Психиатрическая клиника имени Ленина отпраздновала день рождения Михаила Булгакова

Лада ЛУЗИНА 31 Мая, 2005 00:00

Нынешний весенний месяц май, 114 лет назад подаривший нам Михаила Булгакова, был ознаменован разнообразными чудесами. Первомайская Пасха совпала в этом году со всемирным шабашем ведьм - Вальпургиевой ночью. Пятница, как и положено, - с 13 числом. В Музей Булгакова, расположенный на Андреевском спуске, 13, пришли спонсоры UMC и, следуя легендарному тезису Мастера, сами все предложили и сами все дали, хотя никто их об этом и не просил.

Скульптор Николай Рапай изваял макет долгожданного памятника Михал Афанасьевичу, воплощение коего обещают установить рядом с его домом к 115-летнему юбилею. И вроде бы сам Александр Омельченко даже высказал мысль: "То, что у Булгакова в Киеве до сих пор нет монумента, - это нехорошо".

Хоть я бы на его месте сказала круче: относится к разряду необъяснимых мистических парадоксов! Особенно если пройтись по улицам города, где стоят изваяния в буквальном смысле кому попало, включая туркменского поэта Махтумкули Фраги... Впрочем, пока все только разговоры. И на памятник всемирно известному писателю, которого породил Киев-град, по-прежнему не хватает денег. Единственным заметным событием в день рождения знаменитого киевлянина стал приезд московских гастролеров со спектаклем "Мастер и Маргарита".

Время было выбрано удачно: родившийся в ночь на 16 мая Михаил Булгаков отмечал свой праздник вовсе не 15-го (как записано в его биографии), а 16-го. Место - еще удачнее! Столь любимый Булгаковым Киевский оперный театр, где одного только "Фауста" он смотрел ровно 41 раз! В зале я заметила жену певца - Марину Зиброву (как всегда, в розовых рюшиках, белых кудряшечках и стразовых пряжечках) и почувствовала: на этом чудеса и удачи заканчиваются... Как в воду глядела.

В течение жизни я видела дюжину "Мастеров" и столько же "Маргарит". Особенно в школе, когда роман вырвался из подполья и его инсценировки штамповали, как кооперативные джинсы. И поверьте мне, со времен своего перестроечного детства я еще не видывала такой уникальной халтуры!

Словно кто-то вернул меня в 90-е годы, где народонаселение упивалось откровениями в виде голых девок, роскошью в виде золотых фраков и наскоро состряпанными шедеврами на злобу дня. Две девицы в ажурном белье, стоящие раком, услужливо выставив попы, и пристроившиеся к ним сзади Берлиоз и Бездомный, беседующие о Христе. "Лазерное шоу", со стандартным набором картинок для эстрадного концерта. Балет, ангажированный в каком-то безработном варьете, чтоб заполнить паузы. Парижский канкан с задиранием ног вначале и демонстрацией задов в конце, почему-то отплясываемый в советском ресторане "у Грибоедова". Три пары в классических бальных платьях, решивших продемонстрировать нам свое конкурсное выступление как иллюстрацию к любви Мастера и Маргариты. И два гвоздя, на которых кое-как держится эта сложноподчиненная лажа, - звезды кино Ивар Калныньш и Анна Самохина. Но о них, бедных, позже...

Вначале нас честно предупредили: "Мы разыграем вам страницы из романа, ибо поднять весь роман - задача, увы, неподъемная". И все же соврали. За весь спектакль артисты не смогли поднять даже полноценной страницы!

То, что последовало дальше, напоминало в лучшем случае капустник - КВН провинциального разлива на тему "М. и М.". Жуткую окрошку из текста книги, перевранного, перефразированного, выдранного по репликам то там, то сям. Разбавленную той самой сырой водой отсебятины, которую "какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!".

Троица, символизирующая Воланда и свиту, выходит на авансцену... "Какой интересный город, не правда ли? - бросает князь Тьмы реплику из конца рукописи. - А изменились ли горожане внутренне? - перескакивает он на середину произведения. - Например, не забывают ли они отключать мобильные телефоны?". (В зале недоуменная тишина). Тут Сатана, что крайне символично, резво перепрыгивает на монолог булгаковского конферансье, заслуженно наказанного за плоскостопие в остроумии: "Как-то на днях встречаю я приятеля и говорю ему: "Отчего не заходишь к нам? Вчера у нас была половина города". А он мне отвечает: "А я живу в другой половине". Следующее предложение романа зрители в отличие от артиста отыгрывают просто гениально. "Бенгальский сделал паузу, ожидая, что произойдет взрыв смеха, но так как никто не засмеялся, то он продолжил...".

В том же духе и с тем же эффектом. "Кто же управляет жизнью человеческой?". - "Сам человек и управляет". (Дальше - "шутка"). "Человек - это звучит гордо!". (В зале равнодушная тишина). "Я поэт Бездомный", - заявляет Иван, угодив в клинику для душевнобольных. "Так не волнуйтесь. Теперь у вас будет дом. Здесь", - толкает профессор кавээновскую хохму. (В зале неприязненная тишина).

Из чего следует: "горожане" и впрямь изменились. И Булгаков для них давно не балаган. Не развратный бал Сатаны, который устраивали некогда "новые русские", купая в шампанском своих голотелых шлюх. Не тупые отсылки к абсурду советского прошлого. И его день рождения аж никак не повод заработать немножко денежек, продемонстрировав нам пару киношных любимцев.

Тем паче что кино - не театр. И это на экране красавец Калныньш - прекрасный фактурный актер. В том плане, что фактура у него замечательная и работает за него сама, вызывая положенный дамский восторг. Особенно если роль дублирует за кадром кто-то другой. На подмостках же в образе Понтия Пилата Ивар вызвал жалость.

Не оттого, что у прокуратора Иудеи ужасно болит голова и спасти понравившегося Иешуа ему так и не удается. А потому, что, громко объявив о своей жутчайшей мигрени, артист не смог сыграть даже головную боль. Сказал, мгновенно забыл и принялся резво бегать по кругу.

Что же касается его чувств к Иешуа - о них могли догадаться лишь люди, читавшие роман. Желая хоть как-то подчеркнуть намерение Пилата, режиссер заставил его повторить реплику: "Ты забыл, что говорил" три раза подряд, все громче и громче. О том, дабы передать то же самое интонацией голоса, не могло быть и речи - все свои способности прибалтийский актер тратил на то, чтобы говорить по-русски.

У красавицы Анны Самохиной была идентичная проблема - все ее силы ушли на передвижение по сцене в умопомрачительной обуви. С какой стати Маргарита оказалась разодетой в проституцкие красные лаковые сапоги, обтягивающие ногу, как чулок, и доходящие ей почти до паха, осталось тайной. Но вот разгуливать в них, а тем более становиться на колени, желая обнять своего падшего Мастера, ей было явно трудно. И поскольку выдержать столь непосильную актерскую нагрузку на протяжении целого спектакля красотка не могла, - после антракта ее заменила другая актриса.

Так что колдунья-неудачница из сериала "Черный ворон" и тут как ведьма не удалась. Славноизвестный полет верхом на щетке происходил исключительно на словах и в полной темноте. А когда свет зажегся вновь, мы увидели совсем иное - молоденькое, пухленькое существо, неуверенно произносящее текст и мило хлопающее глазками. В то время как зрители хлопали ресницами в унисон с ней, силясь понять: откуда взялся этот ребенок и почему Азазелло и Бегемот называют его Маргаритой Николаевной?

Пять минут спустя, убедившись, что это не глюки, я, поразмыслила и пришла к выводу: некоторые основания для такой подмены все-таки были. Всему виной крем Азазелло, благодаря которому Анна Самохина должна была сильно помолодеть и в результате омолодилась до состояния... Александры Самохиной. И в то, что вторая - однофамилица первой, верилось с превеликим трудом. В то, что она - Маргарита, нельзя было поверить и под гипнозом. Эдакая послушная девочка Мальвина на приеме у Дьявола... Мама родная! А с другой стороны, должна же как-то родная мама пропихивать в люди любимую дочь.

Да и никакого особого возмущения данный инцидент уже не вызывал. Во время антракта я успела изучить программку, и все сразу встало на свои места. Какие вообще могут быть претензии к спектаклю, если на месте, где должно стоять название театра, в листовке красуется надпись: "Психиатрическая клиника имени В. И. Ленина"? А там, где обычно обозначают жанр (трагедия или комедия), написано: "Сеанс черной магии. Только для сумасшедших. Плата за вход - разум".

Остается лишь помянуть режиссера Белькевича, воплотившего этот жанр в жизнь, добрым словом Булгакова: "- Между прочим, этот мне надоел. Суется все время, куда его не спрашивают, ложными замечаниями портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать?

- Голову ему оторвать! - сказал кто-то сурово на галерке.

- Как вы говорите? Ась?.. Голову оторвать? Это идея!".