Александр НАМОЗОВ: «Дядя по матери схватил кухонный нож, протер его и дрожащими руками перерезал пуповину. Так на свет появился Володя Жириновский»

Александр Намозов — главный редактор районной газеты «Вiче Костопiльщини», что на Ровенщине, в свободное от журналистских забот время пишет книги по истории родного края. Недавно вышла в свет очередная — под названием «Жириновский. Возвращение к истокам» — об украинских корнях известного российского политика, лидера Либерально-демократической партии России. Вне всякого сомнения, она станет бестселлером. И не только благодаря изложенным фактам, но и потому, что имидж Владимира Жириновского интригует, ошеломляет своей эпатажностью, скандальностью, непредсказуемостью... Да, слова и действия Владимира Вольфовича многих шокируют, раздражают, возмущают. Но ведь не зря говорят: все мы родом из детства. А в судьбе Жириновского были такие драматические моменты, которые даже сильной личности могли нанести глубокие, незаживающие раны. Достаточно сказать, что до 60 лет он своего отца представлял лишь по рассказам матери и одной сохранившейся фотографии, на которой тот написал сыну: «Верь в свою звезду».

«ПРЕДКИ ЖИРИНОВСКОГО ОСНОВАЛИ КОСТОПОЛЬ ВМЕСТЕ С МИНИСТРОМ КОРОЛЕВСКОГО ДВОРА»

- Александр, как родилась идея написать книгу о предках Владимира Жириновского?

- Инициатива исходила от Владимира Вольфовича, а история моих розысков такова. Я писал книги о знаменитом советском разведчике Николае Кузнецове («Виконавець») и двух девушках - Майе Микоте и Лидии Лисовской, которые ему помогали собирать разведданные.

Нахожу одноклассницу Майи. Сейчас ей 86 лет, ее парализовало, но я успел с ней поговорить до инсульта, и она мне кое-что рассказала о своей дружбе с Микотой и ее двоюродной сестре Лисовской.

Лидия до войны работала балериной в Варшаве. Импресарио предложил ей и другим девушкам отправиться в Голливуд, якобы попробовать себя в кино, выдал им аванс. Но Лидия, заподозрив, что польские криминальные группировки хотят сдать их в бордель на Ближнем Востоке, сбежала с поезда. Аванс она растратила на модную одежду и укрылась в провинциальном городке Костополь, что в нескольких километрах от Ровно (это была тогда территория Польши).

Здесь у красавицы Лидии появился ухажер - молодой Вольф Эйдельштейн, отпрыск одной из самых богатых семей Ровенщины (продукция фанерной фабрики Эйдельштейнов шла на экспорт в Германию и Францию). Впрочем, мне его фамилия ни о чем не говорила. Впервые услышав ее, я и подумать не мог, что этот человек и есть родной отец Владимира Жириновского! 

За красавицей Лидией Лисовской, которая до войны была балериной в Варшаве, в Костополе ухаживал молодой Вольф Эйдельштейн — отпрыск одной из самых богатых семей Ровенщины, он же отец Владимира Жириновского

- У Вольфа и Лидии была интимная связь?

- Насчет этого ничего утверждать не могу, но что они постоянно встречались на стадионе, гуляли в парке... Парализованная Максимовна (одноклассница Микоты. - Авт.) с удовольствием вспоминала, как дети за парочкой хвостом ходили, Вольф и Лидия вместе костры жгли, в речке купались. А ее подружке Майе Микоте, которая крутилась возле влюбленных, частенько перепадали шоколадки - их Эйдельштейн приносил.

Жириновский был отчасти прав, когда заявлял, что «его мама - русская, а папа - юрист». В 32-м году Вольф Эйдельштейн приехал из Франции, где окончил агрономический и юридический факультеты Гренобльского университета. Представьте себе 25-летнего вальяжного богача, с двумя престижными образованиями, с хорошей внешностью, который оказался в провинциальном, зачуханном Костополе с семитысячным населением. И тут ему попадается на глаза ровесница - сказочно красивая, с консерваторским образованием и утонченными манерами... Истинная шляхетная панянка. Как было не влюбиться?

Вольф делал ей шикарные подарки. Содержал не только ее, но и многодетную семью нуждающейся Микоты.

- Почему до свадьбы дело не дошло?

- Свидетели рассказывали: отец Вольфа Ицхак был ортодоксальных взглядов и в ультимативной форме запретил сыну встречаться с Лисовской. Все-таки она полька, не их веры. Вольф не посмел ослушаться отца, но поставил условие - оказывать Лидии материальную помощь. И действительно, Ицхак выделял ей деньги в течение нескольких лет, пока она не вышла замуж за польского офицера. Вольфу же нашли невесту из еврейской семьи, но он так на ней и не женился, весь ушел в работу. С младшим братом Ароном занялся деревообработкой и полеводческим хозяйством. Ярких романов в Костополе у него больше не было.

Роман Лидии Лисовской и Вольфа Эйдельштейна проходил на глазах у подруги Лиды Майи Микоты

- Можно хотя бы примерно назвать число родственников Владимира Жириновского, проживавших в вашем городке?

- Я считал, считал и сбился со счета. Его предки основали Костополь вместе с владельцем здешних земель графом Ворцелем, одним из министров королевского двора. Эйдельштейны прожили в городе 150 лет. Первый из них, Эараш, открыл в городе несколько питейных заведений, ярмарку и фабрику, а его потомки основали фанерное и мебельное производство. Ицхак был председателем еврейской общины, одним из основателей Костопольского отделения молодежной сионистской организации «Бейтар». А также совладельцем фанерной фабрики и футбольного клуба «Трюмпельдорф», названного по фамилии единственного в русской царской армии еврея, награжденного за личное мужество в Первую мировую войну Георгиевскими крестами всех четырех степеней.

- Как Жириновский вышел на вас?

- Он от своей матери узнал об украинских корнях отца. Сначала искал сведения о нем в Конотопе, на Сумщине. Дело в том, что мама Владимира Вольфовича перепутала название родного города своего мужа (оно запомнилось ей как «Конотополь»). Когда представители Жириновского приехали в Ровно и начали искать в архиве сведения о Вольфе Эйдельштейне - якобы юристе, я вспомнил рассказ одноклассницы Майи Микоты. Фамилия сына фабриканта, который ухаживал за Лисовской, и отца Жириновского совпадали. Тогда я опять опросил здешних долгожителей, и они мне по крупинке прояснили ситуацию.

Выяснилось, что Вольф юристом никогда не работал - ему просто некогда было этим заниматься. Он владел 74 гектарами земли, выращивал хмель. Еще у него было три цеха, которые проводили первичную обработку дерева для семейной фанерной фабрики, - всему этому я нашел документальные подтверждения.

А в 39-м начались страшные испытания: Вторая мировая война, приход на Ровенщину Красной Армии. Советская власть отняла у Эйдельштейнов все их имущество. Еще через год Вольфа вместе с братом Ароном депортировали в Казахстан, причем старший попал в трудовой лагерь, а младший - на поселение. Но Арон - тот еще был крючок: смог насобирать денег (может, ему что-то удалось вывезти с собой) и выкупил брата из трудового лагеря.

- Какую работу провели представители Жириновского в ровенском архиве?

- Им было дано задание найти документы, связанные с фанерной фабрикой Вольфа Эйдельштейна. Очевидно, Владимир Вольфович имеет на нее какие-то виды. Как мне рассказывали, его посланцы перерыли буквально все полки, подняли тысячи бумажек, провели огромную кропотливую работу, задействовав всех - от директора до последней работницы.

- И каковы результаты?

- Вроде бы ищут до сих пор. Но это уже не в моей компетенции. Жириновского интересовало точное место расстрела его родных - его дедушки, бабушки и тети. Я подключил своих старожилов, поднял документы государственной комиссии 44-го года, которая на территории области изучала немецко-фашистские злодеяния. Удалось установить место гибели - урочище Лесничевка, где 16 августа 1941 года фашисты расстреляли две тысячи человек. И среди них - Ицхака (Айзика), его жену Ривку, дочь Рейзлу (Розу), внучку Любу и многочисленную родню Эйдельштейнов. Эту казнь двух тысяч евреев фашисты назвали «акцией 470» - освобождением от жителей 470 домов.

«ВЛАДИМИР ВОЛЬФОВИЧ ПЫТАЛСЯ РАССЛЕДОВАТЬ АВАРИЮ, В КОТОРОЙ ПОГИБ ЕГО ОТЕЦ»

- Получается, что депортация спасла братьев Эйдельштейнов от расстрела...

- Да, благодарить за это надо советскую власть. Вольф обосновался в трущобах на поселении. Там он познакомился с полковником НКВД Жириновским, которого отправили в Казахстан за какую-то провинность (за какую, не знаем ни я, ни Владимир Вольфович), вошел к нему в доверие. Опальный энкавэдист, будучи начальником отдела снабжения, устроил его работать специалистом по лесу на «Турксибе». Все-таки у Эйдельштейна было два высших образования и опыт предпринимательской работы.

Вольф стал вхож в семью Жириновского, женатого на Александре Павловне (урожденной Макаровой). Полковник знал, что скоро умрет, - у него была открытая форма туберкулеза, поэтому попросил приятеля: «Мы с тобой дружили, были в хороших отношениях. Не оставляй мою семью, мою жену. Помогай им!».

Через некоторое время он умер. Вольф заключил со вдовой, на руках которой осталось пятеро детей, официальный брак. Вскоре та забеременела, а дальше - целая трагедия! После Ялтинской конференции, на которой при подписании договора между тремя державами были заключены секретные соглашения о возвращении перемещенных лиц, Сталиным был издан приказ о депортации польских граждан. В 46-м году Вольфу, который так и не успел получить советский паспорт вместо польского, приходит бумага: будьте здоровы, возвращайтесь на родину! То есть на территорию Польши.

Беременная Александра просит, умоляет: оставьте мужа, не высылайте! Ей объясняют: хочешь не хочешь, дорогая, а он должен уехать, у нас такой приказ. И вот представьте, Вольф садится в поезд, а у его жены от чрезмерных волнений начинаются преждевременные роды. «Скорая» не успевает доехать, повитуха тоже задерживается. Дядя по матери схватил кухонный нож, протер его и дрожащими руками перерезал пуповину. Так на свет появился Володя Жириновский! Дядя бежит на вокзал и успевает прокричать уезжающему Вольфу, что у него родился сын. Все!

- Владимир Жириновский видел своего отца?

- Александра ездила с ним, совсем маленьким, нескольких месяцев от роду, в Варшаву. Вольф ей сказал: «Смотри, как получается. В Костополь мы вернуться не можем, нас там ничего не ждет: наши фабрики разрушены, земли отобраны. В Варшаве я совершенно чужой, никому не нужный, тоже не хочу находиться. И к тебе в Казахстан не имею права возвращаться».

Жену к мужу тоже не отпускали. Сказали: «Хочешь к нему - поезжай, но твоих детей мы тогда отправим в интернаты». Она на это пойти не могла. Показала Вольфу сына Володю и вернулась в Алма-Ату. После этого муж написал ей несколько писем, но поскольку шли они из-за границы, спецслужбы стали обращать на это внимание. Словом, связь оборвалась.

- Семья, лишенная опоры, очень бедствовала?

- Не то слово. Достаточно сказать, что квартира у полковника Жириновского была по тем временам шикарная - трехкомнатная. Но потом ее заселили беженцами, и мама Жириновского с шестью детьми ютилась в одной комнате. Володя спал на сундуке.

Братья Эйдельштейны тем временем эмигрировали в Израиль. Оформить необходимые документы помогло то, что Арон учился в Варшавском университете вместе с Менахемом Бегином, впоследствии ставшим премьер-министром Израиля. На Земле обетованной Вольф завел новую семью, но детей у него больше не было.

- Кем он работал в Израиле?

- На протяжении 23 лет - в фирме по продаже удобрений и химикатов «Амир». Юристом точно не работал. Был членом движения «Хирут», возглавляемого Менахемом Бегином, позднее - партии «Ликуд». В августе 1983 года Вольф-Ицхак Эйдельштейн был сбит автобусом неподалеку от своего дома, а через три недели умер от травм. Похоронен на кладбище в городе Холоне возле Тель-Авива.

- Это не могло быть умышленным убийством?

- Все выглядело как случайность. Хотя кто знает? Позднее Владимир Вольфович пытался расследовать эту аварию - подключал людей, подавал в суды. Он был в шоке от того, что израильские врачи сработали непрофессионально и не смогли спасти его 76-летнего отца.

«Я ПОКАЗАЛ ВЛАДИМИРУ ВОЛЬФОВИЧУ МЕСТО РАССТРЕЛА ЕГО РОДНЫХ»

- Почему Владимир Вольфович обратил внимание именно на вас?

- Я опубликовал в районной газете, в областных изданиях несколько статей о своих поисках. Это, видимо, не осталось незамеченным. Неожиданно в Костополь нагрянул Жириновский, в то время вице-спикер Российской Госдумы, собственной персоной. Все были в растерянности: кто ему расскажет о его погибшей родне? Еврейская община ушла в сторону: «Мы ничего не знаем», сотрудники краеведческого музея тоже... Тогда представители районной и областной администрации обратились ко мне.

- Людей отчасти можно понять: скандальная слава Жириновского могла насторожить кого угодно. А вы к Владимиру Вольфовичу относились без предубеждения?

- И до, и после встречи - совершенно нормально. Я понимал (ну, может, не до конца), что эпатаж - это имидж, на котором он сделал себе политическую карьеру. Я догадывался, что в душе лидер ЛДПР совсем другой человек! Что и подтвердилось при общении. Провел с гостем практически целый день: везде его сопровождал, обо всем рассказывал, показал ему место расстрела его родных, - и увидел абсолютно не экранного Жириновского, уравновешенного, рассудительного, солидного.

- Вы почувствовали, что Владимир Вольфович гордится своими украинско-еврейскими корнями?

- Да. Я видел, что он приехал на Ровенщину с огромным удовольствием. Мы ему показали город, побывали в лесу. Ему очень понравилась природа этих мест. 

Этапы большого пути Владимира Жириновского. В одном из интервью Владимир Вольфович заметил, что «мама у него русская, а папа — юрист». «Выяснилось, что Вольф юристом никогда не работал — ему просто некогда было этим заниматься. Он владел 74 гектарами земли, выращивал хмель. Еще у него было три цеха, которые проводили первичную обработку дерева»

- Чем вы его угощали?

- На обед он попросил: «Не хочу никаких наворотов, изысков. Пожалуйста, приготовьте мне блюда повседневной украинской кухни - то, что могли кушать каждый день мои предки». Поэтому на столе были налистники, деруны со сметаной, карпики жареные - выловили тут же из озерца, мед с пасеки. Ну, картошка, понятно, огурчики соленые, даже сало двух видов. Гость ни от чего не отказывался.

- Какой тост он произнес?

- За дружбу Украины с Россией. Все шло просто замечательно. Немножко подпортило ему настроение лишь то, что нынешние владельцы фанерной фабрики, которую он собирался посетить, - швейцарцы - приказали директору не пускать его на территорию.

- Может, до них дошли слухи, что Жириновский намеревается претендовать на фабрику как наследник?

- Об этом не хочу особо распространяться. Видимо, респектабельные швейцарцы, наслышанные о неоднозначной репутации Владимира Вольфовича, опасались скандала.

- Похоже, московский гость произвел на вас впечатление?

- Я был от него в восторге. То же самое повторилось в Москве, куда меня пригласили для разговора. Встретили меня нормально. Показали Государственную Думу России, фракцию ЛДПР. Помощник Владимира Вольфовича, депутат Госдумы, привез меня в знаменитый санаторий «Барвиха», где отдыхают высокопоставленные люди России. Подъехали к корпусу. Я вышел из машины, закурил. Поразился: какая идеальная чистота! Какой блеск! Но куда выбросить окурок? Ни одного мусорника, ни одной урны. Покрутился, покрутился и затушил сигарету в машине, где была пепельница.

Заходим в корпус. Одновременно с нами прибыл и скандальный депутат Алексей Митрофанов. Сказали, что Владимир Вольфович примет его после меня. Люди Жириновского с интересом на него смотрели: «О, Митрофанов всю свою охрану притащил!». Я тоже удивился: почему он на встречу с шефом приехал с кучей телохранителей? А потом узнал, что в тот день Владимир Вольфович снял его со всех постов, обвинив в краже миллионов долларов. Целый скандал был!

Меня предупредили: «На 19-й минуте можешь подниматься, потому что больше 20-ти Владимир Вольфович никого не принимает». Такой протокол.

- А вы сколько общались?

- Около полутора часов.

- И он ни разу не посмотрел на часы?

- Нет. Боже упаси! Никто не поглядывал - ни помощник, ни он. День такой нормальный, не жарковатый, конец августа 2007 года. Владимир Вольфович в рубашке. Обращаю внимание, что кожаные кресла и диван - потертые, старые-престарые - им, наверное, лет 100. Мы с депутатом садимся в кресла, а Жириновский - напротив, на диван. Берет кубинскую сигару - тонкую, черную. За время разговора выкурил штук семь. Потом, когда меня везли ночевать в гостиницу, я спросил: «Где купить такие сигары, как у Жириновского?». Они говорят: «Сейчас мы тебя угостим». Я до половины домусолил (а курец капитальный) и как приморенный стал. Такая крепкая! А он смолил одну за другой - и хоть бы хны!

- Вы общались в том самом кабинете, о котором говорят, что он не то ленинский, не то сталинский?

- Я тоже спросил: «Так что, здесь Ленин был?». Мне отвечают: «Ленин отдыхал на территории, а в этом кабинете работало высшее руководство страны, начиная со Сталина, в том числе Брежнев». Может, они специально так сказали, не знаю. Что слышал, то и передаю. Этот кабинет никто не имел права занимать, только Жириновский - два раза в год, по семь дней.

Помню, подумал: он у себя в вотчине, мог бы вести себя, как бы ему захотелось. Но - никаких изменений! Каким спокойным, уравновешенным, интеллигентным был, таким и остался. Говорил с уважением, строго на вы, ничем не показывал, что передо мной сидит политик, известный на весь мир.

- Что он вам рассказывал?

- Говорил о своем трудном детстве в Казахстане, о том, как рос, сколько всего пережил. По выражению его лица, по речи я чувствовал, что Жириновский глубоко переживает трагедию своей родни и хочет знать обо всем как можно больше. Это не было наигранно, а шло от души. Нюансы стали возникать потом, когда все перешло на уровень его помощников.

- То есть?

- Там было море «то есть». Они меня вызвали. Я, естественно, тут же отпросился и приехал. Сами понимаете, мне, провинциалу, было страшно интересно. Да и кто я такой по сравнению с Жириновским?

«Какую вы хотите книгу о родне? - спрашиваю у Владимира Вольфовича. - Документальную? Художественную?». - «Хочу художественно-документальную». - «Нет вопросов. Но для этого мне необходим перевод с иврита исследования «Жизнь и гибель Костопольской общины», которое издано в 60-х годах в Израиле. В нем есть материал о вашем деде, о его фабрике, обо всех членах еврейской общины». Книга эта была мне нужна хотя бы для того, чтобы сверить фамилии, имена. Он: «Никаких проблем. Перевод вы получите».

Потом обращается к помощнику, который рядом сидел и что-то записывал: «Может, человеку, чтобы написать книгу, одного Костополя недостаточно. Пожалуйста, если ему нужна будет поездка в Израиль, организуй по первому зову». Тот согласно кивнул.

- Оговаривали гонорар?

- Если честно, предложенная мне сумма была смешной. Другой бы за эти деньги даже не взялся за работу. А я впрягся чисто из интереса, потому что материал подбирался хороший. От аванса отказался: мол, потом, по окончании работы. Попросил только ноутбук, чтобы текст набирать.

- Получили перевод израильской книги? Съездили на Землю обетованную?

- Сижу я в Костополе, работаю: собираю материалы о родне Жириновского, встречаюсь с очевидцами - кстати, много интересного нашел. Периодически звоню в Москву: «Ребята, перевели книгу?». - «Переводим».

Прошел по интернету слух, что я пишу книгу о Жириновском. Тут звонок от знакомой костопольчанки, которая эмигрировала в Израиль: памятник на месте гибели евреев поставлен и на ее деньги. «Ой, знаешь, - говорит, - у меня два свидетеля есть, им по 80 лет с чем-то. Бабуля знала и Ицхака, и Вольфа Эйдельштейна, а дедуля - только отца Жириновского. Звони в Москву, собирай вещи, приезжай, я тебя с ними познакомлю. Они много расскажут, у них даже фотографии есть».

Связываюсь с помощниками Жириновского. «Ребята, - говорю, - еще свидетели нашлись». Называю город, куда надо ехать. Слышу: «Молодец, спасибо! Найди нам номер телефона». - «Найду, чего ж не найти?».

Землячка между тем опять звонит: «Когда приедешь?». Что ей ответить? Я не настолько богат, чтобы отправиться на свои деньги в Израиль. Обещали организовать поездку, но никто ж не везет. Опять связываюсь с Москвой: «Пишите телефон». - «Ой, код нужен». - «Извините, ребята, - говорю, - код вы уж сами как-то узнавайте». И вот после этого дело застопорилось. Уже больше двух лет жду перевода нужной мне книги.

- Прямо на Жириновского пытались выйти?

- Бесполезно. Он мобильный при себе не носит.

- Почему его помощники так себя ведут?

- Для меня это абсолютно непонятный момент.

- Представим: Владимир Вольфович прочитает ваше интервью, устыдится...

- Да не хочу я его стыдить, понимаю, что он большой человек и занят глобальными проблемами. Если у меня, редактора районной газеты, голова забита, то что же о нем говорить! А помощники, наверное, думают: сидит дурак в провинциальном городке и еще на что-то рассчитывает. Он и так нам все отдаст!

«КТО-ТО РАССЧИТЫВАЕТ, ИСПОЛЬЗУЯ АРХИВНЫЕ ДАННЫЕ ПРОТИВ ЖИРИНОВСКОГО, ЗАРАБОТАТЬ НА ЭТОМ»

- Возможно, что вы правы...

- Расскажу еще один очень интересный нюанс. Не так давно приехал ко мне из Киева солидный человек (не буду его называть, чтобы потом по судам не тягали) и предложил за книжку о Жириновском гонорар, умноженный на пять. Но с одним условием: «Мы тебе дадим архивный материал, чтобы ты его по-новому обработал». - «Нет, хлопцы, - говорю, - мне еще тот гонорар не заплатили. Не хочу я вашего, умноженного «на пять». Кто-то, очевидно, рассчитывает, используя архивные данные против Жириновского, заработать на этом.

Меня поражают службы Жириновского. Ищут в Израиле, в Америке, едут далеко-далеко. А чего же вы Костополь игнорируете? В 2008 году было четыре свидетеля, в 2009-м уже осталось два: одна парализованная, другому - 83 года. Жириновский, например, просил меня узнать, кем работал зять его тети, - я выяснил. Москвичи бились как рыба об лед: то Вольф Эйдельштейн у них юрист, то агроном. А я установил, что он - землевладелец, есть подтверждающая бумага на польском языке.

- Работа над книгой об украинской родне Жириновского принесла вам удовлетворение?

- Пока что я с ней себе одни проблемы нажил. Расскажу, как поступал в Союз писателей Украины. Прихожу к председателю Обласної спiлки. «Так и так, пани, - говорю, - хочу к вам». - «По какой причине?». - «Знаю, что у нас в области есть несколько талантливых писателей. Интересно было бы с ними общаться хотя бы раз в квартал». - «Давайте сначала свои произведения».

Приношу им на тот момент шесть книг. «Хорошо, - говорит, - собирайте три рекомендации». А тут как раз начинается эпопея с Жириновским.

Председатель снова звонит, голос уже отдает металлом: «Рекомендации можете не собирать, мы вас в Спiлку все равно не примем». - «А почему? На каком основании?». - «Так вы ж пишете на русском языке!». - «Вы что? - говорю. - Мои основные книжки, которые мне больше всего нравятся, написаны как раз по-украински. Их у меня две: воспоминания бойца УПА, который отсидел в двух зонах («Псевдо-«Небезпечний»), и о разведчике Николае Кузнецове». О буклете, посвященном УПА, я уже и не упоминаю.

Она: «О! Правильно вы говорите. Я ж не так объяснила. У нас в области вам рекомендации дать некому - уровень не тот. Вам надо ехать в Киев или в Харьков». Тут я не выдержал: «Не смешите людей. Я ж поступаю не в киевскую или в харьковскую Спiлку, а в ровенскую». Она в ответ: «Чоловiче, ми беремо хлопчикiв i дiвчаток з двома збiрочками вiршiв. А ви куди сунетесь зi своїми шiстьма книжками?». Вот такое кино!

- Если бы вы не взялись за книгу о родне Жириновского, состояли бы сейчас в Спiлцi, ходили бы гоголем...

- Ой, не говорите. А так одни проблемы.

- Ваша стойкость вызывает уважение...

- Михаил, а что толку? Как говорят: «Не тот хорош, кто хорошо работает, а тот хорош, кто хорошо зарабатывает». Враги долбят со всех сторон! Но я держусь.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter