Павел ЗИБРОВ: "Когда Ивар Калныньш сладенько целовался с моей женой, я напился, пошел в лес, взял топор и... Долго еще в спальне горел свет..."

Поклонники называют Павла Зиброва секс-символом украинской эстрады, завистники - ее динозавром, однако для тех и других он - образец респектабельности, порядочности и благородства... Многие женщины заслушиваются его бархатным баритоном и засматриваются на молодецкие усы, но свой счастливый билет певец вытащил 12 лет назад, когда давал концерт в Украинском союзе промышленников и предпринимателей. Именно там, в зрительном зале, он впервые увидел Марину. Белокурая красавица-бухгалтер так поразила его мужское воображение, что он тотчас же взял номер ее телефона, а через неделю напросился в гости. Именитый 36-летний артист, который к тому времени запросто выходил на самые престижные сцены, волновался, как мальчишка. Чтобы понравиться наверняка, Зибров взял с собой гитару, чего обычно, направляясь на свидания, не делал. В общем, пришлось ему до утра петь романсы. Так с тех пор и повелось... Настоящий мужчина всегда добьется того, чего хочет женщина, особенно любимая. В том, памятном для себя году, Павел не только начал семейную жизнь, но и получил звание заслуженного артиста. Спустя несколько лет Зибров стал уже народным артистом Украины, создал собственный Театр песни, перебрался из двухкомнатной в пятикомнатную квартиру и построил роскошный загородный дом площадью 360 метров. Хотя точнее сказать - профинансировал строительство, потому что в лице Марины он обрел жену, музу, директора, продюсера и прораба в одном флаконе. Своими наманикюренными пальчиками она крепко держит не только супруга, но и, при случае, молоток, дрель... Напрасно "шабашники", нанятые было Павлом и уволенные за халтуру супругой, пытались ее уязвить: "Очевидно, ваш муж права голоса не имеет". Марина была непоколебима: "Мой муж создан для сцены, его дело - петь, а стройкой руководить буду я"... В общем, как говорят рассудительные немцы, все в руках человека, а человек - в руках женщины. Теперь у Павла Николаевича две дамы сердца: Марина и дочь Диана. Двойка вообще в его жизни число знаковое. Два высших консерваторских образования, две профессии, вторая жена, двое детей... Осталась самая малость - дождаться второго дыхания в творчестве.

"ИЗ ОРКЕСТРОВОЙ ЯМЫ МОЯ ДУША РВАЛАСЬ НА СЦЕНУ"

- Павел, я вспоминаю "оскароносный", культовый фильм 80-х "Москва слезам не верит", а именно эпизод с Московского кинофестиваля. По красной ковровой дорожке идут звезды, а чуть в стороне стоит какой-то мужчина, не первой, так сказать, свежести. К нему подходит уже знаменитый Юматов, и героини, Катя и Людмила, спрашивают незнакомца: "Как ваша фамилия?". - "Моя фамилия вам ничего не скажет, - отвечает он, - я только лишь начинаю". - "И все же, как?" - допытываются девушки. "Смоктуновский". Людмила разочарованно отворачивается: "Поздновато начинаете"...

Cегодня уже в 20 с небольшим ваши коллеги получают звания народных артистов, а вы обрели известность почти к 40-ка. И это при том, что все было при вас: прекрасный голос, талант, блестящее музыкальное образование - вы же играли в оркестре на контрабасе... Почему же так поздно начали?

- Пел я уже в два года. Еще не умея ничего говорить, кроме "папа", "мама" и "дай!", знал наизусть практически все песни, которые неслись из громкоговорителя. Он стоял возле клуба, и с утра до вечера по нему крутили пластинки с шлягерами 50-х годов типа "Здравствуй, земля целинная!"... Их я и мурлыкал, когда на качелях катался. Вообще же, воспитывался на хорошей музыке: на классике, на народных и эстрадных песнях в исполнении Дмитрия Гнатюка, Георга Отса.

- При тех худсоветах плохие песни до людей просто не доходили...

- Это точно... В трехлетнем возрасте я уже знал кучу колядок, щедривок, просто шлягеров тех времен и даже зарабатывал музыкой. Брату Владимиру было шесть лет: он играл на маленьком полубаянчике, а я - на свищике и бубне. Помню, на Новый год, на Рождество, на другие церковные праздники, которые в селах отмечали с большим размахом (это сейчас они проходят тихо и незаметно), мы брали инструменты и шли по улице: играли, пели, а соседи клали нам в торбы конфеты, печенье и медяки.

- Вы, я вижу, всегда хорошо жили!

Павел с братом, полковником Владимиром Зибровым

- (Улыбается). С детства. Тем не менее профессионально запел лишь в 30 лет, когда второй раз поступил в консерваторию - уже на вокальный факультет. Кстати говоря, в Киев, в спецшколу-интернат имени Лысенко (наш музыкальный Кембридж, лучшее заведение для одаренных детей в Украине), в восемь лет меня привезла мама. Мне повезло - я попал туда вне конкурса. До первого сентября оставалось три дня, прием уже закончился, но, слава Богу, директор Олег Павлович Белофастов зашел как раз в школу за документами.

Мама попросила: "Послушайте Павлика, ну пожалуйста". Я спел, станцевал, постучал, похлопал... "Еще и на руках стоять умею", - сказал. Директор рассмеялся: "Нет, вот этого делать не надо!". Вышел к маме и сообщил: "Хороший мальчик, оставляем. Секретарша вам объяснит, какие нужны документы".

В музыкальной десятилетке я играл на виолончели и контрабасе, потом поступил в консерваторию, а на четвертом курсе попал в эстрадно-симфонический оркестр под управлением Ануфриенко. Анатолий Васильевич (прекрасный был человек, светлая ему память!) заметил, что я все время пою. "Паша, - сказал,- мало того, что ты дылда и за контрабасом сидишь на высоком стуле, так еще и все время шею тянешь - смотришь на сцену". Тогда часто проходили разные декады, на них выступали Муслим Магомаев, Сергей Захаров, София Ротару. Они стояли на сцене, а я на контрабасе наяривал - мимо денег. Боже, как мне хотелось петь!

Это желание было во мне всегда. В 14 лет мы, девятиклассники, организовали вокально-инструментальный ансамбль, который назвали "Явiр", а позднее, уже в 10-м классе, подготовили программу и рванули на конкурс комсомольской песни в Керчь. (Туда, кстати, приехала после знаменитого "Арлекино" Пугачева - она была гостем фестиваля).

Конкурсантам полагалось исполнять песни только членов Союза композиторов, но мы пели свои. Разумеется, немного схитрили. В жюри заседали сплошь украинские корифеи. Смотрим: Шамо среди них нет, значит, он ничего не узнает. Пишем: "Стихи Рыбчинского, музыка Шамо". Все вроде сходило с рук, но после конкурса, когда мы уже стали лауреатами, к нам подошел известный композитор и сказал: "Вы написали, что исполняете мою песню. Что-то я такой не припоминаю". Нас, бедных, прошиб пот. "Боже, - думаем, - живой классик, оказывается, здесь, а мы его не узнали".

Добавлю, что уехали мы в Керчь, ничего не сказав в школе. Паника там поднялась страшная: еще бы, шестеро 17-летних детей пропали. Воспитатели пили валидол, но одноклассники нас не сдали... Благо вернулись через пять дней с лаврами, а то досталось бы всем на орехи.

- Славы, очевидно, хотелось...

- И славы, и себя реализовать.

Кстати, деньги у нас уже на второй день закончились, и продукты, которые взяли с собой в поезд "Киев - Керчь", тоже. Еле-еле наскребли на четыре обратных билета: двоим пришлось на багажных полках устраиваться - мы там по очереди спали. Впрочем, все это ерунда - у нас были вера, молодость и энергия.

Понятно, что в самодеятельном ВИА мы пели непрофессионально, никто голоса нам не ставил, и все же... С годами желание петь только окрепло. Мне было уже 29, а душа все рвалась из оркестровой ямы на сцену. Как-то Ануфриенко сказал мне: "Павел, вижу, что тяги к контрабасу у тебя нет" (хотя я к тому времени 15 лет на этом инструменте играл).

- И хорошо играли?

- Хорошо. Я не имею сейчас в виду бас-гитару - все-таки это эстрадная музыка, но контрабас немного меня доставал, хотя этот инструмент я очень люблю. Бас - основа всех основ, от него отталкиваются другие регистры...

"ПЕРВОЙ СЛАВОЙ Я ОБЯЗАН МОСКВЕ"

- Ну а сейчас профессионально сыграть можете?

- Безусловно. Обычно, когда очередной мэр или губернатор устраивают прием по случаю какого-то фестиваля или Дня города, туда приглашают или струнный квартет, или квинтет, или троистых музык с контрабасом... Я (особенно если рюмку выпью) обязательно подхожу. "Коллега, - прошу, - контрабас одолжите". Музыкант удивленно смотрит - многие же не знают, что я по профессии контрабасист, что десятилетку и консерваторию на отлично окончил. В общем, беру и лабаю, и такое удовольствие при этом испытываю...

Впрочем, мы отвлеклись... Я не могу передать, как благодарен Анатолию Ануфриенко, который буквально за руку привел меня к прекрасному оперному певцу, народному артисту Украины и Молдавии Виктору Николаевичу Курину. "Это, - сказал, - мой Павел Зибров. Как только в репетиции перерыв, он садится за рояль и поет, поет... Между прочим, тембр у него приятный". Я, помню, копировал тогда Отса, Захарова, ну и, конечно, под Магомаева косил. Встал перед Куриным и "под Муслима" как выдал, даже его вибрацию изобразил (поет): "Благодарю тебя за песенность города"... Виктор Николаевич поморщился: "Никуда не годится! Начнем все сначала". Я оскорбился. Все-таки, думаю, уже не мальчик, музыкант не из худших, высшее образование, пел в ансамбле...

- Магомаеву вы об этом рассказывали?

- Да. С ним мы встретились, когда уже года три я проучился на оперном отделении в консерватории. Случилось это благодаря московскому радиоконкурсу "Новые имена" (его, кстати, через пару лет после меня прошла и Таисия Повалий).

О том, что идет республиканский отбор, я узнал буквально в последний день - схватил свои записи на бобинах и помчался на Крещатик, 26. Отборочная комиссия была представительной: Игорь Поклад, Гена Татарченко, Виктор Герасимов, Степан Галябарда... Когда прибежал, все уже расходились. Протягиваю им записи: "Послушайте еще и меня", а они: "Мы уже все закончили". - "Ну послушайте!".

Сколько мне было лет, точно не помню - 31 или 32: ясно, что уже старенький. Они сдались - пару песен прослушали. Одну из них я по сей день считаю лучшей. Не "Женщину любимую", не "Хрещатик", не "Мертвi бджоли не гудуть", а "Дозволь менi, мати, криницю копати"... Стихи народные, музыка Павла Зиброва. Комиссия прониклась: "Наверное, направим парня в Москву" - и сразу же объявила: "Отборочный тур выиграл ты".

Марина Зиброва - не просто жена и муза Павла, но и главная помощница и единомышленница

- Получается, все решил случай?

- Именно! До этого на победу претендовали Саша Василенко и Ира Шведова. Кто-то из них должен был ехать в Москву, а послали Павла Зиброва. Там я стал лауреатом...

- Еще в советское время?

- Да, это был конец 80-х. Сколько я до этого тут тыкался, мыкался... Ни к режиссеру Шарварко, который проводил "Вернисажи", ни в Театр эстрады, ни в оперетту меня не брали: мол, недостоин, - а после "Новых имен" пошли фондовые записи с эстрадно-симфоническим оркестром Центрального телевидения и радио, я начал работать с оркестром Бадхена из Ленинграда. Что ни говорите, но первой славой я обязан Москве.

Помню, как, опять-таки совершенно случайно, попал на вечер памяти Гуляева. К 60-летию со дня его рождения приурочили большой концерт в Колонном зале Дома Союзов, где собрали сплошь народных артистов СCCР, России и Украины. Меня пригласили без колебаний: "По тембру вы напоминаете Гуляева". Не знаю, возможно, тогда, в 30 лет, я действительно чем-то его напоминал... Конечно же, мне нравились его прекрасный голос, уникальный тембр, фактура.

Когда я увидел свою фамилию на афише, горло перехватило... Тогда ведь обычно писали: мастера искусств такие-то (шло перечисление) и другие. Раньше я был "и другие", а тут смотрю - в списке Кобзон, Пахмутова, Магомаев, Сметанников, Артур Эйзен из Большого театра, Мария Биешу... Какие имена! И рядом, такими же большими буквами, фамилии двух, скажем так, салобонов: Димы Хворостовского и Павла Зиброва.

Конечно, вечер памяти Гуляева транслировали на весь Советской Союз. Я пел "Як тебе не любити, Києве мiй?" и "Не рубай тополю" Поклада и Рыбчинского. Спустя годы я смотрел запись этого концерта. Друзья спрашивали: "А что, на сцене Колонного зала гулял сквозняк?". - "Нет, - я ответил, - это у меня был мандраж и дрожь в коленях". Все так вибрировало, что казалось, будто ветер гуляет...

"МАГОМАЕВ СКАЗАЛ МНЕ: "ВСЕХ ЖЕНЩИН В ЗАЛЕ ТЫ ДОЛЖЕН ТРАХНУТЬ... ГЛАЗАМИ"

- А что же Магомаев?

- Мы - я и Хворостовский - в одной гримерке с ним были. Собралось около 30-ти исполнителей - где на них столько отдельных помещений напасешься?

Когда закончилась репетиция, Муслим у меня спрашивает: "Молодой человек, вы откуда?". - "Из Киева". - "А из какого театра?" (там же почти все из оперы пели). - "Да я из оркестра вообще-то, из эстрадно-симфонического". Он улыбнулся: "Солист?". - "Да нет, на контрабасе играю". У него брови на лоб: "А как вы сюда попали?". Я только плечами пожал: "Случайно. Что-то во мне напомнило организаторам молодого Гуляева"...

После многозначительной паузы Магомаев благосклонно заметил: "На репетиции я на вас обратил внимание. Хороший тембр!". Я в ответ: "Вы мой кумир, на ваших песнях и ариях я учился, перепел весь ваш репертуар". Конечно, ему было приятно это услышать. "Павел, - вдруг сказал он, - ты будешь иметь успех у женщин, но запомни: когда выходишь на сцену, надо петь не только для передних рядов - первого, второго или пятого... Пой для 35-го, для 45-го, для галерки". Меня этот совет удивил: "Я же не вижу их, там темно". Муслим улыбнулся: "А ты делай вид, что каждую женщину в зале видишь, что для нее конкретно поешь. Всех их ты должен трахнуть. Я: "Что?". Он рассмеялся: "Глазами!". "Трахнуть глазами" - сказано гениально!

- Когда же вы поняли, что популярны, что слава - вот она, пришла, наконец?

- Наверное, после песни "Бiлий цвiт на калинi". (Поет):

Бiлий цвiт на калинi,
як фата на дiвчинi.
Бiлим цвiтом буяє весна...

До этого довольно много песен записывал, но точки над "i" поставить не удавалось. Песни были медленные - из тех, которые, как говорится, за сердце берут. Ну, украинские - они же почти все медленные, тягучие. Я их называю повидлом, потому что их хоть на хлеб мажь, а "Бiлий цвiт" был стопроцентным хитом, боевиком. Его написал композитор Остап Гавриш, который живет в Ивано-Франковской области, в горах. Я приехал к нему в гости, мы отдыхали, гуляли, и вдруг он сказал: "Паша, послушай, какой у меня есть шлягер". Сел за пианино, сыграл. Я сразу "запал". "Подари", - попросил.

Тогда песни еще не продавались, их просто дарили, потому что, если известный артист их исполнял, достаточно было указать это в рапортичке Всесоюзного агентства по авторским правам, и композитору шли отчисления (благодаря всевидящему оку ВААП набегали огромные деньги). Гавриш подарил мне "Бiлий цвiт", как говорится, за бутылку водки. Я выставил ему традиционный магарыч, написал оркестровку, а на следующий день записал эту песню на студии и отдал на радио. В те времена не нужно было бегать по редакциям, платить, как сейчас, за ротацию, за раскрутку. Если песня попадала в десятку и нравилась слушателям, сразу же расходилась по областным редакциям и звучала из всех радиоточек. FM-вещания еще не было: Первый национальный, "Промiнь"...

Через неделю я проснулся страшно популярным. Помню, приехал в Ивано-Франковск на гастроли с оркестром. Выхожу на базар, а на всю округу из громкоговорителя несется "Бiлий цвiт". Когда этот хит заканчивался, ставили три-четыре какие-то другие песни и снова включали "Бiлий цвiт". Тогда я впервые заметил, что в меня тычут пальцами, и почувствовал себя знаменитым.

- Лет восемь назад во дворце "Украина" проходил большой гала-концерт "Песня года". Приехало много титулованных исполнителей из России, и после мероприятия на ночь глядя мы отправились в только открывшийся модный киевский ресторан. Валерий Леонтьев, Лариса Долина, Игорь Крутой... Вы тоже там были и все выспрашивали у Крутого: "Ну что же мне надо сделать, чтобы раскрутиться в Москве, чтобы меня узнали на бывшем советском пространстве?". Игорь Яковлевич что-то отвечал, но я видел по вашим глазам, что не очень-то обнадеживающее...

- Хм... В то время, чтобы выйти на эсэнговский рынок, нужно было иметь 300 тысяч долларов: тогда это были огромные деньги. Теперь этой суммы не хватит - счет идет уже на миллионы.

- Но вы понимали, что с такой фактурой, таким голосом и репертуаром можете стать суперзвездой на территории бывшего СССР?

- Понимал. Вполне реально было занять нишу, которая после Магомаева нивелировалась.

- Сейчас поезд ушел?

- (Грустно). Думаю, ушел. Я отдаю себе отчет в том, что мне все-таки 48 лет, хотя, если бы у меня был этот заветный "лимон", или, как говорят, миллион "зелени", можно было бы поехать в Москву, привезти туда готовые клипы.

- Значит, при наличии "лимона" вы попытались бы выйти на совершенно другой уровень?

- Безусловно. При том, что остался бы гражданином Украины. Тут у меня хата, жена, ребенок, козы, театр...

-...Ивар Калныньш, в конце концов...

- Да (улыбается), Ивар Калныньш... Конечно, я понимаю, что благодаря Останкинской башне можно было бы покорить куда более широкую аудиторию.

- Жалеете, что упустили свой шанс?

- Откровенно говоря, нет, потому что работы много. В Украине 48 миллионов человек...

-...отож, кохаймося: нас повинно бути 52 мiльйони!

- Кохаймося (смеется), но мне очень хотелось бы, чтобы украинские исполнители не были в родной стране людьми третьего сорта.

"У НАС МНОГО ЗАУНЫВНЫХ ПЕСЕН, А ЛЮДИ ХОТЯТ МАЖОРА, ПРАЗДНИКА, РАДОСТИ"

- Кстати, может быть, вы мне ответите? Почему заезжие московские гастролеры (зачастую плохие) собирают у нас аншлаги? Почему наши артисты, у которых есть прекрасные песни и голоса, не собирают людей совсем?

- Потому что... Вот обратите внимание на телевидение, где показывают, бывает, убогие клипы какой-нибудь группы "Мин нет": "Выйдет дядя из кустов, вынет что-то из штанов"... Москва этот клип не оплачивает, но его крутят 20 раз в день. Это же рефлекс Павлова: если собачке показать колбаску, у нее течет слюна. Ты при этом включаешь лампочку - один раз, другой, третий, а потом уже ничего не показываешь, только включаешь лампочку - слюна все равно выделяется. Это и есть рефлекс!

Такой же механизм срабатывает и у людей, когда у них сложились какие-то стереотипы. В Украине так получилось, что по FM-станциям, которых в Киеве уже 30 (!), нас ежедневно, на протяжении многих лет бесплатно кормят "форматными" русскоязычными исполнителями: хорошими, средними, плохими...

-...и очень плохими...

С дочкой Дианой. "Когда ты уже взрослый, хочется это чудо маленькое подержать на руках, подарить ей небо, бросить к ногам звезды"

- Мы привыкаем к этому, потому что в машине, в маршрутке, в метро, в парикмахерской, в офисе - везде, где стоят радиоприемники, из них льется музыка. 60 процентов вещания отдано россиянам, 30 процентов - иностранным исполнителям, и только шесть-восемь (сейчас, согласно последним мониторингам, уже немного больше - 10-12 процентов) - украинским певцам. А ведь это же все коммерческие каналы, их нельзя силой заставить: "А ну крутите Бобула, Зиброва, Повалий или Билык". Они выдают продукт, который пользуется спросом, однако проблема в том, что все эти 14 лет независимости спрос диктуется из Москвы - это большая политика.

Поэтому, когда приезжают московские исполнители: и хорошие, и плохие, - они уже здесь раскручены. Их знают, волей-неволей напевают, хотя эти ребята, повторяю, ни копейки сюда не вкладывают.

- Не будем сушить голову о плохих артистах, поговорим лучше о суперзвездах, таких, как Леонтьев, Басков, Моисеев, Шуфутинский, Аллегрова... Чем они выгодно отличаются от наших звезд?

- Ничем абсолютно. Мне, безусловно, нравятся Аллегрова и Долина, но посмотрите, как рванула сейчас наша Тая...

-...после того, как прозвучала уже из Москвы...

- Там она выступила во всех престижных концертных залах, побывала на всех съемках, во всех Сургутах и Казахстанах... Думаю, для Украины скоро мы Повалий потеряем. Об этом я во всеуслышание сказал после премьеры их нового клипа с Басковым, а Игорь Лихута посмотрел на меня и спросил: "Ну почему потеряем? Просто она станет дороже" (смеется). Молодец Игорек, правильно! Да, мы утратим сейчас нашу Таю, но, с другой стороны, ее увидит весь мир. Красивая женщина, шикарный голос - чем она хуже Долиной или Аллегровой? Еще суперовее даже. Она это уже доказала, и, я уверен, еще не раз подтвердит, потому что теперь раскручивается через Москву. А вот мы свое ценим, только когда теряем.

- Как вы считаете, вредит нашим звездам налет махровой провинциальности?

- Безусловно! Вдобавок у нас, честно говоря, очень много заунывных песен. Менталитет украинский слезливый. Плачемся, плачемся, застряли на лирике... Пафоса нет, мажора, радости, как у Газманова и Буйнова... Они на этом выигрывают. Вот сейчас, мне кажется, такой посыл появился у Вити Павлика - благодаря, возможно, турецким, восточным мотивам. Приятно его слушать, ты отдыхаешь, тебя не грузят вечным минором. Люди хотят праздника - сколько можно откладывать жизнь на завтра? В прошлом году, во время "помаранчевой революции", народу было не до веселья. После революции начались перемены - снова не до проявления чувств. За это время я написал всего лишь одну песню, хотя раньше каждый год выдавал их по 15-20, выпускал по диску.

На протяжении шести лет кряду к 8 Марта я проводил в Национальном дворце "Украина" сольные концерты. В этом году ничего не делал, потому что общество стало каким-то больным, дерганым, потеряло стабильность. Все эти перемены отражаются ведь и на художниках. Смотрю по своим коллегам - они тоже притихли: у Билоножко одна новая песня, у Аллы Кудлай - две. Чувствую, нужно написать пару мажорных вещей, и они пойдут на ура, потому что народ, повторяю, хочет радости.

"ДУМАЮ, ОДНА-ДВЕ ДЕВУШКИ ИЗ БАЛЕТА - А ВОЗМОЖНО, ВООБЩЕ ВСЕ - У ЖЕНЫ НА ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ЗАРПЛАТЕ. УЖАС, МАРИНА ВСЕ ЗНАЕТ!"

- Павел, а как вы вообще сочиняете песни? Что вам для этого нужно?

- То же, что и вам, когда пишете свои книги, - тишина. Лучше всего работается в 12, час, два, три ночи, когда домашние спят... В доме за городом - мы называем его дачей - есть у меня уютный кабинет, где никто не мешает. Я приобрел туда инструмент, сижу за ним и балдею. Вот говорят: вдохновение... Мне кажется, в такие минуты ты будто с небом разговариваешь. Господь Бог посылает импульсы, искорки и открывает тебе врата, но это состояние не возникает автоматически - его нужно в себе создать.

Это все труд, душевное накопление. Возможно, когда работаю в саду, расчищаю озеро, вожусь с лопатой, мотыгой или ножницами, ни о чем таком я не думаю, но внутренний процесс-то идет. Ты поливаешь траву, обрезаешь деревья - и в это время продолжается накопление. Не люблю, чтобы кто-то был рядом, - никто мне не нужен - я мужик-одиночка. Зато потом, когда ночью садишься за инструмент, Господь Бог забирает тебя к себе, и в результате под утро появляется какая-то песня.

Помню, когда я писал "Женщину любимую", чувствовал, что мне хочется - вот как иногда хочется женщину - выплеснуть, излить то, что накопилось внутри. Я был этими стихами беременный.

- Вы вот жалуетесь, что мало пишете, но в последнее время вы же еще пропадаете на партийной работе...

- Да, возглавляю Партiю шанувальникiв жiнок. Это гражданская организация, куда принимают всех настоящих мужчин. У нас есть и генералы, и руховцы, и эсдэки, и коммунисты. Думаю, Дмитрий Ильич, вам тоже нужно вступить в наши ряды.

- Нет, ну как вам, Павел Николаевич, верить? Называете себя почитателем женщин и в то же время твердите на всех углах, что любимая у вас только одна - супруга Марина. Ей вы посвящаете песни, для нее поете, именно ей без устали признаетесь в любви...

- Жена для меня - как Мадонна!

- А что же другим девушкам остается? Они же, приходя на концерты, мечтают наверняка о каких-то отношениях со звездой...

- Происходят, я вам скажу, интересные вещи.

- Да? Например...

- Это случилось лет пять назад в Черновцах. У меня было два концерта: в пять и в полвосьмого - и, естественно, очень хотелось между этими выступлениями отдохнуть. Тут, как назло, поэт Петя Мага со своими стихами (тогда мы еще не были с ним знакомы). Я ему: "Молодой человек, потом, потом!", а он сначала через окно в гримерную влез, затем через туалет как-то зашел, но все-таки вручил мне свои стихи.

Правда, запомнился мне этот день другим. В пол-одиннадцатого, когда закончился последний концерт, возвращаюсь в гримерку уставший. После двух сольников имею одно лишь желание: попить водички и отдохнуть, как тут входят две очень эффектные женщины лет по 30. Они в первом ряду сидели, поэтому я их рассмотрел. Дело было зимой, обе они были в дорогих шубках, благоухали хорошей парфюмерией. Ну, понятное дело, гусары...

-...денег не берут...

- Нет (смеется), я не о том. Красавицы мне говорят: "Скажите, пожалуйста, что нам делать? Необходим ваш совет". Усталость у меня как рукой сняло. Вижу, у них такая поволока в глазах, такая безысходность и грусть... "Что случилось?" - спрашиваю и слышу в ответ: "Нам так не хочется возвращаться домой, к мужьям". На часах стрелка подбирается к одиннадцати, и только я рот открыл, чтобы ответить, как дверь снова распахивается... Дмитрий Ильич, со мной же ездят пять девушек - как говорится, мои боевые подруги: балет, бэк-вокал... В общем, все они тут как тут: "Шу-шу-шу, Павел Николаевич, вас ждут журналисты, нужно им интервью дать"...

-... а сами звонят Марине...

- Вот именно, потому что Марина будто что-то почувствовала. Из Киева мне говорит: "Павлушенька, будь осторожненьким...". Ой, Дмитрий Ильич, я так думаю, что в моем коллективе одна-две девушки из балета - а возможно, вообще все - у жены на дополнительной зарплате. То ли какой-то гонорар, то ли премию получают, если меня заложат... Нет, это ужас - Марина знает все!

"ОТ КАЛНЫНЬША ВСЕ ЖЕНЩИНЫ БЕЗ УМА. БЕДНЫЙ ИВАР СТОИТ ВЕСЬ В ПОМАДЕ, А ОНИ ЕГО ТЯНУТ: КТО ЗА РУКИ-ЗА НОГИ ЦЕПЛЯЕТСЯ, КТО ВООБЩЕ НА ШЕЮ ВЕШАЕТСЯ"

- Вот скажите, нужна вам такая жизнь?

- (Смеется). Ну, я же ее сам выбрал...

...Помню, лет восемь назад приехал ко мне знакомый - из моего родного села Червоного Винницкой области. Идем с ним по улице, а люди же узнают, пальцами тычут. Решили в кафешке на Крещатике кофе выпить. Становимся в очередь, и тут продавщица зовет: "Идите сюда, я обслужу, что вы там, как бедные родственники, стоите?". Мы упираемся: "Да ладно, тут всего-то три человека, да и мы никуда не спешим". В это время подбегают две девочки класса, наверное, из 10-го и протягивают тетрадки: "Напишите нам что-нибудь!". Пока я расписываюсь, приятель им говорит: "Это же мой земляк, мы с ним из одного села. Вы, конечно, узнали, кто это?". - "Разумеется, - отвечают девчонки восторженно, - это Виталий Билоножко"...

Дмитрию Гордону, Павлу Зиброву и Виталию Билоножко есть о чем и пошутить, и поговорить

-...но без Светланы...

- (Смеется). Кстати, Свету часто с моей Мариной путают - обе блондинки.

- Знаю одно: Виталий Билоножко ни за что не отпустил бы свою Светлану сниматься в эротическом клипе, да еще и с известным на весь бывший Союз сердцеедом. Как получилось, что Марина Зиброва снялась в откровенных сценах с секс-символом советского кино Иваром Калныньшем? Ситуация из разряда: третьим будешь?..

- Честно говоря, это был Марине подарок.

- Хороший подарочек! Впрочем, и вы хороши: как ей такое позволили? Спокойно у вас после этого на душе было?

- Конечно (вздыхает), все мы ревнивы и свое не отдадим...

- Почему же едва не отдали? К чему вам эти рискованные эксперименты?

- Понимаете, изначально сниматься должна была Вера Сотникова. О-о-очень красивая актриса! Мы с ней договорились, все было нормально, но так случилось, что за неделю до съемок она заболела и приехать не смогла. А ведь все уже было приготовлено: техника, съемочная группа, Калныньш... И тогда я спросил жену: "Марина, хочешь сниматься?". Она удивилась: "А я смогу?". - "Попробуй". Бедняжка похудела за эту неделю на семь кило (в день по килограмму теряла), но не от того, что ей нужно было хорошо выглядеть, - она и так у меня супер! - а от волнения. Стала какая-то нежная, даже воздушная - цьом-цьом-цьом!

Калныньша мы предупредили, что сниматься придется не с известной актрисой, а с дебютанткой. Он разволновался: "Это ж кино, Бог ты мой!". Клип в результате сняли за два дня, но когда проявили, поняли: чего-то в нем все-таки не хватает. Песня про жену, а теплых отношений в кадре почти нет. Поэтому через 20 дней снова вызвали Ивара, чтобы доснять, как они с Мариной в спальне целуются.

- Вы были рядом?

- Нет. Сами подумайте, ну разве при мне Калныньш и моя жена так сладенько целовались бы? Я пошел в лес (у меня там живут камерунские козы), взял топор...

-...и на Калныньша бросились?

- Нет, напился и начал рубить дрова. Все, помню, спрашивал у режиссера: "Ну что там - долго они еще?". Смотрю, свет в спальне горит - значит, еще снимают.

Мне, должен сказать, очень понравилось, что Калныньш не тянул на себя одеяло, дал Марине возможность раскрыться. По-моему, она сыграла чудесно - люди, во всяком случае, ей поверили. Думаю, посмотрев клип, миллионы зрителей подтвердят: она сыграла на уровне партнера.

Приятно, что мы с Иваром не просто познакомились и сфотографировались, а сдружились. Когда он приезжает в Киев, останавливается только у нас. Мы едем на дачу, играем в бильярд, паримся - нормально, как мужики, отдыхаем. Сейчас идет работа над диском "Песни композитора Павла Зиброва поет Ивар Калныньш". Туда войдут "Женщина любимая", "Жене", "Три моря", "Каникулы в раю", целый ряд других песен.

Мы с ним уже восемь концертов по Украине дали, причем в основном это закрытые вечера: день рождения банка, юбилей фирмы... Поем дуэт-два, потом у него небольшая сольная программа, у меня. Выступаем час-полтора, и затем еще столько же фотографируемся. Поначалу Ивар от таких фотосессий уклонялся. Только заканчивали петь, сразу тянул на выход: "Поехали в номер, в гостиницу". Пришлось ему объяснить, что в гонорар, который нам платят, входит фотографирование в течение полутора часов с дамами бальзаковского возраста. От него же все женщины от 30-ти и за 70 без ума. Бедный Ивар стоит весь в помаде, а они его тянут: кто за руки-за ноги цепляется, кто вообще на шею вешается...

"ВОЛОЧКОВА РОДИЛА ОТ МЕНЯ? НУ РАЗВЕ ЧТО ТОЛЬКО ПО ВОЗДУХУ, С ВОЗДУШНЫМ ПОЦЕЛУЕМ ПЕРЕДАЛОСЬ"

- По-моему, за те поцелуи с Калныньшем вы Марине очень жестоко отплатили, когда сняли клип с балериной неземной красоты Волочковой...

- Что самое интересное, вскоре после совместных съемок она родила.

- Не от вас, случайно, ребенок?

- Некоторые масс-медиа уверяют, что по сроку в самый раз получается...

- А сами вы как считаете?

- Ну разве что только по воздуху, с воздушным поцелуем передалось.

Настя снималась у нас уже беременной на четвертом месяце, но мы об этом не знали. Если честно, я не могу понять: зачем это было ей нужно? Ей тогда было 28, первый ребенок...

Когда она приехала, мы сразу увидели: что-то тут не то. Настя была какая-то кругленькая: и грудь слишком для балерины большая, и щечки, и походочка какая-то... Ничего не пила и не ела, хотя мы приготовились, я даже на Бессарабку съездил...

- Это была Волочкова, не двойник?

- Обижаете (улыбается)... На сцене Киевской оперы она, бедная, чуть ли не целый день танцевала, причем за все это время съела одну шоколадку и выпила бутылку минеральной воды - больше ничего не могла осилить, ей, извините, не шло.

Интересно, что перед тем как вытащить Волочкову на съемки, я с ее мамой Тамарой Владимировной говорил: мол, хочу Настю в клип пригласить. Мама, она же директор-продюсер собственной дочери, сказала: "Нет, мы ни с Крутым, ни с Киркоровым не снимались, хотя предложения были. Нам это ни к чему - работать на чужую славу, извините нас, Павел".

Но я же настырный, снова звоню: "Я вышлю вам свои песни - послушайте их - и новые, и те, которые исполнял раньше. Вдобавок отправлю видеозаписи всех новогодних программ"... Словом, соловьем заливаюсь: "Отдам все отснятые материалы - можете монтировать, перемонтировать. Они вам понадобятся и тут, и в Америке, и в Израиле - где угодно. В этом клипе на 80 процентов Настенька будет, и где-то меня покажут немножко, как я смотрю на нее, слушаю". - "Нет, нет и нет - ничего не нужно".

Дней через 10 снова звоню: "Тамара Владимировна, вы мои песни послушали? Видео посмотрели? Клипы с Могилевской, с Польских, с Калныньшем?". - "Нет, еще не смотрела". Я в отчаянии: "Боже, - думаю, - совсем интереса нет".

Я не учел, что у их семьи очень много украинских корней. Отец Волочковой украинец, и материны сестры, если не ошибаюсь, живут во Львове и в Винницкой области. В общем, когда она позвонила своим родственникам...

-...и спросила, кто такой Павел Зибров...

-...две сестры (одной 50, второй 52 - мой возраст) воскликнули: "Как? Ты не знаешь, кто такой Павел Зибров? Да это же ваш и Крутой и Кобзон плюс Ален Делон - все вместе". Это была самая убедительная, наверное, реклама, потому что, когда я в сотый раз перезвонил, мама спросила: "Когда снимаем?". Я ушам своим не поверил: "Как?". - "Сестры мне все о вас рассказали. Я посмотрела ваши видео - прекрасные работы, Настеньке дала диски - она их теперь слушает в машине, даже в гримерке Большого театра ставит. Мы выезжаем!".

...Кстати, если я уж снимаю клипы, то делаю маленькое кино на четыре-пять минут. Стараюсь, чтобы была целая история, обязательно какое-то чувство - с поцелуями, с драмой, с переживаниями.

- До вас Марина была замужем за известным баскетболистом, заслуженным мастером спорта, чемпионом Олимпийских игр Александром Сальниковым - вы даже воспитываете его ребенка. Скажите, не придает ли это какой-то пикантности и остроты семейной жизни? Какие у вас, кстати, с Сальниковым отношения?

- Не знаю, к сожалению или к счастью, но никаких отношений нет. С Мариной мы уже 12 лет вместе, и за все это время я видел его пару раз где-то на улице и то на расстоянии - он шел по другой стороне.

- Но с сыном Александр общается?

- (Грустно). Увы...

- Совсем?

- Совсем. С тех пор как с Мариной они разошлись, отец Сашу из жизни вычеркнул. У него другая семья, уже, между прочим, третья.

"ДА, Я СЧИТАЮ СЕБЯ БОГАТЫМ"

- А почему так случилось? Какая-то обида осталась или черная кошка перебежала дорогу?

- Честно говоря, я даже комментировать эту ситуацию не могу. Отец не интересовался сыном, поэтому и Саша, когда ему исполнилось 16 лет и нужно было получать паспорт, сказал: "Хочу взять твою фамилию". Он, получается, не Саша Сальников, а Александр Зибров. Мне это, честно скажу, приятно, потому что считаю его своим сыном. Парню было лет 11, когда я пришел в семью, и все эти годы я вкладывал в него сердце и душу.

...Жизнь - штука непредсказуемая. Моего сына от первого брака тоже воспитывал другой мужчина, который и стал ему отцом.

- Тем не менее сын от первого брака носит вашу фамилию...

- К счастью - чем больше Зибровых, тем лучше. Сейчас у нас подрастает Дианка Зиброва, восьми лет от роду. Это совсем другая история. Когда рождались сыновья, мы были молодые, норовили сбежать на дискотеку, на танцы, а ребенка спихнуть на маму или на тещу. А когда ты уже взрослый, хочется это чудо маленькое подержать на руках, зацеловать, замиловать, подарить ей небо, бросить к ногам звезды.

- Сегодня звезда вашего уровня - богатый, зажиточный человек?

- По украинским меркам - безусловно, но до российского шоу-бизнеса нам далеко. Да, есть машина, дача, мы отдыхаем за границей, ребенок учится в престижном лицее. А главное, уже 10 лет существует Театр песни Павла Зиброва - 25 человек, которым я дал работу и за которых отвечаю: звуковики, световики, балет, музыканты... У нас есть крытый сценический комплекс, который можно поставить в поле или на стадионе, есть трейлер, микроавтобус, видеостудия, монтажка с линейкой-нелинейкой, балетный класс... Недавно получили офис около зоопарка, отремонтировали залы...

Что интересно, состав стабильный - только балет все время меняется. В 20-21 год девчонки выскакивают замуж, рожают, и, должен сказать, все находят очень удачные партии. Одна вышла за банкира, другая за дипломата, третья уехала к крутому бизнесмену в Австралию. Да, я считаю себя богатым человеком, потому что у меня есть театр, работа, гастроли, поклонники. Если сопоставлять мой достаток с уровнем российских звезд, то, конечно, они живут намного круче, гонорары у них солиднее, концертов больше. У нас, например, три-четыре концерта в месяц...

- Всего три-четыре?

- Тех, уточняю, где платят деньги. Выступлений бывает и по 15, работы по горло - одни съемки, вторые, третьи... То юбилей Поплавского, то "Шлягер", то "Песня года", то авторские вечера наших поэтов - Рыбчинского, Галябарды... Когда у коллег выступаешь, какие деньги? А ведь есть еще и такие важные ведомства, как армия, милиция, налоговая, суд, прокуратура, пожарники. Это уже шефские, так сказать, концерты...

Так постоянно: то поешь для детей, то для инвалидов, где вообще стыдно о каких-то деньгах говорить - мы же все люди. Жаль лишь, что живых концертов, за которые мани-мани платят, мало. Вот и думаешь, как обеспечить своих людей, как оплатить аренду, ремонтную базу. Ну и квартира, и дача, а еще и обувь нужна, и костюмы, и на клипы что-то выкроить хочется.

Повторяю: считаю себя богатым и внутренне, и друзьями, а что касается денег - много их никогда не бывает. Если бы они у меня были в кубышке, возможно, я бы сейчас уехал в Москву и начал раскрутку оттуда.

- А может, никуда и не поехали бы...

- Ну так сделал бы сольный концерт во дворце "Украина", на который требуется, как минимум, 50 тысяч долларов. Этой суммы едва хватит на рекламу, на телевидение, биллборды, костюмы, аренду... При том, что на билетах зарабатывается обычно только третья часть - две трети надо вложить свои.

- Тем не менее, Павел Николаевич, одна песня в год - это для вас мало. Хочу пожелать, чтобы вы написали и спели еще много прекрасных песен, за которые, собственно говоря, мы вас и любим...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter