В разделе: Архив газеты "Бульвар Гордона" Об издании Авторы Подписка
И жизнь, и слезы, и любовь...

Майя ПЛИСЕЦКАЯ и Родион ЩЕДРИН: «И с высоты вам шлем привет!»

Любовь ХАЗАН. «Бульвар Гордона» 29 Октября, 2008 00:00
Дождливым октябрьским днем 50 лет назад в загсе Киевского района Москвы всемирно известной балерине и начинающему композитору поставили в паспортах штампы о браке.
Любовь ХАЗАН

Дождливым октябрьским днем 50 лет назад в загсе Киевского района Москвы всемирно известной балерине и начинающему композитору поставили в паспортах штампы о браке. На днях в Москве и Киеве они с размахом отпраздновали золотую свадьбу.

ПАРФЮМЕРИЮ И ШАМПАНСКОЕ ОТ КАРДЕНА ПЕРЕДАЛИ В ДОМА ИНВАЛИДОВ И ПРЕСТАРЕЛЫХ

Мелкими, по-японски семенящими шажками Плисецкая приближается к рампе, и два веера, два красно-белых мотылька, в ее руках робко расправляют крылышки, трепещут, наконец, соединяются, и все их кружение друг подле друга пронизано щемящей нежностью.

Майя Михайловна — богиня-кукловод в простом черном балахончике, узких брюках и серебряных туфельках на высоких каблуках вместо пуантов. То ли танцует, то ли ворожит. Если вообще одно отличается от другого.

Этот крохотный номер «Ave Майя» поставлен самым быстрым в мире толстяком-хореографом Морисом Бежаром специально к ее 75-летию. Время пасует перед гением. Очнувшись под гром аплодисментов от гипноза, не сразу и сообразишь, что это было на сцене: то ли женщина, то ли магическое видение?

Меньше чем через месяц знаменитой балерине исполнится 83. В это невозможно поверить, глядя на ее красивое лицо, горделивую осанку, легкую поступь. И будто еще вчера в кинохронике диктор торжественно-сниходительно объявлял: «На сцене — комсомолка, юная солистка Майя Плисецкая».

Женщина вне времени, она быстра на подъем и без устали преодолевает пространства, мотаясь из страны в страну. То чтобы пожить в одном из трех собственных домов — в Москве, Мюнхене или литовском Тракае, где ее, неподражаемого умирающего лебедя Сен-Санса, всякий раз приветствуют лебединые стаи с расположенного в поместье озера. То вместе с супругом Родионом Щедриным они отправляются на премьеру его концерта, симфонии или оперы. В последние годы Майя и Родион совсем не расстаются.

При этом, как и положено долгожителю в искусстве, она пишет мемуары. Книжка «Я, Майя Плисецкая...» появилась на свет в 1993 году и после десятка изданий не потеряла читательского интереса. Пока супруг писал оперу «Очарованный странник» по мотивам повести Лескова, супруга закончила работу над второй книжкой — «Тринадцать лет спустя». «Число 13 всегда было ко мне благосклонно», — говорит Майя Михайловна.

Она не имеет права отстать от мужа, иначе он перестанет чувствовать себя «очарованным странником». Первая книжка — в белой обложке, вторая — в красной. Как веера.

В красной Плисецкая пишет: «Обиженных на книгу 1993 года оказалось куда больше, чем я могла предположить... Мои резкие правды людям не пришлись по нутру». Но и во второй, имеющей подзаголовок «Сердитые заметки в тринадцати главах», уже с самого начала она опять режет правду-матку.

Например, как один из спонсоров пытался своим «пожертвованием» конкурсу, а вернее, взяткой обеспечить призовое место дочери-балерине. Когда призы достались более талантливым соискателям, разгневанный папаша потребовал деньги назад. Над Плисецкой нависла серьезная угроза: папаша был не из шутников. Она сказала организатору, получившему деньги из рук в руки, что он обязан вернуть их. Но в ответ услышала: «Это ваши проблемы».

Плисецкая собрала нужную сумму и вернула ее в два приема, второй раз — в резиденции парижского модельера Пьера Кардена, который помог провести третий конкурс «Майя». Но ей снова не повезло: аферисты внаглую прикарманили выручку, а парфюмерию и шампанское от Кардена, по их словам, якобы передали в дома инвалидов и престарелых. У нее не осталось ни сил, ни ресурсов, и третий конкурс «Майя» стал последним.

А чего стоит нашумевшая история с «Имперским русским балетом» под руководством Гедиминаса Таранды! По уверениям Майи Михайловны, Таранда ввел ее в заблуждение и выманил подпись под документом, в котором она безвозмездно передала ему свои права.


Когда Щедрин и Плисецкая заключили официальный брак, она уже была великой балериной, а он — начинающим композитором



После этого балерина с удивлением узнала о существовании некой «Школы Майи Плисецкой», а знакомые стали упрекать ее за слишком высокую оплату обучения. Позвонили из Японии и пожаловались: хотят открыть в Токио школу Плисецкой, но от ее имени Таранда запросил 300 тысяч долларов наличными.

Пройдохи надували ее не единожды. Выпускали антиварикозный крем «Майя Плисецкая», а затем — той же «марки» мазь от синяков, ушибов и отеков. Когда Родион Щедрин сказал Андрею Вознесенскому, что Майя ни копейки не получает за всю эту продукцию, поэт ответил: «Никто поверить в это не сможет. Даже я».

«ТАЙНАЯ ДОЧЬ ПЛИСЕЦКОЙ РОДИЛАСЬ В СПЕЦКЛИНИКЕ КГБ»

В 1999 году у Майи Михайловны объявилась тайная дочь. До этого о своих правах заявлял тайный сын. Но с позором ретировался, когда узнал, что если бы Плисецкая произвела его на свет, то была бы... 11-летней мамашей. Дело вообще не получило бы широкой огласки, если бы сама Майя Михайловна об этом не рассказала.

Ну а дочь Плисецкой, по легенде, появилась на свет, когда знаменитой балерине было за 50. Краткая фабула: в спецклинике КГБ умирает младенец — сын полковника, тогда Майя, соседка полковничьей жены по палате, дарит семье безутешной спецслужбы свою незаконнорожденную дочь, боясь гнева обманутого Щедрина.

Подросшая Юля чувствует в себе зов крови: она, как и Майя, левша и, как в свое время Майя, учится на балерину. Девушка-подкидыш едет в Лондон, где проживает Суламифь Мессерер, тетушка Плисецкой, и находит там полное признание.

Растроганная до слез тетя и ее сын-балетмейстер делятся своим открытием с корреспондентом газеты «Московский комсомолец». Плисецкая узнает о своем позоре из серии газетных статей, одна называется: «У знаменитой балерины обнаружился плод тайной любви». Другие газеты подхватывают сенсацию. Майя Михайловна понимает: запущенная утка — месть за то, что в первой книге нелицеприятно высказалась о лондонских родственниках.

Плисецкая подает судебный иск и для своей защиты берет две гинекологические справки — немецкую (по собственной инициативе) и российскую (по требованию суда), из которых явствует, что она никогда в жизни не рожала. Кроме того, выясняется, что из роддома КГБ в указанный Юлей срок все младенцы вышли своими ножками, то бишь живыми, а Юлин папа был не сотрудником этой грозной организации, а простым заводским инженером.

Через два года балерина выиграла суд, но размер денежной компенсации, которую она требовала за измазанные в грязи белые крылья, был уменьшен до смехотворных размеров, так что в пересчете по валютному курсу тех дней истица получила 620 долларов.

Когда Плисецкая и Щедрин заключили брачный союз, ей было почти 33, для балерины — почти предпенсионный возраст, ее уже называли великой, а ему — 25, и он как раз выдвинулся в ряд подающих надежды молодых советских композиторов благодаря своей песне к кинофильму «Высота». Этот простой мотивчик озвучил популярный советский актер Николай Рыбников: «Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет».

На киевском концерте мировая знаменитость пианист Денис Мацуев виртуозно исполнил глубокомысленно-шуточную импровизацию на тему: «А мы монтажники-высотники и с высоты вам шлем привет!». На глазах у всего зала Щедрин растаял от сентиментального восторга.

Кстати, программа однодневного московского празднования юбилея и киевского двухдневного разнятся, как белое и красное. В Москве — упор на щедринскую музыку, в Киеве — первый вечер отдан Щедрину, второй — Плисецкой. Оказалось, что меломанов у нас заметно меньше, чем балетоманов. Вот если бы Щедрин не сочинял кантат и симфоний, а продолжил бы в духе эстрадного соцреализма, то, подозреваю, густота зрительского наполнения увеличивалась бы не только в направлении галерки.

Во второй вечер в честь золотой четы танцевали солисты Большого и Мариинки, Литвы, Киева и Донецка. Увы, если бы не великолепное выступление киевлянки Елены Филипьевой, народной артистки Украины и лауреата золотой медали имени Майи Плисецкой, то за украинский балет, особенно после падений донецкой партнерши и неустойчивости ее партнера, было бы... ну хоть с балкона свались.

Может, Плисецкая, наблюдая за этим провалом из ложи бенуар, вспомнила, как ей пришлось танцевать не на линолеуме, которому, как она считает, современный балет обязан необыкновенной техничностью, а на скользком паркете, да еще пред самим знатоком всех видов искусств товарищем Сталиным.

В белой книге Майя Михайловна призналась, что они со Щедриным расписались по ее инициативе: «Щедрину не хотелось брачных официальных уз». Но она послушалась министра культуры Екатерину Фурцеву. Сама невезучая в личной жизни, министр по-партийному сосватала балерине жениха: «Выходите замуж, вам веры будет больше».
«В ДОМЕ У НАШЕЙ ПОСТЕЛИ НАХОДИЛОСЬ ПРОСЛУШИВАЮЩЕЕ УСТРОЙСТВО»

С советской верой у Плисецкой были проблемы: родители — «враги народа», в детстве их длительное отсутствие она списывала на кем-то придуманную «арктическую экспедицию». Майя вспоминает, что «кагэбэшное дурачье зачислило меня в английские шпионки и 24 часа в сутки гоняло по моим пятам оперативную машину».

После замужества с советской верой все равно не заладилось. «У нашей с Родионом постели в квартире на Кутузовском проспекте находилось прослушивающее устройство». Об этом бесстыдстве Плисецкая и Щедрин узнали совсем недавно. А тогда, ни сном ни духом не догадываясь о «жучке», они все больше влюблялись друг в друга. И чем дольше жили вместе, тем сильнее становилось их взаимное чувство. К удивлению хорошо знавших характер Майи. Ее брат Александр посочувствовал Щедрину: «Тебе за Майю давно пора дать звание Героя Советского Союза».

Она в полной мере разделяет его футбольный азарт. Он посвятил ей «Анну Каренину», «Чайку», «Даму с собачкой», «Кармен-сюиту». «Ваша Кармен, Майя, жить не будет», — сказала однажды Плисецкой Фурцева. «Кармен умрет тогда, когда умру я», — ответила балерина.

11 сентября 2001 года Родион Константинович и Майя Михайловна летели по своим творческим делам из Мюнхена в Вашингтон. Неожиданно в Канаде самолет резко пошел на снижение. Майя сказала мужу: «А чего нам бояться? Мы вдвоем, а вдвоем ничего не страшно».

На киевской сцене Плисецкая мелкими, семенящими шажками приблизилась к рампе, и у ее края два веера, два красно-белых мотылька, рядышком сложили крылья. Танец был блистателен и краток. Как жизнь.



Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
1000 символов осталось