Актер Виктор КОСТЕЦКИЙ: "Аль Пачино - вылитая моя бабка, шляхетная полька Альбина Людвиговна из-под Кракова"

В послужном списке замечательного театрального актера Виктора Костецкого несколько ролей в фильмах, которые нынче принято называть культовыми: "Труффальдино из Бергамо" (Флориндо), "В моей смерти прошу винить Клаву К." (отец главного героя), "Звезда пленительного счастья" (Каховский), "Остров сокровищ" (доктор Ливси). Но сегодня Костецкий - это прежде всего генерал из популярного сериала "Убойная сила". За счет невероятного обаяния актеру удалось превратить роль второго плана в одну из главных. А как ему идет военная форма!

"ХЛОПЕЦЬ ПРИЇХАВ З РОСIЇ, А ЯК ГАРНО МОВУ ЗНАЄ", - ГОВОРИЛА ОБО МНЕ УЧИТЕЛЬНИЦА"

- Виктор Александрович, вам очень идет форма!

- Мне об этом часто говорят милиционеры, еще и вздыхают: "Вот бы нам такого генерала!". В ответ всегда спрашиваю: "Ребята, вы знаете песню "Прощайте, скалистые горы"? А вторую строчку помните? Там поется: "На подвиг Отчизна зовет!". Так вот, для меня эти слова не пустой звук! И этим, наверное, я отличаюсь от тех актеров, которым абсолютно все равно, мундир на них надет или пиджак. Особенно этим грешат москвичи: они в форме выглядят такими же расслабленными, как в гражданском костюме. А у меня к погонам отношение особенное - трепетное. Ведь вся мужская часть моей семьи - потомственные военные. Отец, кстати, служил в Украине.

- Вы, если не ошибаюсь, и родились тут?

- (Смеется). А як же, в Жмеринцi! Потом началась война. Отца сразу же отправили на фронт, а мы с мамой и братом уехали в эвакуацию. Мне тогда было всего два месяца, но досталось, как говорится, по полной программе: и под бомбардировку мы тогда попадали, и немецкие истребители над нами летали. Мама рассказывала, что все время прикрывала своим телом брата. На нем была гимнастерка, тогда модно было одевать мальчиков под красноармейцев, а летчик летал низко, ему все было видно. "Еще подумает, что солдат!" - переживала она.

В эвакуацию мы ехали долго, в вагоне с какими-то танковыми двигателями, которые эвакуировали на Восток. Настроение у людей было хуже некуда: все побросали дома, обжитые места и ехали неизвестно куда. А я уже тогда выполнял свою актерскую миссию. Все вокруг хмурые, мама меня развернет, а я сияю, улыбаюсь, гули-гули делаю. Люди смотрели на меня и оттаивали, сами начинали улыбаться. В эвакуации мы были в Самаре, тогда она называлась Куйбышевом. Первые несколько дней жили в помещении школы, я спал в парте. (Смеется). Может, потому и такой умный вырос.

Когда после войны мы вернулись в Жмеринку, в нашем доме-мазанке, который построили молодые папа с мамой, все окна были загорожены шкафами, а в единственное открытое окно направлен большущий немецкий пулемет МГ-42. Брат нарезал мне из консервных банок орденов, в том числе и две звезды Героя Советского Союза. А еще у меня был кусок автомата ППШ на проволоке. Я играл на печной заслонке, которая была у меня вместо гармошки, и пел песни. Но долго наша семья в Жмеринке не задержалась. Отец был военный, вот мы и колесили по всему Советскому Союзу.

- Где именно?

- Сначала на Урале, в Серове и Челябинске, где находились огромные металлургические заводы. Сложные города, там свирепствовал бандитизм. Одно из самых ужасных детских впечатлений: зима, страшный мороз, и поезд стоит на откосе. Значит, что-то случилось. А там людей перемололи просто в фарш! Сколько лет прошло, а эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами...

Снова я в Жмеринке оказался, только когда мне исполнилось 14 лет. Зато своим знанием украинского языка я поразил даже учительницу, которую в школе прозвали Марией Заньковецкой. "Дивiться, дiти! - говорила она. - Хлопець приїхав з Росiї, а як гарно мову знає. А вам - сором!". После школы я решил стать актером...

"ТОВСТОНОГОВ УМЕР ПРЯМО ЗА РУЛЕМ НА МАРСОВОМ ПОЛЕ"

- Неожиданная профессия для мальчика из семьи потомственных военных, не находите?

- Мама у меня была театралкой. Хотя и мотались мы по страшным дырам, она все равно умудрялась выбираться в театр. Даже когда жили в Богом забытом Серове, ездила в Оперный театр в Свердловске. Там тогда блистал знаменитый баритон Вутерас, он Онегина пел. А в Куйбышеве при свете от печки (другого освещения там не было) читала нам Пушкина, Лермонтова и Шекспира. Позже, в солдатской самодеятельности, я пел в хоре, надевал отцовскую полковничью форму, на нее солдатские погоны и был запевалой! Пытался читать какие-то рассказики... И все время мечтал о театральном институте!

"О, Мадонна! Нету больше Флориндо! Пред тобою в чем, скажи, я повинна?..". Красавец Флориндо из Турина - самая яркая киноработа актера

- Почему для поступления выбрали не Москву, а Ленинград?

- Во-первых, его очень любила моя мама. А во-вторых, когда стал постарше, то сформулировал для себя, что Санкт-Петербург - это не город, а мировоззрение. В первый год я не поступил. А возвращаться в Жмеринку ужасно не хотелось! Что меня там ожидало: танцы, пьянки, завод и ничего для души? И тут на мое счастье открылся художественно-графический факультет в педагогическом институте. Рисовал я неплохо, пошел и, как ни странно, прошел по конкурсу.

Потом добился-таки своего, поступил в ЛГИТМиК, в мастерскую Бориса Вольфовича Зона - великого педагога, у которого учились знаменитые актеры советского кино. Мы его называли Зон-громовержец. Ох он на нас и орал: "Негодяи! Мерзавцы! Текста не знаете!". А сам второму педагогу Карасику, который от этого крика был близок к обмороку, тихонечко на ухо шептал: "Это я их пугаю!". Меня он хотел выгнать после первого курса.

- За профнепригодность?

- За опоздания. К тому же я тогда дурачок был, ершистый - спорил, огрызался. Спас меня тогда вокал. На экзамене я спел "Бог Купидон дремал в тиши лесной" Кабалевского на стихи Шекспира, после чего он торжественно сказал при всех: "Виктор, прежде всего я вам ставлю пять по актерскому мастерству!".

- Недооценили вас кинематографисты. У вас нет на них обиды?

- А за что обижаться? Выходит, не судьба. Водораздел у меня был, когда я три раза пробовался к Рязанову на главную роль в картине "Сирано де Бержерак". Он вспоминает об этом в своей книге "Неподведенные итоги": "У меня пробовались лучшие актеры страны - Ефремов, Козаков, Юрский, Костецкий". Неплохая строчка! Я, когда дарю кому-то эту книгу, обычно пишу: "Герой 137-й страницы". Но Рязанов, в конце концов, остановился на Евгении Евтушенко. А тот возьми и обними в "мерседесе" Марию Шелл да еще и скажи ей, что все люди братья! Помню, "Комсомольская правда" его тогда за это сильно ругала.

Мне же предложили сыграть друга Сирано. Может, я бы и согласился, но тут уж очень интересные события начались у нас в театре. Сначала мне дали роль Тони в "Вестсайдской истории", потом Гога - так Товстоногова называли в театральных кругах Питера - возобновил "Униженных и оскорбленных", где я сыграл Ивана Петровича. Мы создали ансамбль "Пилигримы", очень успешно выступали. В общем, мне было не до кино. А в 1972 году Владимиру Воробьеву дали Театр музыкальной комедии и я перешел с ним туда.

- Вас и поныне считают актером Воробьева: вы работали с ним в театре, играли в его фильмах - "Свадьба Кречинского", "Труффальдино из Бергамо", "Остров сокровищ".

- Он был - царство ему небесное! - очень талантливым режиссером и очень тяжелым человеком. Но мы, актеры, все ему прощали, потому что с ним у нас было 18 лет настоящего театра. Но характер! Помню, как я с ним намучился на съемках "Острова сокровищ". Снимали мы в Новом Свете под Судаком - там раньше вообще все картины снимали, вплоть до "Начальника Чукотки". Крым, лето, жара. А на мне - бобриковый мундир, суконная жилетка и брюки. Пять часов подряд так сижу, меня не снимают. Только расстегнусь, Воробьев кричит: "Ты что, загорать сюда приехал!". В шесть вечера объявляет: "Снимаем доктора Ливси!". А работяги, которые съемки обслуживали, заявляют: "Работать не можем, солярки нет!". Весь день насмарку!

Я ему тогда предлагал много забавных эпизодов, но он от всего отказывался. Не им придумано! Сам Воробьев играл одного из пиратов - Джорджа Мери. Был, например, эпизод, когда я поднимаю ему веко и говорю: "О, да у тебя желтые белки! Прими-ка таблеточки!". Этот эпизод он вырезал. И знаете, почему? К нему прикоснулись! Он в конечном счете и умер от этого.

- ?!

- Убили его еще в 2001 году. У него тогда была очень сложная семейная ситуация: дети разводились, пришлось менять квартиру. И Воробьев переехал с Фонтанки в Кировский район. Район не самый плохой в Питере, есть и похуже, например, Веселый поселок, но все равно, как бы это помягче сказать... пролетарский. И однажды вечером его нашли на лестничной площадке - кто-то проломил ему голову. К утру Владимир Егорович умер. Мне кажется, его добило то, что к нему прикоснулись. Он очень нетерпимый был, никому этого не позволял. Вообще, всегда отвечал ударом на удар, а тут ничего сделать не мог. Обида его и доконала. Правильно говорят, посеешь характер, пожнешь судьбу.

С Воробьевым связана и смерть Георгия Александровича Товстоногова.

- Каким образом?

- После того как Владимир ушел из Театра музкомедии, его приютил Гога. Воробьев начал ставить там спектакль и поссорился с актерами. Причем не самыми лучшими, не первой десятки, а посредственными. Те побежали в местком: "Караул, он нас обидел - матом послал!". Товстоногов вынужден был Воробьева отставить. А после худсовета, на котором это произошло, Гога ехал домой и умер прямо за рулем, на Марсовом поле, возле памятника Суворову.

"ДАЛЬ ВЫШЕЛ НА СЦЕНУ ПЬЯНЫМ, А Я С АНГИНОЙ"

- Но все-таки несколько знаменитых ролей в кино у вас есть. Например, в фильме "В моей смерти прошу винить Клаву К.".

- Все получилось, как в известной поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. Я уже написал заявление об уходе из Театра Ленинского комсомола, но, естественно, надо было отработать положенный срок. А тут гастроли в Горьком. Олег Даль, с которым мы играли в спектакле "Выбор", из всего театра подпускал к себе только меня. "Витя, - уговаривал он, - не уходи! Мы с тобой еще такие спектакли сделаем!". А сам пил по-черному. Вышел он на сцену пьяный, а я с ангиной. Он заорал, и я "рванул", в результате повредил себе речевой аппарат.

Горло стало барахлить, оказалось, небольшая опухоль, пришлось делать операцию. После этого мне нужно было полгода молчать, поэтому я смог сняться в этом фильме. Кстати, картина получила Гран-при на фестивале в Сан-Себастьяне... А потом меня уже на съемки не отпускали. У меня была возможность сняться в "Параде планет". Олег Борисов, который очень зауважал меня после "Свадьбы Кречинского", порекомендовал Абдрашитову. Но Воробьев не разрешил - приревновал.

- А почему вы никогда не вспоминаете еще один свой знаменитый фильм - "Звезда пленительного счастья", где сыграли декабриста Каховского? С режиссером не поладили?

- Что вы, Владимир Мотыль - прекрасный человек, мне с ним очень хорошо работалось. С этой картиной связаны другие не очень хорошие воспоминания, меня там директор картины обманывал - не доплачивал. Этот человек потом попался на воровстве. Помню, неделю снимаюсь, денег не платят. Да еще и ставку мне назначили как эпизоднику - копейки! В тот день, когда должна была сниматься сцена казни в Петропавловской крепости, они за мной приехали. А я решил показать характер: сказал, что пока не заплатят, на съемочную площадку не выйду! "Как это?! - начал возмущаться второй режиссер (милейший человек, мы с ним потом подружились). - Вы обязаны!". - "Ничего, - говорю, - я вам не обязан. Как хотите, так и снимайте!". Пришлось им заплатить. "А вот теперь, - говорю, - поехали сниматься!".

Сцена была драматической, во время казни Каховского веревка обрывается и он кричит царю: "Удави нас своими аксельбантами!". На тех съемках я впервые увидел знаменитого оператора Дмитрия Давидовича Месхиева - "ДД", как его называли. Когда я вышел с площадки, он пожал мне руку. А когда оператор жмет руку актеру, это дорогого стоит!

- От цензуры фильмы с вашим участием не страдали?

- В то время часто что-то запрещали. Кое-что, уж извините, и поделом. В этих цензурных комитетах тоже ведь не дураки сидели. Правда, нас в "Клаве К." заставили переснять стихи Гумилева, которые мой герой читает своему сыну, его играл Володя Шевельков:

И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во Вселенной,
Скажет: "Я не люблю вас!",
Научи, как улыбнуться и уйти,
И не возвращаться больше...

Москва эти стихи утвердила. А кинокритик Дмитрий Молдавский, который был главным редактором "Ленфильма", запретил. Чисто по-человечески я его понимал - он перестраховался. Нас заставили заменить их стихами Асеева:

Нет, ты мне совсем не дорогая,
Милые такими не бывают.
Сердце от любви оберегая,
Зубы сжав, их молча забывают.

Казалось бы, по смыслу то же самое, но исчезла необычность, присущая Гумилеву...

- Вы ведь сейчас не только снимаетесь, но и преподаете?

- (Смеется). В консерватории я - большая величина, профессор и заведующий кафедрой. Начал с простого преподавателя и за 15 лет сделал такую карьеру. Чем музыкальный мир хорош? Они знают цену профессии. В драматическом театре любая бездарь может сказать: "Я тоже так могу!". А здесь ты либо берешь ноту, либо нет. Никогда не забуду, как я пришел на первую репетицию в театр и, несмотря на больное горло, пропел весь репертуар. Да так, что оркестр постучал мне смычками. Все, после этого никакие театральные интриги мне были не страшны!

"БОЛЬШЕ ВСЕГО МЕНЯ ЛЮБЯТ ПОДДАТЫЕ МУЖИКИ И ДЕТИ"

- Как вы попали в "Убойную силу"?

- Поначалу был сериал "Менты", в который меня взяли... по блату. Там я сыграл мента-оборотня, а потом уже меня пригласили в "Убойную силу". Тогда ведь никакой работы не было, а тут генерал, да еще и со словами. Я согласился, а дальше - пошло-поехало. "Убойка" неожиданно стала популярным сериалом. Сейчас вот снялся в двух новых сериалах - "Коллекция" и "Секретные поручения"...

- После роли генерала вас должны были очень полюбить сотрудники милиции.

- Да, в общем, грех жаловаться! Меня часто приглашают на встречи с милицией. Недавно, например, звонили, звали в качестве почетного гостя на конкурс "Лучший мент". Правда, я был занят и пойти не смог. Зато услышал много добрых слов от пресс-секретаря этого конкурса.

Хорошее отношение милиции особенно пригодилось мне, когда я, наконец, купил себе машину - старый (1989 года) бандитский джип Cherokee. Он песочного цвета, наверное, был выпущен для операции "Буря в пустыне", которую проводил еще Буш-старший. Но я очень люблю эту машину! При виде меня в ней сотрудники ГАИ приходят в полный восторг: "Это вы?! Счастливой дороги!". А однажды остановили два раза подряд. Во второй раз я даже рассердился: "В чем дело?! Я же ничего не нарушил!". А гаишник улыбается: "Все в порядке, проезжайте!". Оказывается, ему с предыдущего поста позвонили и сказали, что я еду. И он меня остановил только для того, чтобы увидеть, так сказать, живьем.

- Известность вас не раздражает?

- Ни в коем случае! Зрители меня всегда любили. Помню, во время спектакля "Вестсайдская история" меня бил актер, исполнявший роль Бернардо. Ударил раз, потом второй, и тут из зала умоляющий женский крик: "Не надо!". Но больше всего меня любят поддатые мужики и дети. Ну и что в этом плохого?

Однажды зимним вечером я возвращался после спектакля домой. Машины у меня тогда еще не было, от метро шел домой пешком. Мела метель, было очень холодно, к тому же я устал, поэтому брел сгорбившись. И вдруг услышал возмущенный женский голос: "Вы просто не имеете права сутулиться и шаркать ногами, как старик!". Обернувшись, увидел молодую, лет 35-ти, симпатичную женщину. Дальше она говорила о том, что зрители на меня равняются, поэтому я всегда должен выглядеть безукоризненно. Что мне было делать? Выпрямился и пошел дальше!

А еще была очень трогательная история на гастролях в Москве. Я отыграл свои спектакли и должен был уезжать. Взял в гостинице чемоданы, иду. Вдруг слышу негромкий, но очень настойчивый голос - к такому нельзя не прислушаться: "Вы актер? Можно попросить автограф?". Оборачиваюсь: достаточно симпатичный молодой человек лет 30-ти, ростом под два метра. Что тут началось! Он бросился к газетным киоскам: "Ручку, быстро! А бумагу? Как нет?!".

Я, видимо, с перепугу, нашел в сумке фотографии, которые до этого больше года искал, - они, оказывается, за подкладку завалились. Говорю: "Не надо бумагу, я вам фотографию подпишу!". Спрашиваю: "Кому писать - Ване Солнцеву?". - "Ты что?! - возмутился он. - Саше Пономаренко!". Потом он достал рулон денег. Я только успел подумать: "Кажется, пруха пошла!", как он пошел в цветочный магазин и вышел оттуда с огромным, чуть ли не с его рост, букетом. Проводил меня до машины, которая ждала у Малого театра, и на прощание сказал: "Прими букет! Знаю, как вас, артистов, все кидают. Но солнцевская братва тебя уважает!". И добавил: "Я в Москве главный по машинам, если что - обращайся!".

Позже я понял, о каких машинах он говорил, - об угнанных. Вообще-то, я букеты с гастролей с собой не вожу, говорят, примета плохая, но этот просто не смог выбросить. Приехал домой и протянул цветы совершенно обалдевшей жене: "Это тебе от солнцевской братвы!". Кстати, они завяли не сразу, простояли у нас дома целый месяц...

"ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРОЙКИ, КОГДА СОВСЕМ УЖ ГОЛОДНО БЫЛО, Я БРАЛ КОРЗИНКУ И ШЕЛ В ЛЕС"

- Ваша жена - актриса?

- Художник-гример. Мы с ней познакомились, когда я, будучи еще совсем юным, пришел в Театр имени Ленинского комсомола. Работали вместе и даже не заметили, как подружились. Она в то время была замужем, я тоже несвободен. Но когда мы решили, что должны быть вместе, нас уже ничто не могло остановить...

Жене я за многое признателен, она меня всю жизнь спасала. Я ведь пережил и начинавшуюся болезнь крови, и микроинфаркт. Работал на износ, совсем себя не берег! В музыкальной комедии обычно играют семь спектаклей в месяц, а мы шпарили по 15. А на гастролях в Минске и вовсе 28 сыграл, вот и заработал микроинфаркт. Меня тогда практически похоронили, а жена выходила. Травки какие-то заваривала, за моей диетой следила, на добрые слова не скупилась. Еще я работой спасался, очень уж ее люблю.

- Несмотря на то, что она требует от вас таких жертв?

- Знаете, почему по прошествии времени вспоминается не плохое, а хорошее и... смешное. Вот одна история, которую я рассказывал в программе у Федора Бондарчука. Задолго до известного фильма "Труффальдино из Бергамо" был такой спектакль, который шел с большим успехом. И вот однажды выхожу я на сцену и понимаю, что... забыл текст. На 122 спектакле! А пьеса-то в стихах, тут просто так не выкрутишься. И я с глубокой задумчивостью смотрю на своего партнера и говорю: "Не знаешь ль ты, что я хотел сказать тебе, о Труффальдино?". У него глаза становятся в прямом смысле слова квадратными, но он отвечает: "Хотели вы сказать, наверное, чтоб я сходил на почту". - "Молодец!" - вздохнул я с облегчением. Но меломаны, которые ходили на каждый спектакль, а были и такие, просто застонали от восторга.

А перед спектаклем "О бедном гусаре замолвите слово" заболела актриса, игравшая Настеньку. Вместо нее срочно ввели другую. Во время сцены на балу, когда ее просят спеть, она должна была сказать: "Я спою песню, посвященную мужественным героям 1812 года". Она выходит и говорит: "Я спою песню, посвященную мужественным героям... 1918 года". На сцене 50 человек, и в оркестре столько же, и все сказали: "У-у-у!". А дальше идет мой текст (я играл Мерзляева). Подхожу к ней и говорю: "Надо же, Настенька, как бывает: песня о будущем, а все как про нас написано!". Тут уж все откровенно захохотали! Оркестранты даже побросали свои инструменты.

- Дочь пошла по вашим стопам?

- Нет, Даша окончила академию как художник по костюмам, но в театр не пошла - для этого надо было выгнать оттуда другого человека. Сейчас работает в детской школе при Русском музее, занимается с ребятами живописью, читает им историю искусств, ставит с ними спектакли. Но по-прежнему рисует, кое-какие картины делает и для нас. Если я ей говорю: "Даша, мне нужен подарок на свадьбу!", пишет авторскую работу. Еще есть очаровательная внучка. Вот, собственно, и вся моя семья.

- Чем любите заниматься в свободное время?

- Очень много читаю. А еще я академик по грибам. Если обычный грибник знает пять грибов, хороший - 20, то я - 120.

- И никогда не ошибались?

- Бог миловал! Грибник, он как сапер, ошибается один раз. На самом деле, едва не единственный смертельно опасный для человека гриб - бледная поганка, которая под Питером не так уж и часто встречается. Я за 40 лет всего один раз нашел ее. Все остальные грибы - съедобные, только надо знать, как их готовить. Вот вы, например, знаете, что есть такие грибы - моремухи? Розового цвета, как зефир, вкусные и сладкие. Если их кипяточком обдать, а потом поджарить, они подрумянятся, как свинина.

Вообще, я много грибов для себя открыл: в справочниках их искал, по нескольку раз перепроверял. Сам уже могу книгу об этом написать и назвать ее "Что я ел". Кстати, во время перестройки, когда совсем уж голодно было (кино тогда не снимали, в театре денег не платили), я брал корзинку и шел в лес. У меня было шесть пятилитровых банок сушеных грибов и шесть банок моченой брусники, так что я знал: с голоду не сдохну! И духом не падал. Наверное, от природы я все-таки оптимист, хотя по внешнему виду вроде бы и не скажешь...

А еще я никогда не отказывался ни от какой работы. Даже если 200 рублей платят, все равно соглашаюсь. Фильмы дублирую, повезло на старости лет - студия дубляжа близко к моему дому переехала. Недавно озвучивал Аль Пачино в "Бессоннице" - было тяжело, но интересно. Долго не мог понять, почему в Лос-Анджелесе утвердили именно меня, раньше его озвучивал другой актер. Должно же быть какое-то сходство с человеком, которого дублируешь: или внешнее, или психологическое. Вдруг смотрю: Аль Пачино - вылитая моя бабка Альбина Людвиговна Костецкая - шляхетная полька из-под Кракова! Никогда не знаешь, что и как в этой жизни выстрелит.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter