Петр ВЕЛЬЯМИНОВ: "Меня судили как врага народа - 10 лет без права переписки. В лагере я весил чуть больше 40 килограммов и просто тихо умирал на больничной койке"

Петр Вельяминов прославился уже довольно немолодым, сыграв коммуниста Захара Большакова в картине "Тени исчезают в полдень". Потом были роли в фильмах "Командир "Счастливой Щуки", "Вечный зов", "Сладкая женщина", "Пираты ХХ века"... Современное кино тоже не обошло актера вниманием - он снялся в "Зимней вишне", "Бандитском Петербурге", "Воровке", "Агенте национальной безопасности"... Поразительно, что артист, ставший знаменитым благодаря ролям колхозников и пролетариев, на самом деле представитель старинного аристократического рода, восходящего к племяннику норвежского короля Хокона II. В 1027 году тот привел свою трехтысячную дружину в Киев, на службу к Ярославу Мудрому, в фильме о котором Вельяминов снялся в 1982 году. Так что с нашим городом у Петра Сергеевича отношения особые. "Как там Киев? - взволнованно спрашивает он. - Наверное, красивый стал, и не узнать?!".

"В ВЕНУ МНЕ ВВОДИЛИ ФИЗРАСТВОР, ПОТОМУ ЧТО ОРГАНИЗМ УЖЕ НЕ ПРИНИМАЛ ПИЩУ"

- Петр Сергеевич, в вашем роду все мужчины были военными. Почему вы решили стать актером?

- Так ведь я актером быть не собирался, в архитектурный хотел поступать - дома мечтал строить. Летом 1943 года должен был среднюю школу окончить, но не успел - в мае меня арестовали. Было мне тогда 16 лет...

- Чем же вы успели провиниться?

- Все дело в моем дворянском происхождении. В графе: "Происхождение" было написано: "Из бояр". Как вы думаете, можно было с такой родословной спокойно жить в 30-е годы прошлого века? Мой отец, Сергей Петрович Вельяминов, был царским офицером. До революции окончил кадетский корпус, потом юнкерское училище в Санкт-Петербурге, в 1916 году ушел на фронт. После революции служил в Красной Армии, да только происхождения ему все равно не простили.

В 30-м отца в первый раз арестовали и отправили на строительство Беломорканала. Вернулся он оттуда только через шесть лет. Когда его забрали, я, как говорится, пешком под стол ходил, а когда освободили, был уже подростком. Мне до сих пор жаль, что так долго пришлось жить без него. Но все равно именно он сделал из меня настоящего мужчину - его влияние трудно переоценить. Никто тогда не знал, что очень скоро все эти черты характера мне пригодятся...

- Вы чувствовали, что над вашей головой сгущаются тучи?

- Я понимал, что происходит что-то нехорошее. Время от времени казалось, что за мной кто-то следит. Честно говоря, меня это даже забавляло, казалось чем-то вроде игры в "казаки-разбойники" - молодой был, глупый. Я же не представлял, чем это может для меня закончиться. Очень хорошо помню день ареста, все его события отпечатались у меня в мозгу, как на кинопленке. В трамвае ко мне подошел ничем не примечательный, серый человек и вполне, как мне тогда показалось, вежливо (теперь я понимаю, что это была не вежливость, а равнодушие) сказал: "Сейчас мы с вами спокойно, не поднимая шума, выйдем и пересядем в машину". Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Это было на Манежной площади. Помню, посмотрел на часы и запомнил время: 11.40.

- Вас привезли на Лубянку?

- Как и всех тогда. Остригли, переодели в робу. На первом же допросе следователь кричал, что я - враг народа, обвинял в сочувствии антисоветской организации "Возрождение России". Спустя много лет выяснилось, что ее и в природе-то не существовало. Я, конечно же, все отрицал, и тогда он меня ударил. Никогда не забуду, что пережил ночью в камере, когда понял: ближайшие годы придется провести за решеткой. Меня осудили по печально известной 58-й статье (10 лет без права переписки) и отправили сначала в Котлас, а потом на Урал, на строительство гидролизного завода.

Работа была тяжелой, компания ужасной (меня направили в бригаду малолетних уголовников), а еда такой, что ее и едой-то не назовешь. Кому-то присылали посылки из дома, мне же не приходило ничего. Родителей в тот момент тоже репрессировали, о чем я, кстати, долгое время не знал. Причем маму забрали в новогоднюю ночь, 1 января 1944 года (и не спалось им, и не гулялось!), за отцом (это был уже второй его срок) пришли через несколько дней. В общем, заботиться обо мне было некому.

Неудивительно, что скоро я попал в лазарет, лагерный врач поставил диагноз: дистрофия. Я весил чуть больше 40 килограммов, про таких, как я, на зоне говорили: "Не жилец!". Организм уже не принимал пищу, поэтому мне в вену вводили физраствор, и я тихо умирал на больничной койке.

"В ЗОНЕ Я ВСКРЫЛ СЕБЕ ВЕНЫ, И МНЕ ЕДВА НЕ ДАЛИ ПОВТОРНЫЙ СРОК"

- Как же вы выжили?

- Наверное, не судьба мне была тогда умереть. Главный врач лазарета оказалась матерью моей одноклассницы, она меня и выходила... А со временем у меня появился интерес к жизни - я начал заниматься в художественной самодеятельности лагеря. С этого времени можно отсчитывать годы моей актерской карьеры.

- Постойте, у вас что же, нет актерского образования?

- У меня были такие учителя и такая практика, о которых многие выпускники театральных вузов могут только мечтать. Меня обучали актерскому мастерству профессиональные актеры и режиссеры, сидевшие вместе со мной. Наша самодеятельность пользовалась большим успехом, причем не только у заключенных, но и у лагерного начальства. В знак особого расположения оно могло "скостить" количество рабочих дней, чтобы в это время мы могли репетировать. Правда, в моей карьере был перерыв, когда мне чуть было не дали второй срок.

- Что вы такого натворили?

- Вскрыл себе вены. Мне наконец-то разрешили получать письма, и бабушка написала об аресте родителей. И если известие о судьбе отца я еще как-то мог пережить (все-таки мужик, выдюжит!), то при мысли о том, что моя мама тоже в лагере, просто не хотелось жить. В общем, произошло то, что произошло. От повторного срока меня спас врач-эстонец - он написал, что я нанес себе увечья по неосторожности. Меня перевели на Куйбышевскую ГЭС, а потом... просто выпустили. Произошло это в апреле 52-го.

Я пробыл в лагерях девять лет и девять дней. Возможно, кому-то это покажется странным, тем не менее вспоминаю это время добрым словом! Зона меня не сломила, а, наоборот, закалила. К тому же я был молодой, и все, что нужно пережить в юном возрасте, - романтически возвышенные настроения, влюбленность - произошло со мной в лагере. Но это не значит, что я не хотел оттуда выбраться.

Освобождение прошло как-то совсем не торжественно. На проходной мне просто выдали документы, и через несколько минут я был уже свободным человеком. Никакого головокружения от воздуха свободы я не почувствовал, скорее, легкую растерянность: как дальше быть, что делать?

- Вы что же, не радовались, что едете домой?!

- Так домой-то как раз и нельзя было - в Москве и Ленинграде бывшим политзаключенным жить воспрещалось. Но я, конечно, съездил домой на несколько дней, хотя и рисковал сильно - очень уж хотелось повидать сестру. После ареста родителей она жила одна, мне до сих пор больно думать о том, что ей пришлось пережить. Так что паспортный режим я нарушил. А потом поехал в Абакан, который должен был стать местом моего жительства на несколько лет. Но нет худа без добра, там я устроился на работу в театр. Много играл, о большем не помышляя, и был вполне доволен жизнью. Со временем переехал в Тюмень, меня пригласили в местный театр, оттуда в Свердловск.

- Именно там вас нашли режиссеры Усков и Краснопольский, чтобы предложить роль в фильме "Тени исчезают в полдень"?

- Они увидели меня в очень заидеологизированном спектакле, а в антракте пришли в гримерку. Говорят: "Мы - режиссеры из Москвы". Я от радости возьми и брякни: "А что вы снимали?". Они давай перечислять фильмы, и я с ужасом понимаю, что ничего не смотрел, даже популярную картину "Неподсуден", афишами которой оклеен весь город, не видел. Честно говоря, думал, что такого "дремучего" актера просто не пригласят на съемки, но меня взяли, даже пробы в привычном смысле этого слова не делали, удовлетворились фотографией.

- На следующий день после премьеры вы проснулись знаменитым?

- Все началось еще на съемках. Простые колхозники подходили и спрашивали, как давно я уехал из деревни, не жалею ли о том, что из председателей колхоза подался в актеры. Когда спрашивал, почему они так думают, отвечали: "Слухами земля полнится". Когда фильм вышел на экраны, успех был просто ошеломляющим! Письма приходили буквально мешками. На многих был написан такой адрес: "Москва. Кремль. Захару Большакову". Одни были уверены, что мой герой - реальный человек. Другие понимали, что я актер, но думали, что родом из Сибири.

"В ХАРАКТЕРИСТИКЕ С МЕСТА РАБОТЫ ОБО МНЕ НАПИСАЛИ: "В БЫТУ СКРОМЕН, ЖЕНАТ ТРИ РАЗА"

- Честно говоря, я и сам долго так думал.

- А ведь я чуть было не сыграл Женю Лукашина в "Иронии судьбы, или С легким паром!". Эльдар Рязанов и его соавтор Эмиль Брагинский, с которым режиссер написал свои лучшие сценарии, увидели меня в театре в спектакле "Сослуживцы". По этой пьесе он и снял "Служебный роман". Эльдару Александровичу очень понравилось, как я играл Новосельцева. Со мной даже пробы делали, но потом Рязанов сказал, что у меня слишком сильный и независимый характер, а Лукашин должен быть инфантильным и даже немножко слабым.

- В кино ваши герои действительно всегда были несгибаемыми. Кстати, среди них много коммунистов, к которым у вас, казалось бы, должен быть длинный счет.

- Наверное, мне действительно есть за что обижаться на советский строй. Речь даже не обо мне, а о моих родных. Отец в общей сложности просидел в лагерях 18 лет, вернулся седым, немощным старцем. И если бы не мама, которая его выходила и в полном смысле слова вытащила с того света, не знаю, что с ним было бы. Но он никогда не сказал дурного слова о своей стране, всегда ее любил. И меня так воспитал. Поэтому не буду никого судить.

По моему глубокому убеждению, виноваты не столько люди, сколько система. Хотя, конечно же, подлости и предательства прощать нельзя. Но что же теперь - обозлиться на весь белый свет! К тому же среди коммунистов я встречал мало настоящих негодяев и очень много глубоко порядочных людей. Таких и играл. Как и все мы тогда, я искренне верил, что наш строй - самый лучший и справедливый во всем мире. Сейчас многие хотят показать себя этакими антисоветчиками, но ведь, на самом деле, мы поддерживали то, что происходило в стране.

- А у вас в связи с судимостью никогда не было сложностей с работой?

- На работе это никак не отразилось, но, конечно же, были неприятные моменты. Я, например, так и не смог получить высшее образование, при том, что очень этого хотел. Подал документы в приемную комиссию ГИТИСа, но мне тактично дали понять, что ничего у меня из этого не получится. Больше я и не рыпался.

Реабилитировали меня только в 1984 году, через 30 (!) лет после освобождения. Написали, что в моих поступках отсутствовал состав преступления... А до того из всех наградных списков вычеркивали. Уже после реабилитации я получил Государственную премию за "Вечный зов", который снимали больше 10 лет - с 1973-го по 1983-й. Хотя, если говорить совсем уж честно, мне до сих пор кажется, что это произошло по недосмотру: какой-то ответственный чиновник утратил бдительность и поставил подпись под моей фамилией.

- Как вы, коренной москвич, оказались в Санкт-Петербурге?

- Переехал к жене. Такому решительному шагу предшествовал роман длиной в несколько лет. Все это время я практически жил на два дома, пока однажды не понял, что пора определяться. Таня моложе меня на 34 года, когда-то, после премьеры телесериала "Тени исчезают в полдень", ее мама - моя нынешняя теща - была влюблена в актера Вельяминова...

- Ваша жена имеет какое-то отношение к кино или театру?

- Только опосредованно - через меня. Она начинала свою трудовую жизнь в очень далекой от искусства области - работала на стройке, потом оказалась в банке. Ну а с тех пор, как мы расписались, занимается только домом и мной. Брак с Таней - четвертый и, как показала жизнь, последний.

- Если не ошибаюсь, в свое время ваши коллеги много шутили по поводу вашего многоженства.

- О, это знаменитый случай! Правда, в основе этой шутки лежала моя... характеристика с места работы, которую затребовала партийная комиссия. Сам-то я в партии никогда не был (честно говоря, не хотел), но в то время без ее разрешения нельзя было выехать за границу. Понимая, что скрыть факты моей биографии невозможно, товарищи из театра написали: "В быту скромен. Женат три раза". От трех браков у меня трое детей. К сожалению, как-то так повелось, что мы с ними не очень часто общаемся, у каждого - своя жизнь.

P. S. Есть в биографии актера эпизоды, о которых он старается никогда и никому не рассказывать. Да разве скроешь что-то от вездесущих журналистов! У Петра Сергеевича действительно трое детей: сын Сергей и дочери - Катя и Ира. И если о первых двух он вспоминает охотно, то разговоры об Ирине доставляют ему почти физическую боль. В юности она хотела стать актрисой, поступила в Щукинское училище, была на хорошем счету у преподавателей. А потом в состоянии аффекта после ссоры с мужем чуть не убила себя и свою семимесячную дочь, после чего подожгла квартиру. Ребенка еле спасли - кроме травмы головы и ножевой раны, у девочки обнаружили отравление угарным газом и огромную потерю крови.

С тех пор Вельяминов закрыл для нее свое сердце. "Я не отказываюсь от дочери, - говорит он, - но и слышать о ней не хочу. Больно! Все, что мог, я для нее сделал. Но, видимо, этого оказалось мало, чтобы предотвратить беду".

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter