Детективщица Татьяна УСТИНОВА: "Муж не прочитал ни одной моей книги. Он не восхищался, не гордился и вообще не делал ничего, что следует "мужу звезды"

Сегодня Татьяна Устинова - одна из самых популярных российских писательниц. Серия ее детективных романов выходит под общим названием "Первая среди лучших". Согласитесь, претензия немалая. Но чем-то оправданная: каждая новая книга писательницы мгновенно попадает в список бестселлеров. Среди них "Мой личный враг", "Большое зло и мелкие пакости", "Одна тень на двоих", "Хроника гнусных времен"... Читатель получил, наконец, то, чего долго ждал со времен Агаты Кристи: увлекательный, выстроенный по всем законам жанра классический детектив, органически переплетенный с романтической историей. Устинова с блеском окончила английскую спецшколу, затем без всякого блеска - МФТИ, куда поступила по настоянию родителей и бабушки, авиационных инженеров. По специальности не работала ни дня (категорически не хотела связывать свою жизнь с аэродинамической трубой, которая приводила ее в ужас). По окончании института работала на телевидении - сначала секретарем, потом редактором. Затем попала в пресс-службу президента России... И наконец, проработав некоторое время пиар-менеджером Торговой палаты, засела дома писать детективы.

"КОГДА ПИШУ, И СМЕЮСЬ НАД СЮЖЕТОМ, И РЫДАЮ"

- Татьяна, говорят, будто настоящие любители детективов могут вычислить преступника, не дочитав книгу до конца. А у вас так получается?

- Не всегда. Все зависит от того, насколько старательно автор запутывает сюжет и следует ли он законам жанра. Если эти условия соблюдены, конечно, могу вычислить преступника. Но, с другой стороны, часто бывает, что автор ради интереса назначает "ответственным за все" другого героя.

- Я иногда, дочитав до конца детектив, начинаю недоуменно вспоминать: а это в романе к чему было? Нахожу какие-то нестыковки сюжета.

- Это из-за недосмотра или увлеченности автора. Я, например, когда пишу, и смеюсь над сюжетом, и сама рыдаю. Бывает, недогляжу, чего там понаделывал вдруг мой персонаж.

Однажды звонит мне редактор и говорит: "Танечка, душа моя! До окончания экспертизы ценности никогда не возвращаются владельцу!". Например, если нужно установить, что Джоконду написал не Леонардо да Винчи, а Василий Сковородкин, пока заключение не сделают, картину не отдадут. А я же все напутала! В результате мне пришлось даже сюжет слегка переписывать...

Вообще-то, я не люблю наспех сделанных детективов. Меня жутко раздражает, например, такой сюжет, который видела в одном из телесериалов: героиня оставляет свой мобильный телефон и куда-то на минуту выходит, а в это время ей приходит сообщение. Ловкий сыщик, пользуясь ее отсутствием, все прочитывает, а потом говорит: "Там тебе, кажется, SMS-ка пришла!". Любой человек, имеющий мобильный, прекрасно знает: прочитанное сообщение уже не высвечивается! Такое вранье, к сожалению, в детективных романах встречается сплошь и рядом.

- В романах Дарьи Донцовой полно ляпов и нестыковок. Тем не менее вы утверждаете, что она - один из самых любимых ваших авторов...

- Я ее за другое люблю. По-моему, главное достоинство детективов Донцовой не в выверенности сюжетной линии, а в легкости и ироничности стиля. Она очень сильна в описании милых житейских подробностей, которые меня как читателя смешат, интригуют, иногда раздражают, но я втягиваюсь в этот мир.

- Когда-то вы сказали, что не стыдитесь признаться в любви к романам Донцовой и Акунина. А что тут позорного?

- То, что надо бы классику читать... Но я не скрываю, что наряду с литературой серьезной, классической, продвинутой очень люблю массовую, призванную только развлекать. Я не испытываю укоров совести из-за того, что трачу на это время, которое могла бы провести за изучением Демокрита или Платона.

- Для кого и для чего (кроме гонорара, разумеется, и собственного удовольствия) вы пишете свои романы?

- Я не так давно побывала в Екатеринбурге, посмотрела российскую глубинку. Под Екатеринбургом есть город Верхотурье. Ну это уж абсолютная дыра, просто классическая! Но сказочная, потому что в крохотном городишке 15 храмов и два крупных монастыря, мощи Семена Верхотурского...

У нас был экскурсовод, изумительная молодая женщина, все знающая о городе и его истории. Мы, естественно, расспрашивали ее о современности, о том, чем живут горожане. "Да ничем, - сказала она. - Был лесопильный завод - закрылся. Сейчас ничего нет. Деньги получают только пенсионеры и работники бюджетной сферы - учителя и врачи".

Это было ужасно, и такая всех нас тоска взяла... Мой приятель, чтобы нас хоть как-то утешить, сказал: "Ну что мы можем для них сделать? Только подбодрить".

Точно так же и моя работа. Что я могу реально изменить? Только отвлечь на время от тяжелых мыслей своими романами, подбодрить, сказать, что все будет хорошо. В этом я, кстати, искренне убеждена. Не потому, что такая оптимистка по природе. Я искренне верю в людей и в то, что непреодолимых обстоятельств на самом деле не так уж много. Это собственное нездоровье, болезнь и смерть близких. Все остальное можно победить, преодолеть и перебороть.

- У вас есть консультанты, которые подсказывают: "Cмешай тот препарат с этим, дай ему выпить, и через 20 минут твой персонаж превратится в покойника"?

- Во-первых, у меня есть изумительная книга "Жаргон преступников", изданная в Киеве. На ней стоит гриф "Для служебного пользования", авторы - два милицейских чина. Мне ее подарил один из моих консультантов. Он сам юрист, а отец его - милицейский генерал. Я этой книгой беззастенчиво пользуюсь, когда мне нужно описать каких-нибудь зеков.

Кроме того, моя любимая тетка - директор аптеки и все знает про лекарства. Она меня просвещает насчет того, что с чем сочетается и как взаимодействует. Тетка знает, что я сумасшедшая, и не удивляется моим звонкам: "Быстро скажи мне, что будет, если я смешаю это с тем?". - "Через сколько часов?". - "Нужно уже через 20 минут". - "Ничего не будет". - "Так, спасибо, значит, буду его чем-нибудь другим травить".

Была история, когда я придумала, как мне казалось, безошибочный ход: коварный убийца должен был задавить свою жертву машиной. Позвонила своему приятелю, который иногда консультировал меня: "Я тебе скинула по электронке эпизодик, прочитай, будь добр". Через час он звонит: "Мать, знаешь, это не пойдет". - "Как?!" - я-то думала, что написала самый гениальный детектив в своей жизни. А приятель мне говорит: "Если жертва не лежит связанной на проезжей части, машина как орудие убийства не годится. Можно сильно напугать, покалечить, поломать кости, но нет никаких гарантий, что, ударив человека машиной, ты его убьешь".

- Но мы же так часто видим в кино: машина наезжает, бах, человек картинно падает на лобовое стекло - и кровь во все стороны...

- Видимо, в жизни всякое возможно, только вероятность смертельного исхода мала. А мне по сюжету нужно было стопроцентное попадание.

"ПРОДЮСЕРЫ "МЕНТОВ" СНАЧАЛА УГОВОРИЛИ МЕНЯ СНИМАТЬСЯ У НИХ, А ПОТОМ ЗАСТАВИЛИ НАПИСАТЬ ДЛЯ СЕБЯ ЭПИЗОДЫ"

- По-вашему, автор детективов может расследовать реальное убийство?

- Нет (категорично)! Это абсолютно разные профессии. Криминальная ситуация в романе в корне отличается от жизненной. Потому что реальное убийство - это кровь, грязь, горе близких, следователи, которые, может быть, не знают, с какой стороны им подступиться. А книжное - прежде всего некая игра, вовлечение читателя в тайну, попытки ее разгадать, взглянуть на нее и так, и сяк. Поэтому я решительно не принимаю упреков в том, что такое количество детективов, которые сейчас появились на рынке, каким-то образом влияют на криминальную ситуацию в стране. Ни-ка-ким! Это все равно как если в Министерстве здравоохранения решат, будто пьесы Шекспира призывают к суициду, потому что у него в романе влюбленные травятся и закалываются кинжалом. Ну давайте запретим Шекспира, и что, у нас тогда станет меньше самоубийств?

- Говорят, вы недавно снялись в одной из серий "Ментов"...

- О да! Я теперь великая актриса Фаина Раневская! Продюсерам этого сериала уж очень хотелось меня увидеть в таком качестве. Они долго морочили мне голову, наконец я согласилась: "Мне, наверное, это тоже было бы любопытно!". - "Тогда сама напиши себе эпизоды!". И я написала, а потом пыжилась перед камерой, пытаясь это изобразить.

- И как вы в качестве телезвезды себя чувствовали?

- Ужас как тяжело! Это совершенно другое искусство. На съемку трех эпизодов мы убили целый день. Поздно ночью я вернулась в гостиницу и упала на кровать: "Господи, сейчас умру!". Профессиональным актерам еще куда ни шло, в конце концов, они этому учились. А мне же нужно 100 раз объяснять, как и что делать. Мне все время казалось, что ничего не получается, я ужасна. Но после монтажа сказали, будто все органично получилось, даже как-то живенько.

- Расскажите, а как происходит работа над романом: утром отправила детей в школу, помыла посуду, сготовила обед и села писать детективы? Или все-таки должен быть какой-то настрой?

- Не нужно мне никакого настроя! Просто я постоянно живу в состоянии истерического вдохновения. Оно у меня есть всегда. Поэтому могу писать в любом состоянии.

- А где учатся на писателей детективов? Не в литературном же институте!

- Ну, например, моя специальность называется "аэродинамика больших скоростей". Я окончила Московский физико-технический институт и, между прочим, всю жизнь страдаю от комплекса недостаточного образования. Потому что, к сожалению, никакого гуманитарного образования у меня нет. Нет, конечно, я благодарна своему институту. В первую очередь за то, что он научил меня работать. Я могу по 14 часов не отрывать "пятую точку" от стула.

Но, откровенно говоря, технаря из меня не вышло. Мои дедушка и бабушка были глубоко убеждены, что детям необходимо хорошее базовое образование, а научно-техническая интеллигенция - лучшая из всех возможных. И бабушка взяла с меня слово, что я обязательно поступлю в "правильный" вуз.

Когда я оканчивала 10 класс, бабушка тяжело болела, была уже фактически при смерти. Поэтому я выполнила свое обещание. Страшно маялась все шесть лет, потому что физику учить просто не могу. Для меня до сих пор загадка, что это за наука. Она представляется мне шаманством каким-то.

В школе я была отличницей, а в институте моментально превратилась в двоечницу. И как ни старалась, ничего не получалось. Единственное, чем я утешалась в институте, - это сочинение всяческих историй. Писала на каких-то листочках, в тетрадках по физике, по теории функций комплексного переменного.

"МЫ ЗАНИМАЛИСЬ "ПАРКЕТОМ" - ОСВЕЩАЛИ ОФИЦИАЛЬНУЮ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ"

- Вам удалось поработать по специальности?

- Ни одного дня! У меня был выбор: пойти инженером в умирающую науку или податься куда-нибудь налево. И я отправилась на телевидение, куда меня пристроила сестра. Хорошо помню, как приехала на собеседование к своему будущему начальнику. К власти только пришел Ельцин, всплеск демократии, формирование российского телеканала - в общем, все было необыкновенно и волшебно.

Поднявшись по ступенькам на пятый этаж здания ВГТРК, я увидела железную ободранную дверь, затянутую сеткой, как от матраца. Рядом сидел милиционер. На стенке была прибита фанерка с надписью: "Эфирная зона. Вход только по пропускам". И так мне захотелось в эту эфирную зону! Вот с этого все, собственно, и началось.

С сестрой, которая пристроила меня по блату на телевидение, мы долго скрывали свое родство. Такой у нас был заговор. Нам это довольно легко удавалось: обе вышли замуж, соответственно фамилии носили разные.

- А зачем вы скрывались?

- То была государева служба, где никакие связи не приветствовались. Когда нас в конце концов раскусили, уже не было смысла выгонять: каждая на своем месте что-то значила. Я начала свою карьеру секретаршей, но довольно быстро перешла на утреннее вещание, стала корреспондентом, потом редактором, затем попала в пресс-службу президента России.

- Как отнеслись к вашему перевоплощению родственники, которые вас засунули в ненавистный технический вуз?

- Папа - ужасно. Особенно поначалу, когда я только устроилась работать секретаршей. "Что это за работа такая?! Начальнику кофе подавать!" - кричал. Мама, как все женщины, была более практичной и понимала, что нужно идти туда, где больше платят. А папа долго не мог смириться. Он очень нас любит, но поскольку по профессии летчик-испытатель, характер имеет взрывной. Вечно нас строит, хотя нам с сестрой уже за 30 и мы взрослые тетки.

- Меня, признаться, больше всего впечатлил такой факт вашей биографии, как работа в пресс-службе президента страны...

- Принимая предложение перейти туда на работу, я даже не осознавала всей ответственности. Просто это казалось интересным, выпал такой шанс - посмотреть на власть с другой стороны.

У нас была камера и два телеэфира в неделю - некий пропуск в рай. Снимали сильных мира сего. Мы никогда не принадлежали к ним, не принимали никаких решений. Занимались, что называется, "паркетом" - освещали официальную точку зрения. Но при этом побывали в ракетных шахтах, на подводных лодках, в Назрани, Моздоке, Грозном, Афганистане. Это была реальная возможность посмотреть мир.

- Куда вы подались, когда власть переменилась и вас "ушли" из президентской пресс-службы?

- Да, нас всех выкинули, и это было на самом деле замечательно! Потому что мы опять попали на телевидение, в передачу "Человек и закон". Какое-то время все вместе работали там, потом я перешла в программу "Здоровье". Хотя, признаться, это было очень трудно: уйти из политической журналистики.

- Неужели здравоохранение сложнее политики?

- Дело не в этом. Понимаете, там была иллюзия близости к власти. Только иллюзия. Но вот это ощущение причастности... Тебе кажется, что занимаешься большим делом, служишь интересам свободы слова и демократии. Все остальное в сравнении представляется мелким, незначительным и пресным.

- Как отражались ваши увольнения, переходы с одной работы на другую на семье?

- Какое-то время мне удавалось это совмещать. Когда старшему сыну исполнилось полтора года, я пошла на работу, следующий раз осознала себя в жизни, когда ему стукнуло семь и ребенка нужно было вести в первый класс.

- Когда вы решили стать профессиональным литератором?

- Когда сын пошел в школу, мне пришлось уйти с телевидения, так как телевизионный график очень жесткий и совместить его с семьей довольно трудно. Монтажи по ночам, съемки, вечные командировки - ты постоянно находишься в экстремальном режиме.

Нужно было найти офисную работу. И я стала пиар-менеджером одной из структур Торгово-промышленной палаты. Там продержалась около года, затем у моих работодателей закончились деньги. Начальник мне сказал, что в такой ситуации они легко могут обойтись без отдела по связи с общественностью. "В общем, иди-ка ты домой!". И я пошла, решительно не зная, что мне делать. Потому что мне было за 30, у меня была семья...

Шел 1998 год. Думаю, не стоит напоминать, что это за время. Я жутко переживала. Видя мои страдания, муж посоветовал: "Ты же все равно что-то черкаешь. Давай напиши что-нибудь до конца и снеси в издательство, может быть, что-то из этого выйдет".

Я действительно всю жизнь была ярко выраженной графоманкой. Еще в детстве постоянно записывала какие-то истории - про привидения, звездные корабли и прочее. В общем, я достаточно быстро накропала свой первый детектив. Муж по справочнику нашел телефон издательства, позвонил, спросил, можно ли привезти рукопись. Ему ответили: "Да хоть 100 штук!".

- Ой, вот так все просто? И с тех пор пошло-поехало?

- Именно. Хотя, конечно, в первый раз я очень переживала: возьмут - не возьмут, сама мучилась и секретаршу издательства довела своими звонками. А потом в один прекрасный день оттуда раздался звонок и мне сказали: "Печатаем".

- А почему именно детектив?

- Я обожаю детективы с детства. Помню, в "Науке и жизни" их печатали с продолжением - и ждешь-ждешь следующего номера, чтобы дочитать, наконец, историю... И однажды, лет в 15, я вдруг решила: допишу свой конец и буду читать. Так что вопрос о выборе жанра даже не стоял.

- Вы заранее знаете, кто в вашей истории окажется преступником?

- Знаю, но бывает так, что мои герои выходят из-под контроля, подлецы такие. Вдруг оказывается, что персонаж, приготовленный на роль убийцы, заявляет мне: "Матушка! Может быть, галоши я еще украл бы, а вот человека убить мне не под силу. Я жалкий, слабый червяк!". И тогда приходится искать другого злодея.

"Я НАПИСАЛА ХОДОРКОВСКОМУ: "НАДЕЮСЬ, ЧТО МОЯ КНИГА ВАС РАЗВЛЕЧЕТ"

- Правда, что вы передали свою книгу с дарственной надписью Михаилу Ходорковскому?

- Я написала: "Желаю выдержки и сил и надеюсь, что моя книга вас развлечет". Позировать с книгой под стенами Матросской Тишины мне было гадко. Наша пресс-служба передала ему книгу через адвокатов, и так же - через адвокатов - он передал привет и спасибо.

- А вы с ним были до этого знакомы?

- Нет. Я знаю о нем то же, что и все. А вообще, писатель - субстанция сложная. Вот в институте я изучала историю КПСС и аэродинамику больших скоростей, предметы, прямо скажем, весьма приземленные, не имевшие никакого отношения к мистике. Но сейчас я убеждена: писатель никогда не пишет один. Все равно кто-то стоит у него за спиной и водит его рукой. Ничего не бывает просто так. Вот когда я увидела репортаж об аресте Ходорковского, в ту же минуту поняла, о чем будет мой новый роман. И я написала о человеке, который сначала был олигархом, а потом упал в пропасть, фактически в другой мир.

- Почему в ваших романах сплошные олигархи и губернаторы? Откуда такая любовь к ним?

- Наверное, благодаря моей работе в президентской пресс-службе. Я тогда увидела, сколько во власти умных, хватких, дельных, толковых, образованных мужчин! Но где же плоды их усилий?! Кроме того, о сильных личностях гораздо интереснее писать.

Конечно, тут много стереотипов. В начале 90-х мы все считали, что новый русский - это тип непременно в малиновом пиджаке, с бритым затылком, весь в браслетах и перстнях.

На смену этому стереотипу пришел другой образ - этакого Мефистофеля, который заграбастал наше золото и живет где-нибудь в Лондоне. Может быть, один-два таких олигарха и найдутся, остальные же (если не вдаваться в подробности и не вспоминать Ильфа и Петрова, утверждавших, что крупные состояния наживаются неправедным путем), эти богатые и влиятельные люди, прежде всего сумасшедшие трудоголики.

А вообще, у меня 16 романов и 16 главных героев. Из них олигархов только два - Дмитрий Белоключевский и Тимофей Кольцов. Но знаете, что интересно? Недавно я пришла к выводу, что так же, как олигархов, женщины воспринимают мужчин, которые принимают решение. А в моих романах все мужчины: программисты, врачи, менты, строители - более или менее состоявшиеся люди, которым кажется, что они отвечают за все. Помните, как в картине "Москва слезам не верит" слесарь Гоша говорит: "Я поступил как нормальный мужчина".

Мне в жизни повезло - вокруг меня сплошь нормальные мужчины. Может, у меня в этом плане просто такой сильный инстинкт самосохранения, но я никогда не имела дела ни с глупцами, ни с мерзавцами. Бог бережет!

"C НЕПРИЯТНЫМИ МНЕ ЛЮДЬМИ РАСПРАВЛЯЮСЬ ПРОСТО -ОПИСЫВАЮ ИХ В СВОИХ РОМАНАХ"

- Вы, очевидно, очень влюбчивый человек?

- Абсолютно нет. У меня с этим как раз большие проблемы. Как писатель я очень наблюдательна, и поэтому на меня трудно произвести впечатление. Я все сразу вижу и, разговаривая с человеком, твердо знаю: вот досюда - это правда, а начиная отсюда - вранье. Не приходится даже лапшу с ушей стряхивать - она просто не прилипает.

Со мной вообще очень трудно, я тяжелый человек. У меня есть круг близких людей и совершенно огромный - знакомых. Это и телевизионная тусовка, и писательское сообщество... Мне повезло, потому что я имею возможность общаться с интересными людьми.

- Интересно получается: у Донцовой муж замечательный, который и подтолкнул ее к написанию романов. У вас та же история. Здесь есть какая-то закономерность?

- Не знаю. Но думаю, писательницы так много сил и эмоций вкладывают в свое творчество, что на скандалы и склоки в семье сил уже не хватает. Открою секрет, как расправляюсь с неприятными мне людьми. Я описываю их в своих романах. Сочиняю героя - точь-в-точь как тот человек, а потом устраиваю ему такие жизненные проблемы, только держись! В этом моя месть.

- Еще одна интересная закономерность: сегодня самые популярные и продаваемые авторы детективов - женщины. Маринина, Донцова, Устинова, Дашкова, Полякова. Или это случайность?

- Сейчас просто заполняется вакуум. Ведь долгие годы женских детективов было очень мало. И женщины, с присущей им чувствительностью, поняли, где образовалась ниша, которую можно заполнить.

- Кто из близких читает ваши романы?

- Рукопись - мама и Маринина. Это мои самые любимые женщины. Мама - очень критичный читатель. Она поругивает, говорит - вот это лишнее, вольности, могла бы такого и не писать.

- Прислушиваетесь?

- По-разному. Иногда что-то меняю...

- Александра Маринина так же строга?

- Нет! Она меня очень любит. Я уже даже не помню, с каких пор повелось, что до печати сначала даю ей свою рукопись. Александра меня все торопила: "Скорей дописывай!". Но ведь от рукописи до книжки проходит какое-то время, поэтому она попросила прислать электронную версию романа. Так ей было невтерпеж! Теперь это у нас стало традицией.

- Cтарший сын читает ваши романы?

- Только те, которые отбирает для него бабушка. Она искренне считает: мальчику нельзя читать все то, что насочиняла его мамаша. Ей, например, не нравятся книги, где много эротических сцен.

Моему старшему сыну сейчас уже 13 лет. Это ребенок, выросший среди взрослых, у него совершенно не детское чувство юмора и взгляды. Вроде бы пацан, но очень вовлечен в нашу жизнь, полноправный ее участник, а не просто мошкара, от которой можно отмахнуться. Самый лучший комплимент, который я слышала от мужчины, сделал мне мой сын: "Мама, ты самая лучшая женщина на свете".

- Наверное, ваш супруг, который подал идею заняться писательством, сейчас самый искренний поклонник творчества Татьяны Устиновой?

- Муж не прочитал ни одной моей книги! Как никогда не смотрел программы с моим участием, не восхищался, не гордился и вообще не делал ничего такого, что следует делать "мужу звезды". У нас немножко другие отношения. Подозреваю, что если бы я была воспитательницей в детском саду или уборщицей в больнице, он все равно любил бы меня, хотя вряд ли интересовался бы ведрами и тряпками.

- Можно такой интимный вопрос: чей вклад в семейный бюджет сейчас больше?

- Мой.

- Как складываются отношения в семье после прихода к вам популярности? Изменения чувствуете?

- Никаких. Даст Бог их и не будет. Мой муж смеется надо мной, когда я опаздываю, лечу, не успеваю, жалуюсь, что устала и хочу в отпуск. Он только говорит: "Ты получила то, чего всегда хотела!".

- Какой стиль предпочитаете?

- Джинсы, майки, свитера с рукавами до колен. Никакими потребительскими предпочтениями я не страдаю. Единственное, в Москве есть два магазина, где одеваюсь, и то только потому, что там мне все подходит по размеру - у меня рост 180 см.

- А всяческие цацки?

- О! Это я обожаю. И чтобы везде неприменно было написано "Диор". Пусть это стоит недешево, но я люблю. Если бы не знала, что обвешаться цацками с головы до ног - неприлично, то обязательно обвесилась бы. С головы до ног.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter