларой с удовольствием общались с этим юношей. Кстати, одним из самых любимых детей Иди Амина - их у него от множества жен было не меньше 40-ка.

Сын часто писал отцу, рассказывал о нас, отправлял ему фотографии - мы очень много с ним снимались. После этой "артподготовки" наша команда вылетела в Уганду. Иди Амин устроил нам грандиозный прием. Меня сразу узнал, заулыбался, благодарил. Нас поселили в лучшей гостинице. Но уже на другой день она показалась нам тюрьмой.

В стране после переворота было неспокойно, на улицах гремели выстрелы. Нам запретили покидать гостиницу. Правда, спустя пару дней президент дал гарантии нашей безопасности, но куда бы мы ни шли, всюду нас сопровождал внушительный военный эскорт. И все же большую часть времени мы проводили в номерах. Однообразие жуткое! Настроение у всех на нуле. Ну, откупорим бутылку-другую водки (привезли мы их по десять штук на брата. Думали на ней бизнес сделать, а оказалось, в Уганде спроса на это нет. Так и красовались батареи бутылок в каждом номере).

А мы с Зуриком, как всегда, жили в одном номере. Прибирал в нем молодой красивый угандиец. Вот и решили мы отблагодарить его за добросовестный труд: налили ему полстакана водки, он глотнул, закусил бананом... и пустился в пляс. Такое выделывал! Зурик расчувствовался и надел ему на шею шикарный галстук. В нищей Уганде, где практически все население ходило босиком, это был царский подарок! Парень от счастья даже прослезился. А Зурик говорит мне: "Кока, это же нечестно. Мы с тобой наслаждаемся зрелищем, а ребята от скуки погибают. Пойду позову их".

Наш уборщик глотнул еще полстакана и устроил для команды такой спектакль, что мы просто ладони поотбивали. Потом его затаскали по номерам. Покуда "журналист" (так мы называли приставленного кагэбиста) нас не засек. Набросился на меня: "Если узнают, что местное население спаиваем... Это же политический скандал!".

- Вы так ни разу и не вышли в Уганде на баскетбольную площадку?

- Ее там и не было. На наших глазах соорудили. Причем щиты навесили на метр ниже, чем обычно: играть-то нам предстояло с командой... угандийского Кабинета министров во главе с Иди Амином. Один он - высокорослый, все остальные в сравнении с нами карлики. Да и играть не умеют. Зато об экипировке позаботились: на футболке у каждого надпись: "Кабмин Уганды" и фамилия владельца. Это был, конечно, не матч, а пародия. Любая команда нашей ДЮСШ дала бы им фору в сотню очков. Из любезности мы играли с ними в поддавки. И все же развлеклись.

Потом опять - безделье, тоска. Питались хорошо, энергии уйма. В том числе и сексуальной. А тут еще куча соблазнов. Гостиница была своеобразным борделем. Сидим после ужина в холле, а мимо нас чередой идут в ресторан аппетитные девицы. Лет по 14-15. И знаете, кто их сопровождает? Собственные мужья. Там очень рано выходят замуж.

- Но какой же это бордель, если туда семьями ходят?

- Вы не поняли. Муж приводит свою жену и оставляет ее на всю ночь. Утром она возвращается домой, отдает ему заработанные деньги и весь день отдыхает, а остальные жены за ней ухаживают. С тем, чтобы вечером снова отправиться на работу. В Уганде это одна из статей семейного дохода. Но каково было нам, молодым крепким мужикам, лицезреть этот ежевечерний парад красоток? Тем более что о темпераменте и сексуальном искусстве угандиек мы были наслышаны. Часто бывая за рубежом, я заглядывал в злачные места, но вхолостую - боялся что-то подхватить.

Словом, узнав, во что обходится клиенту ночь с проституткой, мы собрали необходимую сумму - суточные всей нашей команды за три дня, - вручили ее добровольцу и отрядили его в бордель. Он был холостяком, шебутным и рисковым парнем. А сами уселись в холле и ждем. Проходит час, другой, является тренер и разгоняет нас по "норам". Лишь под утро пришел наш смельчак. Исхудавший, усталый, но выше крыши довольный. Девчонка преподала ему урок такого экзотического секса, о котором он и не слышал. Но за два дня до отлета прибегает ко мне: "Николай, у меня проблемы!".

"ГОМЕЛЬСКИЙ СКАЗАЛ: "ЕСЛИ НЕ ОБЫГРАЕМ АМЕРИКАНЦЕВ, ТО ХОТЯ БЫ ОБОЖРЕМ ИХ"

- Но почему он обратился к вам, а не к кому-то другому?

- Я же медик, часто в поездках заменял врача, а это экономия. Спрашиваю: "Ты же наверняка предохранялся?". Он: "Да, но прошу тебя, взгляни". Смотрю, краснота - скорее всего, потертость, видно, переусердствовал. Но не успеваю его успокоить, как появляется Зурик. Узнав, в чем дело, заговорщицки моргает мне и говорит: "Полечи его, Кока, это же опасно. А я выйду". У двери успевает шепнуть: "Я скоро с ребятами вернусь. Вот будет потеха!".

Сажаю страдальца спиной к двери, он спускает штаны и вставляет свой "прибор" в стакан, в котором я растворил две таблетки аспирина. Включаю на полную громкость приемник, а минут через пять в номер тихонько, на цыпочках, входит вся наша братия. Ребят душит смех, руками зажимают рты. И вдруг является Боря Дербенцев - всеобщий любимец, заводной, смешливый. Ему делают знаки, но он не может сдержаться и ржет, как жеребец. За ним и все... Теперь, когда встречаемся, непременно вспоминаем нашу угандийскую одиссею. А разве могу я забыть месячное турне в составе сборной СССР по Штатам?

- Именно там вы и засветились как центровой?

- Да, Америка открыла меня, а я ее. Что мы о них знали? Что они, гады, хотят захватить Кубу и люто ненавидят нашу страну. Встретили нас настороженно. Считали, что мы привезли вирус пострашнее атипичной пневмонии - коммунистическую заразу. Но вскоре туман недоверия рассеялся, всюду - а мы играли в лучших залах Нью-Йорка, Вашингтона, Сиэтла, Индианаполиса, Лас-Вегаса - к нам относились дружелюбно, тепло. В столицах штатов власти заранее готовились - издавали великолепные буклеты, у нас брали интервью, приглашали на телевидение. А ребята из сборной США стали нашими друзьями. Первый матч мы с треском проиграли. Но наш папа, невозмутимый, мудрый Гомельский сказал: "Турне большое, мы еще себя покажем. Если не обыграем их, то хотя бы обожрем". Это сразу сняло напряжение. А Гомельский немедленно перестроил тактику.

В Европе мы играли в интеллигентный бесконтактный баскетбол, а тут нам преподнесли силовой, мобильный, с элементами регби и гандбола. Мы тоже начали так играть, и американцы нас зауважали. Выйдя на площадку во втором матче, я сразу же получил травму. После примочек с хлорэтилом Гомельский сказал: "Сыграй, Колюня, так, как дома, когда тебя удаляют за пять фолов". Больше американцы под нашим щитом не хозяйничали - все отскоки были мои. Я пустил в ход и локти. Так стал героем матча. Меня узнавали на улицах, в гостиницах, в магазинах.

- А когда вы обыграли команду "Всех звезд", тамошняя пресса писала, что в Европе появился наконец суперцентровой американского образца.

- Да! И болельщики устроили нам овацию.

Вечером в посольстве закатили роскошный ужин, пригласив на него американских баскетболистов и тренеров. Здесь я ближе познакомился с ведущим игроком Биллом Бредли. Во время игры я ему пару раз так засадил, что мало не показалось, но он поднимал большой палец и восклицал: "Very, very good!". Чудесный парень. Я даже несколько дней жил в его доме. Кстати, он окрестил меня "мистер Кукавка". Думаю, не без "протекции" Билла я был удостоен звания "Почетный гражданин Сиэтла"...

Кстати, спустя годы Бредли, узнав о моей трагедии, - а был он тогда уже сенатором штата Огайо, предложил организовать мое лечение за океаном, но наши чиновники в содействии мне отказали.

- Помнится, ваш американский друг стал невольным "виновником" курьеза, приключившегося в день прощания с Америкой. А что случилось?

- Как и многие звезды спорта на "диком Западе", Билл был бизнесменом - владельцем крупного магазина спорттоваров. Однажды мы посетили это чудо, в котором было все - от плавок до гоночных автомобилей. А теперь представьте, что вам говорят: "Можете выбрать любую вещь и ни цента за нее не платить, сколько бы она ни стоила". Ребята, конечно, в шоке. Но родное начальство внесло свою "патриотическую" ноту: "Ограничьтесь одним экземпляром. Мы должны продемонстрировать им наши бескорыстие и скромность". Позже я узнал, что сам Билл такого условия не ставил. Ну что взять, если глаза разбегаются? Я остановил свой взгляд на баскетбольных кедах "Аll stars" - "Все звезды". Только баскетболист моего роста поймет, как важна для нас добротная обувь. Я просто порхал в ней на площадке!

Разумеется, возвращались мы домой с солидной поклажей, а вес багажа строго фиксирован. Пришлось сделать чистку. Заимев бесценные кеды, свои старые я оставил в гостинице. Приезжаем в аэропорт, и вдруг по радио меня приглашают к служебной стойке. Руководитель делегации встревоженно спрашивает: "Ты что-то, Коля, натворил?". Я покрываюсь холодным потом. Немая сцена! А из динамиков снова: "Повторяем, баскетболист сборной СССР Сушак приглашается к стойке". Иду на ватных ногах, за мной - начальство. Мне протягивают пакет. "Журналист" выхватывает его и... под общий хохот достает мои "дохлые" кеды. Мы облегченно вздыхаем, а наш шеф, не выбирая выражений, дает мне понять, что я - олух царя небесного: уж если решил расстаться со старьем, то в туалет бы его выбросил. Я тут же воспользовался его советом.

Поднимаемся по трапу, занимаем места, вот-вот уберут трап, но что это? В салон входит аэропортовский служащий... с моим злополучным пакетом в руках. И прямиком к нашему руководителю: "Возьмите, это ваш баскетболист в туалете забыл". Шеф, метнув на меня уничтожающий взгляд, объясняет, что, мол, Сушаку это уже не нужно, но исполнительный чиновник неумолим. Наконец, решает: "Пусть ваш игрок напишет расписку". Я накатал ее... на русском языке. Сошло...

Кстати, я недолго наслаждался кедами Бредли. Спустя год на чемпионате Вооруженных cил в Одессе кто-то увел их. Как я переживал! А еще больше - мой тренер, ведь я создал ему проблему - обуть центрового в Союзе было архисложно. Ума не приложу, кому понадобился мой 49-й растоптанный? Таких ножек раз-два и обчелся.

- Может, кто-то из ваших поклонников взял в качестве сувенира?

- Не знаю... Зато американский подарок Людмилы Зыкиной до сих пор храним. Она приехала на гастроли в Штаты под занавес нашего турне. А встретил я певицу в супермаркете, когда, истратив все деньги, тупо уставился на полку, на которой сверкали заветные солнцезащитные очки. Я обещал Ларе, что непременно их привезу, но в кармане было уже пусто. И тут подходит Людмила Георгиевна, статная, красивая, берет в руки такие же очки, примеряет. Видно, какое-то женское чутье подсказало ей, что у меня проблема... Она стала расспрашивать. Ее участие было настолько искренним, что я признался. И тогда она приобрела две пары очков: одни для себя, а другие для Лары.

- Да, вам есть что вспомнить!

- Славное было время. Впереди - вся жизнь! А теперь сплошные проблемы. Не только со здоровьем. Мне предстоит дальняя дорога - много километров по тем же минздравовским кабинетам. И выше. Я не успокоюсь, покуда не откроют республиканский реабилитационный центр. В Украине его ждут тысячи больных, которые мне верят.

Р. S. О своей кучерявой биографии Николай Сушак написал книгу "Марафон по кривой". Недавно она вышла в свет.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter