Когда выносили гроб с телом Олега Янковского, дождь прекратился, засияла радуга. Люди выпускали в небо голубей и кричали: «Олег, лети!»

«Я от себя такой прыти ожидать не мог», — сказал Олег Янковский незадолго до смерти. Действительно, много ли было шансов у сына «врага народа», который родился в Джезказгане, не понаслышке знал, что такое нищета, и начинал свою актерскую карьеру в Саратове, стать одним из самых знаменитых российских актеров? На этот вопрос сам Олег Иванович отвечал так: «Видимо, у моей семьи в свое время столько было отнято, что теперь судьба восполняет потери». К чести актера надо сказать, что он очень рано понял — судьба быстро отворачивается от тех, кто не оправдывает ее ожиданий, и делал все, чтобы этого не произошло. На счету Янковского 60 ролей в кино и более 100 — в театре. И каждая новая работа — событие, полные залы кинотеатров и толпы поклонников! Так было вплоть до апреля 2008 года, когда он со слезами выбежал с репетиции, не в силах играть. А через несколько дней «скорая» забрала его в больницу прямо из театра... Он до последнего верил, что его вылечит сцена. За несколько месяцев до смерти, 16 февраля прошлого года, Янковский позвонил Марку Захарову и сказал, что, несмотря ни на что, будет играть в «Женитьбе». Сценический костюм, пошитый к премьере, оказался велик на несколько размеров — так сильно исхудал актер за время болезни. Тот выход в «Женитьбе» стал последним, партнеры по сцене понимали это и не могли сдержать слез. Сам же Олег Иванович был счастлив, как никогда.

«Раз лишний день весны никому не нужен, забудем о нем. В такой день трудно жить, но легко умирать». «Тот самый Мюнхгаузен», 1979 год

БРАТ ОЛЕГА ЯНКОВСКОГО АКТЕР ТЕАТРА И КИНО РОСТИСЛАВ ЯНКОВСКИЙ: «ЗА ДВА ДНЯ ДО СМЕРТИ ОН МНЕ СКАЗАЛ: «Я ДЕРЖУСЬ, СЛАВА, ДЕРЖУСЬ»

В семье Янковских было три брата, и самым знаменитым, как в сказке, стал самый младший. Когда старшего, Ростислава Ивановича, спрашивали, не завидует ли он Олегу, тот неизменно отвечал: «Ну что за глупости?! Ведь это же родной человек, брат!». Мой звонок настиг его в больничной палате - сердце уже не выдерживает перегрузок, да и возраст дает о себе знать. «Вот выпишусь, - говорит он, - и поеду в Москву к Олегу».

- Ростислав Иванович, уже год вашего брата нет в живых...

- ... а я до сих пор не могу в это поверить. Постоянно ощущаю присутствие Олега в моей жизни - его иронию, улыбку, обаяние... Да даже запах табака его трубки!

Смерть Олега - невосполнимая потеря для всей нашей семьи. Не так давно, в феврале нынешнего года, я отмечал свое 80-летие. В театре состоялся творческий  вечер, но я рассказывал не о себе, а о нашей семье - о братьях Олеге и Коле, сыновьях Игоре и Володе, племяннике Филиппе. Эту встречу с публикой я назвал «Земляничная поляна Ростислава Янковского» в честь спектакля «Земляничная поляна» по пьесе Бергмана, поставленного для моего предыдущего, 75-летнего юбилея. И знаете, кто подал мне эту идею? Олег. Когда-то, лет 20 назад, именно он организовал и вел в ЦДРИ вечер, посвященный династии Янковских. Олежка тогда был такой молодой, красивый...

- Каким вы его вспоминаете чаще всего?

- Почему-то совсем маленьким. Брат был таким прелестным ребенком! Вы никогда не видели его детскую фотографию с бантиком в волосах? Он там такой трогательный. Дело в том, что наша мама очень хотела девочку, а у нее один за другим рождались мальчики. Когда она забеременела в третий раз, то была уверена, что уж на этот-то раз точно родится девочка, но на свет появился Олег. Огорченная мама даже завязывала Олежке бантики. Правда, на этом его сходство с девочкой и заканчивалось. Он был настоящим парнем - лидером и заводилой.

Братья Олег и Ростислав Янковские. «Смерть Олега — невосполнимая утрата для всей нашей семьи»

- Вы были близкими друзьями?

- В детстве не очень, у нас ведь разница в возрасте - 14 лет. В то время с Олежкой больше дружил наш средний брат Коля: возился с ним, защищал, покрывал в случае каких-то шалостей. У них была очень трогательная и нежная братская любовь. Когда Олежке исполнилось 14 лет, я уже начал зарабатывать сам: жил в Минске и работал в театре. Нашего отца тогда уже не было в живых, мама очень много и тяжело работала, но все равно с трудом сводила концы с концами, вот я и предложил ей забрать Олега к себе.

Жили они тогда в Саратове втроем в одной комнатушке, туалет во дворе - сейчас того дома уже и нет. Когда мы с женой приехали его забирать, спать пришлось на полу. Мама долго не хотела младшенького отдавать, но потом все-таки согласилась, что так будет лучше. Еще больше не хотел с ним расставаться Коля. Почему-то все время вспоминается одна и та же картина: выхожу я в коридор и вижу Олежку, который после футбола лежит взмокший на топчанчике, а Николай нежно смотрит на него и гладит по голове.

У нас в Минске Олег прожил три года. Ютились мы тогда все вместе в театре, в гримерке - представляете? Жилья-то не было, Минск, разрушенный во время войны, только отстраивался. Это потом мы уже получили двухкомнатную квартиру и переехали.

- Ваш брат уже тогда мечтал стать актером?

- У него были способности, он даже сыграл у нас в театре Эдика в популярной в то время пьесе Салынского «Барабанщица». Мы все смеялись над тем, как он уморительно там говорил «кипитан» вместо «капитан» - в то время у него были дефекты дикции. Но о том, чтобы стать актером, Олег даже не думал. А когда я его об этом спрашивал, отвечал: «Что это у вас за профессия такая уродливая - что-то на сцене понарошку изображать?!».

В то время его страстью был футбол. Мне даже приходилось проявлять характер и ограничивать занятия спортом, потому что он совсем забросил учебу. Олег был и великолепным нападающим, и замечательным вратарем. Какое-то время он играл в одной команде со знаменитым Эдуардом Малофеевым. Да и потом, на даче у него было футбольное поле. Но спортивной карьеры Олег не сделал - видите, как все обернулось. Окончив десятилетку, уехал к маме в Саратов, чтобы поступить там в институт.

Был период, когда о Янковском говорили: «Это муж Людмилы Зориной». С женой и сыном Филиппом

- Почему он не остался в Минске?

- На вступительных экзаменах нужно было сдавать белорусский язык, а Олег его не знал. В Саратове он почему-то решил учиться... на провизора, было там такое учебное заведение. Но, видимо, какое-то зерно сомнения и интереса к актерской профессии я в его душу все-таки заронил, потому что буквально в последний момент он решил зайти в Театральное училище имени Слонова - узнать, какие предметы там нужно сдавать. И надо же было такому случиться, что попал на самого ректора. Тот сказал: «Молодой человек, у нас прием уже закончен. Как ваша фамилия?». - «Янковский», - ответил Олег. «Подождите, - посмотрел бумаги ректор, - так вы же зачислены!».

- ?!

- Как потом оказалось, блестяще сдав все экзамены, в училище поступил наш брат Коля, который накануне вернулся из армии. У него были все данные, чтобы стать замечательным артистом, но он пожертвовал собой ради своего любимца Олега. К тому же Николаю пришлось идти работать, чтобы помочь маме. Сейчас он - заместитель директора в Саратовском кукольном театре.

В общем, Олежка начал учиться, и преподаватели им были очень довольны. Там он познакомился со своей будущей женой Людмилой Зориной (она училась на курс старше). Помню, приехал я в Саратов, вижу, идет Олег с какой-то девушкой - оба молодые, красивые, смеются и лопают мороженое. Кричу ему: «Олеженька!». Он подходит и представляет: «Познакомься, Слава, это Люда - моя жена». - «Как «жена»?!» - буквально обалдел я, он ведь нам ничего об этом не написал.

Они тогда все жили в одной комнате - Олег, Люда и Коля с женой Лидой - пока младший брат не получил квартиру. После окончания училища работали в одном театре - Саратовском драматическом. Люда там большим успехом пользовалась, особенно в роли бортпроводницы Наташи в спектакле «104 страницы про любовь». В то время об Олеге говорили: «Это муж Людмилы Зориной». Со временем у него тоже появились хорошие роли - Мешем в «Стакане воды» Скриба, князь Мышкин в «Идиоте». Поэтому, когда театр приехал на гастроли в Ленинград, режиссеры обратили на него внимание.

С Евгенией Глушенко в картине Сергея Микаэляна «Влюблен по собственному желанию», 1983 год

- Вы говорите о Марке Захарове?

- Не только. Олег очень понравился Игорю Петровичу Владимирову, который пригласил его к себе в Театр имени Ленсовета. Кстати, незадолго до этого Владимиров приезжал в Минск и меня тоже зазывал к себе под разными предлогами. Но так получилось, что я не поехал (у меня тогда серьезно заболел младший сын). Отказался и Олег, потому что его к тому времени уже пригласил к себе Марк Захаров. Игорь Петрович нам этого так и не простил и часто говорил: «У меня на фамилию Янковские идиосинкразия, я о них слышать не могу».

Короче, Олег начал работать в «Ленкоме», а затем туда перешла и Люда. В отличие от мужа, у которого в творческом плане все складывалось очень хорошо, она поначалу почти ничего не играла. И это после того успеха, какой был у нее в Саратове! Теперь уже ее называли «женой Янковского». Люда вообще очень сильная и мудрая женщина, впрочем, как и все женщины в семье Янковских.

- У Олега Ивановича, наверное, было много поклонниц?

- А как же! Одна девушка с Дальнего Востока даже хотела из-за неразделенной любви к Олегу покончить жизнь самоубийством. Это случилось в то время, когда он еще работал в Саратове. Приезжал ее отец (он оказался высоким флотским начальником), чуть не плакал, хотел поговорить с братом. Но чем тот мог в этой ситуации помочь? Со временем девушка перестала ему досаждать, видимо, успокоилась. А брат, надо отдать ему должное, всегда умел держать дистанцию со зрителями, а особенно со зрительницами.

- Вообще, Олегу Ивановичу в его творческой карьере удача сопутствовала во всем, с момента поступления...

- Да, а в своем первом фильме «Щит и меч» Олег снялся, еще будучи актером саратовского театра. История о том, как режиссер Владимир Басов увидел его в одном из львовских кафе, где театр был на гастролях, давно обросла легендами. Высокий красивый парень со светлыми волосами прекрасно подходил на роль Генриха Шварцкопфа, исполнителя которой тщетно искали по всему Советскому Союзу. Спустя месяц Олег был с театром на гастролях в Симферополе и примчался ко мне в Ялту, где я отдыхал, возбужденный, глаза сияют: «Слава, меня утвердили!». А на его второй картине - «Служили два товарища» мы с ним даже пересекались на съемках, я там играл подполковника Васильчикова.

С Людмилой Гурченко, «Полеты во сне и наяву», 1979 год

С тех пор у Олега кино пошло по нарастающей: что ни год, то хотя бы один хороший фильм. И так до последней его роли в картине «Царь».

- Вам понравился этот фильм?

- Не хочу сейчас говорить о художественных достоинствах, но фильм на нас с женой произвел тяжелое впечатление потому, что это была последняя работа Олежки. Мы смотрели и плакали.

- Как часто вы виделись?

- По телефону практически ежедневно общались, а  встречались реже - всей семьей мы по традиции собирались на каждое Рождество в Москве, а еще Олег всегда приезжал к нам в Минск на фестиваль «Лiстапад». В последнее время он часто жаловался: «Слава, не знаю, что со мной, - одолевает ужасная, просто чудовищная слабость». Через какое-то время рассказал, что у него в крови обнаружили сахар. Я его успокаивал: «Это, конечно, неприятно, но не смертельно, подлечат. Ты, главное, держись!». А потом ему сделали еще одно обследование и обнаружили рак поджелудочной железы, да еще в последней стадии.

23 февраля прошлого года мы всей семьей собрались у него в Москве и отметили его 65-летие, а буквально через три месяца Олежку похоронили. В последний раз я ним разговаривал дня за два до смерти, он мне тогда сказал: «Я держусь, Слава, держусь...».

- При том, что был известен диагноз, смерть Олега Ивановича стала потрясением для зрителей...

- Около театра творилось что-то невообразимое. В последний раз столько людей было, наверное, только на похоронах у Володи Высоцкого. Погода была неплохая, но потом вдруг началась гроза, пошел дождь. Но когда выносили гроб, дождь прекратился и на глазах у всех над «Ленкомом» засияла радуга. Люди выпускали в небо голубей, бросали цветы и кричали: «Олег, лети!». При воспоминании об этом у меня до сих пор мурашки по коже бегают.

КИНОРЕЖИССЕР ИГОРЬ МАСЛЕННИКОВ: «ВО ВРЕМЯ СЪЕМОК ФИЛЬМА «ГОНЩИКИ» ОЛЕГ НАДУЛ ВСЮ СЪЕМОЧНУЮ ГРУППУ»

Отец-создатель «Зимней вишни» и знаменитых фильмов о Шерлоке Холмсе снимал Олега Янковского в пяти картинах - «Гонщики», «Под каменным небом», «Тьма», «Сентиментальный роман» и «Собака Баскервилей».

- Игорь Федорович, чем Олег Янковский притягивал вас как актер?

- Олега я всегда привожу в пример своим студентам. Дело в том, что не все актеры равнозначны и интересны для кинематографа: если в театре нужно быть яркой фигурой, то в кино все формы скупые, сжатые, а это не каждому по плечу. И тут очень важна способность актера к внутреннему перевоплощению. Например, Жан Габен никогда ничего не делал со своей внешностью - не клеил усов, не надевал париков. Тем не менее в каждом фильме это был совершенно другой человек. То же самое можно сказать и об Иннокентии Смоктуновском, которого я снимал пару раз.

Это особый дар, свойственный немногим актерам очень высокого класса, и Олег Янковский тоже им обладал. Я снимал его в разных ролях, Олег никогда ничего не делал со своей внешностью, но вспомните, какой он удивительно разный везде. Только один раз, в «Мюнхгаузене» у Захарова, он приклеил себе усы и косичку.

- Но это вы узнали уже потом, а почему пригласили его в вашу первую совместную картину?

- Это был фильм «Гонщики», которому в нынешнем году исполняется 40 лет. Олег тогда был знаменит своим дебютом в картине «Щит и меч» - молодой, высокий, жилистый, он прекрасно контрастировал с исполнителем второй главной роли - Евгением Павловичем Леоновым. К тому же был полон энергии, очень хотел сниматься, из-за чего и надул всю съемочную группу. Когда ему сказали, что нужно будет играть гонщика, Янковский ответил: «Нет проблем!», а потом оказалось, что он не умеет водить машину. Деваться было некуда, пришлось нанимать ему инструктора.

На съемочной площадке Янковский опять всех удивил: сел в машину и поехал так, как будто полжизни провел за рулем. «Олег, - только и смог сказать я, - но вы же говорили, что никогда не учились водить машину?!». И он ответил: «Так я ее и не вел, я играл». То есть в жизни он наблюдал за тем, как люди ведут себя за рулем: как управляются с педалями, как переключают скорость, какие при этом делают движения. И на съемках ему достаточно было просто сесть, собраться - и он тут же перевоплотился в шофера.

Макаров в культовой картине Романа Балаяна «Полеты во сне и наяву» стал для Янковского одной из главных работ. С Олегом Табаковым, 1979 год

- Один из самых известных кинообразов Олега Янковского - Степлтон в «Собаке Баскервилей». У вас были другие кандидатуры на эту роль?

- У меня были проблемы только с актером на роль Ватсона, и то, что я вышел в своих поисках на Виталия Соломина, - большая удача, поскольку он в значительной степени делает всю эту историю. Что же до Степлтона, то я всегда с удовольствием думал, что его будет играть только Олег. И знаете, почему? Дело в том, что, помимо всего вышесказанного, он обладал еще одним удивительным качеством - был актером отрицательного обаяния. Нет, Олег мог быть и положительным героем, но прекрасно делал и всяких негодяев - они у него получались замечательными. В этом смысле Янковский очень похож на Кирилла Лаврова, который переиграл множество положительных ролей, включая Ленина, а все-таки лучшие его работы - это Соленый в «Трех сестрах» и Молчалин в «Горе от ума»...

- Вне съемочной площадки вы с ним общались?

- Мы с ним часто заседали в каких-то комиссиях по выдвижению на премии и присуждению званий. Олег был очень открытый, отзывчивый и приветливый человек, и многие этим пользовались, загружая его многочисленными общественными делами. А он никогда не отказывался.

АКТЕР, РЕЖИССЕР И ХУДОЖНИК АЛЕКСАНДР АДАБАШЬЯН: «ОЛЕГ НИКОГДА НЕ БЫЛ МОНАХОМ-ЗАТВОРНИКОМ, НО ТЩАТЕЛЬНО ОХРАНЯЛ СВОЮ ЧАСТНУЮ ЖИЗНЬ ОТ ПРАЗДНОГО ЛЮБОПЫТСТВА»

Александр Адабашьян подружился с Олегом Янковским в Киеве на съемках у Романа Балаяна и Вячеслава Криштофовича. У них тогда собиралась замечательная компания - Александр Абдулов, Олег Меньшиков, Александр Збруев. Еще жива была легендарная гостиница при киностудии имени Довженко, где эта компания вместе выпивала, валяла дурака, устраивала импровизированные капустники.

- Александр Артемович, почему так мало известно о личной жизни Олега Ивановича?

- Несмотря на то что Олег никогда не был монахом-затворником, он всегда тщательно охранял свою частную жизнь от праздного любопытства. Думаю, просто не нуждался в каком бы то ни было пиаре. Подобно Маяковскому, когда-то сказавшему о себе: «Я поэт, этим и интересен», Янковский мог бы сказать: «Я актер, этим и интересен, а моя личная жизнь, семья, гастрономические пристрастия, квартира и дача - мой внутренний мир, который касается только меня». И в этом смысле к нему, при всей его известности и знаменитости, совершенно неприменимо слово «звезда».

- Он был для этого слишком интеллигентен?

- Интеллигентность звездности не помеха, но она, помимо всего прочего, подразумевает уважительное отношение к собственной личности, не допускает прилипания всей этой звездной мишуры. Плюс высокая профессиональная планка, поддерживать которую очень непросто. Надо тщательно следить за тем, чтобы не разменять себя, не продешевить, очень придирчиво относиться к выбору материала, коллег, режиссеров, продюсеров, с которыми будешь работать. В этом смысле Олег был очень привередлив.

Работу выбирал тщательно, корпоративных вечеринок не вел, в долгоиграющих сериалах не снимался и всегда предпочитал достатку профессиональный успех и удовлетворение от работы - качество редкое и нынешним звездам не присущее.

В пример приведу его работу в моей картине «Мадо, до востребования». Французские актеры, которые у меня снимались, все воспринимали как данность: есть режиссер и продюсер, им все и решать. С Олегом же мы не один час подробно обсуждали его роль. И не потому, что он хотел что-то в ней изменить или принципиально оспорить, просто мы очень тщательно ее разрабатывали, репетировали.

У Олега изначально было пять или шесть вариантов каждой сцены, но и по ходу дела, уже на съемочной площадке, он все время что-то выдумывал и предлагал: «А давай еще вот так попробуем!». И с каждым разом у него получалось все лучше и лучше. Свидетелями этого были две молодые французские актрисы, игравшие там главные роли, - Марианна Гровс и Изабель Желина. И какое-то время спустя Марианна мне призналась, что после этой сцены они с Изабель вообще хотели уйти с картины: «Мы поняли, что такого профессионального уровня нам никогда не достичь».

- Фильм снимался на французском языке - Олег Иванович его знал?

- Не знал, в том-то и заключалась вся сложность. И дело даже не в том, чтобы запомнить набор звуков, нужно ведь еще и отыграть свою реакцию на слова партнера. Но когда смотришь картину, не возникает ощущения, что каждое слово давалось Олегу с трудом. Его в группе очень любили и хотели, чтобы роль озвучивал именно он.

Роль митрополита Филиппа в фильме Павла Лунгина «Царь» стала последней для Олега Ивановича

- Почему же вы предпочли другого актера?

- Дело в том, что у Олега при массе других достоинств был один недостаток - у него напрочь отсутствовал музыкальный слух. А французский язык весь построен на произношении - от этого зависит смысл. Например, не имеющие между собой ничего общего слова «негодяй» и «утка» отличаются всего лишь одним звуком. А я поначалу не мог понять, почему вся съемочная группа буквально падала со смеху, когда он произносил свой монолог о негодяях-продюсерах, а у него получалось «продюсеры-утки».

Звук мы писали, как это принято у французов, начисто, и единственным, кого переозвучивали, был Олег, который специально для этого приезжал на неделю. Сначала мы писали по фразе, потом - по одному слову. Поскольку мы уже прислушались, нам стало казаться, что получается хорошо. И тогда кто-то предложил для проверки позвать девочку-ассистентку из соседнего павильона, которая не знала ни картины, ни сценария. Прослушав монолог, в котором Олег говорил о проблемах с семьей и работой, она сказала: «Я не все поняла, но, по-моему, он что-то говорит об отце». И Олег сразу поднялся: «Все, ребята, не мучайтесь, я поехал!». Это тоже выгодно отличало его от многих актеров - он никогда не тянул одеяло на себя.

- Его творческая судьба была настолько успешной, что трудно было предположить подобный финал..

- Ушел он, конечно, очень рано и страшно. А главное, что такой жизненный сюжет никоим образом с ним не ассоциировался. Вот Саша Абдулов, как ни дико это звучит, казалось, был запрограммирован на такой финал. Он жил - как жег свечу с двух сторон: огромный объем работы, при этом еще и какая-то бурная жизнь - компании, друзья. У него было невероятное количество энергии: все время куда-то несся, спал по три-четыре часа в сутки, и ему этого хватало. Знаете, кто-то живет, как рейсовый автобус, а кто-то - как гоночный автомобиль, у которого совсем другой ресурс: он весь сверкает и гоняет на предельной скорости, но жизнь ему отмерена короткая.

Янковский был совсем другим: в его жизни все шло неспешно и подробно. Он не злоупотреблял ничем, даже курил осторожно - перешел с сигарет на трубку, потому что она более безопасна. Почти не пил - выпивал, как все нормальные люди, по праздникам, но никаких бешеных загулов у него не было. Соблюдал спортивный режим, держал себя в хорошей физической форме.

«В последний раз столько людей было, наверное, на похоронах Высоцкого». У гроба Олега Янковского внук Иван, супруга Людмила Зорина, сын Филипп

- А что вы думаете насчет мистической подоплеки - так называемых опасных ролей?

- Не верю я ни в какую мистику. Да и не было у Олега ролей, которые можно считать опасными. Бортко предлагал ему сыграть Воланда в «Мастере и Маргарите», но Янковский отказался.

- А вы не знаете, почему?

- Как литературный герой Воланд казался ему очень интересным, а в драматургическом плане - нет. «Понимаешь, - объяснял мне Олег, - он очень статичен, с ним на протяжении всей картины ничего не происходит. Воланд - созерцатель: каким приезжает, таким и уезжает. Интересно было бы как-то проследить судьбу, какие-то изменения персонажа. Тут же многосерийный фильм, в котором тебя перетаскивают из кадра в кадр, как статую, - с одним настроением и выражением лица». Так что соображения у него были чисто практические. И меня он от роли Берлиоза не отговаривал, наоборот: дескать, у этого героя есть что играть - и темперамент, и отношения с Мастером, и даже отрезанная голова его доигрывает. А в Воланде, на его взгляд, этого не было.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter