Актер, режиссер и драматург Александр ДЕНИСЕНКО: "Многие до сих пор не понимают, как извращенно мы жили. Разрывали могилу Гоголя, лазили знакомиться с Пушкиным... В 1927 году в Доме учителя был выставлен для показа мозг писателя Короленко"

В киносреде Александр Владимирович Денисенко хорошо известен. Его брат, Тарас Денисенко, - киноактер, родители - выдающиеся деятели отечественного кино. Папа, Владимир Терентьевич Денисенко, снял такие фильмы, как "Роман и Франческа", "Жнецы", "Высокий перевал", а мама, Наталья Михайловна Наум, - Галя из знаменитого фильма "За двумя зайцами". Так что в киношной атмосфере Александр Денисенко дышит легко и двигается свободно. Но в последнее время он все чаще стал появляться на пересекающихся территориях: в журналах печатаются его романы и повести, в Театре имени Ивана Франко идет спектакль по пьесе Эдуардо де Филиппо "Рождество в доме Купьелло", которую он перевел на украинский, и спектакль по его собственной пьесе "Оксана". Это при том, что пьесы современных отечественных драматургов на сцены практически не попадают! Кроме того, Денисенко - ведущий авторской программы "Киносалон" на телеканале "Киев". Актер, режиссер, прозаик, драматург, сценарист, он продолжает снимать на киностудии имени Довженко бюджетное кино о современных украинцах. Кино, которое сегодня задавлено историческими, идеологическими, патриотическими фильмами.

В ЗОНАЛЬНОМ ТЕАТРЕ, ГДЕ РАБОТАЛ ОТЕЦ, БЫЛИ В ОСНОВНОМ МЕЙЕРХОЛЬДОВЦЫ, ВАХТАНГОВЦЫ, СТАНИСЛАВОВЦЫ"

- Вы родились в семье, целиком принадлежавшей к киносреде: папа - кинорежиссер, мама - известная киноактриса. Каково было расти в такой атмосфере?

- И отец, и мать принадлежали к довоенному поколению, они пришли из войны, из сталинских тюрем и детдомов. Отец сидел за буржуазный национализм с 1948 по 1953 год, а мать была круглая сирота из Карпат.

Отца посадили фактически за то, что он учился на режиссерском факультете вопреки существовавшему тогда возрастному цензу: до 25 лет не брали на режиссуру.
Отец после первого актерского курса в качестве исключения был переведен на режиссуру, а через полгода ему дали сталинскую стипендию. И на него настучали, что он в компании слушал антисоветский анекдот и не сообщил в органы. На самом деле это была чистка студентов города Киева. Каганович приехал 7 ноября 1948 года на празднование годовщины революции и привез разнарядку: посадить 300 киевских студентов. А буржуазный национализм - это традиционная статья.

У нас была семья интеллигентов. Дедушка работал инженером-строителем в Харькове, жил в доме писателей на Сумской. Бабушка оканчивала медицинский факультет Киевского университета Святого Владимира, работала зав физиотерапевтическим отделом Октябрьской больницы и дружила с Полиной Петровной Довженко, которая работала в той же больнице. Поэтому отец после войны поехал поступать к Александру Петровичу Довженко во ВГИК, но
из-за голода вернулся, после того как 10 дней ничего не ел. Он сел на крышу поезда и, черный от дыма, вернулся в Киев. Потом он поступил в киевский театральный и на втором курсе оказался в зоне.

В зональном театре, где он работал в последние годы заключения, были в основном мейерхольдовцы, вахтанговцы, станиславовцы. Он там прошел очень хорошую театральную школу и всегда хвалился знаниями, которых не имели многие наши режиссеры: ведь биомеханику он изучал почти из первых рук. Отец рассказывал, как они бродили по Сибири, проходили этапы, как балерины грели ноги у костров, чтобы от холода не порвались связки. В их зональном театре было 300 человек! Там был и хор, и оркестр, и балет.

После смерти Сталина отца реабилитировали, и когда он ехал через Москву, зашел на Кутузовский проспект к Александру Петровичу Довженко. Бритый, в фуфайке, позвонил в дверь, открыла Юлия Ипполитовна Солнцева. Жена Довженко не узнала отца и страшно испугалась. А потом появился Александр Петрович. Довженко в то время находился в очень стесненном материальном положении, и отцу бросились в глаза истрепанные рукава его сорочки.

- Александр Владимирович, вы ощущали свою принадлежность к какой-то другой, особенной среде?

- Мы никогда не были богатыми. Мне не покупали модные тогда джинсы, хотя я учился в школе вместе с детьми из ЦК. Мой отец был невыездным, его даже не пустили на Венецианский фестиваль, на который его пригласили с фильмом "Роман и Франческа", где снимались Гурченко, Паша Морозенко. Мама выгладила сорочки в дорогу, он уже садился в самолет, когда его сняли. Отец не был стукачом. Те, кто сидели и стучали, потом стали выездными, и сейчас они делают погоду в парламенте - я многих из них знаю.

- Вы гордились мамой, известной тогда уже актрисой?

- Чувства гордости у меня не было, потому что меня очень строго воспитывали. Каждую субботу за огрехи я получал от отца взбучку. Когда мы были на съемках в деревне, он запрещал мне ходить без верхней сорочки - тогда мне было всего 10 лет. А однажды, когда я ехал на велосипеде и выпендривался, он меня остановил и тут же, при народе, наказал за то, что я форсил.

Мама была очень красивая, но в детстве я ее не помню - у меня была нянька. У мамы каждый год было по три-четыре картины, она моталась из одного города в другой. Я скучал по ней, искал ее, залезал в шкаф, нюхал ее вещи. Общение с родителями было редкостью, и когда я мог с ними поговорить, испытывал большое счастье.

- Ваш отец умер довольно рано - в 54 года. Что произошло?

- Его сильно били в зоне. Вскрытие показало, что перебита печень, и она неправильно срослась. К тому же у него был сахарный диабет и высокий болевой порог, поэтому он вовремя не ощутил ишемического припадка. Для меня его смерть до сих пор утрата. В его жизни, в его облике были приметы мудреца, хотя он был неверующим. Это передалось и мне. Правда, я пытался приобщиться к православию: лет шесть назад даже поступил в семинарию, чуть-чуть проучился и убежал. Я даже самовольно крестился в грузинской церкви. Мать, узнав об этом, сказала: "Хотя бы посоветовался со мной - ведь я уже покрестила тебя в греко-католической церкви тайком от папы!". Я думал найти в православии основу для мировоззренческих вещей, но не нашел, а понял лишь, что это компилированная литература.

- Во что же вы верите?

- Я верю в систему отражений. Что все повторяется, все оставляет отпечаток. Безусловно, я верю в существование какого-то начала, но это скорее наукообразное, нежели религиозное мировоззрение.

"АНДРЕЙЧЕНКО НЕ С КЕМ БЫЛО ПИТЬ, ОНА САЖАЛА МЕНЯ НАПРОТИВ И ОБО ВСЕМ РАССКАЗЫВАЛА"

- Вы окончили и актерский, и режиссерский факультеты. Не знали, на чем остановиться, или сознательно получили два образования?

- Я всегда хотел быть режиссером. Но отец считал, что я должен окончить правильный факультет, а потом заниматься всем, чем захочу. Я бросил три курса кибернетики и поехал поступать на режиссуру в Москву - тайно. Потому что отец сказал, если я брошу университет, он мне выбьет зубы - была такая фраза. Я взял справку, что у меня отит среднего уха, и таким образом откосил от экзаменов. Долго симулировал в больнице отит, чтобы не пропал университет. А виной всему была Наташа Андрейченко, которая снималась у отца в "Жнецах" и много пила.

"Картина, которую я снимал, очень бедная по бюджету. Поэтому я давал собственные деньги". Слева - Александр Денисенко в образе

Ей было не с кем пить, и она сажала меня напротив и рассказывала о всех актерских делах. Я читал ей свои стихи, и именно она подтолкнула меня срочно поступать в театральный. Но на режиссерский я не поступил, поскольку набор уже закончился, и тогда, чтобы не возвращаться ни с чем, поступил на второй актерский курс к Бондарчуку. Окончил курс, похудел, начал сниматься в разных фильмах и вернулся сюда.

- А почему не продолжили заниматься актерской профессией основательно?

- Я не считаю актерство профессией - в нем нет самодостаточности. Актер может реализоваться лишь тогда, когда есть хорошая драматургия или хороший режиссер. Меня этому научил еще Ефим Копелян, который, приезжая в Киев, всегда останавливался у нас. Он рассказывал о трагедии актера, вынужденного сниматься у режиссера, ничего не понимающего в профессии. И при этом актер обязан смотреть на него собачьими глазами. Поэтому горькую актерскую участь я прекрасно осознал еще в юности. И когда в Киеве увидел вокруг себя беспомощных режиссеров, решил: зачем оставаться в этой профессии?

- Почему вы не остались в Москве?

- Мне не нравится Москва. Там обилие театров, красиво и здорово, но для меня это чужая культура. Эти огромные пространства... Я там все время болел, чихал, кашлял, шесть месяцев не мог вылечиться от бронхита.

- Все современные драматурги жалуются, что их произведения не ставят. А ваша пьеса идет в Театре Франко. Как она попала туда?

- Благодаря "Курьер-Кривбассу", в котором была напечатана.

- Почему такой экзотический выбор - "Курьер-Кривбасс"?

- Потому что они меня не сокращают: как отдал, так и печатают. Я пошел в журнал "Киев" - там выкинули 60 страниц. Я к этому болезненно отношусь.

- Вы ходили на репетиции спектакля?

- Нет. Мне Ступка запретил. Я нервировал Белозуба. И он, как начинающий режиссер, обратился к Ступке, а Ступка попросил - не приказал, - чтобы я не ходил на репетиции. В результате очень многое из пьесы выброшено и практически изменен ее смысл. Но я пережил много смертей близких, переживу и смерть своей пьесы.

- Для того чтобы написать пьесу о Тарасе Шевченко, вы длительное время работали в архивах. Но нынче время развенчания героев. Пишут, что Леся Украинка и Ольга Кобылянская - лесбиянки, Шевченко - вурдалак... Что вы искали в архивах?

- Шевченко - единственный украинский писатель, который стал литературным героем. И я его рассматриваю в двух плоскостях: его личная жизнь, которая до конца никогда не может быть разгадана, и его творчество. Никто не может понять, почему маму Шевченко похоронили не на кладбище: разве она покончила жизнь самоубийством? Никто не задается вопросом: находится ли в каневской могиле тело Шевченко? Если разрывали могилу Гоголя и лазили знакомиться с Пушкиным, можно ожидать всего.

В 1927-1928 годах 16 эндокринных систем русских писателей было выставлено в здании Дома учителя. И в том числе мозг писателя Владимира Галактионовича Короленко. Я списал это с хроники съезда патологоанатомов и хирургов СССР. Многие до сих пор не могут понять, как извращенно мы жили!

"ШЕВЧЕНКО КОЛЛЕКЦИОНИРОВАЛ ЖЕНЩИН, КАК БАБОЧЕК"

- Когда вы писали пьесу, ваш Шевченко был похож на Панчука или Панчук теперь похож на вашего Шевченко?

- Да какой Панчук, при чем здесь Панчук?! Его взял Белозуб, а я вообще хотел ставить спектакль, в котором Шевченко не был бы фотографической копией. Шевченко - герой и художник. А художник не может жить без музы. Он ее награждает разными несвойственными женщине качествами. Наступает момент прозрения, и она перестает быть его музой, он находит другую. Но без нее он не способен существовать.

До тюрьмы Шевченко любили женщины, и он совсем не собирался жениться. Он коллекционировал их, как бабочек. А когда вышел из тюрьмы, перестал быть мужиком. Женщин уже не было в таком количестве, и он решил жениться.

- В каком смысле перестал быть мужиком?

- В прямом. Он очень болел - водянка, малярия, а умер от разрыва сердца. Поэт находился в страшном состоянии после заключения, был настолько истощен, что его рука просвечивалась сквозь свечу.

В спектакле я хотел сделать хеппи-энд. Они же (постановщики. - Авт.), не знаю почему, вложили в Шевченко все комплексы своей нации, все чаяния. Повесили его портрет в изголовье, но молятся не ему, а своему страданию. Для них Шевченко - это страдание, но во время постановки никто, видимо, даже не подумал о том, что Шевченко - это человек, который так умел рисовать пейзажи, что хочется посмотреть за линию его карандаша. Его гравюры размером 5 х 5 см, а смотришь - и не можешь понять, как это сделано.

- Спектакль не принес вам морального удовлетворения?

- Я пишу не для того, чтобы кто-то это оценил. От работы, если она получается, я испытываю колоссальную радость. Когда пишу, хохочу, плачу - типичное состояние психически больного. Я прекрасно знаю, как можно сделать произведение для широкой публики. Но в то же время я прекрасно понимаю, что такое произведение будет изобиловать клише и пустыми фразами. Чтобы люди поняли! Потому что уровень зрителя очень низкий.

Конечно, у нас страна выживающих людей. Однако неумение упорядочить элементарные общественные нормы говорит об отсутствии культуры у власти и у народа. А начинать поднимать культуру надо с того, что заставлять выходить на работу в чистой рубашке. Надо начинать со штрафов за плевки и за матюги.

- Может, у нас ментальность такая?

- Это не ментальность, а грубость характера, отсутствие желания быть красивыми. Вы знаете, что киевские проститутки до 1917 года не могли показаться в общественном месте? Проститутка на Крещатике не могла пройти по той стороне, где стоит Дума. А вы знаете, что нищими до 1917 года могли быть только членоповрежденные и дети-сироты? Если же человек просто беден, но здоров, он не мог быть нищим. В Киеве касту нищих возглавлял инвалид Иван Босой, который жил под Анреевским собором. Он никогда никому из своих подданных не давал денег, а только пищу. Если кто-нибудь просил у него копеечку, говорил: "Иди заработай!".

- Каждый режиссер хочет идти в ногу со временем. Почему же сегодня фактически отсутствует кино о современных украинцах?

- Они не красивые. Они не вызывают в зрителе симпатии. Они могут быть только осмеяны, что часто делается в комедийных телевизионных программах. И там их показывают не только смешными, но и глупыми. Хотя это совсем не так. Я не вижу особого достоинства в том, чтобы охаять тех, с чьей помощью ты существуешь в этой стране. Даже самый падший, самый несчастный человек в самых неблагоприятных ситуациях находит силы сопротивляться. Я ставлю фильмы о человеческом достоинстве.

- По какому принципу отбираете актеров?

- Знаю: хороший артист - и беру.

- На съемки фильма "Троянский спас" вы пригласили модель. Наряду с безусловными плюсами - красивой внешностью, фигурой - у моделей есть огромный минус - часто полная актерская несостоятельность.

- Кино - искусство типажа. Сначала я взял на эту роль китаянку из шести китаянок, которые ко мне пришли. Потом они написали письмо о том, что "нельзя оскорблять китайский народ", и попросили меня расписаться. "А я не знаю, что для вас считается оскорблением", - говорю им. Поэтому от китаянки отказался.

Пришла модель Перес Фуэнтэс, отвела глаза... А я вижу, как в правом уголке ее глаза зажглась искорка. Я понял, что она сыграет эту роль. А одна девушка пришла -
мощная, накачанная, страшная в своей силе... Если бы я ставил фильм с прямым указанием на смешное, я бы, конечно, взял ее.

"Я УЖЕ ПОТРАТИЛ ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ГРИВЕН ИЗ СВОЕГО ГОНОРАРА НА ОБЕДЫ ДЛЯ СЪЕМОЧНОЙ ГРУППЫ"

- Правда, что вы платите гонорар артистам из собственного кармана?

- Не гонорар, а деньги за исполнение собственной роли я отдаю на обеды всей группе. Но поскольку этих денег у меня не очень много, то они две недели поедят, а потом не едят. Я уже потратил около четырех с половиной тысяч гривен из своего гонорара.

- Вы знаете, что будет с фильмом после того, как закончите снимать?

- Я не знаю, какой будет прокатная судьба картины, ведь у нас нет системы проката. Но то, что она будет иметь резонанс, однозначно. Меня уже ненавидят националисты, которые считают, что я "знеславлюю український народ". Уже пошли слухи, что это фильм уровня Верки Сердючки. Мне очень важно пройти по этому лезвию, чтобы не было скатывания в тупой, дешевый юмор.

Картина очень бедная по бюджету: полтора миллиона. Мы снимали в условиях каменного века. Бывает, что водитель привозил на съемочную площадку людей, а потом ехал на своей же машине в Киев, чтобы пересесть там на поливочную машину и приехать на съемки. Нам дали камеру с тремя объектами. Этой камерой снимали еще "От Буга до Вислы" - первый рефлекс, который купил Левчук.

Да, я даю собственные деньги. А как не давать? У меня половина группы - пенсионеры и студенты. У меня дети Чернобыля работают, которые рельсу не могут поднять. Новое поколение вообще бракованное - половина в армию не проходит. Я вынужден тащить на себе массу профессий. А у нас сложнопостановочное кино, каскадные эпизоды, съемки с дублером, падение в воду, прыжки на машине. Это непосильный труд. Дальше бюджетное кино в таком состоянии делать нельзя!

На кинолога, например, денег не хватает, и мы снимаем к одному плану четыре дубля, а на собаку полагается один к девяти. Собака ведь не человек - ей сложнее сыграть. Только 25 дублей ушло на слово "дурак", которое она у меня должна говорить.

- Научили?

- Ничего она не сказала - пришлось делать компьютерную графику.

- Вы снимали фильм по собственному сценарию. Не потому ли, что долгое время у нас профессия сценариста игнорировалась?

- Когда-то киностудия имени Довженко была тем местом, где решались все компромиссы. Сюда сбрасывались все сценарии Союза, которые не ставились в других республиках, - тут соглашались на все. Киностудии невыгодно было иметь профессиональных сценаристов. И хорошие сценарии, такие, как "Сорок первый" Чухрая, "Два Федора" Хуциева, уходили на другие студии. Шукшин тут долго носился со своим сценарием. Он жил в коммуналке над центральным гастрономом, там печатал, и стук машинки разносился с утра по всему Крещатику.

От сценария фильма зависит очень многое. Не напрасно, когда у Жана Габена спросили: "Что заставляет вас сниматься в кино?", он ответил: "Три вещи: сценарий, сценарий и сценарий".

Когда принимали мой сценарий, комиссия возмутилась: "Почему у вас пьяные кумовья в селе говорят слово "срака"?". Я ответил: "Обратитесь к 20-30-м годам, когда слово "срака" было нормальным украинским словом и печаталось в каждом словаре. А какое слово вместо него они должны говорить?". Но все же я уступил и заменил "срака" на "гепа". Вот на таком уровне у нас до сих пор происходят обсуждения.

- Люди, работающие в кино, театре и на телевидении, - люди со специфическим режимом работы. Как ваша семья мирится с этим?

- У меня жена с утра до ночи работает, сын полностью самостоятельный, хотя ему только 11 лет. Я в 11 лет сам жил три недели. Готовил себе еду. Помню проблемы с обжаркой курицы - чаду слишком много было. Зато сейчас борщ, по крайней мере, сварить могу.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter