Первая украинская летчица, поднявшая в небо реактивный самолет, Ирина ХАЙЧЕНКО: "Какие у нас сейчас летчики? Несколько часов налета - это же кошмар, преступление! Такая страна никогда не сможет себя защитить, а мальчики будут разбиваться"

Реактивные самолеты - достижение авиастроения, всегда являлись гордостью любого государства, а их уровень - показателем оборонной мощи страны. Сами летчики-асы - сокровищем и золотым фондом. Эта мужская профессия и сегодня остается одной из самых романтических в мире. Строка из известной песни "первым делом самолеты" лишний раз подчеркивает, что в этом деле "девушки потом"... Однако жизнь Ирины Ильиничны Хайченко - летчика-истребителя - доказывает обратное. В 1964 году генерал-майор Алексей Пахомов собрал лучших летчиц страны с целью обучить их полетам на МиГах. Он хотел создать женскую эскадрилью. Первой и единственной девушкой из Украины стала Ирина Хайченко.

"ВО ВРЕМЯ ПЕРВОГО ПОЛЕТА Я ВЫРВАЛА В КАБИНЕ. ПОСЛЕ ЧЕГО ВСЕ РЕШИЛИ, ЧТО ЛЕТАТЬ ПЕРЕДУМАЮ"

- Ирина Ильинична, когда вы захотели летать?

- Шел 1944 год, мне было шесть лет. Мы только вернулись из Новосибирска, куда был эвакуирован авиационный ремонтный завод, где работал мой отец. И вот в нашей коммунальной квартире, где у нас было две комнаты, остановился летный экипаж, шесть человек. Эти летчики прожили там, по-моему, месяца два-три и произвели на меня такое впечатление...

Я вообще любопытная девчонка была, а они рассказывали все время о полетах... Мне было ужасно интересно, а моему брату как раз наоборот. Он вообще был, как девочка: никогда ни с кем не дрался. Зато я не давала себя в обиду и всего добивалась сама.

Когда они уехали, я продолжала думать, мечтать о небе. Меня даже в школе все называли Ирка-летчик! Я себя готовила уже тогда: крутилась вокруг своей оси и проверяла свою устойчивость.

В конце девятого класса я поступила в киевский аэроклуб, что на Контрактовой площади в Киеве. Днем училась в школе, а вечером три-четыре раза в неделю ходила в аэроклуб. А моя мечта была - поступить в авиационный институт и летать.

- Как отнеслась к мечте мама?

- Ой, она говорила: "Только через мой труп!". Ругалась сильно. А я сказала, что буду летать - и все!

- Помните свой первый полет?

- Инструкторы решили меня обломать, чтобы я передумала становиться летчиком. Говорят: "Ира, ты обязательно хорошо поешь перед полетом". Как следует подкрепившись, я села в переднюю кабину и пристегнулась. А инструктор как показал мне фигуры высшего пилотажа - я все в кабине и вырвала. Плакала потом... Уже на земле мне дали ведро воды, чтобы я самолет вымыла. Они, конечно, хорошенечко посмеялись и были уверены, что летать я передумаю.

- Перед тем как допустить к полетам, проверяют давление и физическое состояние вообще?

- Перед зачислением в аэроклуб проходят медицинскую комиссию. Чтобы стать летчиком, нужно быть идеально здоровым человеком. Когда я проходила комиссию, нас было 30 человек: девочка и 29 мальчиков. Прошло только несколько. Среди них я. Проверяли основательно, как космонавтов. Особенно на координацию.

После теоретической подготовки - устройство самолета, двигатель, метео, аэродинамика - мы сдавали зачеты. Полеты в зону - это уже фигуры высшего пилотажа - полупетли, петли, бочки... Кроме того, каждый день перед полетами - медосмотр. Пульс, давление должны быть в норме. Особенно это важно для полетов на реактивных самолетах, где большие перегрузки. Я, правда, скорости звука не достигала. На МиГе-15, на котором летала, не было таких скоростей, но перегрузки все равно очень ощущаются.

Серьезно я начала летать только на первом курсе института, в харьковском аэроклубе. Первые полеты покажут, боишься ты или нет. Трусоватый на земле человек в небе не летчик.

- А вообще, что такое пилотаж?

- Первое - это обучение взлету и посадке. Полет по кругу, взлет, набор высоты 100 метров, первый разворот, потом набор высоты 400 метров, второй разворот, третий разворот, заход на четвертый разворот, планирование и посадка. Такие вот полеты по кругу продолжаются около месяца. Всего восемь часов, до первого самостоятельного вылета, до автоматизма. Если инструктор не вмешивается, значит, ты готов к самостоятельному вылету.

- Сложно было научиться летать на МиГе?

- У нас в группе было две девочки, которые так и не смогли научиться. Дело в том, что у реактивного самолета крылья не под углом 90 градусов (как на Яках) по отношению к корпусу, а уходят из поля зрения немного назад. При взлете и посадке идет распределение внимания, и крыло как бы теряется из виду. Они пугались и, уже будучи мастерами спорта, не смогли освоить МиГ.

Вообще, главное - взлет и посадка. Всему остальному научишься. У меня это хорошо получалось. Я, кстати, первая женщина из Украины, которая подняла в небо реактивный самолет.

"ЖЕНЫ ЛЕТЧИКОВ ВСЕ ВРЕМЯ ВЫЯСНЯЛИ С НАМИ ОТНОШЕНИЯ. ПОНИМАЛИ, ЧТО ОНИ НАМ НЕ РОВНЯ"

- Можно сразу определить по новичку, будет он летать или нет?

- Да, по поведению в воздухе многое видно. Я же инструктором проработала три года. И по глазам тоже, я думаю, понятно. Хотя... Был у меня курсант, я его готовила для поступления в летное училище. Когда перед полетом подходила медсестра измерять пульс и давление, у него от вида медсестры пульс подскакивал до 120-ти. А допустимый - максимум 80-84 удара в минуту, больше нельзя! Парня постоянно из-за этого отстраняли от полетов. А я-то знала, что он хорошо летает. И однажды решила его обмануть. Попросила медсестру, чтобы та сказала ему, что у него нормальный пульс. Она так и сделала. Мальчик перестал бояться!

- Но вы же брали на себя ответственность...

- Да. Но я знала, что у него не боязнь неба, а страх перед медсестрой, из-за которой его могут отстранить от полетов. Кстати, после окончания военного училища он стал инструктором.

У большинства наших девочек-летчиц личная жизнь не сложилась... Характер был не бабский". В центре - Ирина Хайченко

Понимаете, существуют индивидуальные особенности. Я, например, боялась прыгать с парашютом. У меня есть семь прыжков, но я это не люблю. И для заслуженного мастера спорта по воздушной акробатике Розалии Шихиной, которая 17 лет отлетала, инженер, кандидат наук, первая чемпионка мира по воздушной акробатике, прыгать с парашютом было хуже смерти. Она и погибла, когда ей это делать пришлось.

Шихина летала с инструктором на реактивном самолете, выполняя обратный пилотаж. И так получилось, что у них сложились крылья как раз над территорией Института ядерной физики в Москве. Нужно было катапультироваться. Причем Шихина должна была делать это первой. Делов - всего лишь нажать пистолет, и катапультируешься. Она даже не попыталась... В итоге и инструктор, и Розалия погибли. Самолет упал между зданиями института. А вы спрашиваете, можно ли сразу узнать, каким будет летчик...

- Как же вы прыгали?

- Просила, и меня выталкивали. Зато потом, в воздухе, начиналась просто сказка какая-то! Разворачиваешься, песни поешь, во все стороны крутишься...

- Почему же вы так боялись?

- Мне все казалось, что парашют не раскроется. Кстати, один из моих прыжков был с принудительным раскрытием парашюта. Я должна была сначала сама покинуть самолет, а затем раскрыть парашют. На высоте три тысячи метров все выпрыгнули, а я сижу, боюсь. Потом говорю инструктору: "Вытолкни меня". Так он перед воздухом, уже практически выталкивая, дернул на мне скобу, чтобы я успокоилась.

- Что значит "дернул скобу"?

- Есть устройство, которое на высоте 800 метров срабатывает автоматически, и парашют раскрывается. Но все равно парашют для меня был страшнее войны.

- Другой запах воздуха в небе?

- Ой, другой. Я чувствовала себя очень счастливой, только когда раскрывался парашют. И главное, перед приземлением нельзя смотреть под ноги. Перед тобой болтается еще запасной парашют, и если голову опустишь, то он при приземлении так даст по подбородку... Я первый раз здорово получила по носу! Упала, больно, парашют меня накрыл, лежу и плачу.

- Как к вам относились мужчины-летчики? Небось, подшучивали постоянно?

- Да нормально относились, с уважением. Иногда даже чувствовали мое превосходство, когда я лучше их летала.

- Ну а с женщинами как складывались отношения?

- С коллегами нормально. А с женами летчиков - ужасно. Они постоянно приходили выяснять отношения.

Настоящие разборки начались, когда нас, 20 девочек, отправили в Калугу, где готовили к установлению рекордов. Из
20-ти только одна Лида Зайцева была замужем. Мы жили в воинской части, в которой нам выделили три трехкомнатные квартиры. Естественно, кроме дней, когда мы летали, были дни, когда мы отдыхали или занимались наземной подготовкой. Шефство над нами держали наши же инструкторы, которые были нам как папы родные. А эти жены... Прессинг с их стороны был просто неимоверный!

- Так сильно ревновали?

- Наверное, не только. Пожалуй, причина была в другом. Они чувствовали, что нам не ровня! Я сознательно и открыто могу сказать: "Да! Они нам не ровня!". Человек должен к чему-то стремиться, а они не стремились. Хотя, с другой стороны, у большинства наших девочек-летчиц личная жизнь не сложилась именно потому, что характер был не бабский. За мужиков они не цеплялись...

- Как вы познакомились со своим мужем?

- Приехала в Ставрополь работать, он почти одновременно - авиатехником. Многие не понимали, почему я не замужем. А я чувствовала, что, если выйду замуж, - все, конец карьере. Так и вышло.

В Ставрополе я разогнала всех женихов, а потом мне надоело быть одной. То с одним повстречаюсь, то с другим... Все не находила то, что нужно.

Никогда не забуду нашу первую встречу. Зима, февраль 1966 года. У меня было неважное настроение. Пришла рано, села в самолет, собираюсь запускать двигатель - вдруг на крыло поднимается молодой человек, дарит мне подснежник и говорит: "Разрешите вам подарочек сделать - цветочек?". Я обалдела: где он под снегом нашел подснежник? У меня даже екнуло что-то. Забыла про свое настроение, заулыбалась. А он с этого дня как приклеился: куда я - туда и он. Год мы жили в гражданском браке... Когда приехали в Донецк, поженились.

- У вас есть награды?

- Медали я не заработала, но была в первой десятке лучших летчиц страны. Лучшее мое достижение - восьмое место. Всего налетала на МиГе 40 часов. А сейчас летчики летают раз в месяц. Ну какие они летчики? Их выпускают лейтенантами, а они вывозную программу не заканчивают. Несколько часов налета - это кошмар! Для нашей страны это самое настоящее преступление! Такое государство никогда не сможет себя защитить, а мальчики будут разбиваться, будут катастрофы... У нас только на заводе Антонова и летают - там достаточно керосина.

"ЛАДНО Я, ДУРА, ИНСТРУКТОР-ЛЕТЧИК. А ПАЦАНА УБЬЮ НИ ЗА ЧТО НИ ПРО ЧТО"

- Приходилось попадать в сложные ситуации в воздухе? Есть о чем вспомнить с дрожью в сердце?

- Есть. Ставрополь, 1965 год... Я как раз обучала первую группу курсантов, и однажды мы должны были лететь с курсантом по маршруту. Это воздушная дорога, проложенная по карте. Я еще не настолько осторожная была - всего первая группа. Нарушила дисциплину: вылетела с неполностью заправленным баком бензина.

А рядом - курсант, который все время мне в любви объясняется. Если честно, это сильно мешало, к тому же он был на семь лет младше. Мы пролетали Эльбрус, название которого, кстати, в переводе означает "девичья грудь". Пять часов утра, можно было увидеть восход солнца. Он меня и сбил с толку. "Давайте, - говорит, - полетим туда, восход посмотрим...".

Я знала, что он маршрут выучил, поскольку заранее его проверила по карте. Говорю: "Ну хорошо". Подлетаем к Невинномысску, затем уже почти к Ессентукам. Посмотрели Эльбрус, я разворачиваюсь и даю полный газ обратно, чтобы успеть к сроку. И тут у меня на приборах загорается красная лампочка: осталось всего 30 литров бензина. Может, если бы я не включила полный газ, нам бы хватило, чтобы долететь. А так...

- А что, нельзя было переключить на другую скорость?

- Так времени уже мало! Нужно же успеть, иначе обнаружат, что мы летели не по маршруту! А это подсудное дело!

Горит красная лампочка, а я думаю: "Ладно я, дура, инструктор-летчик... А пацана убью ни за что ни про что! Я же буду виновата, что лишила жизни этого 19-летнего мальчика". Подлетаем к аэродрому, я иду на посадку, и вдруг у меня останавливается двигатель!

А нужно еще сделать третий разворот, четвертый, а потом планирование... За это время мы потеряли в воздухе 100 метров!

Опустились с 300 до 200. Пошуровала ручку двигателя - что-то еще плещется в баке. Удерживаю скорость на минимуме, чтобы не упасть. С земли уже все всё видят и всё понимают. Прекратили полеты, чтобы меня посадить. Хорошо, хоть курсант нетрусливый попался...

Только выполнили четвертый разворот, как двигатель полностью остановился. А у нас там был не асфальтированный аэродром, а земляной, и по курсу перед посадкой огромный ров. Если попасть в него - конец. Только перемахнули ров, как я посадила самолет. Наверное, Бог спас.

Я потом курсанту говорю: "Гена, скажем, что мы летели по маршруту, просто бензочасы врали, не то меня посадят". Ко мне уже ехал на машине руководитель полетов. Нас разлучили, отвели в разные комнаты, чтобы мы писали объяснительные. В итоге меня отстранили от полетов с курсантами на месяц и сказали: "Готовься к чемпионату".

- А что было с Геной?

- Он не один раз объяснительную писал. Его таскали по разным инстанциям, но он за меня хоть в огонь. Поэтому ничего у них не вышло! Надежный мальчик. Недожали они нас, хоть и догадывались... И потом я им нужна была как опытный летчик и для соревнований тоже.

- Это был единственный случай нарушений с вашей стороны?

- Не единственный...

Там же, в Ставрополе, на празднике то ли урожая, то ли еще чего-то, на Сенгелеевском озере собралось очень много народу на гулянье. Попросили, чтобы кто-то из летчиков показал фигуры высшего пилотажа. Я на Як-18П выполняла фигуры обратного пилотажа. И вот при выполнении мертвой петли в нижней точке, когда висела вниз головой, получилось так, что не подрасcчитала высоту и чуть не рухнула в озеро. Всего метра полтора отделяло меня от воды. Как я не упала - не знаю! Ой, как тогда мне стало страшно, ой, как страшно! До сих пор чувствую притяжение этой воды. Она будто вздохнула рядом со мной, будто глухо хлопнула. Видно, так хотела меня взять.

Кстати, такой же случай был у спортсменки Иры Филипповой на чемпионате Союза. Только у нее над землей. У нее тоже не получалось выйти из перевернутого полета, и она смогла только на расстоянии двух метров от земли.

В это время дикая скорость, сумасшедшая отрицательная перегрузка, и чтобы переломить самолет, надо выжать от себя ручку. Ире это удалось, и она взвилась свечой в небо... Правда, после этого психологически полностью вырубилась. Шок был дичайший! Еле-еле посадила самолет, совершенно не соображая, что делает. Ее по рации с земли вели. И когда уже все закончилось, к ней подбежали, а она тут же спрашивает: "Я буду летать?!". Это ж как надо небо любить!

- Вам приходилось катапультироваться?

- Нет. МиГ-15 - очень устойчивая машина, очень надежная. Он тысячу раз тебя предупредит, что хочет сорваться в штопор, если ты допускаешь ошибки. Самолет начинает дрожать, намеки делать: дескать, скорость измени, выровняйся... Очень хороший самолет.

- Для летчика вес имеет значение?

- Вообще-то, нет. Есть летчики и полные. Для летчика главное - физическое здоровье и умение принимать решения. Я, например, даже зарядку ленилась делать. Вестибулярный аппарат в норме - и нет проблем.

- Вы хотели стать летчиком-испытателем?

- Так я и космонавтом хотела быть. Даже подавала заявление в группу космонавтов. Но мне ответили, что сроки уже прошли. В 1961-м полетел Гагарин, а я окончила институт в 1962-м. Правда, меня хотела забрать к себе в авиационное бюро Валентина Петровна Гризодубова. Но не сложилось.

В 1962 году я написала письмо, в котором просила, чтобы меня приняли в отряд космонавтов. Из состава девушек, летавших на реактивных, попали всего две из тех, кто проходил в космонавты вместе с Терешковой. Потом их отчислили, потому что у обеих отцы пропали без вести на фронте. А в то время это было веской причиной.

- Терешкова была летчицей?

- Нет. Она была парашютисткой. У нее было 100 с лишним прыжков. А до того как она попала в группу космонавтов, Валентина работала ткачихой и была единственной из кандидатов членом партии. Терешкова очень хорошо умела говорить, заводить контакты...

- Для того чтобы стать космонавтом, обязательно быть летчиком?

- Ну, желательно... Вот вторая женщина-космонавт Светлана Савицкая - совсем другое дело. Ее отец - маршал Савицкий, и Светлана начинала готовиться к полетам с 13-14 лет, с планеристов. Прошла все стадии летного роста, окончила Московский авиационный институт, участвовала в чемпионатах. Муж у нее тоже летчик.

- И все-таки считается, что летчик-испытатель - это мужская профессия, не говоря уже о космонавтах...

- Да ну! Ерунда какая. Конечно, профессия очень ответственная, поэтому и оплачивается хорошо. Много риска, ведь отрабатывается все новое, в различных метеоусловиях. Пока научишь новый самолет летать, проходит много времени.

"УЕЗЖАЯ В ИЗРАИЛЬ НА ПМЖ, СКАЗАЛА: "Я ВЕРНУСЬ"

- Ирина Ильинична, как сложилась ваша жизнь на земле?

- Работала инженером на заводе Антонова, диплом-то есть. В сентябре 1967 года у меня родилась дочь, и когда ей было два месяца, я пошла в Жуляны. Там как раз были нужны летчики. Я офицер запаса, летала на семи типах самолетов - Як-18 простой (с задним хвостовым колесиком), Як-18У (с передним носовым колесом), потом Як-18А, Як-18П, Зет-326, Зет-226, УТ МиГ-15 (учебно-тренировочный) и МиГ-15 БИС (боевой), кроме боевого применения. По-моему, после меня на реактивных самолетах никто из Украины так и не летал.

Потом моя Валечка сильно заболела. В годик у нее обнаружили малокровие. Я попала с ней в больницу. 10 дней с ней там побыла и сама подорвала здоровье. Похудела на 10 килограммов.

Как раз надо было проходить медицинскую комиссию, и кардиограмма показала у меня ослабление сердечной мышцы. Командир говорит: "Восстановишься, приходи, я тебя возьму". Через год повторилась та же ситуация... А мне только 29 лет! Вот так все и накрылось. А могла бы стать летчиком Аэрофлота.

- Если не секрет, почему вы эмигрировали в Израиль?

- После чернобыльской аварии Валечка, моя дочь, все время болела, лежала в больницах. Ей нужен был другой климат. У нее астма - и в Киеве она буквально задыхалась.

В Израиле купили квартиру и остались практически без копейки денег. Банки там дают на 28 лет рассрочку под четыре процента годовых. Квартира эта в старом доме, на последнем этаже, и девять лет мы с мужем это жилье выплачивали. Теперь дочь с зятем продолжают выплачивать.

Уезжала в Израиль как на ПМЖ, но говорила: "Я вернусь!". Не хотела ехать туда! Для меня это страх и ужас! У меня же здесь все было: машина, дача, прекрасная работа, муж был оформлен на транспортные перевозки за границу. И вдруг все бросили и уехали. Продали только гараж - квартиру решили не продавать. Знала, что вернусь!

- Здоровье дочери в Израиле поправилось?

- Валя почти вылечилась в Хайфе. Оказалось, ей подходит только жаркий климат.

- Как вы там адаптировались?

- Сначала ходила на курсы изучения иврита. Очень тяжелый язык. Благодаря курсам я хоть читать научилась. Худо-бедно могу общаться, а муж совсем не может.

- Вы почувствовали в Израиле себя на исторической родине?

- Нет! Совершенно! Какая там родина, если они всех с таким презрением называют: "Русия"?! В Израиле несколько волн эмиграций, но, по сути, они все там эмигранты. Мы, как только приехали, прошли через буквальное унижение. Куда ни придешь, тебе с таким гонором, издевательски: "Я вас не понимаю, говорите на иврите. Рак иврит! Рак иврит"! Учи, мол, и не приходи.

- И какое впечатление произвела на вас Украина, когда вы вернулись?

- Страна стала совсем другой. Я так скажу: пусть будет незалежнiсть, но люди должны чувствовать себя людьми. Мои родители получали 132 рубля пенсии в то время, когда батон стоил 12 копеек. А сейчас пенсия 300 гривен и батон рубль 20. А мясо было рубль 30, а теперь 20-30 гривен! Ужас!

С другой стороны, много и хорошего. Я чувствую себя более раскрепощенной. Можно купить все, что хочешь, если есть деньги... Но как мало людей, у которых их достаточно! А вообще, я счастлива, что вернулась домой. Я так тосковала на чужбине! Здесь моя родина, моя душа, могилы моих родителей. Я очень люблю эту землю, этих людей. Дай Бог им здоровья и счастья!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter